Но все же Петька нашел место для своего дружка. Бельчонок стал жить на чердаке, в старой голубятне. А назвал его мальчик просто: Скок. Последнее увлечение сына вконец вывело из себя Марию Ивановну. Частенько она выходила во двор, заливисто кричала:
- Долго белку гонять будешь? А задачки кто за тебя решит?
- Да я… - оправдывался Петька, - я по арифметике исправлю.
- Исправишь… Второй месяц, поди, пошел, как исправляешь. А ну, марш за молоком!
И Петька, зажав а кулаке деньги, бежал через улицу к палатке.
Мария Ивановна недобрым взглядом провожала сына. А как-то притащила лестницу и ворча полезла к голубятне. Скрипнула распахнутая дверца.
Бельчонок вылез на крышу и, боязливо оглянувшись, не спеша побежал по карнизу к водосточной трубе. С нее прыгнул на старый тополь.
Мария Ивановна погрозила зверьку пухлым пальцем и ушла в дом: теперь-то Петька образумится.
Вернувшись из школы, мальчик сразу заметил пустую голубятню.
Долго махал платком над головой, звал беглеца:
- Скок! Скок!
Наконец бельчонок зацокал. И тут случилось невиданное… Когда Петя залез на тополь, бельчонок спустился на нижнюю ветку и прыгнул ему на плечо. Неуклюже ткнулся носом в щеку мальчика. А Петя в отчаянии: "Как быть дальше? Теперь мать обязательно прогонит бельчонка…"
И Петя уходит с бельчонком на плече. Так он и шагает по городу. Тонкий, голенастый, потерянный мальчик, чем-то похожий издали на маленького клоуна. Миновав площадь и несколько кривых переулков, останавливается у игрушечного магазина на углу улицы Чкалова. Там, за витриной, плюшевый мишка играет на трубе, машут крыльями забавные пингвины, качаются на качелях обезьяны. Рядом - железная дорога. Поезд совсем как настоящий. Точно такой, на котором служит проводником Петькин отец. Сейчас поезд отца мчится в далекую Алма-Ату. Отец сказал Пашке: "Алма-Ата значит по-казахски "отец яблок"".
Внезапно бельчонок испуганно вздрогнул и прервал раздумья мальчика. Петька повернулся и увидел малыша в кепке, съехавшей на ухо.
Малыш разинул от восхищения рот:
- Ручной? Продаешь?
- Нет, - коротко бросил Петька и, глянув на малыша, добавил: - Тебе… Тебе так отдам…
- Задаром? - удивился малыш.
- Да, бери, бери… - Петька протянул зверька. Его Скок зовут. Только ты за ним ухаживай.
- Как же?! - посерьезнел малыш. - У нас кролик Маркиз летом жил. Проводишь меня? А то еще убежит…
- Где ты живешь?
- Возле планетария.
- Ого. А сюда зачем приехал?
- В зоомагазин. Морскую свинку купить. А он сегодня закрыт.
- Свинку?
- У меня день рождения. Папка говорит: бери свинку.
- Ладно, тогда поехали.
Счастливый малыш спрятал бельчонка за пазуху, и ребята побежали к остановке. Сели в трамвай.
- Как тебя звать? - спросил Петя.
- Отгадай…
- Василек - глаза голубые.
- А вот и нет, - малыш шмыгнул носом и протянул: - Его-о-рушка…
- Егорушка - веселый скворушка! - Петя засмеялся и поправил малышу кепку.
А "веселый скворушка" долго рылся в карманах и опустил в кассу деньги вместе с семечками.
Пассажиры улыбнулись.
Трамвай долго кружил по городу. Но вот за окном мелькнули вывески клуба туристов, библиотеки, и показалась шарообразная стеклянная крыша планетария. Наконец они дома.
- Кого-то принес! По глазам вижу… - певучим голосом сказала мать Егорушки.
- Бельчонка, - так же певуче ответил сын.
- Да ну?! - удивилась мать.
И Егорка вынул из-за пазухи рыжего зверька.
- Вот… Петя подарил.
Гость смутился и отступил к двери.
- А ты куда? - остановила его мать. - Чего испугался? Садись.
Лицо у Егорушкиной матери доброе, с чуть заметной родинкой на щеке.
И Петя сел. Не спеша осмотрел комнату. На стене он заметил портрет женщины в военной форме, с орденом на груди. Лицо молодое, круглое, но улыбка та же. "Она", - догадался Петька и, успокоившись, сказал:
- Ему у вас хорошо будет.
- Пусть живет, - кивнула Егорушкина мать. - На балконе места хватит. Только ты его навещай.
- Хорошо.
- А теперь к столу садитесь, У нас Егорке сегодня семь исполнилось.
За чаем мать вспомнила свое детство. Таежный поселок Вилим. Избу деда Терентия. Там у них вечно гостили ежи, зайцы, белки и даже медвежонок Сынок. Он очень любил бороться с ребятами и ни за что хотел сдаваться.
За столом то и дело смеялись. А к вечеру пришел с работы отец, и тогда все принялись мастерить для бельчонка клетку. И было Петьке в чужом доме совсем не одиноко, а тепло и радостно.
И теперь Петька частенько ездит на трамвае через весь город к планетарию.
ВЕСЕННИЙ ДНЕВНИК
Вовка сидел за столом и готовил уроки. Вдруг в окно кто-то стукнул. Поднял глаза от тетради и увидел взъерошенного бесхвостого воробья.
Воробей махал крыльями, отчаянно чирикал…
Мальчик улыбнулся. Во дворе светло, весело! Ни вчера, ни позавчера он ничего такого не замечал. А сегодня… И этот бесхвостый воробей, и серый ноздреватый снег на подоконнике, и синие тени берез у ворот - все, казалось, говорило: близится что-то радостное, праздничное, голубое.
Вовка даже продекламировал:
Еще в полях белеет снег,
А воды уж весной шумят…
И внезапно ему самому тоже захотелось сочинить стихи. Первые две строки он придумал сразу:
Вот и верба у колодца
Распушилась и смеется…
А дальше, хоть убей, ничего не получалось. И тут Вовка махнул рукой на поэзию и решил написать рассказ. Рассказ о весне. Он взглянул на книжную полку. Где рядком стояли его любимые писатели Гайдар, Житков, Пушкин, Андерсен. "Закачу-ка я повесть! А что, а? Слабо, скажете? Да я каждый день писать буду. Вот и посмотрим, что получится. Весь наш третий "Б" ахнет! Антонина Павловна тоже удивится: "Ну и Мишуткин! Прямо будущий Лев Толстой…""
Только с чего начать? Пока Вова размышлял, в комнату вошла мать. Она наклонилась над тетрадью и прочла: "Весенний дневник". Больше ничего не было…
- Мам, когда весна придет?
- Со дня на день. А ты наблюдай!
- Как?
- Выбери что-нибудь одно: деревья, или птиц, или наш двор…
- Я - двор! - крикнул Вова. - Мы там вчера снежную бабу слепили.
- Вот и хорошо. Наблюдай и в дневник записывай, что во дворе произойдет. Хотя бы через день. Весна придет, а ты - первый свидетель.
На другой день Вова сделал первую запись.
6 марта
Сколько раз глядел за окно… ничего особенного. Вон Димка Пронин из школы побежал без портфеля. Видно, позабыл что-то. Вдруг Димка остановился посреди двора и рот разинул: на клене стайка красногрудок-снегирей. Важные, пузатые, семена пощелкивают, песни скрипучие напевают.
А снежная баба на дворе как стояла, так и стоит. Только у ней метла выпала. Пойти поднять, что ли?
8 марта
Сегодня женский праздник. Никто не учится, не работает. Все улыбаются, веселые.
Мы с папой в магазин ходили. Тем одни мужчины в очереди стоят и за маслом, и за картошкой, и за конфетами. Потом мы обед готовили. Я картошку чистил, а папа котлеты жарил. Потом мы купили маме в подарок духи "Белая сирень" и букет мимозы. А про снежную бабу я совсем позабыл. Когда пошел гулять, то заметил, что за день у бабы отскочил нос-морковка. Жалко! Я сбегал домой и принес ей веточку маминой мимозы. Пусть тоже празднует.
10 марта
Целый день падал снег, большой, пушистый, мокрый. А потом солнце выглянуло. Подул ветерок, началась солнечная метель.
Одна горластая ворона уселась на пожарную лестницу и раскричалась: "Карр-каррр…" Потом к ней еще три прилетели. И вся лестница закаркала.
Мой брат Митька тоже подпрыгнул и каркнул. Я рассмеялся. До этого он никак звук "р" не выговаривал. А тут вдруг сразу научился!
12 марта
Ночью мороз ударил. Мостовая обледенела. Все падают. Дворников ругают. Я тоже по дороге в школу упал. Схватился было за Витьку, а он за Борьку… и втроем шлепнулись. Прямо куча мала. Вот смеху было!
После уроков мы с горки катались. И я еще разок грохнулся. Портфель расстегнулся, книжки - во все стороны. А снежная баба, словно сахарная, стоит и блестит. Глаза-угольки у нее разные: один круглый, другой узкий, с прищуром. А лицо шершавым сделалось.
14 марта
Митька сегодня раньше всех в доме проснулся и жмурится:
- Солнышко!
Я взял зеркальце и стал по стене зайчиков гонять. А Митька без конца спрашивал:
- Откуда зайчик берется?
Когда я выбежал во двор, то увидел, что у снежной бабы голова стала меньше. Шляпа, дырявое ведро, нахлобучилась на самый подбородок. Смех да и только. Я снял его и бросил к забору. Тепло, и так не замерзнет!
16 марта
Наша баба похудела и начала плакать. Дворник дядя Корней встретил нас с Митькой во дворе и сказал:
- Весенняя пора - пляши, детвора!
Митька ему в ответ:
- Плясать нельзя. Мокро.
А когда бабу-то лепили всем двором, вот уж плясали потом до упаду! Дядя Корней ей свою старую метлу подарил. А мы с Димкой по угольку раздобыли. Вовка Сапожков - морковку. А сегодня от этого один пшик остался.
17 марта
Баба стала грязная, черная, как Баба-Яга. Вовка Сапожков примерил ей соломенную шляпу с пером. Потеха! Даже молчаливый дворняга Антон не выдержал и залаял.
19 марта
Воскресенье. Солнце и звонкая капель. На крыше длиннющие сосульки. Ребята сшибают их шапками и сосут, как эскимо. Во дворе шумно: девчонки в классики играют, а дядя Корней с нашим соседом по квартире в домино режутся. Мы с Димкой Прониным велосипед обновили. А снежная баба все плачет.
21 марта
Прочел в календаре: "День весеннего равноденствия. Долгота дня и ночи сравнялась". Значит, день прибавится и стечет длиннее.
Снег во дворе сделался черный-черный, а от снежной бабы осталась только большая лужа.
Дядя Корней побелил яблони, подрезал тополя.
Я спросил: "Зачем тополя подрезать?" "Чтобы не шибко летел. Мусора меньше".
23 марта
Посреди нашего двора, на месте снежной бабы лужа на солнце блестит. Увидел ее черногрудый воробей да как нырнет с размаху. Брызги во все стороны, прямо как в бане. Выкупался, отряхнулся и стал страшный-престрашный, словно Бармалей. Еле на забор взлетел. А потом пригрелся да как чирикнет!
25 марта
Ура! Сегодня в школу идти не нужно. Отсыпайся, гуляй сколько хочешь. Каникулы! А у Димки Пронина беда стряслась: рыжий кот Барон сбежал. Мы его целый день искали, даже на чердак лазили, но все впустую.
27 марта
Димка в сарае старый скворечник нашел. Мы его почистили, крышу сменили и повесили на шесте над домом. Хорошо бы в нем скворцы поселились!
30 марта
Проснулся рано. Вдруг слышу: "Ти-ти-тень, ти-ти-тень" - на балконе распевает желтогрудая синица. Видно, торопится объявить всем: "День прибывает! День прибывает!"
Поскорей оделся - и во двор… А там уже весь снег растаял. Вдруг на крыльцо рядом со мной красная бабочка села. Только я собрался ладошкой ее накрыть, как подул ветер. Бабочка вспорхнула и улетела…
На этом дневник кончается. А почему, вы, наверно, догадались: настала весна!
СЕРДЕШНЫЙ
Г. Окскому
Станция Оричи - крохотная, затерянная в глухих борах. Поезда стоят здесь всего минуту, так что чаи гонять пассажирам некогда. Кипяток попивают лишь стрелочники, ночной сторож, путейцы да шустрые старушки, что торгуют солеными огурцами, капустой, мочеными яблоками и прочим разносолом.
Порой торговля идет плохо и, дожидаясь следующего поезда, старушки припоминают молодость, спорят о сыновьях. Так и коротают время. А уж историй понарасскажут - заслушаешься! И главное - все помнят: и как при царе Николке в лаптях хаживали, а при гитлеровцах партизанам в лес провизию украдкой носили, и как по весне в колхозе свинья Агафья знатно опоросилась: двадцать штук принесла.
В прошлом году я снова побывал в Оричах и услышал такую историю.
Зимой это было… Вдоль пути крутились снеговые волчки, а от ветра вздрагивал и легонько позванивал станционный колокол. Стрелочник Игнат Гаврилыч, кончив осмотр путей, спеша возвращался к себе в сторожку.
Лес полнился мглой. Ели стояли по колено в сугробах, шумели тревожно, глухо и по временам задумчиво покачивали белыми папахами. Старик давно свыкся с этим глухим тревожным шумом.
Внезапно донесся прерывистый лай собаки.
"Кого-то там нелегкая носит?" - подумал Игнат Гаврилыч и прибавил шагу.
Впереди виднелось что-то темное, похожее на маленькую горку.
Собака, видно, боялась подойти близко. Трусливо подвывала, тявкала издали.
"Неужто медведь-шатун объявился? - охнул Игнат Гаврилыч и сбавил шаг. - Давненько об них в наших краях не слыхать…"
Но любопытство все же пересилило осторожность, и, пригнувшись, он стал тихо приближаться к темной таинственной горке.
"Иль сохатый?!"
Вскоре показались огромные лосиные рога.
Однако почему зверь на путях? Старик сунул два пальца в рот и по-мальчишески звонко свистнул.
Лось с трудом поднялся, сделал неверный шаг в сторону, но тут же споткнулся и упал.
"Да он, видать, не в себе…" - смекнул стрелочник и подошел ближе.
Натужно вздымались мохнатые бока лесного великана и по-детски вздрагивали его толстые губы. На ноге рана - видно, от пули браконьера.
"Ишь, сердешный, как мается", - качнул головой старик и замахнулся на внезапно осмелевшую собаку.
А лось, увидев занесенную руку, снова поднялся из последних сил, но тут же тяжело рухнул в сугроб.
Старик надвинул шапку на лоб и зашагал к деревне.
Вернулся через час с мужиками и ветеринаром. С трудом взвалили грузного обессилевшего зверя в сани и повезли в теплый хлев.
Так очутился сохатый в доме стрелочника Игната Гаврилыча Тучкова.
Долго лесной великан дичился своего спасителя, но старик знал, как угодить больному. Всякий раз приносил ему какое-нибудь лакомство - то осиновой коры, то рябиновых веток, то ольховых веников…
Лось привязался к стрелочнику и, будто ребенок, тыкался по утрам мокрыми губами ему в бок, ища в кармане заветную горбушку ржаного хлеба.
Спустя два месяца сохатый выздоровел, но память о былом осталась; точно на норе старого дуба, на ноге у лося образовался нарост.
Ветеринар долго осматривал зверя и развел руками:
- Тут уж медицина бессильна!
Старик тяжело вздохнул, погоревал. И с того он еще больше привязался и сохатому и прозвал Сердешным.
Детей у Игната Гаврилыча не было, да и с людьми говорить ему приходилось не каждый день, но с лосем он мог беседовать часами: и о расписании поездов, и о ненастной погоде, и о новом председателе.
Соседи посмеивались над чудачествами старика, но зато окрестные ребятишки так и льнули к нему и всерьез спрашивали:
- Дядя Игнат, неужто лось слова понимает?
- А то как же! - пояснял стрелочник. - Четвертый месяц у меня квартирует. Обвык…
В марте снег на дворе стал темнеть. Небо голубело, раздвигалось и как бы поднималось все выше и выше.
- Видать, скоро и расставание, - сказал однажды старик, бросив охапку ивовых прутьев сохатому другу.
Как-то ранним воскресным утром, когда за окном серебряным колокольчиком зазвенели желтогрудые овсянки, а на проталинках зашагали иссиня-черные грачи и звонкая лесная капель открыла счет весенним денькам, Игнат Гаврилыч распахнул настежь ворота хлева.
Лось вздрогнул, зажмурился от яркого света, ветра, от предчувствия свободы. Будто слепой, сделал два неровных шага, остановился на мгновение, потом гордо взметнул голову к небу, приосанился и пошел большими скачками к лесу.
- Прощай, Сердешный! - махнул ему на дорожку картузом старик и, не оглядываясь, сгорбившись, пробел в сени.
Все лето Игнат Гаврилыч не встречал сохатого. Правда, люди сказывали, что хромой лось не раз забредал на село. Кривая бабка Скворчиха встретила его в сумерки у себя на огороде, в капусте, и чуть не умерла со страху. Пастух Илья Бубнов видел его на водопое: низко опустив голову, отфыркиваясь, Сердешный жадно пил студеную ключевую воду. Грибники всспугнули его с ночлега в редком осиннике. Могучий великан уходил ни спеша. Он шел напролом, и долго еще над кустами мелькали его тяжелые рога. Видно, лось бродил где-то поблизости, но к сторожке Тучкова не наведывался ни разу.
Неприметно, будто стайка желтых бабочек, пронеслись солнечные сентябрьские деньки - закатилось бабье лето. А когда отцвела, отзвенела осенняя ярмарка, умолк, обезлистел лес, дремотную тишину нарушил далекий трубный рев сохатых. Игнат Гаврилыч вспомнил, что в старых календарях октябрь издавна величали лосиным месяцем - заревом.
Трубные звуки заполнили молчаливый сырой бор и тревожили старика по ночам. Видно, лесные великаны печалились о том, что задули студеные ветры, что похолодела вода в озерах и старицах, что пожухли сочные травы… А однажды стрелочник вышел с фонарем за порог и услышал невдалеке легкий хруст и пофыркиванье лосей.
Игнат Гаерилыч вернулся в дом, отрезал краюху хлеба и пошел встречать двенадцатичасовой поезд.
Сердешный по походке признал хозяина, отделился от стада и медленно поплелся за стрелочником.
С тех пор лось не раз наведывался к Игнату Гаврилычу, и они вместе встречали ночные поезда.
У поездов были разные голоса: густой и долгий - у пассажирского, пронзительный и резкий - у товарного. Сердешный тоже вторил им по-своему: глухо, таинственно.
Мир, как говорится, слухами полнится, и вскоре все в округе - и стар и млад - узнали, что на крохотной, затерянной в глухих борах станции Оричи объявился новый стрелочник - лесной великан лось.
ТИХОЕ УТРО
Голубой белесый туман ползет от реки. Окутывает кусты ивняка, лоскутами повисает на ветках. Но вот на востоке алеет заря, небо становится светлее, выше. Солнце выкатывается из-за дальнего леса. У дороги оторвались от земли и как бы парят в воздухе тополя. А в глубине сада начинают позванивать колокольчики. Неприметно эти робкие звуки избирают силу, звенят все разливистее. И, словно испугавшись птичьего перезвона, туман начинает редеть, таять, исчезает прямо у меня на глазах.
Цветы и травы, очнувшись от дремы, выпрямляются и блестят каплями холодной росы.
В то утро я долго бродил по саду. Вдруг у крыльца дома послышались ребячьи голоса.
- Миш, пошли! Поклевку прозеваем…
- Подожди ты, успеем еще…
- Успеем, успеем… А Коська опять наше место на мостках займет, как в тот раз…
- Ну и пусть займет… А у меня, может, секрет.
"Секрет"?! Что за секрет у наших ребят? И, невольно поддавшись мальчишескому любопытству, я шагнул вперед и схоронился в малине.
В нескольких шагах от меня, у куста боярышника, стояли хозяйский сын Миша и его закадычный друг Пашка.