– Будет сделано, – радостно крикнул кентавр. – Доставлю туда в лучшем виде, в целости и сохранности. Домчу мигом. Вы, как я понимаю, пока задерживаетесь, – уточнил Быкаус у Парацельса.
– Побудем с Ицебальсом ещё немного в таверне, – ответил тот, – а там уж и решим, что делать дальше.
– Желаю вам хорошего вечера, – сказал кентавр, – но как только соберётесь уходить, позовите меня, если я вам понадоблюсь.
Юноша в знак согласия кивнул.
Балакур попрощался с Парацельсом и, удобно усевшись на мягкий диван двуколки, повернулся к кентавру:
– Плачу два сыня.
– Да за такие деньги, – Быкаус явно обрадовался, – я домчу вас туда быстрее ветра!
И двуколка скрылась из виду. Парацельс помахал ей вслед и, взяв у дверей таверны один из факелов, направился в сторону двух здоровенных громил, застывших в темноте. Подойдя к ним, Парацельс смог хорошенько разглядеть их. Их злобные, неумытые, обросшие густой щетиной лица не предвещали ничего хорошего. У одного волосы на голове были рыжие и ужасно грязные, у другого чёрные, но грязи в них было не меньше. Хотя из-за цвета его волос это было менее заметным. Такие же грязные были их руки. Никогда не стираная одежда говорила о том, что они являлись не просто грязнулями, каких свет не видывал, они были те, кто считал грязь своей защитой от внешнего мира, и в самом их облике было что-то нечеловеческое. Их сапоги были с рваными голенищами, а из дыр в носках сапог были видны грязные пальцы. Ногти на пальцах ног больше походили на когти животных. О чистке сапог не было и речи, казалось, что их не чистили с того момента, когда сапожник сшил их и, перед тем как выставить на продажу, придал им блеска, хорошо натерев ваксой.
Взмахом руки Парацельс оживил громил.
– Вас же было двое, – сказал один из них.
– Точно, двое, – подтвердил второй.
Они потёрли глаза, но перед ними по-прежнему стоял один человек.
– Неужели, – сказал рыжеволосый, – нам померещился второй?
– Может быть, и померещился, – согласился черноволосый. – Очень жаль, что нет второго, – добавил он, – второй бы нам тоже сгодился.
– Здравствуйте, – улыбнулся Парацельс, – вы хотели что-то спросить, я заметил, как быстро вы направились ко мне из подворотни.
– Угу, – только и вымолвил рыжеволосый.
– Да, у нас к тебе одно очень выгодное предложение, – сказал тот, у которого была чёрная грязная шевелюра.
– Я вас внимательно слушаю, – Парацельс был сама вежливость, – что же вы хотели мне предложить?
– Не могли бы вы поделиться с нами своими деньгами, одеждой и обувью, – злобно прорычал рыжеволосый.
А тот, что был черноволосый, так же злобно добавил:
– И заметьте, нам нужны не сыни, не какая-то жалкая мелочь, нам нужны сентерцы, – и, немного подумав, добавил: – хотя мы заберём и сыни, и сентерцы. Будьте добры, отдайте их нам.
Парацельс, не переставая улыбаться, удивлённо спросил:
– А в чём же здесь моя выгода?
– Твоя выгода, – засмеялись громилы, – когда ты нам всё отдашь, мы съедим только твоё сердце и твою печень. Всё остальное твои близкие, если они у тебя, конечно, есть, смогут похоронить.
Улыбка не сходила с лица юноши, что обескуражило грабителей.
Они переглянулись:
– Нам сейчас же нужны твои деньги и твоя одежда. Какой у тебя славный плащ. Он как раз мне будет впору, – сказал один из громил.
– Хорошо, хорошо, – спокойно ответил Парацельс, – я согласен, что мой плащ кому-нибудь и будет впору, хотя вам, как я вижу, он явно мал.
– Не твоё дело, – одновременно закричали грабители.
– Да успокойтесь вы, – сказал юноша ещё вежливей. – Только ответьте, откуда вы здесь взялись? По всему видно, вы нездешние.
– Мы только сегодня пришли в этот город, – сказал рыжеволосый.
– Молчи, – рявкнул на него второй и дал рыжеволосому пощёчину.
Было видно, что Парацельс вывел его из себя, и тот решил отыграться на своём рыжеволосом напарнике.
– Не ссорьтесь вы по пустякам, – вмешался в их ссору Парацельс. Он продолжал действовать им на нервы своим спокойствием. – Я иногда бываю в этой таверне, но впервые вижу здесь таких славных парней, как вы. Откуда вы и чем занимаетесь?
– Это тебя не касается, – злобно огрызнулся хозяин чёрной грязной шевелюры.
А рыжеволосый, потирая щеку, ответил:
– Мы нездешние, пришли издалека, и грабить других – наше ремесло.
– Молчи, – опять прикрикнул на него второй, – это не его дело.
Рыжеволосый сжался, ожидая очередной оплеухи.
– Мне просто интересно, – вновь вмешался Парацельс, – как удаётся вам это дело, грабить других?
– Молчи, ничего не говори, – тут же сказал тот громила, у которого были грязные чёрные волосы.
– Но интересно же ему, – стал с опаской протестовать тот, что был рыжим. – Тебе что, жалко, если мы ему немного расскажем о нашей жизни, иногда хочется хоть с кем-то поговорить по душам. Это же так здорово.
– Мне не жалко, – злобно ответил другой. – Но за разговорами мы теряем время, а я голоден. Давай быстро у него всё отберём, съедим его сердце и печень и займёмся своими делами. Уж очень у меня живот крутит, есть очень хочется.
– Но печень и сердце, это для нас двоих мало, – сказал рыжеволосый.
– Ты что, дурак? – зарычал на него другой. И еле слышно добавил: – Мы будем есть столько, сколько захотим, а обещание съесть сердце и печень дали только для того, чтобы он согласился не сопротивляться нам.
– И часто вам всё отдают? – продолжил говорить Парацельс мягким тоном, чем совсем сбил с толку грабителей.
– Не часто, – закричали оба. – Редко когда удаётся найти в темноте богатея вроде тебя. Мы тут недавно узнали, что в этом городе можно хорошо поживиться. Вот и пришли сюда. Ты наша первая добыча, – злобно добавил тот, у которого были чёрные грязные волосы. – Мы заберём у тебя всё, а съедим только сердце и печень. Как я люблю печень, – облизнувшись, плотоядно добавил он.
Возможно, черноволосый был предводитель, потому что он скомандовал своему напарнику:
– Выбей у него факел! – а сам кинулся на Парацельса. Парацельс подкинул факел вверх и, увернувшись от нападающего, отскочил в сторону. Всё произошло так быстро, что громилы упали на землю и в ту же секунду превратились в огромных грязных беспородных псов. Парацельс не удивился, он только сказал спокойно:
– Так я и думал – это сатрапы.
* * *
Сатрапы – оборотни низшего сословия. Они настолько мерзки, что чаще всего питаются падалью, которую никто другой есть не может. Они бродят, грязные и оборванные, в поисках пищи, и не могут раздобыть себе что-либо стоящее. А когда находят тухлые останки какого-либо животного, то превращаются в собак, потому как человек такой еды никогда не ест, но, находясь в теле собаки, сатрапы съедают всё до последнего кусочка.
* * *
Факел висел в воздухе, освещая место, где стоял Парацельс. Две огромные грязные собаки, одна рыжая, другая чёрная, надвигались на него, оскалив зубы, в надежде разорвать его на кусочки. Слишком он разозлил их своим спокойствием и радостным видом, но ни ужаса, ни даже испуга сатрапы на его лице не увидели.
– Спокойно, собачки, спокойно, – Парацельс протянул руки в их сторону, как бы пытаясь успокоить.
Но всё же собаки медленно надвигались на него, рычали, глаза их светились в темноте, грязная шерсть встала дыбом. Они рассчитали всё точно, рыжий пёс приготовился вцепиться в ногу юноше, а чёрный – в горло. Прыжок, но оба пса подлетели высоко над своей жертвой и камнем упали на землю, завизжав от боли. Всё же, превозмогая её, они поднялись и вновь стали готовиться к нападению. В ту же секунду послышался топот копыт, это кентавр Быкаус спешил на помощь юноше, в руках его была огромная дубина. Мгновение – и кентавр налетел на озлобленных грязных собак. Он стал бить их дубиной, было видно, что у него большой опыт в этом деле. Клочья грязной шерсти полетели в разные стороны. Собаки визжали от боли. Парацельс стоял и наблюдал, как дубина Быкауса пляшет по телам двух огромных мерзких псов-оборотней – сатрапов. Когда кентавр перестал их дубасить, сатрапы вновь превратились в двух громил. Лица их были уже не только грязны, но и покрыты огромными синяками, одежда ещё больше разорвана, а на ногах вообще не было обуви.
– Убирайтесь отсюда, – злобно закричал кентавр. – Если я встречу вас снова, то не только ещё раз познакомлю со своей дубиной, но и растопчу этими вот копытами.
Быкаус поднял передние ноги, его подковы сверкнули в свете факела. Двое громил, как трусливые шавки, бросились наутёк. Они неслись прочь, проклиная того, кто посоветовал им идти промышлять в этот безжалостный, по их мнению, город.
– Спасибо, Быкаус, ты настоящий друг, – Парацельс пожал кентавру руку. – А где твоя двуколка и откуда у тебя дубина? – удивлённо спросил он.
– Двуколка стоит недалеко от этого места, а дубина всегда при мне, она спрятана под днищем моей двуколки. Без дубины мне никак нельзя. Уж очень часто она выручает, особенно если кто-то попытается ограбить меня после работы. А сегодня, как только я увидел, что тут происходит, быстро сбросил крепёжный ремень оглоблей и помчался тебе на помощь. Давно я не видел сатрапов в наших местах. Этих мерзких подлых трусливых оборотней надо держать подальше от нашего города. Они ведут себя смело, если думают, что жертва беспомощна. Но когда получают отпор, сломя голову спасают свою грязную, никогда не чёсанную и дурно пахнущую шкуру. Иди в таверну, наверное, твой друг тебя уже заждался.
– А как же ты? – забеспокоился Парацельс. – Сможешь ли ты поужинать с нами?
– Благодарю тебя, мой друг, но мы, кентавры, не заходим в такие заведения. Сам понимаешь, мы слишком большие. Тем более я уже плотно поужинал. Моя жена очень хорошо готовит.
Кентавр встал на задние ноги, дотянулся до факела, взял его и, проводив Парацельса до двери заведения, вставил факел в держатель. Парацельс, ещё раз поблагодарив кентавра, вернулся к своему столику в таверне.
Глава пятая
Гарон Дирланд
– Ну и дела, – подойдя к другу, сказал Парацельс. – Здесь не безопасно.
– Сатрапы-гнилоеды? – иронично спросил Ицебальс. – Я не стал вмешиваться. Ты бы и один с ними справился. Даже если б Быкаус не пришёл тебе на помощь. Он хороший кентавр, всегда приходит на выручку в случае опасности. Надёжный друг. Он уже многим помогал. Если б не такие существа, как Быкаус, Горгуландия была бы совсем гиблым местом.
– А как здесь дела? – Парацельс окинул взглядом столики. – Что я пропустил, пока беседовал с нашим новым другом торговцем, а потом отсутствовал, провожая его и попав в переделку с сатрапами?
Ицебальс устало посмотрел на своего спутника:
– Я очень продуктивно провёл этот вечер, слушал и наблюдал за сегодняшней тёмной публикой, её много собралось в "Ядовитом зелье". У некоторых посетителей, как всегда, развязались языки, и я услышал массу интересного. Вот за тем столом в центре зала сидит группа крепких молодчиков, это вновь испечённые офицеры тайной стражи. – Ицебальс взглядом показал на центральный столик. – Сегодня утром они ещё были низшими агентами тайной стражи, а с этого вечера, благодаря стараниям нашей феи, все произведены в офицеры.
– Да ну? – удивился Парацельс.
– Ты даже не представляешь, какая интересная история из всего этого приключилась, – продолжил Ицебальс, – сейчас они отмечают своё неожиданное повышение. Болтают много, без остановки хвастаются друг перед другом. Ну и, конечно, радуются неожиданной удаче. Ты удивишься, узнав, какую интересную беседу только что вела эта компания.
За столиком в центре зала расположилась группа людей со звериным выражением лиц, одетых в строгие чёрные одежды.
– Один из них, вон тот, долговязый, хвалился своим нынешним достижением, а остальные, как могут, заискивают перед ним, – Ицебальс указал на человека с большим шрамом на лице. – Ведь он сегодня стал не просто офицером тайной стражи, но и приближённым к старшему чину палачей, который, по его словам, приближён к приближённому их так называемого могущества. По крайней мере, он им всем так рассказывал, и я не сомневаюсь в этом, уж очень они перед ним унижаются и лебезят. Но самое чудовищное во всём его продвижении было то, что ему пришлось оклеветать своих лучших друзей, которые были старше его по званию. Если бы он этого не сделал, то по службе сегодня продвинулись они, а он остался бы на своём прежнем месте. Как надменно и горделиво он рассказывал о своём преступлении и предательстве. По его словам, всё выглядело так, словно он совершил величайший подвиг. Этот, со шрамом, настолько сильно завидовал своим бывшим друзьям, что, не задумываясь, послал их на смерть. Он только и ждал случая, чтобы сделать им что-то гадкое. И даже начал было обдумывать план ложного доноса, чтобы расправиться с ними, если бы не сегодняшнее событие. Этим днём ему и писать ничего не пришлось; пользуясь неразберихой, он оклеветал их в устной форме. Показал на них пальцем и заявил, будто бы он узнал, что в побеге жертвы виноваты были и они тоже. Для службы исполнительных палачей этих слов хватило, чтобы его друзей арестовали и тут же приговорили к смерти. А ведь именно они помогли ему поступить на службу в тайную стражу. И это, как оказалось, было их роковой ошибкой. А причиной их гибели было лишь то, что они занимали более высокое положение по службе. Были старше его по званию. И он бы никогда не догнал их в карьере, если бы не сегодняшнее похищение жертвы. Благодаря этому он расправился с ними сегодня вечером, пока проходил бой драконов. Как только к ним прибыли палачи и объявили, что произошло в Амфитеатре, этот со шрамом быстро сообразил, что ему представляется шанс выдвинуться. А в знак преданности верховному колдуну он попросил старшего палача разрешить ему принять участие в их казни. Он сам скидывал своих бывших друзей в яму к тигроидам и делал это с невероятным усердием, проявив себя с наилучшей стороны. Его жестокость была замечена теми, кто руководил расправами. Он получил благодарность и стал, по его словам, приближённым к одному старшему чину неприкасаемых палачей. Возможно, его даже возьмут в службу палачей, а это, по меркам тайной стражи, невероятное повышение. Палачи в Горгуландии – элитная служба, потому их и называют неприкасаемыми. Они правая рука Люциферуса, без них он не может править Горгуландией, ему ежедневно надо кого-то казнить. Попасть в эту службу стремится каждый офицер тайной стражи. А попадают туда, как говорит этот со шрамом, только лучшие, самые преданные его могуществу. Такие парни, как он, – с омерзением в голосе добавил Ицебальс. – Да и шрам свой он получил не в бою, как утверждает. Я заглянул в его память, он заработал его, когда в молодости промышлял грабежами. Шрамом его наградил один из тех, кого он пытался ограбить. А всем говорит, что получил его, воюя с нами. Но и это ещё не всё. Пользуясь невероятным сегодняшним "везением", он послал на смерть и хозяев дома, где он жил. Это были родственники одного из его друзей, которых он сегодня казнил. Теперь дом принадлежит ему, потому как никого из бывших хозяев не осталось в живых.
Парацельс слушал Ицебальса не перебивая. Он знал, что такое часто происходит в Горгуландии. Подобных историй он слышал множество, но всё же не мог привыкнуть к тому, что происходит в этой части их призрачного мира. "Как можно радоваться, причиняя несчастья другим, – думал он. – Что это за люди, от действий которых стынет кровь в жилах?" Ему стало жутко от услышанного, но он не перебивал своего друга.