По правде говоря, все это время Прю скрывала свои приключения в Непроходимой чаще от сверстников - обо всех произошедших ужасах она рассказала лишь папе и маме, но те всякий раз встречали эту тему хмурыми гримасами. Для них все это было только лишним напоминанием о пропавших детях и бессонных ночах. В итоге единственным ее наперсником оказался Мак - он не осуждал ее, и при нем можно было свободно гадать, как же дальше развернулись события за непроницаемой стеной леса, но и не особенно слушал, к тому же принимался лопотать "Пю-у-у!", стоило ей только закрыть рот. Прю иногда приходило в голову, что это уж очень тяжелая ноша; ей страшно хотелось разделить свой секрет хоть с кем-нибудь на свете.
Будто прочитав ее мысли, Дарла поставила чашку на стол и посмотрела на девочку заговорщическим взглядом, широко распахнув глаза.
- Тебе тоже интересно? - спросила она.
Прю поняла, что речь о Непроходимой чаще, хоть и удивилась, как это у них так совпали мысли.
- Что?
- Что там, в Непроходимой чаще?
- Ну, наверное. - Сердце у нее заколотилось быстрее.
- Я гуляла раньше в одной компании, еще в школе. Мои родители жили в Хиллсборо, и мы часто стояли на краю Н.Ч. и просто… смотрели. И гадали. Наверное, так же, как ты сегодня. На обрыве. Мой бывший парень - он был немножко того - все рассказывал, что видел среди деревьев всякие странности. Типа зверей, которые ходили на двух ногах. Он даже клялся, что кто-то из них пытался с ним заговорить. - Она пренебрежительно махнула рукой, как бы напоминая, что парень ее просто-напросто двинулся умом.
Прю не выдержала.
- Можно вам кое-что рассказать? - спросила она наконец.
Дарла посмотрела на нее недоуменно:
- Конечно.
- Но я предупреждаю, это вам покажется очень странным.
- Ничего.
- И я никому еще не говорила, кроме родителей.
- Учителя для этого и существуют, Прю.
Глубокий вдох.
- Я в ней была.
У Дарлы округлились глаза.
- В Непроходимой чаще.
- Правда?
- Ага, - кивнула Прю. - И вы не поверите, что там творилось.
Словно тяжеленная гора рухнула с ее плеч.
* * *
Стоило Кертису войти в огромный зал управы, как его окатило волной горячего воздуха; очки тут же запотели. Он неуверенно прошел несколько шагов, чувствуя под ногами холодную жесткость камня, и вдруг наступил на что-то мягкое.
- АЙ! - раздалось снизу. Это был Септимус. - Смотри, куда идешь!
- Извини! - Кертис сдернул очки с носа, выудил из-под мундира краешек рубашки и принялся протирать стекла. Без очков он видел все довольно нечетко, но даже так разглядел в центре зала огромный пылающий очаг - единственный источник света и тепла. Он сиял посреди комнаты, будто солнце. Вокруг Кертис заметил расплывчатые силуэты; они двинулись в его сторону. Закончив протирать очки, он снова надел их, и то, что открылось его взгляду, заставило его улыбнуться.
- Ифигения! - воскликнул он, увидев знакомые лица. - Господин Лис!
- Здорово, Кертис, - отозвался лис, перекатывая во рту деревянную зубочистку. Он протянул мальчику рыжую лапу, которую тот с радостью пожал.
Когда Кертис повернулся к Ифигении, наблюдавшей за этой сценой, она положила руки ему на плечи. Похожие на солому седые волосы старейшины мистиков спускались на грубую ткань холщовой робы. Она смерила его взглядом глубоких пестро-зеленых глаз.
- Сдается мне, ты подрос с тех пор, как я видела тебя в прошлый раз, разбойник Кертис. Как же это так?
Тут его крепко хлопнули по спине. Сзади обнаружился улыбающийся Брендан.
- Пара месяцев суровой разбойничьей подготовки и не такое с парнем сделает.
- Добро пожаловать в наши земли, король разбойников, - сказала Ифигения, на мгновение вглядевшись Кертису в глаза. Наконец она удовлетворенно повернулась к Брендану и поклонилась.
- Пф-ф-ф! - ворчливо фыркнул Стерлинг Лис. - Видел бы только мой дед Честер, до чего мы докатились: диколесских разбойников привечают в северном краю. - На губах его играла едва заметная улыбка.
- Вот уж да! - подхватил Брендан, уперев руки в бока, и демонстративно оглядел зал. - Надеюсь, у вас тут все ценности пересчитаны, - продолжил он. - Я-то вас обирать не намерен, но за этого товарища говорить не могу. - Он шутливо ткнул Кертиса локтем. - Вот уж кто мастер стащить, что плохо лежит. У султановой жены сережку из уха умыкнет!
- Да если б тут было чего красть, - проворчал лис.
- Он шутит, - объяснил Кертис сконфуженно. - Мы ничего не возьмем. - Тут он немного помедлил и добавил: - Но да, у меня неплохо получается.
- Замечательно, мальчик мой, - похвалила Ифигения. - Вижу, разбойничья жизнь пришлась тебе по душе.
- Как я понимаю, езде верхом нужно еще подучиться? - Это сказал филин Рекс, обняв Кертиса за плечи широким крылом.
- А вы откуда знаете? - еще сильнее смутился мальчишка.
- У нас есть глаза, - ответил филин. - В конце концов, мы живем в воздухе.
Брендан опустил на своего протеже гордый взгляд.
- Всему он научится. Я не сомневаюсь.
- Ну что ж! - Ифигения взяла Кертиса за руку. - Идемте к огню. Нам нужно многое обсудить, а времени совсем мало.
В глазах ее затаилась какая-то непонятная грусть. Кертису показалось, что с их последней встречи она невозможно постарела. Ее пальцы теперь казались хрупкими веточками, он даже побоялся сжать ладонь - как бы они не рассыпались у него в руке древесной трухой.
Старейшина мистиков угадала его мысли.
- Скудный рацион, мальчик мой, - объяснила она печально. - Истончились старые кости. - И добавила, указав исхудалой рукой на зал: - "Зима тревоги нашей" - так, кажется, выразился один из ваших Внешних поэтов. Тяжелая пора настала на севере. Но и другим приходится не лучше.
- Цапля… Мод… она так и сказала. А еще сказала, что Прю в опасности. Что случилось? - Кертис наконец отважился задать мучивший его вопрос.
Морщинистое лицо Ифигении приняло озабоченное выражение.
- Действительно, - пробормотала она, - таковы наши опасения. Но это лишь часть куда более серьезной проблемы.
Все прошли к жарко пылающему очагу - круглому углублению в полу, выложенному камнем и окруженному рядом низких скамей. Теплое мерцание пламени отбрасывало на полутемные стены танцующие тени, и в сумраке за кругом света Кертис заметил призрачные силуэты.
- Что это за место? - спросил он у филина, который крылом подвел его к ближайшей скамье. Один из силуэтов вышел из тени на свет. Это оказался мальчик в такой же робе, как у Ифигении; в руках у него был кувшин с водой. Он протянул Кертису стакан и наполнил его прозрачной жидкостью.
- Северолесская управа, - ответил филин, усевшись напротив Кертиса. - Во времена моего деда здесь собирался лесной народ из всех земель, чтобы делиться мыслями и идеями вдали от любопытных глаз и ушей усадьбы.
- Традиция возрождается, - сказала Ифигения и подала знак другому служителю, который держал в охапке дрова. По велению старейшины мистиков тот положил свою ношу в огонь, и пламя, взметнувшись, лизнуло широкий медный колпак, свисавший с деревянных балок крыши. Свет стал ярче и залил весь зал, открывая его истинные впечатляющие размеры. Сводчатый потолок возвышался далеко над суетящимся внизу собранием, и Кертис разглядел среди стропил несколько снующих туда-сюда ласточек.
- Все на месте? - спросил Стерлинг, окинув взглядом остальных. Те согласно закивали и расселись на деревянных скамьях. Кертис пересчитал собравшихся: он, Брендан, филин, Ифигения и Стерлинг; все сидели на одинаковом расстоянии друг от друга, переглядываясь через танцующие языки пламени. Только одного из присутствующих он не знал: тот присоединился последним, возникнув из тени, будто призрак из эфира. Это оказался волк. Грудь его пересекала черно-зелено-золотая лента - символ южнолесской реформации. На левом рукаве у незнакомца было две нашивки, что означало младшего капрала, а на правом лацкане красовалась странная брошь в форме цепного колеса от велосипеда. Черная повязка сводила число действующих глаз волка до одного, а левое ухо было, судя по всему, наполовину отгрызено.
- Друзья мои, - начала Ифигения, - настали темные времена. Воистину ужасные. Зима захватила наши истощенные, измученные земли и отказывается уступать место весне. Пока мы здесь разговариваем, жители севера стоят в очередях за дневным пайком и вытаскивают из закромов последние запасы на черный день. За все годы бытности старейшиной мистиков - увы, с самого первого года - не довелось мне повидать такой страшной поры.
Кертис обвел взглядом собрание. Филин мрачно кивал в такт ее словам, лис Стерлинг сделал долгую, задумчивую затяжку из глиняной трубки. Волк-незнакомец молча смотрел в пылающий огонь.
- Кто виноват? - продолжала старейшина. - Я говорила с Древом, но не получила удовлетворительного ответа. Конечно, зима всегда жестока. Но, мне кажется, было бы ошибкой мне молчать о своих подозрениях: наши земли поражены болезнью куда более серьезной, чем капризы погоды. Все мы расплачиваемся за южнолесскую смуту. Ее-то и нужно искоренить.
- Смуту? - вырвалось у Кертиса. - А как же переворот? Он же должен был все исправить.
Незнакомец издал сухой смешок. Все взгляды обратились на него.
- Кертис, Брендан, - сказала Ифигения, - это капрал Доналбейн. Он рисковал своей жизнью, чтобы попасть сюда. Уверена, его рассказ вас заинтересует.
Капрал пробормотал что-то приветственное и в последний раз глубоко затянулся из зажатой в зубах глиняной трубки. Потом выпустил через нос струю дыма, вытряхнул пепел из трубки в лапу и бросил на пол.
- Рад встрече, - сказал он голосом, похожим на скрежет железных граблей по щебню. - Зовите меня Джек, - добавил волк, наклонился и положил трубку на край очага.
- Капрал Доналбейн прибыл с самого юга, - пояснила Ифигения. - Все это расстояние он преодолел пешком, в строжайшей тайне. Его начальство не знает, что он здесь. Он рискнул своим званием - что там, своей жизнью! - чтобы добраться до нас и все рассказать. Так ему подсказала совесть.
- Это тот самый парень? - спросил Джек, нацелившись носом на Кертиса. - И ты, значит, знаешь девочку-полукровку, Прю?
- Да, - ответил Кертис, невольно двигаясь на краешек сиденья. - Так что с ней?
Волк помедлил мгновение.
- Умрет до наступления вечера, это точно. - Он обвел взглядом слушателей. - Они послали убийцу.
Кертиса словно молнией пронзило. Все мышцы напряглись, во рту пересохло. Сидящий по левую руку от него Брендан сердито рыкнул.
- Кому это понадобилось? - спросил он. - Я думал, вы, южнолесцы, возвели ее в герои - даже титул какой-то идиотский придумали, что-то вроде "девы с велосипедом". Разве не она вместе с вот этим вот пацаном подарила вам вашу великую революцию? - В голосе его зазвучал гнев. - Разве мы тут не проливали свою кровь, спасая ваши драгоценные жизни, пока вы были заняты тем, что сажали по тюрьмам безвинных птиц? И так-то вы решили продолжить? - Тут он уже едва со скамьи не опрокинулся от ярости.
- Спокойно, король разбойников, - проговорил филин Рекс. - Никто не забыл о ваших жертвах. - Он махнул крылом в сторону капрала, который, откинувшись назад, равнодушно внимал тираде Брендана. - Капрал - наш друг и союзник. - Когда в зале настала тишина, филин продолжил: - Прошу вас, капрал Доналбейн, расскажите нашим разбойникам, кто такие эти "они".
- Тут-то вся и загвоздка, - сухо начал волк. - Кто виноват, не разберешь. То есть я-то догадываюсь, да вот не докажешь. Они там все навострились вину перекладывать, ох как навострились. С самой катастрофы.
Кертис облизнул пересохшие губы и повторил:
- Катастрофы? Какой еще катастрофы?
- Я говорила о смуте, - вмешалась Ифигения. - Это она и есть.
- Катастрофой я называю ошметки правительства, с которыми вы нас оставили, - продолжал волк. - Хотя многие так не скажут, потому что, мол, это пахнет бунтом, но я говорю, что вижу. Название самое подходящее для того, во что превратилась наша земля.
- Что случилось? - спросил Брендан, снова усаживаясь на скамью.
- Ничего. Вот что случилось, - ответил Джек. - Сплошное ничего. Толпы народу начали требовать компенсаций, а вот вину на себя брать что-то очереди не выстроилось. Велосипедный переворот, конечно, дело хорошее, вот только когда романтика чуть поразвеялась, до рабочего люда наконец дошло, что некому о них заботиться.
- А где же временное правительство? - удивился Кертис, вспомнив, как вместе с большинством присутствующих подписывал документ, в котором устанавливалась новая административная структура переходного периода.
- Все там же. Куда оно денется! - ответил волк. - И с каждым днем все больше напоминает змеиное гнездо. Почти сразу как старейшина мистиков, птичий князь и король разбойников отправились к себе… - тут он по очереди посмотрел всем троим в глаза, нарочито чеканя их пышные титулы, будто пустые слова из книжки по истории, - …усадебные крысы вернулись к тому, что умеют лучше всего: подсиживанию и взяткам. Сначала кого-нибудь обвинят в непатриотизме. Тот ответит, мол, по крайней мере, это не ему давали на лапу контрабандисты, которые маковое пиво через границу тащили - или еще что. Тут крайним оказывается кто-то третий, и ему тоже приходится изобретать обвинения. Вот в итоге и выходит, что все "временное правительство" занято не делами, а тем, как бы понадежней прикрыть то, что у них пониже спины. Обстановка накаляется; обвинять начинают не только в непатриотизме, но и в сочувствии старому режиму, и стоит недодать взяток - бам! - и угодил в тюрьму. Тюрьма, значит, наполняется невиданными темпами. И тут в обществе возникают "патриотические настроения", каждый старается соседа перепатриотить, и в головах у всех одно только "наследие переворота" или еще какая чепуха вроде того. И все повально начинают носить памятные ленты и вот эти вот значки. - Он указал когтем на лацкан с колесом. - Чтобы не забывать Великий велосипедный переворот и все добро, которое он принес людям. Но это, конечно, не обязательно, что вы! У нас же теперь никто никому не приказывает, верно? Новый мир, все дела. Свобода. - Волк горько усмехнулся себе под нос и резко прижал руку к груди, отдавая честь. - Но если тебя заметят без этой цацки, ох… сразу начнется, мол, гражданин Доналбейн - свикист и контрреволюционер! Так что я не высовываюсь, делаю, что говорят, ношу ленту и значок, пою "Взятие тюрьмы" и "Le vélo rouge" вместе со всеми, хоть меня до смерти достали эти проклятые слащавые песенки. И мне, значит, ничего не грозит. Но теперь, со всеми этими брожениями, преступностью никто не занимается, по ночам на улицу выходить опасно. - Волк кашлянул в кулак и просительно посмотрел на Ифигению. - Я не сильно вас обременю, если попрошу еще кружку макового пива? От всей этой болтовни жажда не на шутку разыгралась.
Старейшина мистиков кивнула и подозвала одного из служителей. Капралу подали большую кружку пенной жидкости, и он сделал несколько жадных глотков.
- Но это еще не самый ужас. Нет, куда там! Тюрьма, значит, которая из песни и которую мы штурмовали, чтобы освободить всех невинно осужденных, так? Она, значит, набита под завязку. Но это никому не мешает, потому что клевета до того дошла, что настоящие коллаборационисты, свикисты и прочие… короче, они просто… - Тут он многозначительно провел когтем себе поперек горла и издал скрипучий хрип. - Куда меньше хлопот выходит, так ведь? Но самое отвратное… о боги, самое отвратное - это Синод. - Тут волк снова припал к кружке, чтобы успокоить нервы. - Совет халифов, мистиков юга, которых светское-то правительство Свика раньше затыкало, опять развернул знамена.
Кертис бросил взгляд на Ифигению и заметил, что ее лицо потемнело от тревоги. "Бывают еще и южные мистики? - изумился он про себя. - Я думал, есть только северные!"
- И теперь, - продолжал волк, - куда ни сунься, везде эти клоуны в капюшонах, их приспешники; на каждом углу звенят в колокольчики и декламируют свои душеспасительные брошюрки - а если у кого ни крошки съестного нет в доме, так все эти их разговоры и обещания становятся очень заманчивыми. Так что у Сухого Древа растет толпа, а сами эти, из Синода, закутанные в свои темные мантии, идут по южнолесским улицам, бьют в гонги и кадилами размахивают, а все вокруг на эту процессию пялятся. И не успеешь оглянуться - своими глазами видел, клянусь, - халифы уже шляются по коридорам усадьбы, и их там встречают как старых друзей. И на закрытых собраниях они сидят вместе с членами совета и все такое.
Кертис обернулся и заметил, что Брендан сидит, обхватив голову руками.
- Их влияние все растет, - серьезно сказала Ифигения. - Мы уже некоторое время знаем об этом. Древо Совета нас предупредило. Эта болезнь началась у самых корней, друзья. Если не разобраться с проблемой сейчас, наши нынешние беды будут лишь множиться.
- А с Прю-то что? - спросил Кертис. - Кто послал к ней убийцу? Халифы?
Волк осушил кружку и со стуком поставил на очаг, облизывая с усов пену.
- Может, и так, - сказал он. - Или, может, какая-то группировка из усадьбы - кто-нибудь из настоящих старорежимников-свикистов. У них еще остались огрызки власти, хоть действовать приходится в тайне.
- А как эта информация к тебе попала? - спросил Брендан, подперев подбородок ладонью.
- Я же сказал, я не высовываюсь. Заработал себе хорошую репутацию. - Волк трижды постучал когтем по лбу. - Меня посчитали надежным, дали работу в разведке. Непыльную - бумажки в отделе перебирать. Ну, заметил я пару раз стопку приказов о казни или, там, заключении, ну и что? Я о себе забочусь. Ну и вот, значит, есть у них в штате интуиты - такие, как северолесцы, которые слушать умеют, слышат растения и все такое. Эти целыми днями сидят в саду и ждут, что им деревья с кустами доложат. И каждый день отчитываются мне, что услышали. И как-то один - особо талантливый - говорит, мол, слухи ходят, что к Деве на велосипеде собираются подослать убийцу - кицунэ, ни больше ни меньше. Вроде бы дело серьезное, так? Она же, считай, символ революции! Но стоило мне заикнуться об этом начальникам, как они шлепнули на отчет печать "конфиденциально" и запихнули гнить в архив, в самый дальний угол подвала.
- Почему? - спросил Кертис.