Кто они такие, эти охотники и эти джихи? Миша Капелюшников а Адгур Джикирба впервые задали себе этот вопрос, когда получили странное письмо, которое начиналось словами: "Если ты можешь видеть кончик собственного носа, умеешь хранить тайну и не боишься темноты…" и завершалось подписью: "Охотник за джихами". Много приключений порешили ребята, пока не нашли ответа на этот вопрос. Они побывали в таинственной пещере, обнаружили загадочный ребус на скале, выкопали непонятные четырехугольные сосуды с остатками морской соли по углам и человеческий череп в глиняном горшке. А в результате стали самыми настоящими учеными. Не верите? Прочтите этот правдивый рассказ - и вы убедитесь сами.
Содержание:
-
"Ищи шпионов, Друг!" 1
-
"А что делать бедному дезорганизатору и двоечнику?" 4
-
"А борода-то настоящая!" 5
-
"А я к бабушке Минако поеду!" 7
-
"Так вот какие они, эти прохиндеи!" 8
-
"А ну, куда указывает стрелка?" 11
-
"Ищи джихов, Друг!" 14
-
"Возьми свой нож обратно!" 16
-
"А как быть с находками?" 18
-
"Опять эти проклятые фрагменты!" 20
-
"А у нас здесь совсем неплохо!" 22
-
"А ты знаешь по-мингрельски?" 25
-
"Да не упрямься же, Миша!" 28
-
"Возьмём его или не возьмём?" 29
-
"Пошли с нами в пещеры, прохиндеи!" 30
-
"Так кто же кого разыграл?" 33
-
"Ну что вы там натворили?" 34
-
"Как не стыдно, Миша!" 36
-
"Выше голову, Миша!" 37
-
"Неужели обращаться к хейванцам?!" 39
-
"А ведь пещерные люди рисовали ребусы!" 40
-
"Так кто же кого разоблачил?" 42
-
Заключение 47
-
Приложение 48
Константин Васильевич Иосифов
Охотники за джихами
"Ищи шпионов, Друг!"
Приготовившись влиться в море, горная речушка Псоу замедлила здесь свой бег и текла без плеска, без журчания. Далеко-далеко в горах смеялись и плакали шакалы, ухал на танцевальной площадке барабан, невидимые птицы переговаривались негромкими голосами о том, что вот-де пора лететь на север, там уж небось весна в разгаре.
Был тихий предвечерний час, когда дневные звуки прятались по норкам и щёлкам, известным только им одним, а вечерние ещё не пришли им на смену; час, когда миром владели весенние запахи. Казалось, всё сейчас затихнет и заснёт. Но вот раздались звонкие ребячьи голоса - и тишины как не бывало.
Если бы вы взяли на себя труд и незаметно, прячась за кусты ажины и эвкалипта, пробрались туда, откуда неслись эти голоса, то вы обнаружили бы, что разговор ведут два паренька. Три же остальных члена компании - совсем ещё маленькая девочка с пушистыми льняными волосами, огромная овчарка и коза в репьях - шли молча и никакого шума не производили.
Возможно, вы подумали бы: "Ну и крикуны! Уж не они ли высадили мне футбольным мячом окно вместе с рамой на прошлой неделе? И что смотрят родители!"
Но если вы принадлежите к числу тех славных людей, которые, прежде чем вынести окончательный приговор, готовы разобраться в человеке и к тому же верят, что у каждого, а тем более у ребят можно научиться многому хорошему, то вам, надо думать, захотелось бы узнать их имена, посмотреть, какие они и чем увлекаются. И тогда бы вы узнали, что одного зовут Мишей Капелюшниковым, а другого - Адгуром Джикирбой. И увидели бы, что у Миши волосы волнистые, светлые, а у Адгура - прямые и чёрные, у Миши глаза голубые, как южное море в безветренный день, а у Адгура - как то же самое море, но глубокой ночью, когда по нему бродят тревожные волны. И носы у них разные: у Адгура тонкий, прямой, с горбинкой, а у Миши одно название что нос. При виде небольшой загогулины, затерявшейся между двух его щёк, всякому невольно хотелось нажать на неё пальцем и спросить: "Хозяин дома?" Что же касается бровей, то о том, что росло над глазами Миши, даже говорить не хочется, ну, а у Адгура были такие чёрные и прямые брови, что девушки частенько мысленно примеривали их к своему лицу. Зато вот с отметками у Миши дело обстояло гораздо лучше, чем у Адгура. В его табеле всегда красовались одни пятёрки, в то время как в табеле у Адгура из ряда пятёрок нет-нет да и высовывали уродливые головы двойки, нацарапанные рукой выведенного из себя педагога.
Про сестру Миши Леночку, более известную среди ребячьего населения совхоза под именем Линючки или Липучки, многого не скажешь, и у Миши с Адгуром было одно мнение о ней - девчонка как девчонка, ничего особенного. Нос курносый, как и у брата, и больше всего на свете она любит совать этот курносый нос в дела, которые касаются её, а особенно в те, которые не касаются. Да что много говорить об этой пигалице, которую и терпят-то в мужском обществе только потому, что мама ругается, когда Миша не берёт её с собой! Впрочем, на этот раз была ещё одна причина, почему Линючка была с ребятами: коза Афродита, по своему глупому и противному обыкновению, опять сорвалась с привязи и забежала к самой реке Псоу. Поиски козы Афродиты взяли на себя Адгур и Миша, а вот доставка козы домой - это, как хотите, девчоночье дело.
Про Друга, или Дружка, вы бы сказали, пожалуй, так: "Прекрасный экземпляр восточно-европейской овчарки. Очень хороший экстерьер". Но сказать такое про Друга - это значит ничего не сказать. Мало ли овчарок с прекрасным экстерьером, а вот таких собак, как Друг, больше нет на всём белом свете. Таково было мнение Миши, Адгура и Леночки, и с этим мнением нельзя не считаться. Известно, что когда воют шакалы, то все собаки лают и неистовствуют. Один лишь Друг не лает, потому что считает ниже своего овчарочьего достоинства связываться с шакалами. Все собаки презирают и ненавидят кошек. Друг же любит и уважает Кляксу, и Кляксино потомство может сколько угодно бегать по его спине и играть его хвостом и ушами, а он будет лежать и улыбаться, как добрый человеческий дедушка. И ещё - разве другие собаки едят овощи? Друга же хлебом не корми, а дай погрызть огурец или арбузную корку. Или это оттого, что он родился и вырос в цитрусовом совхозе, где много не только лимонов и мандаринов, но и арбузов и огурцов?
Но если Друга с полным правом можно назвать положительным псом, то коза Афродита была самая отрицательная коза на свете, самая уродливая, самая упрямая, такая шкодливая и шелудивая, что и говорить о ней противно. Вот и сейчас, несмотря на то что каждый раз, как только она пыталась отклониться от своего пути, ей изрядно доставалось от Леночки хворостиной, она всё-таки умудрялась подцепить какой-нибудь особенно ценный саженец, как раз тот, который приказано было хранить пуще глаза.
Ребята гнали козу Афродиту домой, но не берегом моря, а длинным и неудобным путём - вдоль оросительного канала, где, того и гляди, налетишь на совхозного сторожа. И этот путь привлекал их отнюдь не своими красотами или, скажем, возможностью услыхать грозный окрик сторожа, а потом улепётывать во весь дух. Нет, тут дело обстояло гораздо сложнее.
Два дня назад Миша получил по почте таинственное письмо с адлерским штампом. В узком конверте с фиолетовой подкладочной лежал листки непонятной жёлтой бумаги. Неуклюжими печатными буквами на нём было написано: "Если ты можешь видеть кончик собственного носа, умеешь хранить тайну и не боишься темноты. Если ты честен, и хочешь разоблачить джихов, и у тебя есть собака, то приходи в субботу, в час, когда край солнца коснётся моря, в то самое место, где школьный огород выходит к каналу. Можешь взять с собой одного двуногого и одного четвероногого друга. Но помни: ты должен следить за кончиком собственного носа…" Подпись была совсем уж нелепая: "Охотник за джихами".
Прочитав письмо, и Адгур и Миша решили, что это скорее всего розыгрыш, хотя и не совсем обычный. Придёшь "в то самое место, где школьный огород выходит к каналу", "в час, когда край солнца коснётся моря", а с соседнего дерева посыплются на тебя опилки или выльется котелок холодной воды. Пока ты будешь отряхиваться, из канавы вылезут твои дружки и тебя же начнут высмеивать. Нет уж, спасибо!
Но, хотя Адгур и Миша твёрдо решили держаться подальше от этого опасного места, они, не сговариваясь, пошли вдоль канала именно потому, что он приведёт их к школьному огородному участку. Шагая, они взглядывали то на копчики своих носов, то на солнце, а ноги их сами собой замедляли ход, потому что солнце сегодня двигалось необычайно медленно и была опасность, что они придут на место слишком рано.
Они не говорили друг другу об этом, но прекрасно понимали, что сейчас коза Афродита и Линючка им не помеха, а скорее наоборот. Всегда можно будет сказать ребятам: "Так-то мы и поверили письму! Мы гнали козу Афродиту домой. Или, по-твоему, пусть коза поедает саженцы? Вот чудак человек!"
Друзья вели спор о том, за кем труднее охотиться - за медведем или за шпионом - и кто сильнее кого.
- И вовсе неправда, что медведь беззащитнее перед охотником! - говорил или, вернее, кричал Адгур. - Медведь как облапит тебя, так из тебя дух вон!
- А охотник его раньше из ружья пристрелит! - возражал Миша.
- А когти у медведя знаешь какие? Огромные, острые. Раз в Краснополянском заповеднике медведь егерю живот распорол.
- А у охотника кинжал! Он тоже может медведю брюхо распороть.
- А медведь… А медведь, он и задними и передними лапами работает.
- Зато медведь глупый, а охотник умный.
- Медведи знаешь какие умные!
- Так не умнее же шпиона? Небось в шпионы самых умных и хитрых берут. Представь - ты и шпион! Он умный, а ты ещё умнее! Он хитрый, а ты ещё хитрее! Он опытный, а ты ещё опытнее!
- А если шпион и хитрее и опытнее тебя? Тогда как? - спросил Адгур с ехидством.
- А я начну практиковаться с завтрашнего дня. Вот и буду опытнее его, когда вырасту.
- Где же ты шпионов столько наберёшь? Думаешь, специально для тебя пришлют? Поезжайте, мол, в цитрусовый совхоз, найдите там Мишу Капелюху. Пусть попрактикуется на вас.
- А сколько я книг про шпионов прочёл! Ого! Во-первых, шпион всегда с поднятым воротником ходит.
- И в жару тоже?
Миша ничего не ответил - зачем, если человек к каждому слову придирается. Он продолжал перечислять:
- Во-вторых, шпион смеётся очень редко. А если смеётся, то смех у него получается лающий, нечеловеческий. Шпион, он всегда старается одеться под кого-нибудь: под рабочего, или профессора, или колхозника, но обязательно что-нибудь напутает.
- Всё равно тебе не узнать настоящего шпиона.
- А я… А я… А мне Друг будет помогать. Я его выдрессирую на шпионов.
- Что ж, по-твоему, у шпионов особый запах, что ли?
- А ты думал! Сразу видно, что шпионских книг не читаешь. От шпиона всегда пахнет заграничным одеколоном. Друг, ко мне!
Друг подбежал к хозяину и, взяв его руку в пасть, слегка прикусил зубами в знак особой любви и преданности.
- Ищи шпионов! Ищи шпионов, Дружок! - скомандовал Миша.
Неизвестно, знал ли Друг слово "шпион", и если знал, то каком именно смысл вкладывал в это слово, и команду "ищи" он понимал прекрасно. Он тявкнул, навострил уши, оглянулся и побежал, описывая замысловатые круги. Поравнявшись с оросительным каналом, он, не раздумывая, плюхнулся прямо в воду и через минуту уже стоял, упёршись в насыпь передними лапами и оглядываясь на хозяина в ожидании дальнейших указаний.
Ребята подошли к Другу, выглянули из-за зарослей ажины и замерли. На другой стороне канала боком к ним сидел человек, и этот человек долбил отвёрткой бугорок, покрытый галькой и каменной крошкой. Подозрительно было всё - и то, что человек копал в такой необычный час, когда работы на полях уже кончились, и то, что он был один, и то, что он копал отвёрткой. К тому же у него была бородёнка, каких никто никогда не видывал, - кавычкой. А что, если Друг прав - это шпион? И в письме-то ведь говорилось об этом самом месте.
Как только мелькнула эта мысль, Миша бросился на землю, спрятался за насыпь и дёрнул приятеля за штанину, приглашая последовать своему примеру. Другу же он скомандовал:
- Лежать!
Конечно, при развёртывающейся операции Линючка была бы только обузой. И Миша прошипел ей:
- Изыди домой, сатана. Не мозоль глаза!
- А если я хочу?
- Подрасти ещё.
- Сам подрастай.
Спорить было бесполезно - уж такая она уродилась, что не поддавалась на уговоры. Пришлось прибегнуть к подкупу - обещать пять конфет. Линючка была всего-навсего девчонкой, и поэтому пять конфет соблазнили её больше, чем ловля шпиона. Она послушно погнала козу Афродиту домой, а ребята занялись подозрительным человеком.
Человек этот, поковыряв землю, вытащил из ямки какую-то непонятную штуку, осмотрел её со всех сторон, сунул её вместе с отвёрткой в офицерскую планшетку, поднялся на ноги, надломил у ближайшего дерева сучок, отмечая место, и обвёл глазами вокруг. На мгновение взор его задержался на ажине, за которой притаились ребята, и сейчас же по спинам их пробежал холодок - ещё одно доказательство, что они имеют дело с настоящим шпионом, сотовым убить человека не за понюх табаку, ибо когда на тебя смотрит простой человек, то холодку в спине появиться неоткуда. Глаз его не было видно, но, конечно же, они были стальными и холодными. Хорошо ещё, что хоть насыпь высокая! Шпион пошёл по тропинке к совхозу, беззаботно посвистывая, чтобы показать, что ему беспокоиться не о чем - обычный шпионский приём!
Ребята последовали за ним. На автобусной остановке они окончательно убедились, что это шпион, и притом не из очень опытных и умных.
Его выдавала одежда. Должно быть, он хотел походить на остальных людей, но всё перепутал и вырядился так, как никто никогда не одевался в здешних местах. На нём была тёмно-синяя, выцветшая на плечах и спине спецовочка, баскетбольные кеды, и зачем-то, ни к селу ни к городу, - галстук. Чтобы спецовочка имела рабочий вид, он закапал сё какими-то восковыми пятнышками. Или им там, в шпионской школе, сказали, что советские рабочие любят ходить в церковь? Чудаки!
И ещё: настоящий шпион, он никогда не станет расспрашивать людей в открытую. Он всегда ждёт, пока они сами проговорятся. А этот не успел плюхнуться на скамейку, как сейчас же начал задавать соседке свои шпионские вопросы: "А не собираются ли здесь копать котлованы под новые здания?", "А оросительные каналы здесь часто прокладывают?"
Скоро подошёл автобус. Из кабины его вылез водитель. Он подошёл к табачному киоску и начал шутливый разговор с продавщицей. Придерживая одной рукой сумку с деньгами, а другой волосы, прибежала толстая и очень добрая кондукторша, тётя Анюта, чтобы занять своё место в автобусе.
Шпион стал на ступеньку автобуса и нахально улыбнулся прямо в лицо ребятам.
- Едем, - одними губами прошептал Миша.
- Едем, - тоже одними губами ответил Адгур и бросился к автобусу.
- А деньги на билет? - забеспокоился Миша.
- Ничего! Со мной не пропадёшь!
В автобусе ребята пробрались вперёд. Чтобы усыпить подозрения незнакомца, они во все глаза смотрели в окно, а за ним следили только краешком глаза. И тут вдруг Миша почувствовал, как что-то влажное, холодное коснулось его руки. Так и есть - Друг!
Всем своим видом он говорил:
"Хоть ты и забыл про меня, твоего верного друга и раба, но я собака, и мне не положено обижаться. Я тебя одного не оставлю!"
- Домой, Дружок! Домой! - скомандовал Миша.
Но Друг вилял хвостом и не думал уходить.
Миша понимал - уж кто-кто, а Друг имеет полное право на преследование шпиона: ведь он же его обнаружил, а кроме того, без собаки преследование - не преследование. Но разве взрослым что втолкуешь? Они скажут, что это ребячья игра, и выставят Друга в два счёта из автобуса, а вместе с ним и тебя.
- Я кому сказал - домой! - крикнул Миша и для большей убедительности стукнул голой пяткой по полу.
Друг выбрался наружу и затрусил домой. Впрочем, через каждые три-четыре шага он оглядывался. На углу улицы он сел и высунул язык, полагая, должно быть, что здесь власть хозяина над ним кончается.
И вот, когда Миша и Адгур показывали знаками Другу, чтобы он поскорее отправлялся домой, послышался знакомый голос. Ребята оглянулись и сейчас же нырнули за спинки сидений. У входа в автобус стоял старший пионервожатый Арсен, а встречаться с Арсеном у них не было ни малейшего желания. Он обязательно спросит: "Вы куда? Или забыли, что сегодня пионерский сбор?" - а что за удовольствие прорабатывать двоечников, когда предстоит самое увлекательное дело на свете ловля шпиона?
Арсен в автобус не вошёл, и тогда Миша и Адгур высунули головы из-за сидений, а затем выглянули в окно. Рядом с Арсеном стояли парень и девушка, да такие необычные, что каждый проходящий обязательно взглядывал на них. На девушке была жёлтая юбка с огромными, величиной с арбуз, зелёными кругами и такая широкая и негнущаяся, что девушка не решалась опустить руки, чтобы не помять свою юбку, а держала их на весу, широко расставив локти. На лице девушки застыло надменно-презрительное выражение, так что при взгляде на неё каждому хотелось сказать: "Я больше не буду", и вытащить руки из карманов.
Парень же никак не мог устоять на месте. Длинные ноги его всё время пританцовывали, а руки вихлялись в разные стороны, как если бы они были прикреплены к туловищу не суставами и связками, а бечёвками и резинками, как у Леночкиной куклы Акульки. Когда вихлястый парень оказывался чересчур близко от девушки, она отступала в сторону, боясь, что он налетит на её необыкновенную юбку. На штанах парня спереди и сзади были налеплены карманы, причём на одном кармане изображалась парусная лодка, на другом - пальма, на третьем - очень симпатичная собачья морда, а на четвёртом - очень противная крокодилья. Что же касается шляпы, то можно ручаться, что никто никогда из совхозных ребят не видывал такой шляпы, разве что в картине из мексиканской жизни. Это было настоящее сомбреро! Под носом у парня темнели усики, чёрненькие, тоненькие - словно две гусеницы ползли навстречу друг другу с твёрдым намерением столкнуться лбами и, не столкнувшись, замерли на месте.