Размышляя так, Вита лежала на тёплой гальке пляжа, обнявшись с Машей. Девочки всматривались в тёмно-зелёную, почти чёрную спину Аю-Дага. В этот день было прохладно - дул северный ветер, - и потому никто не купался; все ребята просто лежали у самой кромки моря.
- Дать бы этому мишке по загривку! - неожиданно сказал Толя и стал швырять камушки в море.
- А что? - спросил Василь.
Вита уже заметила, что парень он был покладистый и добрый. И никогда не вылезал вперёд, а Толя вот и сейчас сказал с какой-то злобой и заносчивостью:
- Тоже мне защитник Артека Аю-Даг! Когда б я ни бывал в Крыму, всегда слышал одно: Аю-Даг защищает Артек от ветров. В Артеке всегда солнечно и тепло. Видали?! А сегодня и купаться нельзя. Погодочка…
- Так это ж исключение. - Василь протянул руку к морю: - Смотри, барашки совсем маленькие. Скоро их совсем не будет, и мы искупаемся.
Джен выпалила вдруг длинную фразу и, как с ней уже бывало, не совсем к месту:
- Один дня горе не беда.
Она любила к месту и не к месту употреблять русские поговорки.
Что-то сказал и Гарри, но его поняла, должно быть, только Джен.
Выглянуло солнце и как бы утихомирило своими лучами ветер. В воздухе стало тепло и ласково, и совсем не хотелось ни о чём говорить, а просто хотелось нежиться, слушая шёпот моря, и греться на солнышке.
Вита и Маша так глубоко погрузились в свои мечты и мысли, что не слышали шуршащих по гальке шагов Веры.
- Девочки!
- А…
- Вы что-то увидели там?
- Я хочу увидеть, но ничего не получается, - сказала Вита.
- И я, - повторила за ней Маша, привыкшая уже к тому, что Вита знает больше.
- Что ж вы хотите увидеть? Юношу, которого волны выбросили на тот берег?
Вита вскочила, и при этом десяток камушков шумно разбежались из-под её ног.
Теперь она стояла в кругу ребят, балансируя руками на зыбкой гальке. Камушки как бы уходили из-под Витиных тапочек, а ей казалось, что она вот-вот упадёт.
Что с тобой, Вита?
- Вы сказали, что сюда, к подножию Аю-Дага, волны выбросили юношу?
- Да, ну и что ж? - Вера улыбнулась.
- Его фамилия была Соловьёв? - спросила Вита.
- Что ты, это было так давно, что никто не знает никакой фамилии. И были ль тогда фамилии вообще? - Когда?
- Ну, в те времена, когда возникла легенда о Медведь-горе. Кто знает, может быть, пятьсот лет тому назад, а может, тысячу… Давайте, ребята, поближе в кружок.
Вера села на большой плоский камень. А дети лежали вокруг, упёршись локтями в гальку и подбородками в ладони, раскинувшись во все стороны, словно лучи.
Тень от Аю-Дага медленно переместилась, и светлозелёное море стало вдруг густо-синим. Медведь-гора сделалась вдруг плоской, изменила свои очертания. Так бывает, когда солнце светит сбоку и виден только силуэт. Вот этот-то силуэт и был совсем-совсем медвежьим.
Вита уже поняла, что Вера говорила о юноше из старинной легенды, и каменный матрос тут ни при чем. И вот сейчас, упёршись подбородком в сжатые кулаки и погрузив локти в камешки пляжа, она слушала легенду о Медведь-горе, Аю-Даге.
- Это было не знаю сколько веков тому назад, - рассказывала Вера. - В общем, давным-давно здесь, в горах Крыма, обитали одни лишь дикие звери. А у самого берега моря, здесь, где сейчас лежим мы с вами, поселилось стадо зверей-великанов.
- Ихтиозавры, да? - спросила Вита.
- Бронтозавры, - тихо подсказала Вите Маша.
- Нет, нет, - отмахнулась рукой Вера, - как назывались звери, не знаю, ведь это же легенда, сказка. Только известно, что вожаком у них был старый и грозный медведь. Думаю, что ихтиозавры к тому времени уже все вымерли… Так вот, однажды этот зверюга медведь-великан обнаружил здесь на берегу обломки корабля, а среди них кого бы вы думали?..
- Робинзона! - воскликнул Толя.
- Тарзана, - сказала Роза.
- Не все сразу. Во всяком случае - человека… Василь, ты хочешь о чём-то спросить? Ну, не стесняйся. Вера протянула руку к Василю.
- Как же он спасся? - спросил Василь.
- Видишь ли, этот старый медведь-вожак увидел среди обломков корабля небольшой свёрток.
- А человека? - спросил Василь.
- Человек-то и находился в этом свёртке. Это была маленькая девочка, совсем ещё крошка. Представляешь? - Ой, медведь её съел… - Маша зажмурилась и закрыла лицо руками.
- Нет, что ты! Всё это не так страшно, - сказала Вера. - В своих мягких мохнатых лапах медведь принёс девочку в стадо. И звери очень полюбили эту малышку. Она росла и превратилась в красивую девушку - весёлую певунью и плясунью. Представляете, медведи садились в кружок и без конца могли слушать её песни и смотреть, как она пляшет. Это было у них как бы отдыхом после охоты. И вот однажды, в отсутствие зверей, девушка увидела, как волны прибили к берегу лодку с красивым юношей. Маленьким мальчиком он был угнан в рабство разбойниками. А возмужав, сколотил лодку, уплыл в море, бежал от своих поработителей. Бури и штормы трепали мальчика, пока море не выбросило его к подножию Аю-Дага. Он бы умер, если бы девушка, жившая среди медведей, не нашла его. Она накормила юношу, напоила настоем целебных трав, а лодку спрятала в кустах, чтобы медведи ни о чём не догадались.
- Она вылечила его? - спросила Вита.
- Конечно. Разве ты не знаешь, что нет лучшего лекарства, чем доброта… Послушайте, что было потом. Юноша поправился и сказал девушке: "В лодке хватит места на двоих. Хочешь поплыть со мной на мою родину?" - "Хочу, - ответила девушка. - Я готова плыть с тобой куда угодно".
- Они полюбили друг друга. - Маша произнесла это тихо. По её голосу чувствовалось, что ей очень хотелось, чтобы это было именно так. Об этом и рассказала Вера.
- Лодка была уже в море, когда вернулись медведи. Старый медведь яростно зарычал. Наверно, на человеческом языке это означало: "Сейчас же вернись!" Но лодка уплывала всё дальше и дальше. Тогда старый медведь упустил огромную пасть в море и с силой стал втягивать в себя воду. И море стало заметно мелеть.
Девушка поняла: лодку увлечёт обратно к берегу и медведь растерзает юношу, который отнял у них певицу и плясунью.
Вита слушала, и ей виделось, как Аю-Даг - гигантский медведь - шумно вбирает в себя воду, и при этом ей даже казалось, что где-то у горизонта белел одинокий парус лодчонки с юношей и девушкой.
Морской прибой действительно шумел прибрежной галькой, а парус, может быть, действительно был в море. Голос вожатой доносился как бы издалека, хотя Вера была совсем рядом и говорила так, чтобы всем было хорошо слышно:
- Так вот, когда девушка увидела, что лодка поплыла обратно, она звонко запела. Её голос донёсся до медведей, звери подняли головы от воды и заслушались. Но старый вожак ещё глубже погрузил передние лапы и голову в холодные волны. Море бурлило у его пасти и пенилось.
Кто-то из детей сказал:
- Оно и сейчас бурлит там?
- Верно, там лагуна, и прибой кипит и пенится. Но медведь уже не всасывает в себя воду. Песня девушки была так хороша, что он перестал пить море и остался бежать на берегу, превратившись в гору. Бока его стали отвесными пропастями, спинной хребет - вершиной горы, голова - остроконечной скалой, а густая шерсть - дремучим лесом…
А в этом лесу не мог спрятаться от фашистов каменный матрос? - спросила Вита.
- Каменный матрос? - Вера наморщила лоб. - Я знаю, что наши следопыты пытаются узнать имя неизвестного матроса, которому у нас здесь поставлен памятник. Но почему ты называешь матроса каменным?
Почему? Но можно ли ответить на все "почему"?
Ответить Вита не могла. Пока ещё она слишком мало знала о матросе.
КАМЕНЬ, КОТОРЫИ ДВИГАЛСЯ, КАК ЖИВОЙ
Велик Артек, хотя может показаться, что пять с половиной километров Пионерской республики по берегу моря можно пройти за час. Но это совсем особые километры. Тут как бы смыкается цепь Крымских гор, которые спускаются к морю.
Вита много раз представляла себе море. Она и раньше, до встречи с ним, знала, что море только называется Чёрным, а на самом деле синее. Но вот уж она никак не могла себе представить, что море в одно и то же время, у одних и тех же берегов может быть таким разноцветным. А ведь в Артеке так оно и было…
По мраморным ступенькам Вита и Вера спускались к маленькому заливчику, и Вита воскликнула:
- Малахит!
Да, действительно, здесь море было точно такого цвета, как маленькая шкатулка, которая стояла у Виты дома на серванте. Шкатулка эта была светло-зелёная с тёмно-зелёными прожилками. И точно таким было море в заливчике, вероятно, в нём отражались зелёные горы, которые бережно обнимают Артек, защищая его от туч и ветров. А почему же тогда был ураган "Бора", когда Зиновий Петрович Соловьёв спасал детей?
Вита спросила об этом Веру.
- Видишь ли, ненастье в здешних местах нечто вроде чрезвычайного происшествия. Две высокие гряды гор и могучая спина Медведь-горы, как известно, заслоняют от непогоды Артек. Но ты же знаешь, Вита, что нет правил без исключения. Вот ураган "Бора" и был таким исключением. А вообще-то белая дымка над горами - видишь? - точно прозрачная шаль, это облака, их задерживают вершины горной гряды и не пускают в Артек. Потому небо здесь почти всегда бывает голубым.
Синяя светлынь артековского неба становится как бы шёлковой: ни облачка, ни ветерка.
За каждым поворотом извилистых дорожек перед Витой раскрывался новый и новый вид. Пока они шли по шуршащей под ногами гальке пляжа, море было голубым, подошли к скалам, и то же море стало бирюзовым. Но таким оно было только у берега. А если посмотреть дальше, к горизонту, море было почти чёрное.
Вокруг Артека горы спускались к морю террасами, а горные речки Артек и Путанис прыгали по камням, резвясь и играя.
Вита остановилась и молча смотрела на журчащую хрустально-чистую воду, и этот шум казался ей музыкой.
Вера много раз видела уже эти весёлые артековские речушки. Ей они были не в новинку. Но она стояла рядом с Витой, понимая, что нельзя спугнуть прекрасные чувства девочки.
- Правда, - спросила Вита, - здесь так хорошо не только потому, что красиво и тепло?
- Правда, - сказала Вера.
Они стояли среди мшистых камней, покрытых трещинами, будто морщинами. Но были среди них и гладкие осколки гор, отшлифованные волнами.
- Наверно, здесь было когда-то море? - спросила Вита.
- Конечно, Виточка. Ведь ты же знаешь, что камням этим тысяча-тысяча лет, а может быть, и больше.
- Ой! - Вита прижалась к Вере, и Вера почувствовала, как руки девочки сразу похолодели.
- Что с тобой, Виточка?
- Он, он… Камень…
- Ну и что, что камень? Очень старый. Но ты-то чего испугалась? Ты дрожишь.
Вера почувствовала, что Вита действительно очень напугана.
- Он сдвинулся… Тот, маленький. Ой, движется! Камень движется, как живой…
Такое действительно могло напугать. Но Вера рассмеялась:
- Это же черепаха! Видишь?
- Теперь вижу.
Черепаха выползла на свет из-за тёмного кустарника. Теперь видна была её длинная шея, маленькая голова, которой она вертела, будто нюхала воздух.
- Ты никогда не видела черепах? - спросила Вера.
- Таких больших никогда.
- А знаешь, Вита, дело не только в том, что она большая. Вон, видишь, скрылась быстро за тем камнем. А говорят, медлительная. Жаль, не поглядели мы с тобой на её панцирь. Тут в Артеке её называют - почтальон.
- Почему?
- Тоже, должно быть, легенда. Рассказывают, что кто-то когда-то видел на её панцире какие-то буквы.
- Буквы? - воскликнула Вита.
- Да, буквы.
- Когда она выползла на солнце, мне показалось… Нет, наверно, мне только показалось…
- Что ж ты молчишь, Вита? Скажи, что показалось.
- Я не знаю, как вам объяснить. Сначала я увидела морщинистую шею, как у старухи. Потом я заметила на панцире царапины. Мне показалось, что это буквы, слова… Но потом я решила, что это от старости. Ведь они долго живут. Да?
- Да, Виточка. Говорят, что черепахи живут двести лет, а то и больше.
- Подумать только… - Вита даже вздохнула. - Это значит, что когда было Бородинское сражение и ещё раньше, при царе Петре Первом, жила эта черепаха. Выходит, что она не только медленно ползёт, но и медленно живёт.
- Выходит, что так. - Сказав это, Вера подумала: "А жаль, что мы не попытались её задержать и разглядеть её панцирь".
Об этом же подумала Вита.
- Скажите, - спросила Вита, - а эта черепаха артековская?.. Нет, нет, я не так выразилась! Я просто хотела спросить: эту черепаху видели только в Артеке или и в других местах?
- В других местах? Не знаю. Хотя мне говорили, что черепахи водятся в Алупкинском парке. Мы ведь поедем всей дружиной туда в Воронцовский дворец и, наверно, увидим черепах.
- Они тоже с буквами на панцире?
- Этого, Вита, я не знаю.
ВОРОНЦОВСКИИ ДВОРЕЦ
В Артеке поездка на экскурсию всегда праздник. Чистюли (так называют дежурных по столовой) еле успевают оглядеть бегущих от умывальников к столам. Главное - не задержаться, не создать у входа в столовую пробку, не оттянуть радостную минуту, когда трогаются в путь-дорогу длинные артековские автобусы.
В то утро Вита бежала в столовую рядом с Розой.
- А я думала, - сказала Вита, - что ты сегодня дежуришь по столовой.
- Надо очень!
- А как же Вера?
- Что мне Вера. Не дежурю - и всё! Не для этого я сюда приехала. Вот ещё…
Они уже помыли руки и прошли в столовую, где часто-часто звенели ложки и голоса сливались в один сплошной гул.
Вита доедала завтрак, оглядываясь: не ушли ли ребята, которые едут с ней на экскурсию: Она увидела, что к выходу шла высокая - под рост вожатой - Джен, стоя допивала молоко Роза. А Толю и Василя Вита так и не могла найти.
Вита очень боялась опоздать. Это была её первая поездка-экскурсия из Артека.
Маша и Гарри убирали тарелки, уложив их в высокие стопки.
Маша была шустрой в работе. Она первая отнесла на кухню тарелки и стала вытирать освободившиеся столы.
- Подними стакан. - Маша вытерла стол, за которым сидела Вита. - Ну что давишься? Успеешь.
- Ой, Маша, что мне вчера снилось…
- Ну что?
- Нет, я побежала. Приедем - расскажу. Смотри - наших уже никого нет…
Накануне вечером, перед тем как заснуть, Вита шепталась с Машей.
- Там, правда, очень красиво?
- Львы, - сказала Маша, - спят.
- Тише… Все уже спят.
- Я говорю, что там один лев спит.
- А мне Вера говорила, что там черепахи.
- А ты почему попала в Алупку с другим отрядом? А?
- Долго рассказывать. Понимаешь, мне пришлось поменяться дежурством. Наш отряд решил так: чтоб не позориться из-за Розы, дежурить за неё. Авось в ней проснётся совесть. Она утром просыпается с трудом. Любит поспать…
- Как лев в Воронцовском дворце?
- Насчёт львов и черепах ты меня не поняла. Львы там не настоящие, а мраморные. И один лев спящий. А черепахи живые. Но их разве увидишь! Они как камни: голову и ноги под панцирь засунут, ты и не заметишь. Одна наша девочка о панцирь даже споткнулась. Думала, что это камень, а оказалось, черепаха.
- Такое и со мной было. А чего там ещё? Ну, рассказывай.
- Вот тебе и ну! Будешь в Алупке, сама поглядишь. Спи давай.
- Сплю, - сказала Вита, закрыла глаза и тут же заснула.
Спала она крепко и видела во сне большую черепаху с сумкой почтальона, а в сумке, будто прозрачной, письмо от папы. И конверт тоже прозрачный. И всё, что написано в письме, насквозь видно. А в письме том написано: "Ой, Вита, как же мне без тебя плохо, как я без тебя скучаю. Я знаешь, чего…" Но дальше прочитать нельзя было. Черепаха прошипела: "Распишитесь - вам заказное".
Тут Вита проснулась…
Во время экскурсии Вита всё время поворачивала голову и глядела то в одно, то в другое окно автобуса. Море возникало то справа, то слева, и зелёные плюшевые горы стремительно пробегали в окне.
Вите досталось место на одном из задних диванчиков, и, если чуть приподнималась, она могла по затылкам сидящих впереди определить, кто ехал в этом автобусе. Она увидела торчащую голову Джен и курчавую Розы. А где же Василь и Толя? Василя она долго искала, понимая, что его голова могла спрятаться за спинкой сиденья. Но его она не нашла.
Шоссе свернуло с лесистой дороги, дома закрыли вид на море. Смотреть в окно стало неинтересно, и Вита стала пробираться вперёд, где на маленьком диванчике, спиной к лобовому окну, сидела Вера, а напротив неё Джен и ещё одна очень смуглая девочка, у которой вся голова была в жёстких, как из проволоки, колечках чёрных волос.
- Садись рядом. - Вера подвинулась. - Тут на двоих хватит места.
Они уже подъезжали к Воронцовскому дворцу, и Вита услышала только конец разговора Веры и Джен, которая сказала:
- У нас нет таких дворцов, но есть очень богатые и красивые дома. Там тоже есть картины лучших художников мира. Но нас туда не пускают…
Вита вошла во дворец вместе с Джен, и они друг другу помогали завязать тесёмки на тряпичных туфлях, в которых потом скользили по паркету музея.
Тут только надо сказать, что путешествие артековцев по залам музея началось не сразу.
Вера предупредила ребят:
- Придётся подождать гида. Дети, прошу вас не толпиться у двери. Музей никуда от вас не убежит. Вот пройдёт эта группа, и потом нас поведёт гид. Видите, сколько подошло автобусов. Надо соблюдать очередь. Ведь не только нам с вами хочется побывать в Воронцовском дворце.
Обидно было стоять в мягких музейных тапочках у двери, сквозь которую были видны картины в золочёных рамах, мраморные статуи, шёлковые обои, а в окне синее в белую полосочку море.
Вита и Джен сели на дубовую скамью. Вита думала о том, что надо бы запомнить всё, что она увидит, и рассказать об этом папе. Чем больше радовало Виту увиденное, тем сильнее хотелось, чтобы рядом с ней был папа.
Экскурсовод попался артековцам седобородый, чуть сгорбленный. Он так рассказывал о каждой картине, каждом кресле или статуе, зятем в парке об аллеях, о пруде, о лебедях, будто жил во времена Воронцовых. При этом он не только сам говорил, но всё время спрашивал, что непонятно, есть ли у ребят вопросы. Вита воспользовалась этим и спросила:
- Скажите, в этом парке водятся черепахи?
Встреча с черепахой-почтальоном запомнилась Вите, и ей хотелось узнать о ней как можно больше. А ведь этот гид, будто древний летописец, выскочивший из сказки, действительно знал всё про всё.
- Ах, черепахи, - сказал он. - Как же, как же… Даже говорят, что у нас в Крыму есть черепаха, у которой на панцире что-то написано. Есть люди, которые видели её в районе Гурзуфа, но некоторые утверждают, что видели её и здесь, в Воронцовском дворце. Видеть-то её видели, но никто не поймал и не прочитал нацарапанное на панцире. А ведь говорят разное. Уверяют даже, что черепахе этой больше ста лет, что она жила ещё в те времена, когда дворец этот принадлежал царедворцам, и вот именно они…
Здесь он сделал паузу и махнул рукой, как бы отталкивая от себя что-то: