А вот это уже о нем: сгорел особняк питерского олигарха… обнаружены останки двух трупов, по предположению следствия, его телохранителей… Да, это мы уже слышали. Старший сын покойного кандидата на пост губернатора, Александр… трали-вали… допускают причастность Александра Кумирова к некоторым событиям последних дней. Ах вот оно что! Батя, батя, как же ты так, а? Да ну же, елки-палки!
Саша почувствовал себя оглушенным, изображение и звук потеряли свою ясность, в голове стало тепло до тошноты, тело прострочила тревожная зыбь, ноги отяжелели, захотелось сесть, лечь, заснуть, спрятаться, стать невидимым, вернуться куда-то назад, в детство, в покой, надежность, безделье и безответственность.
- Наталья! Наталья! - Кумиров удивился тому, что он, оказывается, уже отъехал несколько метров от стоянки, тормознул на обочине и уже трясет Хьюстон и сердится на нее за ее беспечный сон. - Проснись! Отца убили!
- Что? Сашенька? Куда ты? Где мы? - Наташа часто терялась после сна, и сейчас она с капризным недоумением оглядывалась и изучала Сашино лицо. - Что ты? Как убили? Игоря Семеновича?! Когда?!
- Да вот сейчас какой-то черт по радио сказал, - Кумиров заметил, что все еще продолжает теребить Бросову, и заставил себя изменить характер движений, обратив их на несколько нервные поглаживания. - Сегодня же не первое апреля, правда? Значит, придется возвращаться!
- А ты? - Хьюстон перехватила Сашины руки, взяла его ладони в свои и крепко сжала, словно хотела согреть. Она с тревогой посмотрела ему в глаза. - Тебя же арестуют! Ты ведь мне сам сказал, что…
- А мать? С ней-то что? - Саша присел возле машины на корточки. - Она и так еле тащится и по два стакана колес в день закатывает, а тут… да ты только прикинь! Я и сам пока ничего не понимаю! Как это его убили?! Кто, почему? У него же охраны целый полк! У него статус неприкосновенности! Он же кандидат, а не какой-нибудь вокзальный прощелыга! Да нет, это все не так! Наташа, я не могу, я больше не могу, понимаешь?!
Кумиров встал на колени, прижался лицом к коленям сидящей в салоне Бросовой и зарыдал. Наташа обхватила его за голову и тоже заплакала, искажая гримасами свое смуглое лицо.
По шоссе продолжали мчатся машины, нашпигованные людьми, обремененными собственными проблемами, и никому из них было невдомек, что на обочине в "Жигулях" страдают два любящих друг друга человека, узнавшие пока только часть правды о своих трагических потерях.
- Всё, едем к матери! - выпрямился Александр. - Сейчас я ей позвоню. Нет, лучше ты! Давай! Нет, подожди, я сам!
- Как хочешь, Сашенька! Давай позвоним, а? - Хьюстон разжала руку, в которую Кумиров уже вложил засветившийся мобильник. - На, возьми!
Кумиров вернул себе мобильник, снял его с защиты, нашел номер телефона на Кронверкском и нажал на вызов. Стрелка поиска начала повторять свой короткий путь. Ну скорей же ты! Ну давай, шевелись! Ну ради бога!
Глава 6
СВИДАНКА
Как иногда по утрам не хочется просыпаться! Особенно когда ты знаешь, что тебе никуда не нужно, никто тебя не ждет, да и вообще о тебе никто не помнит! Коля понимал, что он уже, кажется, да нет, он уже точно не спит, но все еще надеется вновь увязнуть в сладостной утренней дреме. Мысли и слова путались, проплывали, подавляя друг друга, разные, не всегда понятные картинки, начинали ныть и зудеть раны и ушибы, полученные им несколько дней назад во время смертельного боя с Петькой Желтым.
Да, со сном у него, пожалуй, нынче действительно уже ничего не получится, и теперь остается только как-то собраться с силами, чтобы признаться себе в своем окончательном пробуждении, открыть глаза и начать новый день.
А что, если Махлатке и по правде попробовать начать новую, совсем другую жизнь? Ну, ту самую, пока что для него совершенно неизвестную, о которой ему уже столько раз талдычили другие люди? Да хоть и тот же самый Данилыч или Следопыт? А что, мало ему в свое время менты на мозги давили, а главное, на совесть? Да кто ты, мол, такой? Долбежка вокзальная, да и только! Ты же, по жизни, вообще не человек, а так, жопник, вафлер, мразь, блевотина, ну самое херовое, что только вообще в жизни бывает!
Ага, так-то оно так, все они ему вячат примерно одно и то же - а сами? Он что, по их раскладу, напрочь слепым родился? Или у него уже собственная жопа стала такая бесчувственная? Они думают, Колька когда-нибудь забудет, как те же менты не один раз его хором в дежурке тарабанили? А Носорог со своими клиентами что с ним вытворяли? Ну ладно, Виктор Казимирович хоть своих корешей на бабки разводил и Махлаткину в принципе нормально отстегивал. Да и за новеньких положенную долю засылал. А чужие мужики, которых он на самосъеме кадрил, - от них он сколько раз чуть живым сдрискивал!
Ладно, пусть все они победят со своими правильными наставлениями, и он уйдет в глухую завязку. Хорошо, ну а как ему тогда жить-то? В натуре, пойти да в школу записаться? А что он там будет делать? А на хера ему, спрашивается, все эти задачки и диктанты? Да он, если захочет, любого профессора на бабки кинет, да еще и на его хату бандюков наведет!
Вот то-то и оно, что только на себя Кольке и остается надеяться! Ну а дальше-то как быть? Вон Федор Данилович говорит: "Сгниешь ты, Махлаткин, к двадцати годам от СПИДа!" А что, он разве и взаправду до двадцати лет жить собрался? Кто это такую глупость сказал? Зачем ему это надо? Поживет, покумарится, да и хватит! Как говорится, хорошего понемножку! Дальше-то, после двадцати лет, чего там интересного может быть? Вон эти старики по Гостинке шастают, малолеток мандят. На них только посмотришь, так сразу блевать тянет!
Да он, между прочим, и не стремится взрослеть! Если бы ему сейчас сказали: проживешь еще только десять лет, но таким же пацаном, не взрослея, - он бы на такие условия тотчас согласился! Ну не в кайф ему волосеть, как все эти мужики! И голоса такого грубого ему не надо! И такого живота! И такой жопы! И таких пальцев на ногах с кривыми ногтями!..
Конечно, самое клевое - это суперкиллером заделаться! Ага, где-нибудь под землей себе офис оборудовать, чтобы никто никогда туда даже и добраться не смог! А в офисе всякого оружия затарить, вплоть до ядерной бомбы, чтобы уже вообще никого, в натуре, не бояться! Если что, какая серьезная опасность вдруг возникнет - так сразу даю предупреждение: только троньте меня, суки позорные, я вам сразу и "Медного всадника", и Эрмитаж разметелю! Так что пусть они наперед крепко подумают, наезжать на Коляна или лучше каким другим полезным и безопасным делом заняться.
А как он будет людей мочить? О, это будет каждый раз очень классно! Колька незаметно затаится где-нибудь на заброшенной стройке, свой лазерный прицел настроит и будет ждать, а как увидит своего заказанного барыгу или депутата (этих-то почему лучше, потому что за них клевые бабки максают!), и только - джи! - все, готов! Нет, обязательно надо второй выстрел, контрольный! Второй раз - джи! Теперь все!
А однажды Махлатке его собственного батяню закажут. Ведь все то, что Жанка про его отца галчит, - это брехня собачья, а папаня его жив-здоров и серьезными делами занимается, денег у него - мама не горюй! У него и машина - супер, и прикид как на витрине! Ну так вот, отец-то себе едет, клевый музон слушает и ничего о нависшей над ним смертельной опасности даже и не подозревает. А Колька сидит себе в укромном месте и держит батю под лазерным прицелом. Ну, такой, от которого еще красная точка светится! Ага, как в кино! А пули у него такие, что любую мишень на куски, как газету, разрывают!
Сидит, значит, Колян, сидит, и вдруг… А что вдруг? Ну как, от кого это он вдруг узнает, что у него на прицеле родной папаня засветился? А как?! Наверное, должен быть какой-нибудь тайный знак? А какой? Ну что-нибудь в одежде или на лице, родинка там какая или глаза. Что-то такое ведь должно же быть особенное, единственное, чтобы сын мог своего отца узнать? Глаза, ну да, глаза! "Он так вдруг на меня посмотрит, то есть не то что чисто на меня, а просто как бы в мою сторону. А я-то сижу довольно далеко, так что простым глазом и не увидеть. Да, а он вот так смотрит, будто прямо мне в глаза, - так получается, что якобы прямо в глаза смотрит. А глаза, наверное, на мои очень похожие. Ну да, точно, похожие как две капли воды!
Короче, сижу я в своей засаде, наблюдаю за своим клиентом и понимаю, что он и есть по жизни мой родной папочка. Так как же я его могу теперь убить? А если я его не убью, то, значит, мои хозяева прикажут тогда, чтобы меня самого замочили. А то как же? Заказ-то не выполнен!
Значит, отец-то только посмотрел на меня и дальше поехал, а я остался и сам себе думаю: правильно ли я сделал? Да ну, конечно правильно! И тут я объявляю мафии войну и всех их одного за другим валю".
Коля, кажется, окончательно проснулся, открыл глаза и осмотрелся. Он все так же лежал на своей кровати в больничной палате, а напротив него съежился под цветастым одеялом, выделенным Данилычем из гуманитарки, Петька Желтый.
- Петруха, пожар! - закричал Коля, поднял ноги и начал ими быстро делать "велосипед", пытаясь таким образом сбросить с себя одеяло. - У тебя подушка горит!
- Не свисти, Лохматка! - не открывая глаз, среагировал Бросов. - Слухай, Колян, скажи, а это что, в натуре, правда круто, когда тебя мужики в жопу пидарасят? Ну ты, к примеру, к этому делу ради кайфа пристрастился?
- А ты думаешь, Желтый, я поначалу врубался в то, что со мной мужики делают, которым меня маманя на ночь сдавала? Думаю, что в первые разы я вообще ничего не понял, да и забыл уже про это, - тогда у меня еще памяти не было! А вот что помню об этом, так мне все казалось, что мне в очко почему-то все какие-то палки засовывают.
Одеяло сползло с Махлаткина и упало на пол, он прекратил "велосипед", дотянулся ногами до спинки кровати, сунул стопы между металлическими трубками и начал изгибаться.
- Хочу акробатикой заняться!.. Ну вот, я так матке потом и жаловался: чего это они в меня своими палками тыкают? А мать говорит: "Да это к тебе ночью врачи приходили и специальные такие вещи с тобой делали, чтобы ты лучше какал". А я ей говорю: "Да мне чего-то все больнее какать-то, вон и кровь опять идет". А она все свое талдычит: "Потерпи, сынок, ты уже не маленький, потерпи, и все пройдет!"
- А чего, ты сам-то разве за мужиками не бегал? - Петя поднял голову, широко раскрыл свои красивые глаза и изобразил наивное удивление. - Мне Любка, правда, как-то прокололась, что ей на поездах тоже всю задницу разворотили, так она говорила, что все это говенное дело только из-за денег и терпела. А ты, Махлатка, много на этой теме зарабатывал? По чем один сеанс в дупло?
- Прикалываешься? - Махлаткин сел на кровати и начал осматривать свое худое, истерзанное тело. - А я-то откуда знаю, меня что, трахали, что ли? Ты чего, не видишь, что я еще целка?
- Да нет, мне это по правде интересно! - оживился Желтый. - Ну как это вообще бывает? Чего, тебе хер прямо в задницу вгоняют? Больно, наверное?
- А куда же еще? В ухо, что ли? Да! По самые помидоры! - недоверчиво откликнулся Коля. - А ты попробуй! Тебе глиномеса подогнать? Вначале будет малёхо больно, а зато потом - кайф! Вечный кайф!
- He-а, я пока еще подожду! - Бросов тоже вылез из-под одеяла, сел на кровати и часто заморгал глазами. - Чего-то у меня шнифты после сна запотели!
- А тебя что, Петруха, бандюки даже ни разу не трахнули? - Коля облокотился о подоконник, рядом с которым стояла его кровать, и посмотрел в окно, за которым развивалось мутное городское утро. - Для чего ж они тебя у себя столько времени держали, заместо собаки, что ли?
- Да они там только телок каждый день тарабанили, а до меня, может быть, просто дело не дошло, - Бросов начал часто тереть глаза. - А на что я им вообще-то сдался? Буферов у меня нет, жопа, вон смотри, меньше их кулака!
- Ты не скажи, Желтый, у некоторых менов такие запросы бывают, что и твоя жопа сгодится! - Махлаткин наблюдал за тем, как остановился трамвай, в который сразу стали ломиться люди, даже не давая никому возможности из него выйти. - Одним надо, чтобы ты им просто подрочил, другим - отвафлировал, а третьи и сами не знают, чем с тобой заняться, - бабы-то им, видать, надоели, а к пацанятам они еще не пристрастились, вот и фантазируют, а ты заодно с ними инженеришь.
- Слышь, Лохматка, а чего это у тебя мурло, как гнилая дыня? - Бросов кинул в соседа катышок, свернутый им из использованной жвачки, который угодил Кольке в его острое плечо. - На-ка, пожуй мой гондончик!
- А у тебя, Петруха, хайло больше всего на обосранную жопу походит! - не остался в долгу Махлаткин и метнул в Петю огрызком яблока, ударившим мальчика по колену. - Держи себе жопорасширитель!
Бросов взял маленькое зеркальце, оставленное на его столе заботливым Следопытом, и осторожно поднес его к глазам.
- Ну ты, Колян, вообще эксперимент по жизни! - Петя рассматривал свое побитое лицо. - Убил бы лучше меня сразу, а то колошматил по мне, как по боксерской груше!
- Это еще кто кого убил?! - возмутился Коля. - Это ты мне, как буль, в глотку впился! Я, промежду прочим, от твоего засоса даже на тот свет улетел, знаешь как там классно?
- Ну?! А что там, ангелы с герой или с грибами? - Бросов отстранил руку с зеркалом и рассматривал отражение ссадин и синяков на своем смуглом теле. - Ты сам-то чего-нибудь успел захавать?
- Да! Держи карман шире! - Махлаткин продолжал смотреть на то, как трамвай тщетно тужится закрыть свои двери, но ему это не удается, потому что пассажиры, как тараканы, повисли шевелящимися гроздьями на его обшарпанных подножках. - Поначалу там никаких ангелов не было, а просто ничего, как в пустом пакете.
- Из-под воздуха? - Петя перестал изучать свои травмы и попытался поймать луч солнца, чтобы направить на Кольку "зайчика", но это не получалось, потому что солнце очень слабо светило сквозь пепельную пелену городского зашлакованного неба. - Подышать-то хоть дали?
- Ага! Из-под воздуха! - Коля отвернулся от окна и посмотрел на Желтого, который действительно был весь желтый, словно покрытый очень густым слоем загара, а на самом деле просто наполовину не русским, рожденным от какого-то еще более желтого, наверное даже коричневого, мужика. - Тебе бы только наркоты побольше, а другого ничего и не надо! А мне вон Данилыч каждый раз говорит: учись, Колька, пока башка соображает, а то сдохнешь на улице, как бомж позорный!
- Ну ты и учишься, как в рот брать да жопу подставлять! - Бросов широко раздвинул ноги и закинул их за голову. - Ты как сосешь-то, с проглотом или выплевываешь?
- Сволочь ты, братан! Жалко, что я тебя тогда все-таки до конца не приморил! - Коля вязким хлопком выпустил газы, поднес к ягодицам ладонь, сжал пальцы в кулак, выбросил руку в сторону Пети и, надув щеки, что было мочи, дунул вслед своему символическому посланцу. - Получи, фашист, гранату!
- Мальчишки, вы чего опять ругаетесь? - послышался озабоченный голос Следова. - Вы мне что вчера обещали - больше никогда не ссориться, а что я от вас сейчас слышу?
- Следопыт идет! - закричал Махлаткин. - А если с ним Ревун, то это совсем по кайфу!
В палату зашел Борис, а следом за ним Олег. В руках у Следова был полиэтиленовый мешок, в котором, конечно же, содержались гостинцы для Коли и Пети. Мальчики очень обрадовались тому, что о них кто-то помнит и навещает, и тому, что им что-то принесли, но они не привыкли искренне выражать свои чувства, поэтому продолжали кривляться и переругиваться.
- Здравствуйте, мальчики! - Борис настороженно осмотрел палату, ожидая от сорванцов очередного подвоха. - Ну как вы тут, все у вас в порядке?
- Привет, Бориска! Вон какой тут у нас порядок, даже шишка стоит! - Махлаткин вскочил с кровати и, как был, в одних узких трусиках, начал пританцовывать и выгибаться, как бы наступая на гостей. - О, да ты с братаном! Здорово, Ревун!
Коля приблизился к Следову, который тотчас густо покраснел и машинально отступил, но мальчик уже прижался к нему всем телом и обнял, ткнувшись оттопыренными трусами, при этом лукаво поглядывая на окружающих.
- Фу ты, холодный, как жаба! - отпрянул Махлаткин и сунул руку Ревеню: - Здорово, Олежка!
- Здорово, пацаны! - Олег принял пожатие и повернулся к Пете: - Ну чего, как сам-то?
- Здорово живешь, мафиози! - Бросов тоже встал со своей кровати, чтобы поприветствовать друзей. - Спасибо тебе, Бориска! Я теперь тебе по гроб жизни обязан! Ты меня на том долбаном заводе от смерти спас. Теперь мы с тобой тоже вроде как братаны. Годится?
- Ну давай так, если я тебе нужен, - Следов беспокойно посмотрел на ребят. - А зачем же вы, мальчики, встаете? Вам, наверное, это еще рано? Ложитесь-ка поскорее обратно!
- Слышь, Следопыт, а ты скажи врачам, чтобы они у Желтого один глаз сняли и Дениске Нетакову пересадили! - все больше оживлялся Коля. - Пусть Циклопу тоже кто-то в кайф сделает!
- Ага, Бориска, точно! А для Лохматки пусть в морге от жмурика болт отсекут и ему на лоб пришьют! - не остался в долгу Бросов. - Его при такой видовухе чаще на Плешке будут снимать!
- Ну вы, пацаны, даете! - смущенно улыбнулся Олег. - Чего вы тут между собой так все и лаетесь?
- Да нет, Олежа, они оба очень добрые ребята, - Борис еще не полностью отдышался после улицы, и оттого его речь была затрудненной. - Ты понимаешь, сейчас жизнь стала такая жестокая, что вам, мальчишкам, на добрые слова просто времени не хватает. Но это пройдет, я верю, что скоро в нашей жизни все изменится, и тогда мы всех ребят с улицы заберем и очень хорошо их устроим: они будут нормально питаться, учиться, приобретать специальность! Да, я же вам тут кое-что принес! Вот!
Следов поставил мешок на тумбочку, стоящую рядом с третьей пустующей кроватью, и начал доставать гостинцы.
- А покурить пацанам принести ты, конечно, не догадался? - капризно сморщился Махлаткин, подняв свои и без того ломаные брови, а заметив небольшую гроздь бананов, затянул: - Сосу банан, сижу в калоше!
- А Лохматке еще морковь потолще, чтобы ему в его дырявую жопу засунуть! - добавил Бросов. - А то от него так сраньем на всю больницу шмонит, что к нам даже докторишки не заходят! Жопа-то рваная и говна не держит!
- Ну ты, целка-невидимка! Тебя там самого у бандюков ротвейлеры в жопу драли! - не сдавался Коля. - Да я это, гадом буду, сам видел, когда меня туда привезли!
- Мальчишки, если вы будете ругаться, я сейчас уйду! - пригрозил Борис. - Вот вам фрукты, я их сейчас поделю, а то вы из-за них тут еще передеретесь!
Следов начал раскладывать на две стороны бананы, яблоки, творожные сырки и другие дары.
- Ладно, Следопыт, мир! - Петя подошел к Борису и заглянул ему в глаза. - Я с этой американской вонючкой позже расквитаюсь! Ничего, я ему в капельницу ссанья наберу, пусть оно ему его блядскую кровь немного разбавит!
- А я тебе кислотой глаза выжгу! - посулил Махлаткин, заняв позицию с другой стороны от Бориса. - Будешь потом по Невскому с белой тростью ходить и деньги клянчить!
- Да вы чего, в натуре, оборзели? - не выдержал Ревень. - Мы к вам как к людям пришли, а вы друг на друга, как собаки, рычите!
- Ну все, я пошел! - Следов сделал резкое движение в сторону дверей. - Если вы еще не научились по-человечески общаться, значит…