- Чепуха, отчистится, - сказал Максим.
- А как у тебя с концертом? Нормально? - вдруг вполголоса спросил Тыликов.
У Максима прыгнуло сердце.
- Все… нормально… А ты видел?
- Не… Мамка за картошкой послала, потом в аптеку. Да я и не знал, в какое время покажут.
- А откуда знаешь, что концерт?
Тыликов усмехнулся и хотел что-то сказать. Но подошла Таня, и он промолчал.
- Ой, вот мы уже где! - обрадовалась Таня.
- Вставай, - сказал Максим и отодвинулся, надавив спиной на Тыликова. И тут возмутился Мишка Стременко:
- Смотрите на нее! "Ой, вот мы уже где!" А ты тут стояла?
- Мы же вместе, - сказал Максим.
- Это вы сзади вместе были, а сюда тебя Верка одного поставила!
- Как это одного, если мы вместе?
- Какие хитрые! - зашумели те, кто стоял позади. - Ковальчук одна была, а их двое!
- Эта вообще не из нашего класса!
- Если не из нашего, то не человек? - спросил Максим.
- Да ладно вам, - сказал Тыликов ребятам. - Пусть стоят.
- Ты не лезь, Тыля! Пускай очередь занимают и стоят!
- Ладно, Таня, пойдем на старое место, - гордо сказал Максим.
Старое место было за Владиком Поляковским. Но за ним теперь стояла длинная и вредная Зинка Ступина.
- Мы здесь стояли, - объявил Максим Зинке. - Владик, скажи.
- Ага, стояли, - послушно подтвердил маленький смирный Поляковский.
- Гуляй, - сказала Зинка. - Кто стоял, тот стоял, а если кто бегал, это не мое дело.
- Ну-ка пусти, - потребовал Максим и попытался отодвинуть Зинку локтем. Зинка была на голову выше Максима и сама его отодвинула довольно решительно.
- У, дерево, - растерянно сказал Максим. Не драться же со Ступиной! И смешно, и невыгодно: хоть и девчонка, а отлупит. Но отступать тоже было нельзя. - Кому говорят, пусти!
- Что за крик?
Голос был насмешливый и очень знакомый. Максим даже вздрогнул: сзади стоял Витька Транзистор!
Это был непохожий на себя Транзя: причесанный, в новеньких джинсах и белой рубашке. К рукаву его булавками была пришпилена широкая повязка с голубыми буквами "ПП". Максим сразу догадался, что это "Пост порядка" или "Патруль порядка", о котором недавно говорила в школе Римма Васильевна.
Но почему в этом патруле Транзя, от которого никому житья нет? А может быть, он срочно перевоспитался? Что-то непохоже. Вид, конечно, приглаженный, но глаза все равно вредные.
За Транзей стояли двое незнакомых мальчишек - класса из пятого или шестого.
- Что за крик? Почему нет порядка? - повторил Транзя с язвительной улыбочкой. - Это Рыбкин нарушает? Ай-яй, какой невоспитанный…
- Я здесь стоял! - сказал Максим.
- Он стоял, - подтвердил Владик Поляковский и заработал от Зинки Ступиной незаметный шлепок по затылку.
- Он сам не знает, где стоял, - заявил Мишка Стременко. (Ну что Максим ему сделал плохого?) - То тут, то там лезет. А она совсем не стояла.- Мишка ткнул пальцем в Таню.
- Сам ты не стоял! - сказал Тыликов.
- Стояли они! Мы видели! - зашумели девчонки, которые были впереди.
- Это что здесь происходит? - прозвучал взрослый голос, и все на миг замолчали: увидели Розу Михайловну - учительницу из третьего "Б". Роза Михаиловна была пожилая, с черной прической, похожей на кавказскую папаху, и строгая. - Почему такой беспорядок? Это опять Тыликоов верховодит?
Тыликов сказал:
- Как что - сразу я.
- Это Рыбкин, - с улыбочкой объяснил Транзя. - Это воспитанный тихий Рыбкин лезет без очереди, да еще не один, а с подружкой.
- Мы стояли! - крикнул Максим.
- Тихо, тихо, - сказала Роза Михаиловна. - Все должны стоять на своих местах. Никто не должен нарушать дисциплину.
И она удалилась, уверенная, что навела порядок и рассудила спор.
- Ясно, моя Рыбочка? - спросил Транзя. - В очередь! Занимать надо, моя хорошая. Во-о-он там! Топай-топай-топай… - И он показал в хвост очереди, где только что пристроился в полном составе еще один класс.
- Ну их, пойдем куда-нибудь, - шепотом сказала Таня.
Максиму все еще хотелось покататься на колесе.
Но стоять здесь после всего, что случилось, было тошно.
- Пойдем в тир. Я пятьдесят копеек могу истратить вместо обеда.
И они пошли рядом, не оглядываясь. Все замолчали. Потом Тыликов окликнул :
- Макс, иди на мое место! А она - на Веркино!
- Спасибо. Мы в тир, - сказал Максим.
Где тир, они точно не знали и слегка заплутали в аллеях. Оба молчали. Максиму было неловко за ребят. И за себя: не смог добиться справедливости. Чтобы заглушить неловкость, он досадливо сказал:
- Этот Транзя такая шпана. Все знают. А туда же, в патруль…
- Противный, - согласилась Таня.
Заросшая дорожка снова привела их на край площадки с аттракционами.
И тут, словно его звали, опять появился Транзистор! Выскочил из кустов. Теперь он был один. Увидал Максима с Таней и злорадно заухмылялся:
- Что, не пришлось покататься, Рыбочка? Видишь, как нехорошо лезть без очереди.
- Знаешь, что у него на повязке? - громко спросил Максим у Тани. - "ПП" - подлая прилипала.
Он был уверен, что вблизи от учителей и вожатой Транзя не посмеет его тронуть. Но тот вдруг прыгнул и толкнул Максима в кусты. А сам - следом. Теперь кругом были только ветки. Транзя ловко выкрутил Максиму руку.
- Пусти!
- Говори: "Витенька, прости, я больше никогда не буду".
Максим увидел круглые Танины глаза и понял, что потеряет сознание, а говорить такие слова не будет.
Но боль была нестерпимая. Транзя надавил еще сильнее, и Максим упал коленками в траву.
- Отпусти, гадина, - сказал он сквозь слезы. И вскрикнул, ткнувшись лбом в корень куста. Разжал пальцы и выпустил болтик.
Уголком глаза он видел, как Таня бросилась с поднятыми кулаками и тут же отлетела - спиной в гущу веток: это Транзя двинул плечом. Потом он отпустил Максима и поднял его за шиворот. Болтик лежал в траве. Максим сразу нагнулся, но Транзя наступил на болтик и отпихнул Максима. Он подобрал болтик сам.
- Отдавай! - сказал Максим.
- Ах какой нехороший! С железками ходишь. Чтобы драться, да?
- Хулиган паршивый, отдай сейчас же! - бесстрашно сказала Таня.
Но Транзя хихикнул, вышел из кустов и с открытого места показал им дулю - с болтиком вместо большого пальца. Таня потемневшими глазами глянула на Максима.
- Давай догоним и налупим!
- Попробуй налупи, - беспомощно сказал Максим. - Нам же и попадет. Скажут, на школьный патруль порядка напали.
Таня промолчала и отвернулась. И Максим понял, что она догадалась про его страх. Он стал растирать руку: Транзя чуть не вывернул ее из сустава.
- Пойдем тогда… - тихо сказала Таня. И они пошли, и Максим все тер и тер руку, хотя она уже почти не болела.
- Мне домой надо, - вдруг сказала Таня. - Я пойду.
Максим растерянно остановился.
- А может… в тир?
- Нет, дома забеспокоятся, если я долго…
- Пойдем вместе.
- Тебе же нельзя. Вожатая заругает.
Это была правда.
И Максим не знал, что делать.
- Ну, пойду. До свиданья, - сказала Таня.
- До свиданья… - потерянно сказал Максим. Она повернулась и тихо пошла, не оглядываясь, с опущенной головой. И свернула за зеленый павильон, где была комната смеха.
Вертелись карусели-зонтики. Шум и смех были кругом. И солнце было такое же яркое, как раньше. Но сразу все стало плохо. Будто Максим потерял что-то очень хорошее или обманул кого-то. А что же, так и есть! И обманул, и потерял.
Ощущение потери мучило еще и потому, что не было болтика. Максим за день так привык к нему, что порой забывал: носил в кулаке и не думал о нем. Но сейчас рука не чувствовала привычной тяжести. Потерял…
Максим брел боковой аллеей. Видеть никого не хотелось, а уйти далеко от ребят было нельзя: вдруг всех позовут. Он шел и все думал, как уходила Таня - печальная, с опущенной головой. Из-за него… И как теперь с ней встретишься, что скажешь? Она даже не напомнила, чтобы приходил завтра…
А Транзя, словно нарочно, решил попадаться на пути Максима! Теперь он опять был не один. Трое их было. Сбоку от аллеи на песчаном пятачке они стояли на коленках и что-то разглядывали на земле, сдвинув головы. Низко-низко наклонились и толкали друг друга плечами и локтями.
А рядом стоял мальчишка-первоклассник в голубой матроске. Он со слезами повторял:
- Ну отдайте! Отдайте!
Максиму было так горько, что он уже почти не боялся. Пускай Транзя опять привяжется, если охота. Максиму все равно. Он подошел совсем близко и увидел, что Транзя с приятелями гоняет по песку черного рогатого жука. Мальчишки подталкивали жука лучинками, а Транзя - Максимкиным болтиком.
- Отдайте… - безнадежно повторил первоклассник и посмотрел на Максима. От слез его коричневые глаза были как за стеклышками.
Транзя с друзьями не видел Максима. Они спиной к нему были повернуты и видели только жука.
- Не ваш же жук!- сказал первоклассник.
- И не твой "жежук". Общественный, - ответил Транзя. - Он в парке живет, значит, государственный. А ты поймал и мучаешь.
- Это вы мучаете! А я домой возьму, он у меня жить будет!
- Значит, ты браконьер, - сказал Транзя и хихикнул. Потом он так щелкнул по жуку, что бедный рогач отлетел на полметра.
Максим опять посмотрел на блестящие глаза первоклассника, потом на Транзю. Он видел его спину с шевелящимися под рубашкой лопатками и туго натянутые джинсы с задним карманом. На кармане была клеенчатая нашивка в виде футбольного мяча.
Транзя прицелился и занес над жуком болтик - словно печать, которую хотел пришлепнуть с размаху.
В Максиме, видно, сгорел предохранитель. Ужасаясь тому, что делает, он отвел назад ногу и врезал сандалией по карману.
Транзя икнул и ткнулся головой в песок. Максим прыгнул ему на спину и замолотил кулаками по шее! За себя, за Таню, за жука, за первоклассника! За болтик! За страх и слезы!
Это было всего секунду. Потом все замелькало, перевернулось, и Максим оказался припечатанным к песку. От сильного удара почти онемело плечо, а Транзя навалился и кормил, кормил его песком… И улыбался.
Но он сбоку навалился, и ноги у Максима были свободны. Максим отчаянно рванул вверх правую ногу - трахнул врага коленом. По носу.
Колено было твердое, а нос мягкий. Транзя пискнул. Максим изловчился и трахнул снова. На этот раз попал Транзе по скуле. На колено ему упали теплые тяжелые капли. Транзя отвалился в сторону.
Максим вскочил. Первое, что он увидел, - жука и болтик. Жук был живой: лежал на спине и дрыгал лапками. Первоклассник схватил его и побежал по аллее.
А Максим схватил болтик и приготовился отбиваться от разъяренного Транзи.
Но Транзя поднимался медленно. Из носа у него текли две тёмнокрасных струйки, а скула была голубая.
- Эт-то что?
По аллее спешила Римма Васильевна.
- Эт-то кто?
- Это он, - размазывая кровь по щекам, простонал Транзистор и локтем показал на Максима: - Псих! Кинулся со спины как бешеный…
- Та-ак! - сказала Римма Васильевна. - Рыбкин!
- Чего? - плюясь песком, дерзко сказал Максим. Он пучком травы оттер с колена красные Транзины капли. Потом выпрямился, отряхнул и надел пилотку. Он был победитель. Он все отстоял: и "Гнездо ласточ- ки", и болтик, и себя самого. А Транзя - гад, это все знают. И первоклассник в матроске подтвердит.
- Это ты устроил драку? - замороженным голосом спросила Римма Васильевна.
- Я! - сказал Максим. - Потому что он сам! Он ко всем первый лезет! Еще патруль…
- Я лез? - яростно крикнул Транзя.
- Он не лез! - сказали хором его приятели. Они наконец пришли в себя.
Сбегались на шум ребята. Подошла Роза Михаиловна.
- Не думала я, что Рыбкин такой фрукт, - сказала Римма Васильевна. И велела приятелям Транзи: - Отведите Витю, пусть умоется.
Транзя, шмыгая носом, пошел. Но через два шага оглянулся.
- Он железкой дрался! Поглядите у него в кулаке!
- Врешь! - крикнул Максим.
Римма Васильевна крепкими пальцами разжала его кулак и взяла болтик.
- Ах, вот оно что, Рыбкин…
- Но он врет! Он его сам отобрал! - отчаянно сказал Максим.
- А почему ты кричишь? Что это за разговор?! Что он у тебя отобрал? Ты до крови избил железным винтом члена нашего школьного патруля.
- Да неправда!
- Что еще неправда? Ладно, в школе разберемся.
Роза Михаиловна взяла вожатую под руку:
- Знаете, этот Транзин тоже не сахар…
- Разберемся, разберемся…
Они отошли на несколько метров, но Максим услышал, как вожатая говорит:
- Я с таким трудом привлекла Транзина к общественной работе, и если сейчас…
Максима обступили ребята.
- Он теперь тебе проходу не даст, - сообщил Мишка Стременко. Вера Ковальчук сказала:
- У тебя песок на спине. Постой, отряхну.
Тыликов пообещал:
- Я Ваське, брату своему, скажу. Если Траизя еще полезет, он ему вделает.
- У меня тоже есть брат, - сказал Максим. - Да я и сам, если один на один… Подумаешь, Транзя…
Римма Васильевна встала поодаль.
- Все сюда! Все ко мне! Едем домой! - громко восклицала она и хлопала над головой ладонями. Хлопки звучали, как выстрелы пистонного пистолета. На локте у вожатой висела желтая сумочка.
В ней лежал Максимкин болтик.
БОЙ. ПРОДОЛЖЕНИЕ
Когда автобус остановился у школы и третьеклассники высыпали на тротуар, Римма Васильевна велела встать в круг.
- В школу никто не заходит! Там идут занятия, нечего шуметь! Все отправляются по домам. Не забывайте, что послезавтра сбор! Особенно те, кого принимают в пионеры! Готовьтесь! Имейте в виду: у кого не будет белых гольфов и синих пилоток, на сбор может не приходить. Все разошлись! Рыбкин - за мной!
У Максима защемило сердце. Послезавтра - сбор. Все у него готово, и отглаженный галстук висит на специальных плечиках с круглой перекладинкой, чтобы не осталось складок. Да все это, видно, зря.
Вожатая маршировала по притихшим коридорам, а Максим с повисшей головой двигался следом. Они вошли в пионерскую комнату. Там было очень солнечно. Светился желтый лакированный стол, сверкали на тумбочке фанфары, сияли обручи на барабанах. Горячая искра горела на остром наконечнике знамени. Огненным светом полыхало это знамя и отрядные флажки. Настоящий праздник солнца и пламени!
Но это был не его, не Максимкин праздник. И Максим остановился в дверях, тоскливо обводя глазами солнечные стены.
Римма Васильевна дернула от стены пластмассовую табуретку и села у блестящего стола, спиной к окну. Положила перед собой сумочку.
- Что встал в дверях? Иди ближе.
Максим сделал несколько шагов.
- Не отворачивайся и смотри мне в лицо, когда я с тобой разговариваю.
Максим, чувствуя близкие слезы, поднял глаза. Он все-таки поднял. Но лица Риммы Васильевны не увидел. На фоне горящего солнцем окошка лишь темнел силуэт ее головы с кудряшками и острой пилоткой. А маленькие уши просвечивали темно-розовой краской.
- Я жду! - сказала Римма Васильевна.
- Что? - сипловато от подступивших слез спросил Максим.
- Ах, что! Ты не знаешь? Я жду целых пять минут, когда ты соизволишь объяснить свою дикую выходку.
- Он же первый полез, честное слово, - сказал Максим кудряшкам и прозрачным ушам.
- Не лги! Все видели, как ты петухом налетел на него! Сзади!
- Он тоже всегда сзади… Вы ведь самого начала не видели… Спросите у ребят.
- Ты меня не учи! Мне известно, кого и как спрашивать, и я спрашиваю тебя. А за ребят нечего пря…
В этот миг стукнула дверь, и в комнату из-за спины Максима шагнул учитель.
Максим знал, что это учитель физики, а имени его не знал. Он только слышал от Андрея, что это хороший учитель - веселый и справедливый. Но Андрей дома называл его просто "Физик".
Физик был молодой, коренастый, светловолосый. Максиму казалось почему-то, что раньше этот учитель служил на флоте. Ему очень подошла бы штормовая куртка с тельняшкой вместо серого костюма и галсту- ка. Правда, ходил Физик без морской раскачки, прямо и легко, даже строго как-то. Но лицо его, скуластое и толстогубое, никогда не было строгим.
Итак, учитель физики шагнул в комнату и встал сбоку от стола. А на стол мягко положил большую блестящую пластину.
- Добрый день, уважаемая Римма Васильевна.
- Что это? - слегка удивилась Римма Васильевна, отразившись, как в зеркале, в никелированной жести.
- Это от глянцевателя, - вкрадчиво сказал Физик. - Полюбуйтесь, что сделали ваши "фотографы" из штаба друзей природы, которых, по вашей просьбе, я пустил в фотолабораторию.
- Что именно? - недовольно поинтересовалась Римма Васильевна.
- Они изуродовали поверхность. Как прикажете глянцевать на этих царапинах и вмятинах? Кроме того, они сожгли лампу в увеличителе и уронили в фиксаж запасной объектив.
- Куда уронили?
- В раствор гипосульфита. Выражаясь популярнее, в закрепитель.
- Можно с этим чуть позже? Сейчас я закончу один разбор…
- Угу. Я подожду, - сказал Физик и отошел к боковому окну. Там он неожиданно повернулся и внимательно глянул на Максима.
- А это что за юноша в блистательном вицмундире? Это у ваших горнистов и барабанщиков такая форма?
- Не знаю, что за форма, - раздраженно откликнулась Римма Васильевна. - А этот "симпатичный юноша" сейчас в парке устроил безобразную драку с командиром поста порядка.
- Да неужели? - усмехнулся Физик. И кажется, не поверил. - А на вид вполне воспитанное дитя, только слегка помятое.
- Это "воспитанное дитя", к вашему сведению, избило одного пятиклассника железным винтом…- Она со стуком выложила из сумочки болтик.
- Я не бил его винтом, - тихонько сказал Максим и ощутил пустоту и безнадежность. Потому что ничего нельзя было доказать. Но он все-таки попытался еще раз: - Я не бил. Это у него был винт. Он у меня его отобрал.
- Совершенно верно! А почему отобрал?
- Ну спросите у него! Я-то при чем? - сказал Максим так отчаянно, что это было похоже на негромкий крик.
- А ну-ка… Ну-ка веди себя прилично, - с тихой угрозой произнесла Римма Васильевна. - Это что такое? - И вдруг крикнула: - Ты как разговариваешь!
Максим вздрогнул. И скорее от испуга, чем от желания спорить, громко сказал в ответ:
- А вы как? Говорили "разберемся", а сами только кричите.
- Ух ты… - удивилась Римма Васильевна. - А ты, оказывается, орешек… - Она повернулась к физику: - Видите? А мы говорим: "трудные, трудные"… Самые трудные - не те, кто в туалете курит и с уро- ков сбегает, а вот такие. Благополучненькие с виду. У них уже язык подвешен, умеют со старшими спорить по всем правилам. Рассуждают!.. А еще собирался в пионеры!
- А может быть, сначала… - заговорил Физик, но вожатая торопливо сказала:
- Хорошо, хорошо. Сейчас разберусь с этим субъектом, и поговорим.
- Поговорим, - согласился Физик и стал лицом к окну. Римма Васильевна отчетливо сказала Максиму: