- Скажите, Виола Ивановна, а какую литературу вы бы посоветовали для внеклассного чтения на лето?
- На лето? - рассеяно спросила учительница.
- Да. Меня мама спрашивала, какие книжки мне из Москвы привезти. Вот я и подумал, что нужно у вас спросить, - соврал Денис, что называется, "на голубом глазу".
- Ну, во-первых, я бы начала с "Хоббита". Это как раз то, что нужно. Доступно, интересно, лексически богато, - начала Виола Ивановна, близоруко щурясь в сторону Ужасной Картины.
Денис уже было подумал, что его трюк сработал. Но он слишком рано обрадовался. Потому что Виола Ивановна сразу же вытащила из своей крохотной кожаной сумочки (которая была величиной с мороженое "эскимо" и цвет имела совершенно такой же) свои красивые очки в позолоченной оправе.
Еще секунда - и Виола Ивановна водрузила их себе на нос.
Еще две секунды - и она наконец рассмотрела Ужасную Картину.
- Да, но кто написал этого "Хоббита"? - невежественно спросил Денис. - Вы же забыли назвать автора!
Но Виола Ивановна ему не ответила и даже не посмотрела в его сторону.
Она будто окаменела на мгновение.
"Англичанка" уронила сумочку на землю.
Закрыла лицо руками.
И заплакала. Да так горько, что у Дениса сердце готово было разорваться.
Весь последующий день прошел под флагом поиска виновных.
Ужасную Картину, конечно, сняли. И рассмотрели как следует на Большом Педсовете.
Председательствовала на этом Большом Педсовете директриса собственной персоной.
А Арина Евлампиевна, учитель рисования, выполняла роль Главного Эксперта.
В конце концов, кому как не ей знать, кто из учеников школы способен произвести такой шедевр изобразительного искусства?
Виолы Ивановны на Большом Педсовете не было.
Провожаемая сочувственными взглядами коллег и издевательским шепотком учеников, она отправилась реветь домой.
В целом педсовет был похож на сцену из сериала про будни милиции. Где следователь и его помощники пьют кофе из высоких чашек, прикуривают сигарету за сигаретой и, склонившись над картой города, думают, как бы выследить и поймать распоясавшегося маньяка.
- Итак, кто же это мог нарисовать? - спросила Роза Марленовна, прищурившись как Самый Проницательный Следователь.
- Ответственно вам заявляю, что учеников, способных нарисовать такое, я имею в виду, чисто технически, в нашей школе ровно двое.
- И кто же эти негодяи? - наморщив лоб поинтересовался Валентин Ромуальдович.
- Вы меня не поняли, - поправилась Арина Евлампиевна. - Я имею в виду, что рисовать так хорошо могут только двое. Но я не утверждаю, что эту карикатуру, я хотела сказать, эту мерзкую карикатуру, нарисовали именно они! Речь идет о Маше Охриной из 8-"А" и Яше Бильдере из 10-"Б".
- Но Яша Бильдер сейчас находится в Минске. На олимпиаде по физике, - подала голос Неонилла Васильевна.
- А Маша Охрина изучает французский в моем классе, - отозвалась "француженка". - У нее, так сказать, нет мотива, чтобы совершить преступление! То есть, в нашем случае, не понятно, зачем ей было рисовать Ужасную Картину…
- Был бы преступник, а мотив найдется, - пробурчал Валентин Ромуальдович, который больше всего ценил в правосудии такое его качество, как скорость.
Пока шел Большой Педсовет, школьники всех классов без исключения тоже судили и рядили, кто бы мог совершить подобное.
Версии высказывались самые разные. Одна невероятней другой. Как и на Большом Педсовете, все подозрения вертелись поначалу вокруг художественных талантов, а потом и вовсе превратились в свободный полет фантазии.
- А может, это вообще Уткин сделал, - рассуждала Даша Ким.
- Но зачем ему? Он же по английскому у нас монстр, - возражала ей Кристина.
- А просто так! Он такая свинья, что от него всего можно ожидать! - дернув плечом, отвечала Даша.
- Скорее уж это Леся Кобзарина, - шепотом говорил Подольский самому разбитному хулигану 7-"Б" Антону Кулачнику.
- А на фига ей? Она же такая тихоня!
- Вот именно, что тихоня! - возражал тот. - А в тихом омуте, как известно, черти водятся!
Денис неохотно принимал участие в этих разговорах. Он скромно сидел в углу и листал журнал "Вокруг света", словно бы заявляя: "Меня все это не касается!".
И не потому, что Денис не любил поболтать и поугадывать. А потому, что совершенно точно знал, кто автор шедевра, который так потряс школу № 55.
В том, что это - Леха Тюленько, у Дениса не было никаких, ну совершенно никаких сомнений.
Улик у него было более, чем достаточно.
Во-первых, где-то с неделю назад он случайно видел Тюленько в магазине канцтоваров, который располагался на первом этаже дома, где жила его бабушка. Тюленько нес оттуда… огромный рулон толстой белой бумаги - ватмана.
"Зачем Лехе ватман? - еще подумал тогда Денис. - Ведь черчение в нашей школе не проходят!"
После того случая он и думать забыл о Лехе с ватманом. А теперь вот вспомнил. Потому что именно на таком большущем листе толстой бумаги была нарисована Виола Ивановна в бесстыдном купальнике!
И мотив у Лехи был самый что ни на есть веский. Мало кто натерпелся от Виолы Ивановны таких издевательств, как он.
Спрашивается, как тут не озлобиться? Как не затеять месть?
Тот факт, что Леха не умеет рисовать, Дениса не смущал. Не раз и не два он встречал Тюленько в парке.
Тюленько выгуливал там свою таксу по кличке Баксик, которая была почти такой же длинной, как "Крайслер" папы Альберта Подольского.
А на центральной аллее парка по выходным собираются кто? Правильно! Художники!
Они рисуют портреты и шаржи для всех, у кого имеются деньги, чтобы за это заплатить. Рисуют углем, красками и цветными мелками! Причем рисуют даже по фотографии! Им, как и экстрасенсам, которые дистанционно выводят пьяниц из запоя, живой объект труда совершенно не обязателен!
Так почему бы Лехе Тюленько не заплатить какому-нибудь свободному карикатуристу и не принести ему фотографию Виолы Ивановны?
То-то же!
Ну а последний довод заключался в том, что Леха Тюленько в тот день не явился в школу. Не хотел, небось, покраснеть от стыда в самый неподходящий момент…
Ох и злился же Денис на Леху Тюленько! Уж больно обидно ему было за учительницу. И все же он не торопился делиться своими подозрениями с товарищами. И даже верному Тигре он не сказал ни одного слова…
События, однако, развивались в самом неблагоприятном направлении. Уроков в тот день вообще не было. Впрочем, и домой никого не отпустили.
Вместо этого учеников начали по одному вызывать в кабинет директора и там осыпать градом вопросов.
- Это сделал ты?
- В таком случае, кто это сделал?
- Ты умеешь рисовать?
- Кто из твоих друзей на досуге рисует карикатуры?
- Кто из твоих друзей хотя бы однажды неуважительно отзывался о Виоле Ивановне?
И так далее, и тому подобное…
Конечно, побывал в кабинете у Розы Марленовны и Денис.
- Котик, ты умеешь рисовать?
- Нет.
- Кто, по-твоему, это нарисовал?
- Не знаю.
- По глазам вижу, что ты врешь!
- Не вру.
- Нет, врешь! Ты знаешь, кто это сделал! Я работаю с детьми двадцать пять лет! И я умею отличать ложь от правды!
- Вам показалось, Роза Марленовна…
- Мне никогда ничего не кажется, Котик! - взвизгивала директриса.
Но Денису все-таки удалось выскользнуть из кабинета суровой директрисы живым и невредимым.
Хотя, если говорить уж совсем по правде, был момент, когда Роза Марленовна уж очень крепко на него насела. Тогда он почти сдался и был готов рассказать все, что знал и о чем догадывался про Леху Тюленько.
В конце концов, ведь Денис совершенно не одобрял того, что сделал Леха. И вообще считал, что за свои поступки нужно уметь отвечать (по крайней мере, именно так говорил его папа).
Но "почти" - не считается. Денис все-таки не выдал одноклассника.
Однако, на этом история с Ужасной Картиной не окончилась.
Когда опрос учеников школы тоже оказался тщетным, рассвирепевшая Роза Марленовна объявила, что показ мод и дискотека, которыми планировалось с помпой окончить учебный год, отменяются!
- С сегодняшнего дня у нас борьба с терроризмом! И с модами нам тут не по пути! - объявил Валентин Ромуальдович. Он так разъярился, что в его фигуре снова проступила армейская выправка бывшего десантника.
- И никаких больше либеральничаний! Ни-ка-ких! - заключила Роза Марленовна с командирским видом.
Конечно, в 7-"Б" никто толком не знал, что значит "либеральничать".
Но общий смысл поняли все. Теперь, после Ужасной Картины, ничего хорошего от родной школы не жди!
И, конечно, стало ясно, что Роза Марленовна больше всего боится, как бы кто-нибудь не продолжил дерзкий почин неизвестного террориста. Вдруг завтра, а может послезавтра на прежнем месте над дверями появится очередная карикатура!
Только изображена на ней будет не Виола Ивановна в бричке, запряженной горе-женихами, а сама директриса в окружении заварных пирожных, которых она могла проглотить за раз целую дюжину! А там и до Крокодиллы дело дойдет. И до Диеты…
Что же это в самом деле начнется, если все, кому захочется, начнут издеваться над учителями?
Новость об отмене показа мод буквально потрясла школу.
Девчонки 7-"Б" враз погрустнели. Выходило, что событие, к которому они готовились с самых весенних каникул, выпрашивая у своих мам шляпы и браслеты, перешивая бабушкины плюшевые халаты на вечерние платья с декольте, срывается из-за какой-то идиотской картинки!
Выходило, что дискотеки, на которой каждый из мальчишек 7-"Б" рассчитывал станцевать медленный танец с Кристиной Заграйской, не будет! И все из-за куска ватмана, на котором накарябаны какие-то неприличные глупости!
Нет, вынести такое мог только человек со стальными нервами…
Но не успел класс взорваться негодующими воплями, как дверь отворилась и на пороге снова показалась фигура Розы Марленовны в цветастом платье фасона "Прощай, молодость!".
- Имейте в виду, ребята, - медовым голоском сказала директриса, - если кто-нибудь из вас поможет мне найти и наказать виновного, то я, может быть, и разрешу снова и дискотеку, и показ мод!
Когда дверь затворилась, класс наконец зашумел.
- Знала бы, кто сделал, - писклявым голосом заявила хорошистка Оля Вострикова, - я б ему… я б ему… я б ему все лицо расцарапала!
- А я… а я… я б с ним потом никогда не здоровалась! - сказала Даша Ким.
- Можно подумать, большая честь с тобой здороваться, - как всегда съязвил Уткин.
- А я… я бы ему правый хук провел! Прямо в челюсть! - простодушно заявил Антон Кулачник. Он очень гордился тем, что неделю назад записался в секцию по боксу.
"Знали бы вы, что это сделал ваш любимый Леха Тюленько… " - вздохнул Денис, однако промолчал.
- Это ужасно! - всхлипнула вдруг Кристина Заграйская и… заплакала.
- И не говори, - шморгнула носом Оля Вострикова.
- А я так надеялась! - к плачущим девчонкам присоединилась и Даша Ким.
- А я во дворе уже всем девочкам нахвасталась, - грустно всхлипнула Юля Бушуева. - Теперь они поднимут меня на смех…
И только Леся Кобзарина молчала. Хотя к показу мод она подготовила целых три костюма.
Вид плачущих девчонок показался Денису совершенно невыносимым. Таким же невыносимым, как зрелище плачущей Виолы Ивановны.
Он отвернулся к окну.
Больше всего в тот момент ему хотелось стать невидимкой. И уж, конечно, он боролся с огромным, как небоскребы в Нью-Йорке, искушением: пойти к Розе Марленовне, рассказать все и тем самым положить конец кошмару со слезами и разочарованиями. Ведь это было в его власти!
- Деня, а ты чего там притих? - вдруг громко спросил его Тигра. - Тоже ревешь, что ли?
- Сдается мне, Денька в курсе, кто Виолу нашу опредметил, - проницательно добавил Подольский. - Уж больно смирный он сегодня.
- А может, это вообще он нарисовал?
- Вряд ли. Он у Виолы в любимчиках ходит. Слышал, небось, она его "свитхартом" называет!
- Так знаешь или нет? Говори немедленно! - потребовал Антон Кулачник, притискивая Дениса к оконному косяку.
Несколько секунд в душе Дениса боролись желание сказать "да" и… нежелание выдавать товарища. Ведь после всей этой истории Леху Тюленько непременно выгонят из школы. С позором, с нервотрепкой! И навсегда испортят ему характеристику. А его старая больная мама Мария Григорьевна даже не заплачет, а только будет смотреть на него, Дениса, с немым укором…
"Нет, пусть лучше провалится эта дискотека сквозь землю. Вместе со всеми этими дурацкими модами!" - решил Денис.
"А с Лехой я потом лучше сам поговорю. Один на один. Чтобы больше так не делал, придурок майский!" - решил Денис и на душе у него вроде как полегчало.
Он посмотрел Антону Кулачнику прямо в его упрямые глаза и твердо сказал:
- Отцепись. Не знаю я ни фига. И знать не хочу.
Вид у Дениса был таким грозным, что даже новоиспеченный боксер Кулачник сразу пошел на попятную.
- Да ты чего сразу в бутылку лезешь? Я же просто спросил!
- Никаких проблем, пацаны, - примирительно сказал Альберт Подольский. - Я тут вообще подумал, что нам эта школьная дискотека? Можем устроить у меня дома еще и получше! Моды эти ваши тоже можно у меня дома показать! И всех делов!
- А родители разрешат? - с сомнением спросили девочки.
- Спрашиваете! Да предки у меня просто шелковые!
- А место у тебя в квартире есть? - скептически спросила Оля.
- Ха! Да у меня восемь жилых комнат, не считая гостиной и двух ванных! Так что в следующее воскресенье приглашаю всех к себе! Но только учтите: гамбургеров я не обещаю. И колу тоже несите с собой сами!
Класс грянул дружное "ура"! Да так громко, что директриса Роза Марленовна, которая подслушивала у замочной скважины под дверями, едва не оглохла.
А после обеда Денис подкараулил Леху Тюленько в парке.
Как и ожидал Денис, Леха выгуливал своего Баксика между каштанов центральной аллеи.
Выглядел Леха понурым. Когда Денис окликнул его, одутловатое лицо Тюленько стало затравленным и испуганным, словно бы Денис был не Денисом, а Фредди Крюгером, явившимся за своей очередной жертвой.
- Чего это ты тут делаешь? - спросил Леха.
- Тебя ищу, - без обиняков ответил Денис.
- Делать тебе нечего? Я вообще-то болею…
- Ага. Двухсторонним воспалением хитрости, - скептически процедил Денис.
- Ну, не веришь - не надо, - Леха сделал вид, что обиделся и даже два раза натужно кашлянул. - Вообще-то я простудился.
- Оно и видно. А чтобы температуру побыстрей сбить, пошел в парк прогуляться.
- Я бы не пошел. Но собаке-то надо в туалет! Не может же она ходить прямо в подъезде?!
- Ну почему, вот Мопассан, кот нашей соседки, только в подъезде и делает…
- Мой Баксюта не из таких. Он у меня культурный. А вообще, чего ты меня ищешь? - робко спросил Тюленько.
- Поговорить надо.
- О чем это? - ощетинился тот.
- Да о Виоле Ивановне.
Леха посмотрел на Дениса глазами, полными ужаса, но тут же кое-как взял себя в руки и даже попытался соврать.
- Она что, меня сегодня вызывала?
- Не вызывала.
- Странно, - наигранно удивившись, пожал плечами Леха. - А то в прошлый раз обещала… Что проходили?
- Ничего не проходили. Урока не было.
- Виола заболела? Или почему? - Леха скроил заинтересованную мину.
Увы, актер из него был препаршивейший. Такого актера режиссер наверняка задушил бы на первой же репетиции, если бы вдруг взял его в свой театр.
- По кочану, - довольно грубо сказал Денис. - Надоело мне это. Хватит из меня дурака делать. Знаю я все.
- Что это "все"? - переспросил Леха. Голос его предательски дрожал.
- Да все. Про картину твою. И про то, что это ты нарисовал. Ну, может не нарисовал, а художнику заказал.
Леха молча посмотрел Денису прямо в глаза. Взгляд у него был полубезумный. И Денис вдруг подумал, что Леха вот сейчас возьмет - да и упадет в обморок, как директриса на лестнице перед школой.
И что он тогда будет с ним делать? Кричать на весь парк "доктора! доктора!"? Или делать ему искусственное дыхание, как учили на уроках самообороны и выживания?
- А откуда… откуда ты знаешь? - с трудом выдавил из себя Тюленько, часто-часто моргая.
- Откуда-откуда… Догадался!
- И что? Ты… ты… рассказал им?
- Кому?
- Ну… в школе… Виоле, остальным…
- Нет, Леха. Я ничего никому не рассказал.
С минуту Леха Тюленько переваривал услышанное. А затем… бросился к Денису обниматься, ну точь-в-точь как футболисты после забитого в неприятельские ворота гола.
- Друг! Ты настоящий, настоящий друг! Спасибо, Денька! Спасибо! Даже и не знаю, как сказать… как благодарить!
- Эй-эй! Постой! Да постой же ты, Леха! - едва отбился от дружеских излияний чувств Денис. - Во-первых…
- Что? - сияя идиотской улыбкой, спросил Тюленько.
- Во-первых, никакой я тебе не друг…
- Так ты сказал им, что ли? - голос его помертвел, а выражение лица враз превратилось из ликующего в обреченное.
- Нет. Но ты меня не дослушал. В общем, во-первых, никакой я тебе не друг. Никогда мы с тобой друзьями не были. Друг у меня - Тигра. А ты мне только приятель. И, между прочим, у Джека Лондона написано, что между этими двумя словами такое же расстояние, как между Лос-Анджелесом и Нью-Йорком. Но я все равно им не сказал. Хотя они очень и очень меня об этом просили. И даже заставляли!
- Но тогда почему…
- Потому, что это подло - выдавать товарищей. Даже когда товарищи сами погрязли в подлости.
- Это тоже у Джека Лондона написано? - серьезно спросил Леха. (Его очень впечатлило выражение "погрязли в подлости".)
- Написано. Почти.
Леха покраснел и отвел взгляд - якобы затем, чтобы посмотреть, как Баксик гоняет по кустам жалкого карликового пинчера, каждая нога которого была чуть толще зубной щетки. А на самом деле, потому, что ему было очень стыдно.
- Зачем же ты пришел? - наконец спросил он.
- Чтобы ты дал мне честное слово. Честное слово, что больше никогда так не будешь делать.
С минуту Тюленько лишь тихо сопел и перетаптывался с ноги на ногу. А затем тихо сказал:
- Даю. В смысле, слово.
- Но это еще не все. Я хочу, чтобы ты извинился перед Виолой.
- Извинился? - с неподдельным трепетом спросил Тюленько.
- Извинился.
- Но тогда же все узнают… Она же расскажет всем! Нет, нет, только не это, пожалуйста! Не надо этого, Деня! Моя мама… Она… Я даже не знаю, что она сделает!
- Раньше надо было думать, про маму, - сурово сказал Денис.
- Да идиот я… самый настоящий идиот… Просто зло меня взяло на нее, на Виолу, в смысле. Я подумал, что надо ей перцу задать. Теперь, конечно, вижу, что слишком это было…
- Ладно. Я уже придумал, как тебе извиниться.
- Как?
- Напиши Виоле письмо с извинениями. Так мол и так, раскаиваюсь. Сильно сожалею. Извините меня, пожалуйста. Больше так не буду. Напишешь - и отправишь его по почте.
- Но она же узнает меня по почерку!