Известной журналистке - женщине с трагической судьбой, живущей на психотропах, - поручают взять интервью у страшного серийного маньяка, запертого в психушке. Маньяк сбегает, а журналистка, вовлечённая в поиски, оказывается на территории брошенных садоводств, где только два закона - заточка и ствол, где опасность поджидает за каждым перекрёстком. В историю вмешивается высокая политика и карательная психиатрия, становится непонятным, кто настоящий маньяк и где настоящий, один за другим гибнут друзья и враги. Мистика вползает в сюжет, как туман на берег реки. Героиня понимает, как хрупка она, НАША ЖЕСТЬ…
Содержание:
Последний день лета (пролог) 1
Часть 1. Хроника психоза 2
Часть 2. Хроника лечения 20
Часть 3. Хроника выздоровления 37
Часть 4. Выписка 57
Четвертый день осени (эпилог) 73
Примечания 73
Жесть
Все имена, фамилии и должности, упоминаемые в романе, равно как и привязка всевозможных строений к реально существующим городам, поселкам и дорогам, - являются плодом авторского вымысла (а иногда - бреда).
Последний день лета (пролог)
ЧАСТЬ 1. Хроника психоза
ЧАСТЬ 2. Хроника лечения
ЧАСТЬ 3. Хроника выздоровления
ЧАСТЬ 4. Выписка
Четвертый день осени (эпилог)
Последний день лета (пролог)
ОЗАРЕНИЕ
С рассветом исчез последний ангел, оставив в голове Избранного полную ясность.
Он точно знал, как ему надлежит поступить.
Ружье лежало в "комнате предков", как шутливо именовала это помещение жена. Дверь располагалась на балюстраде второго этажа, по соседству со спальней дочери, и была закрыта на висячий замок. Все семь лет, прошедшие со смерти отца, ничья нога сюда не ступала. И вот - пришло время!
За ключом от двери он прошлепал босиком в гостиную, к секретеру. Затем поднялся обратно, расправился с замком; вошел. Пыль была повсюду. От пыли комната отца казалась серой, и даже утреннее солнце, вползавшее в окошко, не могло вернуть цвет похороненной здесь памяти… Откровенно говоря, никаких особенных чувств Избранный не испытал. Барахла в тесной мансарде было изрядно: после ТОГО ДНЯ сюда свезли буквально все, что могло напомнить сыну о существовании отца… а также, на всякий случай, и деда. Вообще, справедливости ради, это кладбище вещей следовало бы называть "комнатой деда". Картина Адольфа Менцеля (оригинал!), коллекция наручных и настенных часов, нацистский глобус сорокового года, - все это были трофеи, привезенные молодым капитаном с войны. Патефон, пластинки, немецкий штык-нож, бронзовый бюст Сталина… а вот и футляр - деревянный, с инкрустациями.
Человек вынес находку на лестницу и только там осторожно сдул пыль. Как ни странно, сдувать оказалось почти нечего: футляр был практически чист. Что бы это значило?
Он спустился вниз и возле рукомойника протер деревянный корпус кухонным полотенцем. Осторожно открыл… Роскошная охотничья двустволка фирмы "Браунинг" покоилась на красном бархате. В разобранном виде, конечно. Отдельно - стволы; отдельно - ложа. Плюс шомпол, вышер, а также (сбоку) две щеточки и масленка.
Этот ценный трофей, как и прочие, был привезен дедом из Германии, - с тех пор антикварное ружье регулярно постреливало. И дед, и отец ходили с ним на охоту (нелегально, не будучи членами охотничьего общества, - рисковали, сорванцы великовозрастные). И брат тоже пару раз ходил… Брат, кстати, был категорически против того, чтобы вместе с другими отцовскими шмотками перевозить ружье на дачу. Все норовил в сейфе схоронить. Дескать, пусть отец, царствие ему небесное, творил, что хотел, но мы-то - люди разумные… Пришлось настоять. Чтоб в случае чего было чем семью от шпаны защищать. А то ведь шпана нынче - как кролики размножается…
"Защищать, - подумал он. - Сумею ли? Выстою ли?.."
Его беспокоила ружейная смазка: все-таки столько лет прошло. Первым делом развинтил обе масленки… и чуть не расхохотался. Вытащил из футляра стволы, придирчиво, по очереди, посмотрел в них. Посмотрел ствольную коробку. Идеальное состояние… Ай да Старшо́й! Получается, пока младший брат на цыпочках ходил вокруг "комнаты предков", боясь потревожить память погибших родителей, старший преспокойно влезал туда, брал ружьишко и - в лес… очевидно, это случалось осенью, когда дачный сезон заканчивался, зато, наоборот, начинался охотничий… В принципе, оружие можно было не чистить. Собрал - и готово к стрельбе.
Он решил подстраховаться. На него смотрела сама Вселенная. Осечки не будет.
Устроился на веранде: там было светлее. Собрал шомпол, привинтил вышер, пропустил через ушко кусок фланели - и пошла работа…
На веранде было по-утреннему прохладно. Самый конец лета. Однако хозяин дома отнюдь не мерз, хоть и был он наг.
Совершенно наг.
…Минувшую ночь он не спал.
С вечера на соседнем участке - через улицу - бурно веселились. Горланили песни, жгли костер. Визжали девчонки, рычали мотоциклы.
Потом случилось ЭТО…
А ведь он почти заснул. Как вдруг - ЗВУК. Такой громкий, что вибрации до каждой косточки дошли. И сразу - ОГНИ. Грохот, искры, душераздирающие вопли. Разноцветные сполохи, врываясь в окно, заплясали по потолку, по стенам спальни. Вокруг дома творилось что-то жуткое, что-то небывалое. В небе плелись ослепительные, завораживающие узоры. Человек лежал, не в силах пошевелиться. То ли ужас сковал его члены, то ли восторг. Он все-таки заставил себя протянуть руку, попытался включить настольную лампу… Электричества не было.
Жена рядом спала - ничего не слышала. Может, все происходящее по ту и по эту сторону стен - предназначалось для него одного?
Светопреставление закончилось столь же внезапно…
Он лежал, размышляя. Быстро пришло спокойствие. Тьма сменялась полумраком; ночь уступала место утру… и постепенно рождалась догадка. Еще вчера он был слеп, но сегодня прозрел. В голове стремительно прояснялось. Это чувство - чувство полной ясности в голове, - было особенно удивительным! Только сейчас он понял, какой пресс давил его мозг все эти годы, не позволяя увидеть Истину…
Казалось, в окна заглядывают. Он лежал, затаив дыхание, напряженно всматриваясь… и на стуле кто-то сидел… нет, над стулом - висел, парил… А в окна определенно заглядывали - внимательные любящие глаза! Вот тебе и второй этаж… Из дальнего угла выплывало нечто. Человек? Бестелесный, обнаженный, - тоже парил в воздухе, раскинув огромные руки… Руки? Или крылья?
Ангел.
Ангелы.
Существа, явившиеся к нему в гости, были прекрасны.
Свершилось, понял человек. Мой дом стал кусочком Рая. Я - избран…
Распираемый счастьем, Избранный выполз из-под одеяла, снял майку, трусы, с наслаждением разделся догола. Быть одетым в Раю - так же нелепо, как в бане… кощунственное, конечно, сравнение! Но все же… Ангелы не знают одежд. Избранные - тоже. Нужно было понять это, чтобы стать неуязвимым… А ведь я теперь неуязвим, с восторгом подумал он.
Закинув тапки под кровать, прокрался на лестницу. Существа неотступно следовали за ним: их насчитывалось уже с десяток…
На балюстраду выходили три двери: одна - в спальню, где ночевали они с женой, вторая - в спальню дочери, третья - в "комнату предков". Меж двумя спальнями, вернее, меж дверями размещалось большое зеркало - в форме арки, высотою до самого потолка. Фамильная гордость. "Павловское зеркало", - любил хвастать отец, утверждая (вслед за дедом), будто такого вида зеркала появились на Руси при императоре Павле. Когда-то оно красовалось в квартире родителей, но после ТОГО ДНЯ было перевезено сюда, - и осталось на лестнице, поскольку в комнату отца решительно не влезло.
Зеркало было вправлено в резную раму красного дерева, верхнюю (полукруглую) часть которой украшали фигурки… ангелов! Как Избранный раньше не обращал на это внимания?!
Вырезанная из дерева фигурка выбралась из рамы, отряхивая крылья от пыли.
И всё встало на свои места.
…Для полного спокойствия он осмотрел дом целиком, снизу доверху. Сначала - первый этаж. Кроме гостиной и веранды здесь были еще кухня, кладовка и туалет. Проверил входную дверь и все ставни. Затем поднялся на второй этаж и, минуя спальни, вскарабкался по вертикальной лестнице под крышу. Стараясь не попасть босыми ногами по разбросанным гвоздям, добрался до чердачного окна и закрыл его, вдвинув задвижку до упора. Спустился обратно и наглухо задраил люк, ведущий на чердак, - навесив замок, которым обычно пользовались только зимой.
С ружьем Избранный не расставался ни на миг: ружье в руке придавало ему уверенности. Иногда он останавливался и любовался реликвией. В собранном виде двустволка была хороша - не зря некоторые мужчины влюбляются в оружие, как в женщин. Лакировка на ложе в некоторых местах потерлась, но это ничуть не портило впечатление… Стволы были расположены классически, в горизонтальной плоскости. На ствольной коробке - аж три клейма, говорящих об испытаниях как дымным, так и бездымным порохом. К цевью привинчена серебряная пластина, на которой было выгравировано: "Fur Kurt von Heinrich mit Liebe. Den 1. September, 1940" .
С боеприпасами проблем не возникло: патроны обнаружились там, где и должны были быть, - в комнате отца. Одна из коробок датировалась позапрошлым годом (что в очередной раз доказывало - братик, плюнув на родовое проклятье, потихоньку пользовал отцовские вещи). Патроны, хоть и современные, были снаряжены дымным порохом: все-таки ружье довоенного изготовления. Зачем рисковать? Ещё лишишься при выстреле пальцев…
Он вошел в спальню дочки.
Долго смотрел, как ребенок спит. Восемь лет человечку, каково ей будет выдержать испытание?.. Он переломил ружье и загнал в стволы по патрону. Еще смотрел некоторое время… и перешел в другую комнату - к себе.
Жена по-прежнему дрыхла. Смешно она спала - зажав одеяло между ног и выставив напоказ голую задницу. Молодая красивая женщина, моложе супруга почти на десять лет… он заставил себя отвести взгляд. Похоть, пусть и мысленная, не делала чести Избранному.
Выглянул в окно.
И тут же увидел… тут же напрягся, заиграл желваками. Бесовская тварь рыскала по грядкам возле парника!
Он тихонько открыл раму. Взвел оба курка. Выстрелил - раз! Сизовато-белое облако вырвалось из ружья; ложа зло толкнула охотника в плечо. Дробовой снаряд сломал твари заднюю ногу - она заверещала, попыталась убежать, споткнулась, упала набок… Два! Вторым выстрелом ей разнесло живот. Она полизала раненое место, потом, высоко задрав хвост, уткнулась носом в землю и поползла ко входу в парник…
Жена вскочила, со сна ничего не понимая.
Примчалась встрепанная дочь.
Нескольких секунд хватило, чтобы ужас появился в глазах обеих… А дочь, похоже, больше всего испугалась вовсе не ружья и не выстрелов. Просто она впервые видела папу голым. Собственно, она вообще впервые видела голого мужчину - не в кино, не на картинке, а живьем. Так близко, что дотронуться можно…
…На выстрелы никто из соседей не отреагировал. Возможно, после ночного грохота попросту не обратили внимания. Или никого вокруг не осталось?
Никого из живых.
Соседи - они ведь не были Избранными…
…Сидели на балюстраде, на полу у стены. Возле зеркала. Возле Входа. Женщина молча плакала, девочка сосредоточенно причесывалась. Ангел объяснил Избранному, что тот должен делать, и что вообще происходит; теперь он объяснял это жене и дочери. Зеркало - на самом деле Вход, который откроется ближайшей ночью. Надо дождаться. Вокруг дома - чужой враждебный мир. Он, Избранный, защитит их. На нем - колоссальная ответственность. А ночью, когда Вход откроется, они уйдут…
Куда? В Рай.
- Алексей… Лёшенька… Тебе плохо? - спросила жена.
- Мне никогда не было так хорошо.
- Папа, я не хочу в рай, - сказала дочка.
- Тебе понравится, деточка, вот увидишь.
- Мы договаривались с Риткой в кино сходить. На Гарри По-о-оттера… - девочка прерывисто всхлипнула.
- Ничего, ничего. Нет больше ни кино, ни Гарри Поттера.
- Как это?
- Вокруг одни мертвецы.
- Почему?
- Потому что мир умер.
Жена ничего больше не говорила. На лице ее застыл смертельный ужас. Из глаз всё текли и текли слезы.
- Папа, я в туалет хочу…
Алексей кивнул. Поднял обеих и повел вниз - с ружьем наготове. Он был готов ко всему. Дождался, когда женщина с девочкой справят естественные надобности и отконвоировал их обратно. Сам он терпел, не имел права покинуть пост.
Вдруг сообразил:
- Раздевайтесь.
- Ч…чего? - вскинулась жена.
- Ночнушки снимайте, чего.
Глаза у нее полезли на лоб.
- Лешка, дурак! - заверещала она. - Что ж ты делаешь? Дочку хоть не трогай!
Он закричал в ответ:
- Никто вас не тронет, дура! В Рай приходят голыми, открытыми, распахнутыми настежь! Рай защищает тех, кто отбросил всю эту мирскую хрень!
- Ты вчера пил свои таблетки?
- Пил я их, пил! Семь лет, как их пью! И что? Приблизили они меня хоть на шаг к Истине?
- Они лечили тебя… - потерянно, безнадежно сказала жена.
- Они убивали меня. Неужели ты не понимаешь, что случилось чудо? Что все мои страдания - не зря! НЕ ЗРЯ!!!
Алексей двумя движениями разорвал на женщине ночную рубашку.
Дочка разделась сама, дрожа.
- Трусики снимать?
- Обязательно.
- Папа, мне холодно.
- Потерпи, до вечера не околеешь.
Вдруг он спохватился: участок! Пространство вокруг дома абсолютно беззащитно. А там, где появилась одна тварь, непременно появится вторая… Нужно было совершить обход территории.
Вновь Алексей поднял свою семью, заставил спуститься вниз. Поразмыслил секунду-другую, завел домочадцев в кладовку и закрыл дверь снаружи.
В кладовке не было окон.
- Сидите тихо, проверю и вернусь.
- Кушать хочу… - жалобно отозвалась девочка.
Он забрал из гостиной все ключи. Взял из комнаты отца штык-нож. Вышел на крыльцо, запер дом… очень ему не хотелось покидать эти надежные, проверенные стены, но… Избранный не принадлежал себе.
Нырнул в открывшийся ему мир - как в бездну…
И ничего плохого не случилось. Он обогнул автомобиль (старенький "фольксваген" стоял перед домом; водила машину жена) и пошел, крадучись, по двору. Заряженное ружье в одной руке, штык-нож - в другой.
Пригревало взошедшее солнце. Воздух щекотал обнаженное тело.
- Охотимся? - весело крикнул кто-то. - Ворон бьем?
Сосед. Высовывался из окна своего дома. Его участок примыкал слева (если смотреть от дороги). Алексей поморщился и не ответил.
- Что, Лексеич, нудистский сезон открываем? - продолжал неугомонный мужик. - Круто! Я - за! А жинка твоя чего прячется? Пусть тоже не стесняется, я щас свою кликну! Позагораем, солнышко проводим…
Не человек там засел, а тварь бесовская. Алексей выстрелил в сторону чужого окна. До цели - метров тридцать пять - сорок; дробовой сноп разнес стекло вдребезги. Крупная дробь! Сосед исчез, грянули отчаянные вопли. Заголосила баба. Тут же в стену дома - изнутри, - жена Алексея начала колотить чем-то увесистым; стало слышно, как она кричит:
- Помогите! Кто-нибудь! Муж спятил!
В ярости Алексей рванулся назад, к крыльцу. Остановился, передумав, и направился к парнику. Это был парник с помидорами (огуречный располагался дальше) - именно сюда уползла подыхать утренняя тварь. Нужно было проверить, как там и что.
Он вошел, держа ружье наизготовку…
Никого и ничего. Уползла куда-то, бестия. На кустах вызревали сочные плоды - зеленые, бурые, красные. Все цветки жена уже пообрывала. Алексей машинально сорвал спелую помидорину, откусил и бросил. После чего начал кромсать ножом полиэтиленовую пленку - в куски, в лохмотья, - чтоб никто больше не мог спрятаться в этом предательском укрытии. Безопасность - прежде всего. Слишком близко стоял парник от дома - опасно близко… Когда от сооружения остался лишь алюминиевый каркас, Избранный решил, что достаточно.
То же самое он проделал с парником для огурцов.
Жена все надрывалась, дочка ей вторила. "Спасите, помогите…" Тьфу! Дуры бабы, прости Господи.
Алексей обошел дом по периметру, внимательным взглядом изучая окрестности, и только затем вернулся.
Он выволок жену из кладовки и рявкнул:
- Хватит.
- Лешенька!.. - простонала она. - Опомнись!.. Лешенька!..
Он двинул ей прикладом в лицо. Несильно, просто чтобы успокоилась. Она заткнулась на полувдохе - словно выключателем щелкнули. Она скорчилась на полу, под его ногами…
Сквозь окна веранды было видно, как дорогу пересекает сосед напротив. Мужчина остановился возле ворот и зычно крикнул:
- Эй, братан, расслабься! Если тя кто обидел - скажи! А шмалять - эт’ зря, менты поналетят! - замолчал, вслушиваясь, и продолжил: - Эй, дуй к нам! Водочка есть, кролика распишем…
Тщательно прицелившись, Алексей ударил из двустволки - сквозь стекло…
Часть 1. Хроника психоза
Понедельник, вечер: АНТИДЕПРЕССАНТЫ НА ДЕСЕРТ
Александр готовил мясо.
Он был из тех мужчин, которые любят мясо, - не просто кушать, а именно готовить; вероятно, готовить даже больше, чем кушать. Со вкусом и смаком он превращал здоровенный кусок свинины во множество мелких. С каждым ударом тесака - звериный огонек вспыхивал на секунду в его глазах, а верхняя губа оттопыривалась, уродуя красивый рот.
Вяло покуривая, Марина наблюдала за процессом. В первый раз, когда Александр надумал угостить ее мясом собственного приготовления… кажется, это был шашлык на берегу Вуоксы… она даже залюбовалась. Было, было. Внезапное превращение воспитанного ухоженного кота в кровожадного зверя, любящего покромсать чью-нибудь плоть, помнится, впечатлило ее настолько, что их неформальные отношения затянулись на неделю… потом на месяц… еще на месяц… да так и вошли в привычку.
Забавно, подумала Марина. Вот так встречаешься с человеком, иногда спишь с ним, - год за годом, - и не знаешь, что за дрянь прячется у него в башке. Дрянь, которая при благоприятном стечении жизненных обстоятельств показывает свой нрав лишь ненадолго и в совершенно безопасной форме - вот как сейчас, на кухне, за разделочной доской. Дрянь, которая обожает, чтобы в руках был острый клинок, а жертва - в полной твоей власти…
- …Значит, смотри, муля такая, - говорил Александр. - В Кащенке, в спецотделении, за семью засовами отдыхает один, хм… веселый парень . Из гимназии учитель - педофил, серийный маньяк… и кровь еще пил…
- Не много для одного? - включилась Марина в разговор.
- Нормально, полный набор… Значит, тебя в психушке уже ждут… и уже любят… и расскажут, и покажут…