Мы остановились в коридоре, прижались спинами к стене и закурили. Потолок показался мне ужасающе низким. Также мне показалось, что здесь темно, несмотря на свет, исходящий от ламп, стоящих в нишах. Рядом со мной один из полицейских издал резкий гортанный звук, перекрестился и прошел в детскую.
- Ты зарабатываешь неплохие деньги для того, чтобы не иметь дела с этим бизнесом. Зачем возвращаешься к тому же дерьму? - спросил Марти. - Неужели подобные темы так хорошо оплачиваются?
- Иди ты к черту, Мартин.
- Хотелось бы.
- Бог мой... черт побери...
- Поберет, поберет. Мама с папой в спальне. Есть еще дочка, но она, должно быть, сбежала. Ее кровать застелена, а она нигде не обнаружена.
Я вошел в спальню. Она выглядела так, словно некое существо терзало здесь свою жертву - жестоко терзало, рвало на части. И, может быть, вовсе не для того, чтобы сожрать, а для того, чтобы разрушить и саму комнату, и находящихся здесь людей, - с целью найти что-то очень маленькое, но очень важное и тщательно спрятанное.
Запах - просто одуряющий. Оба тела - некрупные, смуглокожие - распороты и пусты внутри, подобно ящикам письменных столов. Их содержимое повсюду - разбросано по полу, навалено возле стен, горкой возвышается на кровати, висит на лопастях вентилятора, на шторах, на экране телевизора, цепляется за абажуры ламп, за платяной шкаф, разметано по окну, свисает с ветвей растущей под окном пальмы и теперь подсыхает в золотистых лучах утреннего летнего солнца, постепенно меняя свой цвет с красного на черный.
Поперек кровати на спине - выпотрошенное тело мистера Винна, с широко раскинутыми руками. Миссис Винн за волосы подвешена к душу. Часть ее внутренностей забила отверстие, из-за чего ванна превратилась в кровавый бассейн.
Следователи начали снимать катастрофу видеокамерой и искать улики, когда я вышел в коридор, где Мартин все так же стоял у стены.
Я услышал звуки приглушенной суматохи в гостиной, и тут же в коридоре появился шериф с сопровождающими его сотрудниками. В их поступи слышалась твердая вера в собственные силы.
Винтерс - высокий и очень худой человек, носит очки и всегда модно одевается. Виски его тронула серебристая седина, а в черных глазах, поблескивающих за стеклами очков, читаются бдительность и одержимость. Он сутулится, порой вспоминает об этом, распрямляется, но снова возвращается в привычное положение. Его сопровождают трое - два знакомых мне помощника окружного прокурора, полицейский, которого я никогда раньше не встречал, а также - миловидная рыжеволосая женщина, руководитель группы по связям с общественностью из управления шерифа - Карен Шульц.
Винтерс, проходя, кивнул мне, а Мартин, без слов, взял его за локоть и повел в спальню. Сопровождающие двинулись следом за ними. Я услышал, как шериф выругался, еще раз, на этот раз с особой яростью, недоумевающе, с ужасом.
Карен Шульц устремила на меня взгляд своих зеленых, всегда бдительных глаз.
- Рассел, многое из того, что ты увидел здесь, мы намерены скрыть от общественности.
- Только скажи, что именно.
- Я бы хотела, чтобы ты показал мне рукопись статьи, прежде чем опубликуешь ее.
- Посмотреть-то ты посмотришь, только я все равно в ней ничего не изменю. Скажи сразу, о чем не надо писать, и я не буду.
- Вероятно, мы все-таки признаем возможность наличия связи между делами Эллисонов и Фернандезов.
- Поэтому я здесь и оказался.
- Никакой уверенности в этом быть не может, пока не будут завершены все необходимые исследования. Ты должен употреблять выражения типа "возможная связь" и подчеркнуть, что мы работаем над установлением реальной связи. Кроме того, ты не можешь использовать формулировку "убийца, совершивший серию преступлений".
- Ты не находишь: "повторное убийство" звучит несколько банально и неточно?
Она вздохнула, мельком взглянула на раскрытую дверь спальни, снова повернулась ко мне.
У Карен Шульц - роскошные прямые волосы, бледная кожа и веснушчатый нос. Еще одна отличительная ее черта - она никогда не улыбается.
- Хочешь, пиши об этом в своем "Журнале", но, если нам не удастся соединить все эти случаи, именно у тебя будет бледный вид.
- На какое время назначена пресс-конференция?
- Завтра на четыре. У нас два неполных дня, чтобы разобраться со всеми остальными следами. Постарайся как можно лучше подать "Дину".
- Постараюсь. Спасибо.
Она снова посмотрела на дверь спальни.
- Боже, как же я все это ненавижу!
Единственное, что я смог сказать в ответ, было:
- Я тоже.
* * *
Я слонялся по дому, делал кое-какие пометки, записывал факты. А время от времени проскальзывал в маленькую прачечную. Дверь ее выходила на задний двор, поэтому я мог покурить там, глотнуть свежего воздуха и хлебнуть из своей фляжки.
Следователи быстро установили, что мистер Трэн Винн - врач, что ему сорок один год. Его жене Майе - тридцать шесть, и работала она в местной аэрокосмической фирме.
Близнецам - Джейкобу и Джастину - по два года.
Их дочери Ким удалось сбежать. Куда?
Я заглянул в ее комнату. Кровать - застелена, и полицейские нашли дверь в ее комнату открытой в то время, как все другие - и в комнату близнецов, и в спальню родителей - были закрыты.
Карен Шульц потребовала, чтобы дом еще раз тщательно осмотрели - не прячется ли где-нибудь Ким, но поиски оказались безуспешными. После того как Мартин и помощники прокурора растолковали Винтерсу, что захват живой девочки явно противоречит "психологическому портрету" убийцы, он распорядился расспросить о ней всех соседей. Не исключалось использование собак-ищеек.
- Никаких статей до тех пор, пока мы не найдем девочку, - заявила Карен. Ее лицо побледнело настолько, что веснушки, казалось, потемнели.
Им не хотелось, чтобы Ким прочитала в вечернем выпуске "Журнала" о гибели всей своей семьи - всего ее мира. Мне тоже этого не хотелось.
- Не волнуйся, - сказал я. - Кстати, Винны - вьетнамцы, не так ли?
Карен кивнула.
- Их фамилия представляет собой англизированную форму от близкой по звучанию фамилии Нгуен. Ну, а Джейкоб, Джастин и Ким... я полагаю, Трэн и Майя всеми силами стремились как можно больше походить на американцев.
- Много католиков прибыло с севера, - заметил я.
- Пожалуй, Виннам следовало бы остаться на родине. По крайней мере, их бы похоронили в родной земле.
Я снова сбежал в прачечную, но Мартин нашел меня там и велел следовать за ним.
Винтерс, два помощника окружного прокурора, оба следователя и Карен полукругом стояли вокруг впечатляющей стереосистемы Виннов и во все глаза смотрели на нее. Один из полицейских нажал на кнопку, и из динамиков раздалось громкое шипение. Оно продолжалось секунд десять или около того. Не сразу я понял, что это вовсе не шипение - скорее шелест набегающих на песок океанских волн, может, шум движущихся по шоссе машин, а может, и то и другое.
Голос, что послышался следом, был мужской - медленный, размеренный, почти приятный. Слова отделены друг от друга паузами и произносятся очень отчетливо, как если бы ученик слушал и повторял вслед за учителем: "Допинг... браунинг... смокинг... спиннинг... викинг... ринг... Так сказал..."
И снова шум волн. Едва слышные голоса в отдалении. И - дыхание. И наконец тишина.
После долгой паузы снова шум океана. И - прежний голос. Хотя теперь он звучит невнятно. То ли - искажен, то ли - подделан, то ли его обладатель находится в состоянии наркотического опьянения или готов вот-вот заснуть: "Л-лед... д-д-домашний... гены... ложка...
у-у-ужасные в-в-ещи... К-казанит м-м-я... 3-з-зеленый дефл м-м-мня спне. З-з-зееленый дефл м-м-ня спне. З-з-заставлят м-м-мня делть в-вещи. М-м-могу в-в-видть... мальчишка... червяк... от него..."
Голос оборвался, и из динамиков больше не раздалось ни звука.
Мы прослушали снова. А потом - в третий раз.
- "Зеленый дефл", - проговорил помощник прокурора Питер Хэйт.
- "Зеленый дефл у меня на спине", - произнес Винтерс.
- "Зеленый дьявол у меня на спине", - сказал Мартин. - "Заставляет меня делать..."
- "Казнит меня", - предположил я.
Пэриш уставился на меня.
- Мне тоже так показалось, - заметила Карен.
В комнате воцарилась гнетущая тишина. Винтерс обвел стоящих взглядом, всматриваясь в каждое лицо. Карен попросила включить пленку еще раз. Мы снова стали слушать.
Вдруг изнутри моего тела выплеснулась холодная волна изумления и накрыла меня с головой.
Что-то здесь не так. Причем очень даже не так.
Что-то, чему я не могу верить.
Не только в том, что мы сейчас услышали, но и в том, что следователи так быстро наткнулись на эту запись. Дом полон смертью, кровью, тайнами, возможно, отпечатками пальцев, следами ног, наверняка где-то обязательно найдутся волоски и крохотные волокна, а эти парни ни с того ни с сего вдруг решили врубить стереосистему? Похоже, Винтерс заметил сомнение в моем лице. Он посмотрел на помощников прокурора, на своих следователей и заявил:
- Ни слова о магнитофонной записи. - Его удар пришелся прямо по мне.
- Ни слова о надписях на стенах, - добавила Шульц.
- И, конечно же, ни слова о том, что вы, ребята, находили то же самое и в домах Эллисонов и Фернандезов, - в унисон им, с той же интонацией, проговорил я. - Ну и чего вы добились утаиванием правды?
- Мы хотим, чтобы и этот вопрос тоже не возник на страницах "Журнала", - сказала Карен. - В противном случае мы сделаем так, что до конца дней своих ты вообще не будешь допущен ни на одно место преступления, если оно произойдет в нашем округе.
- Но почему?
Винтерс схлестнулся со мной взглядом.
- Мы надеялись схватить его прежде, чем он сделает это снова. Все так просто, Рассел. Мы даем тебе эту тему. Но ты не потопи нас. Помоги нам. И не забудь, что ведро крови, выплеснутой на первую полосу газеты, еще никому не спасало жизнь. Уверяю тебя, это не только моя точка зрения...
В наступившей тишине Пэриш неотрывно смотрел на меня; Карен упорно глядела себе под ноги и кусала губы; Винтерс вздохнул и уставился прямо перед собой в пространство.
Я был слишком ошарашен, чтобы что-то соображать. Единственное, что я догадался сделать, - так это попробовал извлечь из паузы хоть какую-нибудь пользу.
- Но позвольте мне прослушать и остальные пленки, - сказал я. - Дайте взглянуть хотя бы на снимки стен тех домов.
- Не пойдет, - отрезала Карен. - Никогда.
- Хорошо, - кивнул Винтерс. - Согласен.
- Сэр, но Монро ведь репортер... - возразила Карен.
- Именно поэтому он и продаст нам свою совесть за статью в газете, - сказал Винтерс, подлинный мастер искусства приспособленчества. - Правильно, Расс?
Ни один репортер на земле в подобной ситуации не сказал бы ничего другого, как "да". Если бы я ответил отказом, я получил бы возможность "сжечь" их... но лишь однажды. А ведь те же самые газетные полосы, с помощью которых я на всю оставшуюся жизнь закрою себе доступ в управление шерифа и окружного прокурора, уже через пару дней пропитаются мочой в тысячах мусорных баков по всему округу. А меня попросту "посадят на голодный паек". Тогда как тот ущерб, который молчание Винтерса уже нанесло, - определенный, ясный, непоправимый.
Честно говоря, я удивляюсь тому, как сильно изменился Винтерс со времен нашей совместной работы. Сейчас это задерганный политический зверь, думающий лишь о том, что выйдет из каждого его поступка, заботящийся лишь о себе и не заботящийся о деле. Он имел ужасный разговор с подчиненными, разговор, которого никогда не провел бы пять лет назад, и он знает это. Но он также понимает, что в его силах скрыть свои просчеты. И мы с Карен должны проделать за него его работу.
- Хорошо, я на время придержу статью, - сказал я.
- А я обеспечу тебе место в первом ряду, когда мы отправим этого парня в газовую камеру, - сказал Винтерс. - Но вплоть до того момента считай себя нашим должником.
Он повернулся и вышел из комнаты.
* * *
Я снова стоял в прачечной, прислонившись к стиральной машине и глядя в открытую дверь на росший во дворе эвкалипт.
И вдруг услышал рядом с собой чье-то слабое, едва уловимое дыхание. Очень близко.
Мне понадобилось не более секунды на то, чтобы догадаться, чье это именно дыхание. Я замер без движения. Сначала предположил, что пес сопит за бельевой корзинкой. А может, спящий на полке кот? Непонятно почему, я сильно испугался. Даже не моргал.
Звук исходил откуда-то снизу и в то же время откуда-то спереди от меня.
На какое-то мгновение он смолк, но тут же возник снова.
Очень тихо я склонился над сушилкой и потянул дверцу на себя.
"Господи, пожалуйста!" - попросил мысленно.
Внутри камеры вспыхнул свет, и я увидел два человеческих глаза. Я опустился на колени и протянул руки.
- Все кончено, - сказал я. - Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого. Ты можешь выйти отсюда, Ким.
Она вылезла и - тут же попала в мои объятия.
На вид ей было года четыре, от силы пять. Она судорожно дышала.
С ней на руках я вышел под солнце. Девочка уткнулась мне в шею.
- Мама так кричала, а я слышала удары. Мамочка громко кричала, а потом перестала.
- Ким, ты видела его?
Я почувствовал, как она кивнула, уткнувшись мне в шею.
- Он такой большой, волосатый, и у него красная бита.
- Вроде бейсбольной, да?
- Когда он вышел от папы и мамы... Я хочу к папе и маме.
Я принялся качать девочку. И легонько похлопывал ее по спине. И подставлял солнечным, лучам ее голову. В волосах запутались куски засохшей рвоты, произошедшей в приступе дикого ужаса.
- Ты видела его лицо?
- Он волосатый гигант. И одет в зеленый костюм... Я хочу к маме и папе.
Я понес ее в дом, через коридор и гостиную. Мартин и Карен все еще были там, возле стереосистемы.
- О, Бог мой! - промолвила Карен. Она двинулась к нам через комнату сначала солидным шагом, а на половине пути сорвалась на бег. Выхватила Ким из моих объятий, прижала к себе и понесла к выходу.
Мартин и я остались одни. Сквозившая в его взгляде неприязнь явно действовала мне на нервы.
- В доме Эмбер тоже была пленка? - спросил я.
Он кивнул, и выражение его лица смягчилось.
- Ты прослушал ее?
- Один раз. Тот же невнятный бред, что и на этой. И голос тот же.
- Да. То же самое дерьмо. Он заранее перемотал ее и вставил кассету. А обнаружил я ее потому, что магнитофон оставался включенным, и это показалось мне странным.
- Таким образом, Марти, получается, и Эмбер убил Полуночный Глаз?
- Кому-то надо, чтобы именно так и подумали.
- Но, насколько я понимаю, Полуночный Глаз не увозит свои жертвы в полиэтиленовых мешках.
- Так же, как не застилает кровати и не перекрашивает стены.
- Что же, черт побери, такое творится?
Улыбка, появившаяся на лице Марти после моих слов, показалась мне определенно странной.
- Все не так уж и сложно, Расс.
Сначала я пропустил его фразу мимо ушей, так как в первое мгновение не понял ее смысла и еще не посмотрел на себя глазами Мартина Пэриша. Но неожиданно до меня начало доходить... и легкий спазм страха сжал мое сердце.
- Где она сейчас? Я имею в виду пленку, что была в доме Эмбер?
- Во вторую ночь, когда я застал там тебя, ее уже не было. Как и самой Эмбер.
И тут меня наконец осенило, причем прозрение было внезапным и ярким, как удар кулака под дых. Марти считает: это я убил Эмбер. В его глазах я прочитал уверенность - несокрушимую, как вера.
- Грейс утверждает: в ту ночь ее там не было, - сказал я.
- Значит, один из нас - лжец.
- А возможно, и убийца. Марти?
Когда он заговорил, на его лице снова появилась улыбка.
- Признаюсь, Монро, всех их порешил именно я. Никак, знаешь ли, не могу остановиться - такое приятное чувство всякий раз возникает. А сейчас извини - надо собрать улики, чтобы можно было арестовать самого себя.
Глава 9
Когда я вернулся домой, Грейс и Изабелла сидели на крыльце. Иззи - в своем инвалидном кресле, а Грейс пристроилась на ступеньке. Мое сердце слегка екнуло, несмотря на то что вроде они беседовали вполне мирно. На какое-то мгновение увиденное в доме Виннов как бы растворилось, а единственно важным стало вот это - действие, вершащееся на крыльце моего дома. Я ощутил всех нас - вместе, единой семьей.
Обняв Иззи, я обратил внимание на ее необычный наряд - украшенную блестками тенниску, подобранные в тон ей шляпку и сережки, широченные пляжные брюки, с броским красно-черно-оранжевым рисунком, и привычные теннисные тапочки, но - с блестящими шнурками. На лицо наложен свежий грим, а сама она благоухает духами.
Грейс позволила обнять также и себя.
- Ты сегодня прекрасно выглядишь, - сказал я Изабелле.
- Г-г-грейс помогла мне. У нее вкус лучше, чем у т-т-тебя.
- И наверняка терпения тоже побольше, - добавил я.
- У нее просто потрясающие наряды, - сказала Грейс. Она одарила меня взглядом, в котором светилась невысказанная гордость.
Я был совершенно неспособен с ходу понять, каким образом ей удалось так быстро найти путь к сердцу Иззи, но чувствовал - между ними установилось перемирие. А после этого, по-видимому, возникла потребность привести себя в порядок.
Изабелла посмотрела на меня своими большущими темными глазами.
- Я не хочу оп-п-паздывать.
- Обещаю тебе, мы не опоздаем, - заверил я ее. - Но все равно мне понадобится минимум час, чтобы написать и отправить статью. Сможете обе выдержать без меня столько времени?
- Ни в коем случае, - сказала Грейс.
Изабелла кивнула.