- Ляпиздричество-то еще не дали? - Махлаткина пошарила рукой по отсыревшей стене, нащупала выключатель и нервно пощелкала кнопкой. - Вот суки в ботах!
- А кто тебе его даст-то, если у Ленина аж со времен нэпа за свет не плачено? - Бросова споткнулась о бутылку, которая тотчас с громким шорохом покатилась внутрь квартиры. Женщина потеряла равновесие и повалилась на пол. - Пиздец на холодец!
- Стоять! - невозмутимо скомандовала Ремнева, удерживая спутницу на весу. - А я так со свечой и хожу, как служка в церкви. Эй, кто-нибудь, запалите огниво!
- Только там такого служки и не хватало! - проворчала Жанна, а ее рука выявилась в оранжевом свете спички. - Ну, где свеча-то, а то я, покудова мы сюда тащились, все спички растеряла, и эта у меня чуть ли не последняя в коробке осталась. Ну да, точно последняя!
- Ладно вам собачиться! Церковь-то хоть в покое оставьте! - Зоя ухватилась обеими руками за спасительный Тонин локоть. - Спасибо, Тонна! Дальше я сама!
- Вот так, молодчина! - Антонина подняла и вытянула руку, вглядываясь в бесцветное пространство квартиры, оживляемое рекламой продолжавшей ликовать "Аризоны". - Давайте, бабы, шлепайтесь за стол, а то жабры горят и во рту сухотка, как после пожара!
Женщины прошли в комнату и, не раздеваясь, определились вокруг стола.
- Ну что, поганки, помянем нашего муделя-пуделя, прости господи, Царствие ему Небесное, Митрофана Никудышного? - Махлаткина властно посмотрела на задремавшую Бросову: - Зося, разливай, что ли?
- А моих-то, Никитку и Парамошку, тоже грех не помянуть! - спохватилась Зоя и заплакала. - И Любка, ети ее мать, тоже еще неизвестно, не окочурилась ли? Да и Наташка еще неизвестно, до каких результатов доблядуется?! Мотаются, сволочи, хрен их знает где, а потом попадают в лапы к людоедам!
- Да-а-а… Ну что, малышка, будешь нам дозировать или нет? - Ремнева обняла подругу, забрала у нее бутылку и начала освобождать проволоку, стеснившую пробку, от фольги. - Давай я расфасую, а ты покедова помолись за своих дуралеев. Им-то сейчас что - они уже на том свете! А мы вот все здесь кочевряжимся, и никто нас умертвить не решится!
- Слышь, мерзавки, а шампанским разве поминают? - Махлаткина изобразила крайнее удивление и посмотрела на бутылку. - Разве это по-божески, а?
- А чем еще поминать, если наша Зоинька такая умница, что ни на что другое не удосужилась? - Ремнева сняла проволоку и сурово посмотрела на сидящих. - Только, чур, чтобы никому под мой салют не пердеть!
Тоня подвернула пробку, и она начала выдвигаться из горлышка. Ремнева склонила голову:
- Вон, смотри ты, как лезет, свинья, прямо как залупа из штанов!
- Да у кого ж ты, тетя Тонна, такое видела? Мы-то, дуры стоеросовые, полагали, ты у нас еще целка! Хоть одна девственница на наш монастырь! - Бросова внимательно следила за продвижением пробки и, когда та с громким хлопком вылетела, закричала: - Бабах! И Ленского не стало!
Шампанское заклокотало. Антонина направила бутылку в сторону трех разнокалиберных фужеров, стоявших перед Махлаткиной, которая не успела избегнуть пенящейся струи, попавшей на ее платье.
- Куда ж ты льешь, прошмондовка?! - закричала Жанна и с опозданием закрылась руками. - Смотри, жопа, ты мой последний цивильный прикид обосрала!
- "Цивильный"! Ну ты, Жаннета, вообще артистка по жизни! Это надо же человеку такой наглости набраться, чтобы такую робу еще цивильным прикидом именовать! - Ремнева отпила пенящийся состав. - Ну, бля, шампунь! Сейчас глаза наружу выползут!
- Не свисти, тетя Тонна, напиток весьма достойный! А то во рту такой компост стоял, будто кошки насрали! Во как стреляет! - Зоя облизывала свои вывороченные от природы губы и часто моргала глазами из-за мелких, колких брызг, фонтанирующих из фужера. - Налетай - подешевело: было рубль, стало три!
- Фу ты, все выдула! - шумно выдохнула Махлаткина. - Весь хер до копейки!
- Слышь, подруга, я тебе сколько раз говорила: не вячь тем базаром, которого не разумеешь!
Фужер в крупных, опухших пальцах Антонины выглядел игрушечным, словно он был позаимствован из детского сервиза.
- За свои слова надо отвечать!
- А что тут за секрет, что за военная тайна? - Жанна удивленно расширила глаза. - Опять ты, Тонна, выступаешь со своими мудачествами!
- Ты, мать, и с этим словом будь поскромнее, - предостерегла Ремнева. - А секрет тут самый что ни на есть простой: попадешь ты, скажем, пусть даже случайно, в такую компанию, где люди серьезные да еще и в понятиях пребывают, и ляпнешь вот так чего-нибудь, не подумав, так они с тебя за твой базар спросят по самой суровой мере!
- Ну так ты, если знаешь, тогда и мне, сельской дуре, подскажи, что это выражение, к примеру, значит? - не сдавалась Махлаткина, прикуривая от свечи. - За счет твоей доброты и я, гляди, чутка умнее стану, и никакого пердоса со мной не приключится.
- Эх ты, дауниха имбецильная! - Антонина оторвала кусок от газеты, которой в их прошлую посиделку Бросова била мух, и отерла свое вспотевшее лицо. - Ну ладно, буду учить!
- Поучи ее, поучи, заодно и я ума-разума наберусь! - обрадовалась Бросова. - А то сколько лет живу, а таких простых вещей не знаю.
- Ладно вам, жабы, выкобениваться! Вы лучше слушайте да запоминайте! - Ремнева посмотрела на использованную ею газету, скомкала ее и положила в пепельницу. Газетный комок начал шуршать и разрастаться, стремясь к своей первоначальной форме. - Во-первых, это выражение, "весь хер до копейки", по-грамотному звучит иначе.
- Еще по одной за наших покойничков? - Зоя соизмерила содержимое бутылки, взяла ее двумя руками и начала разливать на всю компанию. - Слышь, Тонна, так, может быть, это другое выражение?
- Цыц, малявка! - рыкнула Антонина, наблюдая за процессом разлива. - Правильно как говорится: весь хер на копейки!
- Разменять, что ли? - Жанна взяла свой наполненный фужер, поднесла его близко к лицу и сморщилась. - Ух ты, как брызгами стреляет!
- А вот почти и угадала! Вроде дура дурой, а соображаешь, - одобрительно прогудела Ремнева. - А на копейки, или, как некоторые еще говорят, на пятаки, значит его разрезать, ну, нарубить, нашинковать так мелко-мелко.
- Ух ты! Да кому ж его так не жалко?! - сделала плаксивое выражение лица Бросова. - Мне бы сейчас хоть какой дали, я бы претензий не заявила! В нашем положении только в этом деле и утешение!
- Потерпи, потерпи, Мозоль, - Тоня положила руку подруге на голову и привлекла ее к своей выдающейся груди. - А тому жалко, кто мужика от смерти хочет спасти! Если, скажем, какой кобелина свой болт тебе в духовку сунет, а у тебя там вдруг клапан прорвет, ну ты и стравишь немного серева, так оно ему аккурат в канал забьется, а там пойдет по системе в виде тромба, поднимется к сердцу - и хана твоему жалечке!
- Да что ты говоришь?! Думаешь, с нами такого никогда не бывало? - Махлаткина прикурила вторую сигарету и закашлялась, продолжая тем не менее свою речь: - Да ты нас, тетя Тонна, я все больше убеждаюсь, просто не уважаешь! Обидеть хочешь, да? У нас клапаны в иной кон, как пулеметы, строчат, а никто из мужиков пока не умер. Вот так фокус, да?
- Значит, повезло вашим коблам! Да ну, едрена-зелена, вы меня, потаскухи, хоть дослушайте! - Ремнева машинально перебирала жидкие и сальные волосы на маленькой голове Бросовой, которая, кажется, задремала от этой неожиданной и, наверное, непривычной ласки. - Короче, болт от воздушного пузыря пухнет и мертвеет - кровь-то пережата! - и становится на манер баклажана.
- Вот это да! Ничего себе, такой подарок?! - Зоя оторвалась от подруги и выпрямилась. - И чего еще надо?
- Ай, дубина! Сердце-то, я тебе повторяю, воздух к себе постепенно подсасывает! - Тоня незлобно ущипнула Бросову за плечо. - Вот тут и надо хер рубить, чтобы мужик выжил. У врачей даже есть такая специальная машинка: ее в канал вводят - чик! - лезвия на четыре стороны разлетаются, и готово дело: мясная нарезка!
- Короче, одни хули-мули только и остаются! - Жанна беспомощно развела руки в стороны. - А какие же там копейки? Ну что ты нас все дуришь, фельдшер херов!
- Да хватит, бабы, нам этой херовой медицины! - неожиданно пронзительно закричала Зоя. - Давайте я вам лучше нашу отрядную песню спою, подтягивайте!
Милка - в горку, я - вдогонку,
Думал, что воротится!
На манде - большущий чирей,
К доктору торопится!
Глава 9
ЛИЛОВЫЕ БЕРЕЗЫ
- Ну как там Коля с Петей? - спросил Борона Бориса, тяжело дышавшего после быстрой ходьбы, к которой он обратился по причине своего опоздания ко времени общей встречи возле площади Ленина. - Не сбежали еще наши сорванцы из больницы?
- Да они взяли в заложники главврача, но я с ними сумел договориться, и пока все обошлось без жертв! - Следов уселся на свое обычное место возле водителя, откуда он во время рейдов высматривал безнадзор. - А как вы, Федор Данилович, ребят у метро сегодня покормили? Много их туда набежало? Новеньких не заметили?
- Да, Боря, здесь по-прежнему очень оживленная точка, ребятни кучкуется не меньше, чем у "Приморской" или "Ломоносовской". Тут и вокзал, и метро, и рынки! Для безнадзора просто раздолье! Были и новенькие, я их записал, потом внесем с тобой в базу, - Борона выжал сцепление, нажал на педаль газа и направил микроавтобус в поток машин, мятущихся мимо усыпленной льдом Невы. - Соня, Стас, вы как там, нормально устроились? Кстати, там кое-что осталось от детской кормежки, хотите поесть? Все свежее, не отравитесь!
- Спасибо, Федя, пока ничего не хочется, - отозвалась Морошкина. - Если ты не против, я окошко слегка приоткрою и немного покурю?
- Очень хорошее выражение: "Немного покурю", - заметил Весовой. - А что это значит - "немного"? Это вообще сколько: сигарету, две? Ладно, Соня, кури-кури, не комплексуй, тут все свои!
- Федор Данилович, можно мне вам задать один вопрос? - поинтересовался Следов. - Ну один, вполне приличный?
- Нет, приличный нельзя! - Борона резко затормозил, пропуская подрезавшую ему путь холеную иномарку. - Что делает, злодей, а? Так же, наверное, и под Артура клоповские братки подставились? Ну тех-то бойцов уже Господь прибрал, а эти, наверное, считают, что им все нипочем! Так о чем ты, Боря, собирался меня спросить?
- Ну ладно, если вы так хотите, задам вам неприличный вопрос: скажите, а вы главврача больницы правда хорошо знаете? - Следов прищурился и вытянул шею в сторону набережной, где, возможно, ему померещился терпящий бедствие подросток. - Тьфу ты, там столб стоит, а мне вдруг показалось, что это паренек!
- Я тебе уже сколько раз говорил: отдохни, съезди куда-нибудь, а то видишь, тебе уже вместо столбов мальчишки видятся! - Федор перешел в левый ряд. - Да, Боренька, я в этой больничке обычно лежу по полгода, как же мне тут с главврачом не подружиться?
- Вы со мной все шутите, а я сейчас совершенно серьезно спрашиваю! - в голосе Следова ощущалась весомая обида. - Откуда вы знаете, может быть, для меня все это действительно очень важно?
- Мы тебя так весенним призывом в армию запугали, что ты решил себе белый билет обеспечить? - Весовой что-то помечал в записной книжке и, заметив заинтересованный взгляд Морошкиной, замялся: - Да это я, Соня, кое-какие вопросы записываю, которые, может быть, сегодня врачам задам.
- Да нет, Станислав Егорович, я совсем по другому вопросу хотел обратиться, - продолжал раздражаться Следов. - Вы же знаете, что я у вас какую-нибудь ерунду не буду спрашивать! Я же знаю, что вы человек занятой и на пустяки вас нельзя отвлекать!
- А что у тебя, Боря, за проблема? - Морошкина выбросила сигарету в окно. - Ты нам про нее вначале скажи, конечно, если только это при всех удобно, а мы потом подумаем, как тебе помочь.
- Да я насчет матери, - признался Следов. - Я иногда за нее опасаюсь: она ведь все забывает и путает - может кому-то по ошибке дверь открыть или включенный газ оставить. Кто ее знает? А потом что будет, представляете? Я вот и подумал, раз Федор Данилович здесь всех знает, может быть, он и попросит, чтобы ее врач осмотрел или каких-то таблеток дал, чтобы она после них лучше соображала? А то откроет дверь Людоеду Питерскому - от него, наверное, даже никакие собаки не спасут?
- Вообще, мне еще моя покойная бабушка, Царствие ей Небесное, говорила: все преступники боятся любых собак, даже самых крохотных! - Софья сняла с себя шапку и поправила руками короткую прическу. - Она, кстати, действительно всегда держала разных собачонок, знаете, таких, какие могут прямо на ладони поместиться: карликовых пинчеров и той-терьеров.
- А почему их бандиты боятся? - Следов повернулся внутрь салона, чтобы посмотреть на Софью. - Ну, я понимаю, можно там бояться овчарок или догов, а маленькие-то что могут сделать: дал ей один разок по головенке, она и окочурится!
- Ну, через дверь-то ты, положим, до ее головенки не дотянешься, а все собаки, между прочим, имеют природное свойство громко лаять и тем самым привлекать внимание, - назидательно произнесла Морошкина. - И как правило, чем меньше собачка, тем у нее более сварливый нрав. Она, может быть, и брешет-то от страха, но ее лай, согласись, слышен на всю лестницу!
- Мы, Боренька, с Германом Олеговичем когда-то вместе в одном институте учились. Вот отсюда, дорогой мой, и все наше знакомство, - Борона затормозил. Впереди скопилась вереница машин, словно склеенных между собой тягучей дневной пробкой. - Гера избрал для себя одно направление медицины, а я - другое, но отношения наши, как видишь, сохранились до сих пор, и мы иногда встречаемся и всегда готовы друг другу помочь.
- А что про психиатров говорят, будто они сами все немножко не того, то есть с приветом? - выпалил Следов. - Вы считаете, что это правда, да?
- А кто сейчас не с приветом? - не утерпел Весовой. - А мы все, что, не с приветом? Кому это, интересно знать, в наше тяжелое время придет в голову с безнадзором да с маньяками разбираться? Нормальные люди, вон посмотри, Боря, большой политикой занимаются, деньги заколачивают, рвутся в олигархи, а мы только по больницам да по тюрьмам катаемся! Согласись, Боря, что для многих людей мы тоже выглядим, мягко говоря, не того.
- Да нет, Станислав Егорович, вы меня сейчас, наверное, просто не совсем правильно поняли! Про нас-то я как раз ничего такого и не думаю. Я ж только про психиатров спросил, - громко, но агрессивно начал объяснять Следов. - Говорят, что они сами постоянно, практически с детства, страдают от своих психических болезней и поэтому становятся психиатрами. Чтобы почаще быть среди своих, что ли?
- А я преступница, поэтому-то и в милицию подалась? Так, Боря? - Софья незаметно для Следова подмигнула Станиславу. - Да я шучу, ты только не обижайся!
- Да я на вас, Софья Тарасовна, никогда и не обижаюсь, я же знаю, что вы добрая женщина и всех только защищаете! Из-за вашей доброты вас Игорь Кумиров даже чуть не уничтожил! - еще более усилил свой голос Следов, словно боялся, что его сейчас кто-то перекричит или вообще больше не позволят ничего сказать. - Да, если бы Скунс не пришел за вас заступиться, мы могли бы и не успеть предотвратить… убийство!
- Да, Соня, тебе бы позавчера к твоей доброте да еще пистолет добавить - тогда бы ты сама Игореню живьем взяла! - Станислав понял, что слегка переборщил. - Ты на меня, Соня, пожалуйста, за мои слова не сердись, но ты к нему вчера прямо как на заклание пошла, а он оказался ничуть не лучше тех, которых запрятали за теми стенами, куда мы всей нашей командой сейчас вынуждены отправиться.
- Прости, Стас, но здесь ты не совсем прав, и я тебе сейчас объясню почему. Разве Игореня был психически больным человеком? Кто-нибудь это доказал? Пока нет, правильно? Значит, для нас он пока просто преступник! - вмешался Борона. - А там, уважаемый, куда мы едем, содержатся только те, кто либо уже признан больным и находится на принудительном лечении, либо направлен на судебно-психиатрическую экспертизу. Согласись, в этом есть некоторая разница.
- Не знаю, Федя, я солдат, и мне самому, как ты понимаешь, приходилось кого-то убивать или допускать то, что кто-то погибает из-за моих действий. Но это там, на войне или в другой безвыходной ситуации, а так, как говорится, на ровном месте… - Весовой начал заводиться. - Могу сказать тебе так: для меня люди, совершившие неоправданные убийства, да еще с такими злодействами, о которых ты нам рассказывал, - они и не люди вовсе, а уже звери, и поступал бы я с ними так, как поступают с хищниками, посягнувшими на человека. Тигров-людоедов, даже несмотря на то, что они во все Красные и Зеленые книги занесены, отстреливают, правда? Или, в крайнем случае, на всю жизнь в клетку заточают. Так у них ведь ни разума человеческого, ни сознания, ни души нет.
- Товарищи, обратите внимание на то, как здесь у нас все удобно расположено: тюрьма, суд, администрация, налоговая инспекция, психушка, вокзал - всё рядом! - громко сказал Борона, проезжая мимо "Крестов". - Все для человека!
- А я про это как раз недавно Олежке рассказывал! - подхватил Следов. - Приехал на вокзал, пошел в администрацию, чтобы отчитаться в налоговой, - тебя там взяли, отправили в суд, оттуда - в психушку, там решили, что нормальный, значит, в тюрьму! Так?
- Похоже! Эдакое комплексное обслуживание! - Весовой потянулся к пластмассовым контейнерам, в которых, по словам Бороны, оставалась еда. - А если я действительно отсюда угощусь, это не будет в ущерб детям?
- Что ты, Стас! - замахал правой свободной рукой педиатр. - Наши пацаны знаешь какие разборчивые! Они едят только то, что им нравится, а если что не по ним - вообще не прикоснутся! Правда, ешь, а то нам это и девать, в общем-то, некуда!
- Там одни пирожки - с детскими почками, а другие - с легкими! - Борис гостеприимно простер свою руку в сторону выпечки. - В прошлый раз еще были с мозгами, но это не каждый раз: с мозгами у нас постоянный дефицит!
- Что-то, ребята, у вас шуточки постепенно становятся, я бы так выразилась, несколько специфическими, - заметила Морошкина.
- Профдеформация, Сонечка. Неужели тебе это не знакомо? - Федор Данилович притормозил на набережной перед светофором и включил левый поворотник. - Ну вот, мы уже почти что на месте!
- А здесь левый поворот разве не сняли? - Борис повертел головой, словно кого-то высматривал за пределами машины. - Помните, нас тут еще милиционер остановил и оштрафовать хотел, да вы ему что-то сказали и он нас отпустил?
- Используете служебное положение, товарищ Борона? - Софья сочувственно смотрела на Стаса, который с явным удовольствием уплетал пирожок. - Говорят, ваше удостоверение советника губернатора по вопросам опеки и попечительства очень напоминает руоповское? Это правда?
- А газовый пистолет очень напоминает "вальтер"? - Станислав оторвался от еды. - Ты его, кстати, еще не расточил под боевой?
- Конечно расточил! А у меня еще и гранаты есть! Кстати, ваш презент, майор запаса! - Борона покосился на Весового и, не дожидаясь, пока желтый свет сменится зеленым, свернул налево. - Но я вам торжественно обещаю использовать накопленный арсенал только по вашей команде, когда вы возьмете руководство нашей страной в свои крепкие и, главное, чистые офицерские руки!