Нет, никаких волчьих признаков он не заметил. На ирейзеров они не похожи. Эти чуваки, конечно, уроды, но наверняка человечьей породы. Хотя все-таки в них есть что-то странное. Тестостероном, наверное, накачались, вот и все. А страхи его - просто обычная паранойя.
"При чем тут паранойя? Нормальная осторожность. - Клык представил себе урезонивающую его Макс. - Инстинкт никогда не обманет. А паранойя - наше нормальное состояние".
Но крыло у него болит, он вымотался до предела, и в данный момент эти трое амбалов - единственный его выход. В конце концов, они просто люди. И, коли дойдет до драки, с людьми он как-нибудь справится.
Прошло пять минут, и тачка взвизгнула тормозами.
- Гляньте! Клевая смотровая площадка! - завопил водила с наигранным энтузиазмом. - Как насчет остановочки? Полюбуемся окрестностями?
Клык открыл глаза. Дело нечисто. Эта троица не больно похожа на любителей живописных пейзажей.
39
Парни высыпали из машины и шагнули к щиту с плакатом, кричащему восклицательными знаками, что подходить к краю опасно.
- А ну, братки, проверьте-ка утесик. Что за опасность такая, что уж нормальному человеку и ножки с обрыва свесить нельзя, - бросил водила своим ухмыляющимся дружкам.
Они заржали, словно перед ними всемирно известный юморист выкаблучивается.
- Эй, кореш, - подзывает чувак Клыка, - присоединяйся. Смотри, красота-то какая. Тебе наверняка понравится. Чем ближе к краю, тем красивше.
Клык облокотился на тачку и замотал головой:
- Не, мне и здесь нормально.
Он спружинил колени в боевой стойке и скрестил на груди руки. Но даже от этого слабого движения боль в крыле запульсировала с новой силой. Что-то с ним явно не то.
Водила осклабился:
- Что, Клычок? Крылышко беспокоит? Видно, тебе хреново, коль ты тачки на шоссе ловишь?
- Простите? Мы разве с вами знакомы?
Выходит, не обманул его инстинкт. Теперь главное - держать себя в руках. Главное - не показывать им своего страха. Они его знают. Они именно за ним и охотились. Но он их одолеет. Ему даже трое ирейзеров не проблема, не то что эти качки.
- Мы что, Клычок. Мы так, пешки. Мелкие исполнители великого плана. Вот ты у нас - настоящая знаменитость. - Он шагнул к Клыку. - В конце концов, ты должен стать первым.
- Хочешь сказать, что я первым умереть должен? - Глаза у Клыка сузились.
Парни бросились на него, и, не размышляя, а повинуясь боевому инстинкту, Клык распахнул крылья. Сейчас он поднимется в воздух, зайдет им в тыл, сверху и сзади столкнет амбалов посильнее лбами и оставит валяться здесь на асфальте.
Но - увы - все случилось совершенно иначе.
Резкое движение - и обломки кости в сломанном крыле зацепили нерв. От резанувшей все тело боли Клык вскрикнул и невольно сложился пополам.
На том все и кончилось.
В следующую секунду громилы навалились на него, заломили ему руки за спину, надавали ему локтями по шее, а водила в придачу вывернул ему сломанное крыло так, что у Клыка почернело в глазах и земля ушла из-под ног. И вот уже трое амбалов волокут его к краю обрыва.
Клыку остается только выругаться сквозь зубы. Он клянет этих качков, клянет свое одиночество, клянет Голос - это из-за него он оказался в такой жопе.
А троица уже слаженно подтащила его к перилам и выпихнула за барьер. Он глянул вниз, и его захлестнула волна паники. Он, Клык, в такие минуты всегда сам приходит на помощь. Может, и ему сейчас кто-нибудь поможет?
Надежды, пустые надежды. Вокруг никого, и помочь ему некому. Это как божий день ясно. Он одинок как никогда в жизни.
Со страшной руганью он пытается вырываться, но парни уже пинками подпихнули его к самому краю обрыва. Еще секунда - и случится неизбежное.
Клык еще раз рванулся в последней попытке высвободиться от их хватки, и тут они… его отпускают.
Он свободен.
Точнее, он в свободном падении, избитый, с переломанным крылом, летит с обрыва в пустоту. Навстречу бьющимся о скалы волнам озера Мичиган.
40
Кажется, Ангел кричит уже целую вечность, до тех пор пока голова у нее не раскалывается от этого бесконечного вопля. Горло дерет, а глаза саднит, словно в них песка накидали. Она по-прежнему ничего не видит.
Ее мучает очередной кошмар. На этот раз погибает Клык. Она видит, как он кубарем падает вниз. Так же, как всего пару дней назад падала Майя.
Майя теперь мертва.
Ангел болезненно скривилась и прижала пальцы к пульсирующим вискам. Наяву ее окружает кошмар ее собственной жизни. А стоит ей заснуть - она оказывается в чужих кошмарах. И спасения нет ниоткуда. НИ-ОТ-КУ-ДА!
Клык…
Ангел изо всех сил сосредоточилась. Что стало с Клыком дальше? Чем закончилось его падение? Ей необходимо увидеть, что случилось с Клыком. Пусть это даже самое страшное, то, что она боится себе представить.
Но, как она ни старается, понять ничего не может. Все попытки напрасны.
В ее кошмаре ей привиделось, что Клык больше не в красной пустыне. Это какое-то новое место, по виду туманное и холодное. Рядом с Клыком вместо двух девиц из его команды трое парней. Ангел никогда их прежде не видела, но от одного взгляда на них ее переполняет необъяснимая ненависть. Возле - желтая спортивная машина.
И утес, резко и безнадежно обрывающийся вниз.
Ангел чувствует, как из глаз у нее катятся слезы. И самое страшное - то, как лыбятся эти уроды, столкнув Клыка с обрыва и с вытянутыми шеями глядя, как он валится вниз.
Она ждет, что Клык вот-вот раскроет крылья и взмоет под облака, победоносно улюлюкая человекообразным кретинам, которые вздумали уничтожить крылатого, бросив его в воздух. Вот вам! Выкусите! Дебилы!
Но ничего этого не происходит.
Клык не распахнул крылья. Не поднялся в небо. Не крикнул ничего тем ненавистным качкам.
Он только падает и падает, беспомощно кувыркаясь в воздухе.
Ей кажется, будто его сломали.
От собственного крика Ангел проснулась прежде, чем Клык упал на камни.
А вдруг… Ее не оставляет навязчивая мысль. А вдруг это не страшный сон? Вдруг она УВИДЕЛА то, что случилось на самом деле?
Нет! Только не это. Она плотно зажмурила глаза и гонит от себя эту ужасную мысль.
"Ничего этого не случилось. Не верь! Такого не может быть! Это был только страшный сон, - убеждает она себя. - Все вокруг - сплошной кошмар. Вот мне и привиделось".
Какой-то скрежещущий звук вклинивается в ее мысли. Она все еще повторяет: "Это был сон. Это был сон", но инстинктивно вжимается в дальнюю стенку клетки.
Спустя секунду дверь контейнера с грохотом открывается. Ангел готова царапаться, кусаться, орать и брыкаться - на этот раз она им без боя не дастся.
Она ждет, что сейчас ее схватят человеческие руки, но вместо живого прикосновения ощущает металлический холод. Две огромные пластины заполнили всю клетку. Ангел мечется из угла в угол, но от них никуда не деться. Стальные клешни плотно ухватили ее, взяли в тиски, так что даже дышать трудно, и, громыхая, потащили наружу. Она чувствует, что висит в воздухе, будто какая-то грузоподъемная машина подцепила ее и вот-вот сбросит на свалку в контейнер для мусора. И тут клешни ее отпускают и она падает на что-то жесткое. Ноги ее коснулись хрустящей простыни, и она чуть не плачет от отчаяния.
Она на операционном столе.
Опять.
Сопротивляться у нее больше нет сил. Какой смысл? Они сильнее. Они заставят ее подчиниться их воле.
И слезы она тоже уже все пролила. Так и лежит, обмякшая, помертвелая, пока ее переворачивают на столе лицом вниз и ремнями пристегивают к столу руки и ноги.
- Это для твоей же пользы, - говорит кто-то, видно, очередной белохалатник, голоса которого она не знает. - Эти тесты мы должны проделать любой ценой.
Сердце у Ангела остановилось. Новые тесты. Что еще они собираются с ней делать? Разве не брали они уже образцы ее кожи, костей, крови и перьев? Разве не изучили они ее уже до последней клетки?
Она чувствует, как по лопаткам у нее ползет еще она пара холодных стальных щипцов. Вот они касаются ее крыльев, с силой их разворачивают и тоже пристегивают к краям стола.
Ангел старается подавить тошноту, но чувствует во рту горький привкус желчи.
До ЭТОГО дело еще не доходило. Крыльев ее пока что никто не трогал.
От нового, еще неизведанного ужаса кровь стынет у нее в жилах. Она понимает, что именно сейчас случится. Мгновение спустя в мозг ей проникает звук щелкающих ножниц, а в крыльях от главных перьев поднимается пощипывающая боль.
- Готово, - говорит белохалатник. - С этой маленькой мутанткой мы покончили.
Ангел слышит шаркающие по линолеуму шаги и скрип закрывающейся двери. В полном одиночестве, пристегнутая к столу, онемев от ужаса, она остается в шоке лежать на операционном столе.
Они подрезали ей крылья.
41
Скоро все изменится, - говорит Голос. - Готовьтесь к переменам.
Нет в стае того, кто бы его не услышал.
Твоя задача фиксировать все происходящее.
Надж ойкнула и уронила бутылку с клеем, растекшимся по ее альбому блестящей лужей.
- Что? - спросила было она, но Голос ее останавливает:
Записывай, снимай на видео, веди блог. Неважно как, главное - фиксируй каждое событие до малейших деталей. Помни, все, абсолютно все должно быть сохранено для истории.
Голос у нее в голове. Тот самый. Еще одно подтверждение, что она выродок. Надж хочется кричать и плакать, орать, чтоб Голос оставил ее в покое, дал ей хотя бы притвориться, что она нормальная. Она упрямо сжимает челюсти и как ни в чем не бывало продолжает клеить свой альбом обыкновенной бескрылой девчонки.
Надж, речь идет о будущем. В будущем ты будешь нормальной. В будущем тебе, возможно, даже надоест быть самой обычной и заурядной. Но сейчас ты нужна миру. - Голос звучит необычно мягко и вкрадчиво. - Важнее для человечества ты ничего сделать не сможешь. Это самая главная твоя задача. Вставай, поднимайся, бери мобильник, снимай, фотографируй, записывай - это твой вклад в будущее.
Надж заколебалась. Голос замолк, но его слова продолжают звучать у нее в голове. К тому же она хорошо знает: Голосу Макс никогда не перечит. Надж вздыхает. Плечи у нее поникли. Похоже, на сегодня о нормальной жизни придется забыть.
Ладно, - говорит она вслух. - Так и быть…
Не спускай глаз с Макс.
Игги и Газман - Газ у себя в комнате, a Игги на кухне - одновременно выпрямились и внимательно прислушались. Голос. Они его прежде всего только пару раз слышали. И так же, как раньше, им совершенно ясно: нет ничего важнее того, что он им сейчас скажет.
Любой ценой ты должен защитить Макс. Даже ценой собственной жизни, - говорит Голос. - Макс должна выжить. Она должна остаться лидером. Затишье кончилось. Поднимается буря. Скоро разверзнутся небеса. Тебе понятно?
"Не очень", - думает Газзи, выглядывая в окно на ясное голубое небо. Ни единого облака он не видит. Вокруг тишь, гладь, Божья благодать. Но он знает, в одном Голос прав: ему жизненно необходимо, чтоб Макс вела его за собой. И, если ее жизнь в опасности, он готов защищать ее и от белохалатников, и от бури, и от чего бы то ни было.
Газзи поднялся на ноги, готовый кинуться разыскивать Макс. Но вдруг заколебался. Голос сказал, чтобы он с Макс глаз не спускал. Он что, хочет сказать, что надо всегда быть с ней рядом? Что, даже в туалете? Голос сказал: "Ценой собственной жизни". Значит, им скоро понадобится взрывчатка. Но…
В кухне Игги вытащил миксер из теста и не замечает, как сладкая жижа течет ему на рубашку. Он должен защитить Макс? Ценой собственной жизни? Он наклонил голову и навострил уши. Все тихо. Ни вертолетов, ни машин, ни гула толпы, ни полицейской или пожарной сирены. Даже Тотал не лает. Правда, Тотал никогда не лает. Чего же Голос психует? "Ща все брошу, пирога не допеку и побегу Макс спасать, - ворчит Игги себе под нос. - И вообще, ничего с ней не сделается. Она слишком упрямая, чтоб погибать ни с того ни с сего. Но, так и быть, я все равно ее защищать буду".
Вот и хорошо. Так держать.
Ожесточи свое сердце, соберись с силами.
"Привет, Голос, - ядовито думаю я. - Добро пожаловать. Тебя-то нам и не хватало. Какие новые фокусы выкинешь?"
Не время для шуток, Максимум. Время на исходе. Скоро настанет конец. Уже настал. Пойми это, Макс!
Я перестала делать прорези для крыльев в новой куртке и нахмурилась:
Конец? В смысле, апокалипсис? Не обижайся, но если б мне пенни давали каждый раз, когда про апокалипсис говорят, я бы давно миллионером стала.
Макс, ты расслабилась. Ты всякую осторожность забыла. Ты утратила свою былую силу.
"Ничего я не забыла, - защищаюсь я. - Просто в кои веки мы здесь спокойно пожить можем. Не все же нам драпать да гоняться по свету".
Макс, послушай меня внимательно. Теперь, под конец, твоя главная задача - ожесточить свое сердце.
Ожесточить сердце? Куда уж дальше? А я-то думала, что все кому не лень на мое жестокосердие жалуются.
Люди погибнут. Погибнет больше людей, чем ты можешь себе представить. Чтобы выжить, ты должна забыть про их страдания. Забыть эмоции, доброту и сострадание. Снова стать бесстрашным командиром.
Вот тебе и на! Значит, он не считает меня больше "бесстрашным командиром". Хрен с ним. Потом отношения выяснять будем. А пока, должна признаться, слова его здорово меня тряхонули. Я всегда его слушала. Хотела я того или не хотела, всегда делала, как он велел. А теперь он говорит, что настал конец света. Он, который всегда говорил мне, что я должна мир спасти, приказывает забыть про всех и себя во главу угла поставить? Что-то у меня совсем oт его суровости крыша едет.
И от его уверенности в каждом сказанном слове.
Стою и молчу. Жду, что он еще скажет. Но он молчит. Исчез, что ли? Мой мозг, как бы он ни был сбит с панталыку, снова принадлежит только мне самой.
Но меня обуял ужас. Что же нам всем предстоит, если надо ожесточать сердца?..
42
Скоро все изменится.
Дилан остановил свою компьютерную игру и огляделся. Вокруг ни души.
Готовьтесь к переменам.
Это что, Голос? Его Голос? Он знает, Голос есть у Макс. И у других членов стаи тоже. Иногда. Но с ним самим такое впервые.
"Ммм… Что ты хочешь?" - думает он. На мгновение Дилан даже обрадовался. Значит, он теперь как все. Такой же, как все в стае. Теперь, когда у него тоже есть Голос, он стал еще ближе к Макс.
Но радость быстро погасла.
Дилан, перед тобой стоит важная задача. Задача, которую только ты один можешь исполнить. Ты понимаешь, о чем идет речь?
Где-то он уже что-то похожее слышал. Он невольно вспоминает доктора Вильямса, но старается взять себя в руки. Тот тоже говорил, что перед ним стоит важная задача - поймать Клыка, отдать его на пытку белохалатникам. А теперь этот странный Голос требует у него еще чего-то, от чего он не сможет отказаться.
- Какая еще задача?
Меньше всего он ожидал последовавшего ответа.
Ты должен покорить сердце Макс. От этого зависит спасение мира.
Дилан застонал и закрыл лицо руками.
- А то будто я не пытался, - устало выговорил он. - И это все? Может, лучше драконов каких победить прикажешь?
Ну почему нельзя поставить перед ним нормальную, достижимую задачу? В силах своих он уверен, уверен в своих крыльях, в том, что он отличный боец, быстрый, смелый, ловкий. Скажи ему, чтоб любого врага одолел - он глазом не моргнет.
Но сердце Макс… Макс - загадка в квадрате или даже в кубе. Он пытается завоевать ее любовь с тех пор, как в стаю попал. Ему даже порой кажется, что он на полшага продвинулся. Дилан покраснел, вспомнив, как они пару раз целовались.
А потом она снова от него отворачивается, отдаляется, будто между ними никогда ничего не было. И он без конца размышляет, что же он такое сделал, какую совершил ошибку.
Вот и выполняй после этого приказы Голоса, завоевывай ее сердце. Да еще ради спасения целого мира. Дилана охватила паника. Можно подумать, он и сам об этом не мечтает.
Но до сих пор он никогда не задумывался, что будет, если у него ничего не получится.
43
"Свидание - не лучший способ "ожесточить сердце"", - говорю я себе, вспоминая мрачные пророчества Голоса. Но, видно, придется отсрочить все его "ожесточительные" планы. Разберусь с ними как-нибудь после.
Потом. Сегодня у меня совершенно другие намерения.
Я никогда и ни от кого не скрывала, свидания, охи, ахи, глазки, вздохи и прочие дамские штучки страшно меня раздражают. Но сегодня я почему-то вся на нервах и то и дело смотрю на часы. Когда же наконец придет время? Ничего не могу с собой поделать. Видно, все же и у меня есть свои "девичьи" слабости.
Свидание.
В отличие от большинства нормальных людей, мои представления о свидании ограничиваются походом куда-нибудь, где не надо жарить на костре совместно изловленных ящериц или, глядя друг другу в глаза, выуживать из помойки остатки вчерашних обедов. Но мое сегодняшнее первое свидание с Диланом (если не считать наш недавний поход в кино, который лично я за свидание считать отказываюсь) сулит мне нечто совсем другое.
Честно говоря, я от него жду многого.
Так вот. Челюсть у меня отвисла, а глаза выскочили из орбит, когда Дилан наконец подошел ко мне после школы и говорит:
- Следуй за мной.
Что, думаю, за черт, не бывало еще, чтобы я за кем-то следовала. Но потом все-таки решила, ладно, так и быть. Пусть покажет мне, какие у него такие умопомрачительные новости и открытия. Думала, он мне где-нибудь на просторе покажет, как он задом наперед летать научился. Или на какие-нибудь скалы необыкновенные за собой потащит.
Но такого, надо вам честно сказать, я совершенно не ожидала.
- К-к-как ты эт-т-то… - заикаюсь я.
Мы примостились в тридцати футах над землей в ветвях огромной старой ели. От изумления я вот-вот полечу вниз и все сучья пересчитаю. Но Дилан меня поддерживает - положил мне руку на спину, и от нее тепло разливается у меня по всему телу. А я все не налюбуюсь. И с той стороны посмотрю, и с этой. До чего же красивый у меня дом.
- Мы как сюда прибыли, так я его и начал строить, - говорит Дилан, смущенно улыбаясь на мою полную потерю дара речи. - Облетел округу, нашел это дерево. Я же знаю, ты любишь дома на деревьях…