- Ты говорила это Ариами? - спросил Бен.
- Она не слушает. Но на сей раз я не намерена скрываться. Тут мой дом, город отца, и здесь я останусь. Если тот человек придет за мной, я разобью ему лицо. Если мне суждено умереть от его руки, пусть он убьет меня. Но если мне суждено остаться в живых, я не хочу провести свои дни в бесконечном бегстве и благодарить богов за то, что вижу солнце. Ты поможешь мне, Бен?
- Конечно, - ответил мальчик.
Шири обняла его и вытерла глаза концом своего белого покрывала.
- Знаешь, Бен, - промолвила она, - вчера ночью в том старом заброшенном доме, вашем Дворце полуночи, когда я рассказывала твоим друзьям свою историю, то думала, что у меня никогда не было детства, как у других ребят. Я выросла среди стариков, среди страха и лжи. Меня окружали только бродяги и путешественники. Я помню, как придумывала невидимых друзей и часами разговаривала с ними в залах ожидания на вокзалах и в повозках. Взрослые смотрели на меня и улыбались. По их мнению, девочка, которая разговаривает сама с собой - умилительное зрелище. Но ведь это не так, Бен. Нет ничего хорошего в одиночестве, ни в детстве, ни в старости. Много лет я задавалась вопросом, как живут другие дети, снятся ли им те же кошмары, что и мне, и чувствуют ли они себя такими же несчастными, как я. Кто утверждает, что детство - самая счастливая пора жизни, или лжец, или дурак.
Бен с улыбкой поглядел на сестру.
- Или и то и другое, - пошутил он. - Обычно одно сопутствует другому.
Шири засмеялась.
- Прости, - сказала она. - Я болтаю без умолку, да?
- Ничего страшного, - утешил ее Бен. - Мне нравится слушать тебя. Полагаю, у нас гораздо больше общего, чем ты думаешь.
- Мы брат и сестра, - нервно хихикнула Шири. - Разве этого мало? Близнецы! Подумать только!
- Ну, как обычно говорят, друзей мы можем выбрать. Семья идет в нагрузку, - снова пошутил Бен.
- Тогда я бы предпочла, чтобы ты был моим другом, - ответила Шири.
К ребятам подошел Йен и с облегчением убедился, что оба вроде бы в хорошем настроении. Они даже позволяли себе шутить, что, с учетом всех обстоятельств, было роскошью.
- Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Йен, эта девушка хочет со мной дружить.
- Я бы не советовал, - поддержал шутку Йен. - Я дружу с ним много лет, и посмотри, к чему это привело. Вы уже приняли решение?
Бен кивнул.
- Это то, о чем я думаю? - спросил Йен.
Бен снова кивнул, и Шири тоже закивала, соглашаясь с братом.
- И что же вы решили? - с горечью спросила у них за спиной Ариами Бозе.
Троица развернулась: неподвижный силуэт старой женщины вырисовывался в тени дома у двери. Повисло напряженное молчание.
- Мы не поедем завтра никуда на поезде, - спокойно сообщила Шири. - Ни Бен, ни я.
Женщина обожгла их взглядом.
- Слова безмозглых молокососов заставили тебя забыть все, чему я тебя много лет учила? - упрекнула девочку Ариами.
- Нет, бабушка. Это мое собственное решение. И ничто на свете не убедит меня изменить его.
- Ты сделаешь так, как я скажу, - отрезала Ариами, хотя в каждом ее слове звучало предчувствие поражения.
- Госпожа… - вежливо начал Йен.
- Замолчи, мальчик, - ледяным тоном остановила его Ариами.
Йен подавил желание достойно ответить и потупился.
- Бабушка, я не сяду на этот поезд, - повторила Шири. - И ты это понимаешь.
Ариами, полускрытая тенью, безмолвно смотрела на внучку.
- Утром я жду вас на станции Хоура, - наконец произнесла старуха.
Шири вздохнула, и Бен заметил, что ее щеки снова запылали. Бен сжал ее руку как бы убеждая не спорить. Ариами повернулась к ним спиной, и ее шаги постепенно стихли в глубине дома.
- Я не могу так уйти, - пробормотала Шири.
Бен согласно кивнул и выпустил руку сестры. Девочка бросилась за Ариами и нашла ее в зале - та сидела в кресле при свечах. Женщина не повернула головы и не шелохнулась, игнорируя присутствие внучки. Шири подбежала к ней и нежно обняла.
- Будь что будет, бабушка, - сказала она. - Я люблю тебя.
Ариами хранила молчание. Потом она услышала, как Шири возвращается во двор, и из глаз у нее полились слезы. На улице Бен с Йеном дожидались Шири и встретили ее с самым веселым выражением на лицах, которое им удалось изобразить.
- Куда мы теперь пойдем? - спросила Шири. Глаза девочки были полны слез, а руки дрожали.
- В лучшее место в Калькутте, - объявил Бен. - Во Дворец полуночи.
Дневной свет начал угасать, когда Изобель увидела впереди смутные очертания фантастической угловатой конструкции. Старый вокзал Джитерс Гейт поднимался из тумана, стелившегося над рекой, словно призрак погибшего храма, обглоданного огнем. Девочка затаила дыхание и замерла, созерцая внушавшее трепет зрелище: стальное кружево сотен опорных балок, арочные перекрытия и множество больших и малых куполов образовывали бесконечный лабиринт из стекла и металла. Полуразрушенный и давно заброшенный мост тянулся через реку, заканчиваясь на противоположном берегу у портика вокзала. Перекрытие портика обвалилось, и он напоминал черную пасть дракона, застывшего в ожидании добычи; бесконечные ряды длинных острых клыков терялись в темноте глотки.
Изобель зашагала по мосту, перекинутому к вокзалу Джитерс Гейт, стараясь не наступать на рельсы, чертившие путь в тупик, к мрачному обугленному мавзолею. Доски настила ветхого моста сгнили и почернели, в щелях между ними пробивались ростки сорняков. Проржавевший остов моста жалобно стонал у нее под ногами. Изобель обратила внимание на таблички, запрещавшие подниматься на мост и предупреждавшие об опасности обрушения. Поезда давно уже не ездили по нему через реку. Оценив его запущенное состояние, Изобель подумала, что его явно не пытались чинить и вряд ли по нему кто-то ходил пешком.
По мере того как восточный берег Калькутты оставался все дальше за спиной, а впереди на фоне алого заката вырастал вокзал Джитерс Гейт - головокружительная фантасмагория из стали и теней - Изобель начала склоняться к мысли, что план идти сюда был, возможно, не таким удачным, как ей показалось вначале. Одно дело изображать бесшабашную и бесстрашную авантюристку, которой нипочем любые превратности судьбы, и совсем другое - полностью вживаться в роль в драматическом сценарии, не зная ни строчки из третьего акта.
Лица девочки коснулось влажное дыхание с запахом угля и пепла, клубами вырывавшееся из туннелей, скрытых в недрах станции. Едкий вязкий смрад почему-то вызывал у Изобель ассоциацию со старой фабрикой, затянутой пеленой ядовитого газа и толстым слоем грязи и ржавчины. Изобель пристально посмотрела на далекие огоньки, загоравшиеся на мачтах баркасов, бороздивших воды Хугли. Преодолевая последний отрезок пути, оставшийся до входа на станцию, она воображала себя под охраной безвестных моряков. Изобель достигла края моста и остановилась между рельсов, убегавших в темноту. Высоко над головой застыли витиеватые буквы, попорченные огнем. Они складывались в название станции и напоминали надпись над входом в могильный склеп: "Джитерс Гейт".
Изобель сделала глубокий вдох, набираясь решимости. Ей предстояло войти в сгоревшее здание, и не было на свете ничего другого, что ей так хотелось бы сделать.
Сет и Майкл умильно улыбались как примерные ученики под пристальным взором мистера Де Розио, старшего библиотекаря основного фонда Индийского музея, и покорно выслушивали его безжалостный разнос.
- В жизни не слышал более нелепой просьбы, - заключил Де Розио. - Во всяком случае, с тех пор, как ты последний раз заглядывал сюда, Сет.
- Послушайте, мистер Де Розио, - нашелся мальчик, - мы знаем, что архив работает только по утрам, и то, о чем мы с другом просим, может показаться немного необычным…
- Ничего необычного, если это исходит от вас, молодой человек, - перебил Де Розио.
Сет сдержал улыбку. Нарочито язвительные колкости мистера Де Розио служили безошибочным признаком того, что он заинтересован и готов уступить. Никто и никогда не называл его именем, данным ему при крещении. Возможным исключением являлись его мать и жена (если только в Индии нашлась женщина, достаточно храбрая, чтобы выйти замуж за подобный экземпляр, эталон избыточного веса, который удалось создать роду человеческому). Обладая внешностью и повадками цербера-библиофила, Де Розио имел свою ахиллесову пяту - любопытство. Также его отличала склонность к сплетням, в чем он достиг академических высот, низводя кумушек с базара до уровня простых любительниц.
Сет и Майкл украдкой переглянулись и решили бросить жирную наживку.
- Мистер Де Розио, - начал Сет проникновенно, - не следовало бы мне этого говорить, но я вынужден положиться на вашу деликатность, известную всем. Наше дело связано с серией преступлений, и мы серьезно опасаемся, что могут произойти новые, если мы не положим этому конец, выявив все обстоятельства.
Маленькие глазки библиотекаря в один миг стали как плошки.
- Вы уверены, что мистер Томас Картер в курсе событий? - строго спросил он.
- Он сам нас прислал, - ответил Сет.
Де Розио снова испытывающе поглядел на него, подстерегая предательское вороватое выражение, которое выдало бы коварство и тайный умысел мальчика.
- А твой друг? - проронил он. - Почему он ничего не говорит?
- Он застенчивый, сэр, - пояснил Сет.
Майкл чуть заметно кивнул, словно подтверждая данную ему характеристику. Де Розио недоверчиво кашлянул.
- Итак, ты утверждаешь, что в деле сохранились следы давнего преступления? - уточнил он с хорошо разыгранным равнодушием.
- Убийств, сэр, - подтвердил Сет. - Нескольких убийств.
Де Розио сверился с часами и, поразмыслив немного и переведя взгляд с мальчиков на циферблат, пожал плечами.
- Ладно, - сдался он. - Но это в последний раз. Как зовут человека, которым вы интересуетесь?
- Лахаважд Чандра Чаттерджи, сэр, - поспешно ответил Сет.
- Инженер? - переспросил Де Розио. - Разве он не погиб при пожаре в Джитерс Гейт?
- Да, сэр, - подтвердил Сет. - Но с ним был человек, который не умер. Очень опасный. Тот, кто устроил пожар. Он рыщет по городу и готовится совершить новые преступления…
Де Розио усмехнулся.
- Звучит многообещающе, - пробормотал он.
Внезапно в душе библиотекаря зародилось нехорошее подозрение. Де Розио навис над мальчиками всей своей массой и погрозил им пальцем.
- А не выдумки ли это твоего приятеля? - грозно спросил он. - Как там его зовут?
- Бен вообще ничего об этом не знает, мистер Де Розио, - поспешил успокоить его Сет. - Мы его в глаза не видели уже несколько месяцев.
- Уже лучше, - смягчился де Розио. - Идемте со мной.
Изобель боязливо вошла в разрушенное здание вокзала и дала глазам время привыкнуть к темноте, которая заволакивала пространство. В десятках метров над головой девочки вздымался центральный купол, сделанный из длинных железных арок и стекла. Большая часть витражей расплавилась в огне или просто взорвалась мелкими осколками, осыпав станцию дождем раскаленных фрагментов. Вечерний свет проникал сквозь разломы в почерневшем металле и разбитые стекла, пережившие трагедию. Перроны, описывая плавную дугу под громадным куполом, терялись в темноте. Их поверхность загромождали обгоревшие скамейки и балки, рухнувшие с потолка.
Большая башня с часами, некогда гордо возвышавшаяся на центральном перроне как маяк в устье порта, ныне стояла, напоминая унылого молчаливого часового. Изобель прошла под циферблатом и обратила внимание, что стрелки загнулись к полу, точно пластилиновые; длинные языки, похожие на потеки расплавленного шоколада, увековечили роковой час, когда станция превратилась в огненный ад.
Казалось, тут ничего не изменилось с тех пор, не считая налета многолетней грязи и следов непогоды, ибо в сезон муссонов дожди заливали руины сквозь отдушины и повреждения в куполе.
Изобель остановилась в центре, чтобы окинуть взором все помещение, и у нее возникло чувство, будто она находится в огромном затонувшем храме, безграничном и заколдованном.
Новый порыв горячего влажного ветра пронесся по станции, растрепал Изобель волосы и погнал комки грязи по платформам. Девочку пробрала дрожь, и она стала настороженно всматриваться в черные зевы туннелей, уходивших в толщу земли от противоположного края платформы. Она пожалела, что с ней нет друзей, особенно теперь, когда события принимали неважный оборот, до боли напоминая истории, которые с воодушевлением выдумывал Бен для посиделок во Дворце полуночи. Изобель нащупала в сумочке и достала рисунок Майкла, где он изобразил всех членов общества "Чоубар" у пруда, в котором отражались их лица. Она улыбнулась, глядя на свой портрет работы Майкла, и задалась вопросом, неужели он на самом деле видит ее такой. Ей очень не хватало ребят.
И вдруг слух девочки уловил странный звук - он доносился издалека и тонул в свисте ветра, гулявшего по туннелям. Эхо голосов напоминало гвалт разволновавшейся толпы на берегу, когда она чуть не утонула в Хугли в тот день, когда Бен учил ее плавать. Но на сей раз Изобель понимала, что голоса, как будто приближаясь из глубин тоннелей, не были гомоном праздных прохожих. Она слышала голоса детей, сотни голосов. И они выли от ужаса.
Де Розио задумчиво погладил каскад валиков, из которых состоял его пышный тройной подбородок, и вновь перелистал кипу документов, газетных вырезок и бумаг, собранных им в разное время для пополнения всеядных фондов библиотеки Индийского музея. Сет и Майкл наблюдали за ним с надеждой и нетерпением.
- Итак, - начал библиотекарь, - дело намного сложнее, чем казалось на первый взгляд. Об этом Лахаважде Чандре Чаттерджи имеется довольно много информации по разным тематическим рубрикам. Большинство документов, которые я видел, дублируют друг друга и не содержат ничего существенного. Но потребуется не меньше недели, чтобы привести в порядок бумаги, имеющие отношение к этому человеку.
- Что вы выяснили, сэр? - спросил Сет.
- В целом немного, если честно, - ответил Де Розио. - Господин Чандра был блестящим инженером, слегка опережавшим свое время, идеалистом, одержимым желанием оставить стране наследство, которое возместило бы беднякам все лишения, в которых он винил британское господство. Не слишком оригинально, откровенно говоря. Иными словами, он обладал всеми необходимыми качествами, чтобы превратиться в настоящего неудачника. Тем не менее он вроде бы избежал козней завистников, заговоров и интриг, которые положили бы конец его карьере. Ему удалось убедить правительство профинансировать проект, являвшийся его золотой мечтой: строительство сети железных дорог, соединяющей столичные города страны с провинцией.
Чандра считал, что таким образом будет подорвана торговая и политическая монополия, которая восходит к эпохе лорда Клайва и компании и включает также речное и морское судоходство. Он надеялся, что в результате население Индии постепенно восстановит контроль над богатствами своей страны. Впрочем, не нужно быть инженером, чтобы понять неосуществимость этой мечты.
- Есть что-нибудь о человеке по имени Джавахал? - спросил Сет. - Он был другом детства инженера. Он несколько раз привлекался к суду. Громкие дела, я полагаю.
- Вероятно, материалы где-то есть, сынок. Но необходимо разобрать гору документов. Почему бы вам не прийти сюда недельки через две? К тому моменту я наведу порядок в этом бардаке.
- Мы не можем ждать две недели, сэр, - подал голос Майкл.
Де Розио с удивлением поглядел на мальчика.
- А через неделю? - уступил он.
- Сэр, речь идет о жизни и смерти, - сказал Майкл. - Жизнь двух человек в опасности.
Де Розио заметил напряженный взгляд Майкла и кивнул, слегка ошеломленный. Сет решил ковать железо, пока горячо.
- Мы вам поможем найти и рассортировать бумаги, сэр, - вызвался он.
- Вы? - изумился библиотекарь. - Не знаю… Когда?
- Прямо сейчас, - сказал Майкл.
- Вы знакомы с системой шифров, применяющейся в нашей картотеке? - поинтересовался Де Розио.
- Знаем назубок, - солгал Сет.
Солнце огромным багровым шаром скользило вниз за разбитыми витражами восточной панели Джитерс Гейт. Несколько секунд Изобель наблюдала завораживающее зрелище: лучи красного света точно сотни стрел веером пронизывали сумрак станции. Звук воющих голосов нарастал, и вскоре Изобель услышала, как он эхом отдается под большим куполом. Пол завибрировал у нее под ногами, и с потолка посыпались осколки стекла. Девочка почувствовала резкую боль в запястье и подняла руку к глазам, чтобы осмотреть место укола. По пальцам у нее текла теплая кровь. Изобель бросилась в конец платформы, закрывая лицо руками.
Укрывшись под лестницей, поднимавшейся на верхние уровни, Изобель увидела перед собой просторный зал ожидания. На полу повсюду валялись обугленные и перевернутые скамейки. Стены покрывали странные рисунки, изображавшие деформированные демонические фигуры с человеческими телами, длинными волчьими лапами и выпученными глазами. Пол теперь ходил ходуном под ногами Изобель. Порыв знойного ветра опалил ей лицо. В следующий миг девочка протерла глаза, не в силах поверить тому, что видит.
Светящийся локомотив, объятый пламенем, выскочил из глубины туннеля и начал яростно изрыгать кольца огня. Огненные снаряды вылетали со скоростью пушечного ядра и взрывались, расходясь концентрическими кругами раскаленного газа. Изобель упала на пол. Огненный поезд пролетел станцию с оглушительным металлическим грохотом, сквозь который прорывался вопль сотен детей, горевших в костре пожара. Изобель лежала, зажмурившись и оцепенев от страха, пока не затих гул поезда.
Девочка подняла голову и оглянулась по сторонам. Вокзал был пуст и заполнен облаком пара, которое медленно клубилось, поднимаясь вверх и окрашиваясь в ярко-красный цвет последних лучей заходящего солнца. Перед Изобель на небольшом расстоянии разливалась лужа какой-то темной вязкой жидкости, блестевшей в зареве заката. На миг ей показалось, что на тягучей поверхности она видит отражение печального лучезарного лика женщины, окруженной ореолом света и звавшей ее. Изобель протянула руку и макнула палец в густую жидкость. Кровь. Девочка отдернула руку и вытерла пальцы об одежду. Бесплотное видение исчезло. Задыхаясь, Изобель отползла к стене и села, прислонившись к ней, чтобы перевести дух.
Через минуту она встала и обвела взглядом станцию. Вечерний свет стремительно тускнел, предвещая скорое наступление ночной темноты. В тот момент Изобель отчетливо осознавала лишь одно: когда опустится ночь, она должна оказаться как можно дальше от вокзала Джитерс Гейт. Она поспешно устремилась к выходу, и только тогда заметила призрачную фигуру, которая направлялась к ней сквозь дымку, стелившуюся по платформе. Человек поднял руку, и девочка увидела, как загорелись его пальцы, освещая дорогу. Изобель поняла, что ей не удастся выйти так же легко, как она вошла.
Сквозь обвалившуюся черепичную крышу Дворца полуночи виднелось ночное небо, усеянное звездами - безбрежное море маленьких белых свечек. Вечер унес с собой часть палящего зноя, от которого с рассвета изнывал город. Но ветерок, стыдливо овевавший улицы "черного города", был всего лишь едва заметным дуновением, теплым и насыщенным ночной сыростью - испарениями реки Хугли.