Я обалдело смотрю в его чудное лицо, в мягкие, вопросительно устремленные на меня глаза и глупо сияю. Он знает, что я люблю дома на деревьях. Значит, слушал, замечал, запоминал, что мне нравится, что меня радует. Значит, ему это важно.
Но это… Это больше, чем дом на дереве. Это настоящий дворец. Прямо как дом семьи Робинсон, только не в Диснейленде, а здесь, в Орегоне. Пол, стены, окна, крыша. Крепкий, надежный, красивый. И плющом и еловыми лапами замаскированный. Если с земли смотреть, ни за что не увидишь. Но отсюда, с ветки, на которой я сижу, - просто чудо. А вон там - дверь. И даже гардина ее прикрывает зеленая.
- Пошли. - Дилан берет меня за руку.
В один прыжок мы вместе перемахнули футов пятнадцать и оказались на балконе, идущем по периметру дома. Дилан отодвинул гардину на входе. Внутри тепло и уютно мерцают свечи. Да-да, именно свечи. Все, как полагается в самых что ни на есть романтических историях.
С замершим от восторга сердцем вхожу в дом. Он закрывает дверь, и весь мир исчезает. Мы одни, только он и я. А вокруг горы, поросшие густым лесом. И все это в каких-то пяти минутах от нашей стаи и от частной школы имени Ньютона.
Дилан пристально смотрит на меня, будто пытается прочитать мои мысли. Чувствую, что щеки у меня пылают, а сердце колотится, точно в груди молотком отбойным работают. И глаз мне от Дилана не оторвать, потому что он в синем сумеречном свете да в мерцании свечей еще красивее, чем всегда.
Усилием воли отворачиваюсь и провожу руками по каждой стенке. Мне хочется погладить здесь каждую дощечку, каждый косяк, каждый наличник. Как умно он тут все устроил! А просторно-то как!
Интересно, на какие шиши он дом построил?
- Я доски, гвозди и все прочее из школьной мастерской стянул, - отвечает Дилан на мой незаданный вопрос. - Тебе здесь нравится?
- Классно! Я здесь навсегда оста… - бормочу я почему-то с тоской в голосе.
- Навсегда что?
- Пахнет чем-то вкусным? Едой? - Тоска у меня в голосе мгновенно улетучилась.
- А ты думала! Цыпленок табака, спагетти, чесночный хлеб и…
- Шоколадный торт? - простонала я.
В центре комнаты низенький столик. По обе стороны от него большие мягкие подушки. А слева широкая полка уставлена всеми теми яствами, которые уже учуял мой сверхчувствительный ко всяческой снеди нос. И даже теми, которые не учуял.
Глаза у Дилана возбужденно блестят, и он широким жестом показывает на подушки. Опускаюсь, как на облако, и начинаю подозревать, что все это - глюки, коварно смастряченные моим разыгравшимся болезненным подсознанием. Таких сюрпризов мне никто никогда не делал. Никто никогда для меня так не старался. Я даже нервничать потихоньку начинаю. Поднимаю глаза на Дилана с чувством… С чувством? С каким таким чувством?
С чувством благодарности. И полного неописуемого счастья. Здесь и сейчас мне кажется, что лучше его нет на свете.
Дилан сел по другую сторону стола и передал мне тарелку. Я имею в виду, не бумажную, а самую что ни на есть настоящую. И стакан шипящего ситро. И все это так церемонно да изысканно, что я даже чуть не пожалела, что на мне нет платья с оборками и туфель на каблуках. Заметьте, "чуть". Джинсы и кроссовки все-таки куда лучше.
- Я так рад, что мы сегодня можем вместе пообедать, - тихо говорит Дилан, и в глазах у него отражается горящая между нами свеча.
- Я тоже. - Надеюсь, мой голос заглушит и бешеный стук моего сердца, и голодное бурчание в животе. - Передай мне цыпленка.
Следующие пять минут мы проводим в полном молчании, деловито расправляясь со всеми вкусностями, как могут делать это только здорово недобравшие калорий мутанты, избегающие излишних сантиментов и неуклонно нарастающего любовного накала. Я запихиваю в рот последний кусок третьего куска шоколадного торта, когда Дилан высовывает в окно голову. Темноту прорезает его свист, сильный и долгий, похожий на сигнал вождя индейского племени.
Что он еще на мою голову затеял?
И тут в дверях появляется Игги с серебряным подносом и - вы не поверите - при бабочке. Честное слово. Неважно, что бабочка у него повязана на голую шею. Потому что даже над видавшей виды замурзанной футболкой бабочка все равно остается бабочкой.
- Игги, ты?
Чего спрашивать? И так ясно, что он. Я вдруг заерзала на своей подушке и порадовалась, что на мне все-таки не платье, а добрые старые потертые джинсы. Так и представляю себе, как здесь сейчас соберется вся стая и загорланит хором "тили-тили тесто, жених и невеста". Похоже, свидание у нас совсем не столь уединенное. Не уверена, что я от этого в восторге.
- Спасибо, дружище. - Дилан подходит к Игги и забирает у него поднос. - С чего ты вдруг решил бабочку нацепить?
- Видишь ли, по особо важному случаю не грех и принарядиться. - Игги гордо скрещивает на груди руки. - Я полагаю, мы имеем сейчас именно такой особо важный случай.
- Ценю. Ты настоящий друг, - кивает Дилан, загораживая от меня таинственный поднос. - Еще раз благодарю. Ты помнишь свою дальнейшую задачу?
- Задача развлекать-Газзи-и-Надж-чтоб-им-не-дай-бог-не-стало-скучно-и-чтоб-они-никакой-погром-нигде-не-учинили выполняется успешно. У вас с Макс полно времени.
- Полно времени для чего? - спрашиваю я. Но Игги только многозначительно поднимает бровь.
Отдав приветственный салют и поправив бабочку (хотела бы я знать, где он ее раздобыл), Игги поднырнул под гардину и исчез в темноте. Дилан возвращается и снова садится напротив. Ставит между нами поднос и снимает с него салфетку. Под ней обнаруживаются горки крекеров, шоколадок и зефира.
- Мне всегда хотелось поджарить зефир на свечке. Давай попробуем.
- Чего только ты ни напридумывал! - Я растроганно заталкиваю одной рукой в рот крекер, а другой тянусь к ближайшей зефирине.
- Я старался, - потупился Дилан. Он вдруг посерьезнел. - Клянусь тебе, Макс. Чем хочешь клянусь, я в конце концов завоюю твое сердце.
Я поперхнулась крошками от крекера и залилась краской. И начала лихорадочно заправлять волосы за уши. Меня бросило в жар, будто в меня натолкали целый котелок горячих углей.
Но, если честно, это вовсе не такое уж и неприятное чувство.
44
- Что-то у нас с тобой зефир на свечке не больно жарится, - говорю я. - Смотри, я уже целый час держу свою зефирину над огнем, а она плавиться даже не думает.
В мягком и прохладном вечернем воздухе пахнет розмарином, свечками и сосновой смолой. За окном глухая темень. А в доме уютный золотой свет, и по стенам качаются наши тени. Короче, романтичнее не придумаешь.
- Придется есть сырой зефир, - мрачно соглашается Дилан, но я-то вижу, как дергаются у него губы от смеха.
До меня вдруг доходит, как близко мы сидим друг к другу.
- Некоторые, между прочим, сырой зефир очень даже любят, - бормочу я, облизывая липкие пальцы.
И тут, прежде чем я успела сообразить, что делаю, я бросаю зефирину на стол, наклоняюсь вперед и целую Дилана.
Прямо в губы. Специально. И не говорите мне, что вы не верите только что прочитанному.
На секунду он остолбенел. Но придя в себя, протянул ко мне руки и взял в ладони мое лицо. Его мягкие губы чуть-чуть приоткрылись, и он отвечает мне нежным, тихим, ласковым поцелуем. Оказывается, поцелуй может быть и осторожным, и невинным. Он как будто знает, чего я хочу, будто знает, как сделать так, чтобы мне невозможно было от него оторваться.
А я и вправду хочу, чтобы поцелуй этот никогда не кончался.
Я пододвигаюсь к нему еще ближе, обхватываю его за шею, запускаю пальцы в его шелковистые волосы, чувствую шоколадный вкус его губ. Они слились воедино с моими и дви…
- Ой-ой! Что это!
Мы с Диланом на секунду замерли, но тут же отпрыгнули друг от друга, как ошпаренные.
- Это Надж. - Голос у меня сел. Чтобы хоть слово сказать, приходится сначала откашляться.
Лицо у меня горит, руки дрожат. А губы щиплет, как от лимонного сока. Мысленно я продолжаю целоваться с Диланом.
- Надж? Что-то случилось? - Дилан мгновенно насторожился.
Медленно и с опаской Надж высовывает нос из-за зеленой гардины.
- Простите, я случайно… - Она поперхнулась, но глаза у нее горят от любопытства. - Все в порядке. Я просто удивилась. Я, понимаете, э-ээ… с ветки упала. Считайте, меня тут не было.
Пылая от злости, я поднялась на ноги. Мало того что я едва решилась наконец поцеловать Дилана, так теперь она об этом на весь свет растрезвонит.
- Ты что, шпионишь за мной? За нами… - прищурилась я на нее.
- Думаешь, я одна? - робко сопротивляется Надж. Подожди, я тебе что покажу. - Она подлезла под гардину и крикнула в ночную тишину: - Газзи, Иг! Идите сюда. Кончайте прятаться!
- Кончайте прятаться! - загремела я. - Газзи? Игги?
Дилан встал рядом и положил теплую руку мне на спину. Стараюсь не думать, что между нами происходило всего минуту назад. Расставив ноги пошире, упираю руки в боки.
- Нда-а-а, - доносится снаружи голос Газмана. - Заложила ты нас, Надженька. - И Газ и Игги просачиваются в дом за спиной у Надж.
Они все трое переминаются с ноги на ногу и смотрят куда угодно, только не на нас с Диланом.
Начинаю допрос с классического приема: перво-наперво надо ударить по самому слабому звену. Надж никогда толком врать не умела.
- Надж, - я ткнула в нее пальцем, - ну-ка объясни сейчас же, что происходит? Я думала, вы все дома сидите.
Она мнется.
- Надж, - наседаю я. Пора пустить в ход мои командирские замашки. А то я совсем рассиропилась. Похоже, вся эта романтическая канитель сейчас не ко времени.
- М-м-м… - Она вытаскивает руки из-за спины. В одной из них она крепко сжимает серебристую коробочку…
Камера! Видеокамера!
Глаза у меня на лоб полезли, ноги подкашиваются, а на голову как будто ушат холодной воды вылили.
- Вы нас на видео снимаете?
Надж смущенно кивает.
Делаю шаг вперед, останавливаюсь нос к носу с маленькими негодяями и шиплю вне себя от ярости:
- И зачем же вам это понадобилось, скажите мне на милость?
- Для Ю-тьюба… - ляпнул Игги. Считаю до десяти, чтоб взять себя в руки.
- Мне вообще все снимать велено, - бормочет Надж.
- Что? Зачем? Ты о чем говоришь?
Она молчит, а я набрасываюсь на Игги с Газом:
- А вы что тут делаете?
- Просто на деревьях сидим. Рядом, - шепчет Газман. - На всякий случай.
- Какой еще случай!
- А вдруг на вас нападут? - мямлит Газ.
У меня вырывается какой-то полузадушенный крик:
- С каких это пор, спрашивается, я сама о себе не могу позаботиться? К тому же я здесь с Диланом. Мы тут… - я запнулась, - обедаем. О чем вы только думаете?
Они все трое молчат.
- Я прямо глазам своим не верю! Надж! Ну-ка, давай сюда свою камеру немедленно!
Надж не шевельнулась.
- Надж! Я кому сказала!
- Не могу! - кричит она и быстро прячет камеру за спину. - Это моя работа! Я должна!
И тут я сорвалась на все сто. С диким ревом без размышления размахнулась ногой и… К счастью, никому из наших пинка от меня не досталось. К несчастью, нога моя со всего размаху угодила в стол.
На котором по-прежнему горят свечи.
Я не успела глазом моргнуть, как все полетело в тартарары.
Высокие подсвечники падают. Горячий воск течет по столу на пол.
И загорается.
Горящие восковые ручейки разбегаются по углам.
Пламя молниеносно охватывает весь дом, вырывается наружу, перекидывается на колючие смолянистые еловые ветки, и через секунду горит уже все дерево, и мы оказываемся в самой сердцевине громадного горящего факела.
- Непруха, - только и могу вымолвить я в горьком недоумении. Точнее, давайте считать, что ни нa какое другое столь же эмоциональное высказывание я не способна.
- Канай отсюда, ребята! - кричит Дилан, и все мы разом выпрыгиваем из двери, раскрываем крылья и, разрезая холодный ночной воздух, взмываем в черное небо высоко над горами.
Беспомощно гляжу на Дилана. Внизу под нами пламя пожирает его прекрасное творение, дом на дереве, на который он специально для меня потратил бог знает сколько трудов и времени.
Уничтоженный мной лучший на свете подарок по случаю лучшего на свете свидания.
- Дилан, прости меня, пожалуйста, - шепчу я ему, и голос у меня дрожит. - Он был такой красивый. Я не хотела… Я ничего лучше твоего дома не видела.
Он улыбается, и мы синхронно взмахиваем крыльями.
- А я никого красивее тебя не видел.
У меня отлегло от сердца, и я немного приободрилась. Но в тот же миг раздался страшный треск - это рухнуло спаленное дотла дерево. Гляжу на поднимающийся в небо столб дыма, и в голове у меня эхом отдаются мрачные предсказания Голоса.
Не окажется ли это горящее дерево страшным предзнаменованием неизбежной надвигающейся катастрофы?
45
Итак, подведем итоги сегодняшнего дня. Самый романтический вечер в моей жизни - это раз. Спаленные дотла мечты - это два. Если вы думаете, что развлечений мне на сегодня было вполне достаточно, должна сказать прямо: вы заблуждаетесь.
Посреди ночи заорала сирена тревоги, и я как ошпаренная вскочила с постели. Не спрашивайте меня, из чего Игги и Газ соорудили сигнализацию, откуда взяли провода, платы и сенсоры и когда успели протянуть эту механику по всему дому. Сколько с ними живу, столько задаю себе одни и те же вопросы. Но ответов до сих пор не нашла. Короче, сигнализация орет, я выпрыгнула из постели, сон как рукой сняло, и я в полной боевой готовности.
В коридоре натыкаюсь на выкатившегося из спальни в пижаме Газзи.
- Чеприссодит? - бурчит он спросонья, трет заспанные глаза и зевает. - Опять, что ль, на нас напал кто-то?
- Не знаю. Возможно, - резко бросаю я ему. - Все на перекличку! Игги? Надж? Тотал?.. Дилан?
Надо взять на заметку: перестань краснеть при любом упоминании Дилана. Нечего себя выдавать.
- Игги, Игги… Чо всем опять от Игги надо. Здесь я, - брюзжит Игги, пробираясь в темноте по коридору и не задевая ни одного угла. За ним плетется сонная Надж. Игги вытаскивает из кармана халата маленький черный пульт, нажимает на кнопку, и сирена смолкает.
К этому времени подгребает Дилан. На нем даже пижама как фрак выглядит. Мы обмениваемся быстрыми взглядами. Но я тут же пугаюсь и отвожу глаза. Чего пугаюсь, спрашивается? Дело, видно, совсем дрянь, если перспектива нападения неизвестно какого противника и неизвестно чем чреватого побоища представляется мне более приемлемой, чем оказаться лицом к лицу с парнем, с которым у меня всего пару часов назад было свидание.
Тотал притрусил как раз вовремя. Я сделала вид, что внимательно смотрю под ноги, чтобы на него не наступить.
- Опять разбудили, - бурчит он и бесцеремонно снова укладывается посреди коридора. - Только мне сон про Акелу приснился. Что там? Белохалатники? Ирейзеры? Мистер Чу со своими чудищами?
Я все-таки пнула его ногой. А вот случайно или нарочно - думайте сами.
- Игги, а где сигнализацию замкнуло, понять можно?
Игги пожимает плечами:
- Она по периметру дома идет. На мелкую живность, белку какую-нибудь, не среагирует. Тут наверняка какой-то зверь покрупнее будет.
Надж встала на четвереньки и подползла к окну. Вытянув шею, прищурилась:
- Тьма кромешная, ничего не видно.
- Готовность номер один, - мрачно командую я. - Противник неизвестен. Ждем тридцать секунд и взлетаем на разведку.
- Значит, еще есть время сгонять за оружием. - И Игги припустил в свою комнату.
У окна Надж, по-прежнему приложив к глазам руки биноклем, вглядывается в темноту. Подползаю к ней поближе:
- Ты что-нибудь видишь?
- Ага. Похоже… Вон там, - шепчет она. - По стрелке на семь часов. Видишь тень? По-моему, там кто-то есть. Ой, он к дому идет.
- Кто там? - Газ тоже встает на четвереньки и направляется к нам. - Джеб?
- Не… - Надж прерывисто задышала. - Ничего не понимаю. Не может быть! О боже!
- Да кто там? - Я готова наброситься из окна на незваного посетителя. Прилипаю носом к холодному стеклу. Но даже с моим орлиным зрением ничего разглядеть не могу. Что она там видит?
- Что "не может быть"? Да говори скорей! Кто?
Надж отодвинулась от окна. По всему видать, она в шоке.
- Это Клык.
46
Если бы Надж дала мне под дых, я и то бы не так осела. Из меня как будто воздух выпустили.
- Клык? - переспрашиваю ее с сомнением и снова приникаю к стеклу. - Не может быть. С чего бы это Клык пешком шел. У него что, крыльев нет?
Задушенный звук моего собственного голоса гудит у меня в ушах.
- Я тебе точно говорю. Я в лунном свете его лицо видела, когда он из тени вышел. Там или Клык, или его клон.
"Клон. Вот именно. Вот тебе и разгадка. Белохалатники на все способны, только бы нас уничтожить. Не может быть, чтобы Клык назад в стаю вернулся, - убеждаю я себя. - С Ари сделали клона, значит, и Клыка тоже клонировали". Я с облегчением перевела дух. Все же легче сразиться с очередным белохалатниковым сюрпризом, чем разбираться с возможными последствиями возврата Клыка.
- Он почему-то хромает.
- Хромает? - Я на секунду застыла на месте, но тут же сорвалась и понеслась по коридору на лестницу. Стая рванула за мной по пятам.
Обогнав меня на полшага, Газзи распахнул дверь и включил свет на крыльце. Я затаила дыхание. Сердце у меня вот-вот разорвется.
Ошибиться невозможно. В десяти шагах от нас стоит Клык. Никто другой это быть не может.
Но что с ним такое? На него даже смотреть больно - он точно из мертвых восстал. Едва держится на ногах, лицо серое, осунувшееся, плечи ссутулились, весь в грязи. Одна рука бессильно повисла вдоль туловища, а перья на крыле слиплись от запекшейся крови.
- Клык! - взвизгнула Надж и, игнорируя все правила безопасности, которые я годами вдалбливала стае, забыв про его раны и увечья, она одним прыжком повисла у него на шее. Только розовая ночнушка мелькнула.
Я шагнула на крыльцо. Сканирую окрестности на предмет неприятных неожиданностей и нежелательных сюрпризов. Но вокруг все тихо. И Клык - никакой не клон, а наш, самый настоящий, свой в доску. Не пойму только, с чего я напряглась, как натянутая струна. Даже волосы на шее, кажется, торчком встали.
Дилан у меня за спиной. Чувствую на талии его руку и пытаюсь деликатно отодвинуться. Правда, деликатностью я никогда особой не отличалась, и Дилан тяжело вздыхает.
- Клык! Клык! - Игги и Газман, не сговариваясь, следом за Надж соскочили с крыльца, и вот уже все трое парней уперлись друг в друга лбами и приветственно хлопают друг друга по спинам. Даже Тотал вертится у всех между ног, прыгает на Клыка и отчаянно машет хвостом.
- Чего ты стоишь? Ясно же, что тебе тоже охота… - говорит Дилан. Куда только подевался нежный вкрадчивый шепоток, который я слышала от него в доме на дереве. В голосе у него столько горечи и невысказанных упреков, что даже противно. И я медленно отхожу и от него, и от двери.
Клык осторожно поставил Надж на землю и поднял глаза. Наши взгляды встретились. Ноги у меня сами собой оторвались от земли. Сама не понимаю, как я оказалась рядом с ним, крепко обнимая его и прижимаясь к нему всем телом.
- Ты вернулся, - шепчу я и сама слышу, как дрожит у меня голос.