- Ну вот, - сказал довольный отец, - всё.
Он закрутил гайку и медленно встал на жестянку с солидолом. Карысь испугался и потянул жестянку на себя.
- Помогаешь? - усмехнулся отец и пошёл чистить ботинок, - ты солидол пока на место отнеси, да будем трогать.
Карысь отнёс и подошёл к Серку. Лошадь внимательно посмотрела на него и вздохнула. С нижней толстой губы свисла у Серка светлая, в пузырьках, слюна. Карысь взял пучок сена и хотел вытереть слюну, но Серко мягко потянул к себе пучок и проглотил. Железный мундштук, что был у него во рту, не помешал. Карысь задумался и незаметно скинул башлык.
Отец разбирал вожжи, взбивал сено в ходке, чтобы мягче было сидеть.
- Ну, Карысь, поехали, - сказал он и, легко подхватив подошедшего Карыся, усадил его слева от себя. - Ты не замёрзнешь? - Отец улыбался, и Карысь сердито помотал головой.
- До самой последней минуты Карысь надеялся, что хоть кто-нибудь из ребят попадётся им навстречу. Особенно хотелось, чтобы это был Витька или Васька. Но нет, вот и последний дом, тёти Насти Хрущёвой, проехали, и никто не попался. Разбрелись, наверное, по речке и тягают теперь чебаков. Карысь вздохнул.
А между тем Серко бежал по дороге, ходок подпрыгивал на ухабах, и банка с мазью перекатывалась в ногах у Карыся. Хорошо было. Снятого бышлыка отец не замечал, легонько и редко дёргал вожжи, на что Серко сразу же согласно кивал головой и припускал рысить сильнее.
Солнце где-то далеко приближалось к вершинам сопок, и уже почти можно было смотреть на него. Но лучше смотреть на дорогу. Всякие соломинки, веточки, чёрные камушки и редкие кустики травы проносились мимо глаз, мелькал железный обод колеса, а сзади поднимались лёгкие струйки дыма. И пахло теперь как-то совсем по-другому, не по-деревенски, и звуки были другие, и всё это было так интересно, что Карысь совсем забыл про отца, свесившись из ходка и жадно разглядывая бегущую навстречу дорогу.
- Упадёшь, - отец покосился на него, - тряхнёт хорошенько - и свалишься под колесо.
Карысь подумал и пододвинулся ближе к отцу. Он ещё подумал и вдруг спросил:
- Ты мамку сильно боишься?
- Бывает. - Отец засмеялся. - Она же у нас строгая.
- Я сильно, - вздохнул Карысь, - а сегодня, когда спрашивался, она очки сняла.
- Это она на тебя ещё за лес сердится. Не надо было одному ходить.
- Я же не один. С Васькой мы.
- И Васька твой, большой уже, а додумался.
Карысь завозился, заёрзал, расстегнул верхнюю пуговицу на курточке и признался:
- Я первый его в лес позвал.
- Ну ничего. - Отец небольно дёрнул его за нос и опять добродушно засмеялся: - Она скоро забудет.
- А ты лодку купишь? - повеселел Карысь и снизу заглянул в лицо отца.
- Зимой купим.
- Будешь меня катать?
- Конечно. Н-но, Серко! Не лентяйничай...
3
На стане их встретили дед Плехеев и старик нанаец Баян Киле. С дедом Плехеевым у Карыся отношения были сложные - он всё ещё сердился на него за то, что дед рассказал матери об их походе в лес. Зато старику Баяну Карысь обрадовался искренне.
- Привет, дачники, - весело поздоровался отец, спрыгивая с ходка и перебрасывая вожжи Карысю.
- Будь здоров,- откликнулся дед Плехеев, подходя и доставая из кармана портсигар с тремя богатырями.
- Здорово, Витька Фёдор, - важно кивнул седой головой и Баян.
- Как у вас тут дела, волки не донимают? - говорил отец, продолжая весело улыбаться, пожимая руки старикам и тут же направляясь к большому загону, в котором перед вечерней дойкой стояли коровы.
Карысь остался один в ходке. Серко потряхивал головой и прижимал то одно, то другое ухо. Карысю хотелось, чтобы Серко вдруг тронулся с места, а он бы строго прикрикнул и натянул вожжи. Но Серко стоял, словно его вкопали до колен в землю, и лишь время от времени мурашки бегали по его коже. Тогда Карысь тихо, одними губами прошептал:
- Н-но.
Серко не услышал. Карысь прибавил звука - теперь ло шадь даже ушами не шевельнула. Тогда Карысь начал потихоньку натягивать вожжи и всё громче покрикивать на Серка. И вот наконец Серко вроде бы надумал, ещё не шевеля ногами, потянул ходок на себя, скрипнули оглобли, должны были повернуться колёса, но...
- Тпру-у! Язви, не стоится тебе. Дед Плехеев был рядом и весело смотрел на Карыся: - Ну, как дела, путешественник?
Карысь с досадой отпустил вожжи и нахмурился.
- Где тут мазь, что отец привёз? - спросил дед Плехеев, и Карысь, сопя от натуги, с трудом выволок из передка тёмно-коричневую банку с мазью. Дед Плехеев взял банку и удивлённо покачал головой: - Да ты крепкий мужик, Карысь. В ней, чай, все десять кило будут.
- Я уже и дрова сам колол, - важно сообщил Карысь.
- А мать видела? - хитро улыбнулся дед Плехеев, и Карысь тут же отвернулся, якобы поправляя сенную подушку для отца и неприязненно думая, что дед Плехеев самый вредный человек, каких он знал в деревне...
Приехали доярки. Вместе с матерью прикатила и Настька Лукина. Длинная, длиньше Карыся, чёрная как жук и в косичках. Она тут же оказалась возле ходка и деловито спросила:
- Чё задаёшься?
- Отойди,- холодно предупредил Карысь.
- А то чё будет?
- Задавит.
- Кто? Ваш Серко? - Настька тут же смело подошла к лошади и небрежно погладила её по шее.
- Я вот сам тебе сейчас надаю,- завозился в ходке до предела возмущённый Карысь.
Настька серьёзно и длинно показала язык, а потом пошла к матери.
Карысь уже соскучился сидеть один, и тут пришёл отец с Баяном Киле. Что-то топорщилось у отца за пазухой.
- Ну, Карысь, угадай, что нам деды подарили?
- Кнут, - не задумываясь ответил Карысь.
- Думай. - Отец подмигнул старику Баяну.
- Ёжика, - теперь уже не сразу и не так решительно сказал Карысь.
- На, держи сторожа, да смотри, чтобы пальцы не откусил.
На коленях у Карыся оказался маленький рыжий щенок, с тонким писком полезший ему под куртку. Карысь погладил его и счастливо засмеялся, и засмеялись отец с Баяном.
- Злой будет, - пообещал старик Киле, - большой будет.
Он погладил Карыся по русой голове, пожал руку отцу, и Серко весело побежал рысью, а солнце в это время скрылось за сопками, и весь путь домой ещё был впереди.
4
Быстро сгущались сумерки, и из леса выходила ночь. Всё больше деревьев прятала она за собой и постепенно подбиралась к ходку, в котором сидел русоголовый мальчик с рыжим щенком под курткой. Карысь впервые встречал ночь в лесу, впервые видел, как вдруг знакомые деревья и кусты начинали тесниться, сплетаться ветвями, соединяться и, наконец, превращались во что-то тёмное, непонятное, страшное. И только над лесом, там, в вышине, ещё держался свет, но и он был странным, словно и не свет вовсе, а лишь отражение его. Звуки как-то сами собой умерли, словно и они боялись подступающей ночи, и глухие удары копыт лошади теперь казались очень сильными, неосторожными.
Карысь затих и невольно подался к отцу, задумчиво покуривающему папиросу. Смутное чувство опасности, которого он раньше никогда не испытывал, переполнило Карыся, и оттого, что чувство это было новым, неведомым Карысю, он вдруг решил, что скоро умрёт. И в эту вот минуту полушёпотом отец сказал:
- Смотри, Карысь, видишь?
Вначале он ничего не видел, а потом вдруг у самого леса, очень недалеко от них, разглядел какую-то непонятную фигуру. Он бы никогда не заметил её, не отличил от леса, но эта фигура шевелилась. Она как-то странно кружилась на одном месте, приседала, подпрыгивала и походила чем-то на пьяного пляшущего мужика. Но пляшущий мужик - это не страшно, а вот фигура была страшной: огромная, лохматая, неуклюжая, с непонятными движениями.
- Кто, кто это? - едва выговорил от страха Карысь...
- Медведь пляшет, - улыбнулся отец.
Карысь по голосу понял, что отец улыбнулся, но, странное дело, это его не успокоило, а ещё больше перепугало. Он вдруг решил, что отец не понимает опасности, не знает, как это страшно, и, вцепившись в него обеими руками, умоляюще и быстро попросил:
- Скорее, папа, скорее! Он ещё не видит. Скорее, папочка!
- Да ты что, Карысь, - удивился отец, - да какой же это медведь? Ты посмотри хорошенько. Это дядя Трофим пласты дерёт. Ты же видел, он сарайку новую поставил, а крыши ещё нет, вот он пласты и дерёт на крышу.
- Поедем, папочка, - уже почти плача, умолял Карысь, - ну, погони же Серка, папочка. Скорее!
- Да ты посмотри...
- Поедем, поедем, поедем...
Карысь не хотел, Карысь боялся смотреть, мелкий озноб начал бить его. Он сжался в комочек и, словно щенок недавно под куртку, полез к отцу на колени. Что-то поняв, отец сердито крикнул на Серка, дёрнул вожжи и крепко обнял Карыся.
- Ну, маленький, чего это ты? - обеспокоено говорил отец.- Там же вовсе не медведь. Я пошутил. Вон, смотри, уже и огоньки видно, и мамка нас теперь дома ждёт, сидят с Верой за столом и ждут.
Карысь осторожно оторвал голову от груди отца и посмотрел вперёд. И там, ещё далеко, но так призывно и ласково горели огни его деревни, там были его дом, его мать и сестра Вера, и он, опять прижимаясь к отцу, впервые понял, как же это хорошо - возвращаться домой...
А ночь важно и величественно плыла над землёй, наделяя землю и всё живое на ней каким-то новым и таинственным смыслом, даря людям страх и восторг, надежду и отчаяние, и мягко, шелковисто дул с юго-запада медвяный от запаха трав и леса ветер.
САНДАЛИИ
1
Из города мать привезла Карысю новые сандалии. Были они жёлтые, с блестящей металлической пряжкой и дырочками на носках. Ничего подобного раньше Карысь не видел. Даже пахли они как-то по-особенному: сладко и душно. Карысь поставил сандалии на пол и долго не решался сунуть в них ноги, а когда уже совсем было решился, его строго окликнула мать:
- Вначале надо ноги мыть, а потом сандалии надевать.
Карысь вздохнул и безропотно пошёл за тазиком.
На улице ярко светило солнце, петух расхаживал по палисаднику, а куры одним глазом смотрели на него и купались в пыли.
Карысь поставил таз на землю возле высокой бочки с водой, принёс скамеечку и, забравшись на неё, зачерпнул ковшом. Ковш был большой, тяжёлый, и Карысю пришлось из бочки доставать его двумя руками. Вода весело и радужно ударилась в тазик, во все стороны полетели брызги, вспыхивая и погасая на солнце. Петух недовольно квохнул и покосился на Карыся красноватым глазом.
Карысь сел на скамеечку и опустил ноги в тёплую воду. Было так тихо и хорошо на улице. Карысь думал, что если ноги долго-долго держать в воде, то они и сами вымоются, и мыла никакого не надо. Но вот он уже сколько времени просидел, а вода была чистой, а ноги грязные, особенно на щиколотках.
Карысь потёр ногу об ногу, потом наклонился и одним пальцем стал шаркать по щиколоткам. В это время из-за бочки вышел маленький рыжий щенок. Он приветливо вильнул хвостом, потянулся, припадая к земле на передних лапах и зевая, отчего видно было, какие у него тонкие и острые зубы и розово-красный язык.
- Верный, - обрадовался Карысь, - ах ты, Верный.
Он взял щенка и посадил его к себе на колени. Щенок был тёплый и лёгкий, от него пахло овчиной. Карысь погладил его, почесал за ухом и отпустил на землю.
Потом Карысь, вытянув ноги над тазиком, смотрел, как редко падают с них капли и как быстро высыхают они под солнцем. Сандалии были в самую пору. Мягкие, важные, они как-то легко и быстро устроились на ногах, пальцы твёрдо упёрлись в носки, и Карысю сразу же захотелось куда-то бежать в этих сандалиях, придавших ему неожиданную уверенность и смелость.
- Ма-а, я погулять? - вопросительно сказал он.
- Хорошо. Только далеко не уходи.
- Не-е...
- Сандалии не жмут?
- Нет.
- Ну беги.
Карысь вылетел на улицу, восхищённо косясь на новые сандалии, и на секунду задумался, решая, кому первому показать их. Но так и не успев ничего решить, он вдруг сорвался с места и быстро затопал под горку, к речке, откуда доносились смутные ребячьи голоса. А здесь, на речке, он совсем забыл про сандалии, потому что все ребята были в воде и там происходило что-то ужасно интересное: стоял визг, взлетали брызги и лишь на мгновение ясно промелькнула рыжая Витькина голова. Карысь, торопясь и путаясь, сорвал рубашку, не расстёгивая пряжек, наступая на носки, снял сандалии и уже почти на бегу, приплясывая на одной ноге, выскочил из штанишек. И с криком, захлёбываясь восторгом, речным воздухом и солнцем, бросился в самую гущу ребятни. И сразу же его опрокинули, целые потоки воды обрушились на него, забили рот, уши, нос, и он сам, отбиваясь, вспенивая реку руками и ногами, уже хлестал по ком-то упругими струями, так легко и сладко срывающимися с раскрытой ладони.
- Новенький голит! - раздался чей-то вопль, и тут же Карысь остался один, не сразу сообразив, что новенький - это он. И началась игра, в которой особенно ценились смелые обманчивые нырки и умение плавать в особых положениях. Карысь нацелился и кинулся за Витькой, потому что догнать его считалось особенно почётным. Но Витька, вот он только что был - и нет его. Карысь останавливается, растерянно смотрит на пустую воду перед собой, а потом слышит Витькин крик у себя за спиной. Он бросается туда, на голос, и совсем случайно натыкается на Ваську. Всё! Теперь голит Васька и срочно надо удирать.
2
Потом они лежали на песке, обжигаясь его прогретым жаром, и Витька вдруг предложил:
- Айда зорить гнёзда?
- На базу? - спросил его кто-то.
- Не, - мотнул головой Витька, - сорочьи.
Сорочьи, это, значит, в лес.
- Айда! - обрадовался Васька. - Я в прошлый раз двенадцать штук назорил. Во!
- Во! - передразнил Витька. - Это когда было? А теперь там давно сорочата сидят.
- А Карыся мать заругает, если он пойдёт, и нам достанется, - неожиданно сказал Васька, натягивая штаны.
- И вовсе нет. - Карысь нахмурился, враждебно глядя на Ваську. - Она меня хоть куда пускает.
- Да, пускает, а в прошлый раз?
На это Карысь не стал отвечать и лишь подумал, что Васька на их лодке ни в жизнь не покатается...
И тут же все заспешили, в штанишки ещё кое-кто вскочил на месте, а рубашки надевали уже на ходу. Теперь вся штука заключалась в том, чтобы первому увидеть гнездо, первому забраться на дерево и первому запустить руку в сорочий домик. Карысь в подобной операции участвовал впервые и смутно беспокоился о том, как он будет забираться на дерево. Первым увидеть гнездо он был не прочь, даже очень желал этого, но вот на дерево... лучше бы посмотреть как полезет на дерево Васька.
И первым гнездо увидел Карысь. Оно было так близко, такое огромное, из сухих чёрных веточек, ловко пристроенных в развилке между большим сучком и стволом широкой берёзы. Берёза стояла одиноко, в густых зарослях тальника, и, может быть, потому никто из ребят, не видел её: все смотрели на дальние колки, где гнёзд всегда было море.
- Я первый, я первый! - закричал, запрыгал Карысь, показывая пальцем на берёзу. - Никто не видел, а я увидел. Я первый.
- Ладно, ты первый, - не сразу согласился Витька, - лезь на берёзу.
- Зорить? - тихо спросил Карысь.
- А то. Давай, мы долго ждать не будем.
Карысь помялся и косолапо как-то пошёл к берёзе. Он обошёл её несколько раз вокруг, погладил ладошками и... полез.
До первого сучка оставалось руку протянуть, и тут нога в сандалии соскользнула, а Карысь медленно съехал вниз.
- Сними башмаки, - посоветовал Витька.
Карысь послушался и обрадовано почувствовал, что босиком карабкаться по берёзе легче. Вот уже и первый сучок, а дальше и совсем просто - подтянуться, поставить ноги, ещё раз подтянуться - и вот уже можно зорить. Но Карысь сначала посмотрел вниз. Ребята кружком сидели вокруг берёзы и, задрав головы, смотрели на него. Общее внимание ребят было приятно Карысю, и он ещё посмотрел вокруг. Он увидел луг, пыльную дорогу, свою деревню у озера и само озеро в жёлтых камышах. Он хорошенько поискал глазами и вскоре разглядел свой дом под красной жестью. И тут же Карысь почему-то вспомнил мать, вспомнил отца, и ему захотелось домой. Но он сразу забыл про это, потому что из-за утёса вывернулся небольшой катерок и, дымя во всю силу, пошёл против течения, и минуло много времени, пока из-за утеса показалась баржа с лесом. Брёвна отсюда казались маленькими, аккуратными и почему-то жёлтыми...
- Эй, Карысь, ты что, уснул там? - громко и нетерпеливо крикнул Витька.
Карысь вздохнул и запустил руку в гнездо. Там было пусто. Он нащупал мягкий пух на дне, гладкие стенки внутри, засохший птичий помёт, но сорочат там не было. И хотя Карысю очень хотелось принести домой маленького сорочонка, а потом смотреть, как он будет делаться большим и начнёт летать, широко разевая клюв от страха, Карысь обрадовался.
- Пусто, - закричал он, продолжая шарить в гнезде,- пух есть, а больше никого нет.
- Ну и разиня, - почему-то рассердился Витька, - пошли, робя, а он пусть там сидит. Так ему и надо.
Все поднялись и пошли дальше. На Карыся никто не посмотрел, и вдруг чего-то напугавшись, Карысь заспешил, юзом скатился с дерева и бегом кинулся догонять ребят.
Однако все гнёзда были пустые, и лишь однажды они нашли сухие скорлупки от сорочьего яйца.
Домой возвращались поздно и быстро, обиженные неудачей и зазря пропавшим днём. Все дулись на Карыся, словно он был во всём виноват. Тогда Карысь отстал и нарочно пошёл один, вспоминая, как шли они с Васькой в лес и как ловко удрали от деда Плехеева...