Я отодвинул занавеску из мешковины и увидел, как занавеска первых носилок тоже дрогнула. Оттуда показалась голова Максима. Глаза у него были совершенно круглые. "Вот это приключение!" - читалось в его взгляде.
Наконец вышли на тропу. Уже через минуту показался низкий каменный заборчик, не выше меня: он отделял лес от поселения анулейцев. Сразу за заборчиком начиналась дорога, выложенная большими серыми плитами. По левую сторону от дороги врассыпную стояли дома.
В общем, этот город был точно такой же, как тот, который мы покинули, только без следов разрушений. Нас несли к костровищу, точно такому же, на котором мы оставили "Ласточку", а из домов выходили и выходили люди. Они специально оторвались от дел - у мужчин руки были в глине или саже, у женщин - в тесте или мыле. Они толпились у своих дверей, придерживая детей… В полном молчании. Даже жутко…
Я смотрел на них во все глаза. Живые анулейцы! Они были высокие, почти как Иван, светловолосые и смуглые. Мужчины - в закрывающих колени холщовых рубахах без рукавов. Мешок с дырками… Зато пояса красивые: из кожи, с замысловатым плетением, украшенные разноцветными камешками и металлическими монетками. Почти у всех были волосы до плеч и бороды. Женщины носили такие же рубахи, только без поясов, - с вышивкой на груди и у подола. Светлые длинные волосы они заплетали в косы. А сколько было детей! Я-то двенадцать лет воображал себя единственным ребенком на Лысом острове! Ребята были разные: и большие, и маленькие, все смотрели с любопытством и без злобы. Никакие они не людоеды.
Плавно опустились носилки, Хвосты встали полукругом. На площадку перед костровищем поднялся Игорь. Он крепко держал за плечо растерянного Лойко. Игорь поднял руки, призывая анулейцев к молчанию.
- Дети Дельфина! Слушайте меня, Посланника Дождя и Солнца! Не прошло и семи восходов, как исполнилось то, о чем я говорил вам. От Дождя и Солнца я узнал, что к нам приедут чужеземцы. Это не просто чужеземцы, это шпионы… м-м-м… лазутчики… ну, то есть они пришли, чтобы выведать тайны вашего народа, вашего мастерства. Да! Они передадут ваши тайны своему народу, который придет и уничтожит мирных анулейцев! Посмотрите же, как бесчеловечны, как вероломны ваши враги, кого послали они!..
Балдахины упали с наших носилок. Я вскочил, Максим тоже. Толпа ахнула.
- Да! - крикнул Игорь - Они прислали детей! Зная, что жизнь ребенка священна у анулейцев, они решили, что вы не обидите этих шпионов! То есть… этих лазутчиков… Дети Дельфина! Дождь и Солнце не оставили нас, они предупредили меня, и я взял лазутчиков в плен. Вам решать, что делать теперь. Идите по домам, обсудите в каждой семье, какой участи достойны те, что отняли энко вашего народа. Завтра мы соберемся здесь и решим, как поступить.
- Последнее слово всегда было и будет за Советом Отцов, Посланник Неба.
Это сказал шагнувший из толпы на дорогу высокий бородач. На его рубахе была вышита та же эмблема, что украшала вход в каждый дом: дельфиниха с дельфиненком в треугольнике. Это был Вождь, я узнал его. Голос у него был спокойный и твердый, несмотря на такую же мягкую шепелявость, как у Лойко. Игорь пожал плечами, лицо его скривилось, и он сказал:
- Боги не очень довольны, что важные дела решает не весь народ, а только избранные, Вождь.
- Эти избранные - Отцы семи семейств. На их плечах - бремя ответственности. Ты говоришь много непонятных слов, Посланник Неба, сам же остаешься глух к нашим словам.
- Я всего лишь выполняю волю Богов, - смиренно склонил голову Игорь и сильно сжал плечо Лойко, - не правда ли, ведун Ньюлибон?
- Да… - тихо и потерянно сказал Лойко.
Я и Максим посмотрели друг на друга, потом - на Роську.
Она мирно спала, свернувшись калачиком на носилках.
3
Нас поселили в шалаше за беседкой, где проходил Совет Отцов. Кипарисовые и сосновые ветки были сверху накрыты мешковиной, пол сделан из переплетенных веток - будто распластанная корзинка, вместо двери - прочная дерюга. Видно было, что сделан шалаш не наспех. Один из Хвостов принес охапку сена и три домотканых одеяла. Бросил под ноги и вышел, не сказав ни слова.
- Неплохо, - сказала Роська.
Она уже проснулась, выслушала наш рассказ про речь Игоря перед анулейцами, покачала головой и надолго задумалась. Потом сказала:
- Надо обязательно встретиться с Лойко и убедить его, что мы не враги, что этот его Посланник - враг. Боже мой, сын ИА! Как он может так поступать?
- С Игорем же ничего не ясно, - пробормотал я. - Может, он сам не помнит, кто он? Вдруг он и вправду заблудился в лесу, сошел с ума и возомнил себя Посланником Богов.
- Ага, - усмехнулся Максим, - а палатку зачем с собой притащил?
Палатка, ярко-красная, из легкого материала, на полусферических дугах, стояла недалеко от нашего шалаша. Над ней развевался флаг: на темно-синем фоне золотой круг солнца, а в нем улыбчивая морда дельфина.
- Да, и глаза у него абсолютно нормальные, - согласился я. - Очень спокойные глаза.
Лойко пришел после того, как все тот же немой Хвост принес нам целую тарелку дымящихся лепешек. От них исходил такой аромат, что голова кружилась. Ведь мы весь день ничего не ели. Обжигаясь, я взял одну. Лепешка пахла сливочным маслом и какими-то травами.
- Подожди, - сказал Максим. - А вдруг они отравленные?
Тут появился Лойко. Он услышал Максимовы слова и отчаянно замахал руками.
- Нет, нет, нет! Никто не будет травить! Женщины пекли, они говорят: не могут дети нести зло. Надо кормить детей, даже если они чужие, чтобы не было смерти. Ешьте. - Лойко подвинул к нам чашку.
Я подумал-подумал и взял лепешку. Если бы Игорь захотел нас убить, он сделал бы это еще в Старом городе. Только все это чушь. Не может Игорь Онтов, сын ИА, быть убийцей. Ну, мошенником, может быть, но убивать… Да и за что?!
Лепешка была вкусная, что и говорить. Я, наверное, сразу штук десять съел.
- Просто объеденье! - вздохнула Роська.
Лойко рассмеялся и тоже взял лепешку. Вчетвером мы быстро с ними управились. Лойко вдруг стал серьезным и сказал торжественно, подняв руку:
- Те, кто ели из одной чаши, никогда не станут врагами. Это старый обычай моря. Я никогда не предам вас. Через три дня Совет Отцов соберется и будет решать, что делать. Я тоже теперь в Совете, потому что ведун. Я скажу им, что вы мои друзья.
Речь Лойко нас растрогала. Я крепко пожал ему руку, а Роська так вообще обняла его и поцеловала в щеку, как меня тогда в конференц-зале. Ну и правильно! Лойко сильно смутился и, наверное, покраснел, только сквозь гуталин не было видно.
- Ох, Лойко, - сказала Роська, вытирая губы, - как можно так жить? Красишь себя постоянно этой гадостью! Какой-то обманщик заморочил тебе мозги…
- Роса! - остановил ее Лойко и укоризненно покачал головой. - Я не знаю, что значит "заморочил мозги", но я чувствую: тебе не нравится Посланник Богов. Значит, тебе не нравится моя жизнь? Ведь он спас меня!
- Он тебя использует! И весь анулейский народ. Он хочет погубить вас! - вспылила Роська.
- Рося, подожди, - сказал Максим. Он задумчиво посмотрел на Лойко. Долго смотрел, Лойко даже заерзал.
- Лойко, - сказал он наконец, - а у тебя кожа не болит? Ну, не чешется, болячек нет?
Лойко быстро глянул на Максима и отвел глаза.
- Ты смотришь в глаза долго, как Вождь, - сказал он глухо. - Ты поэтому узнал, что я болен? Скоро болезнь совсем заберет меня. Я весь в болячках, красных и больших. Они рвут мою кожу. Я умру. И все зря.
Лойко уронил голову.
- Пусть, - услышали мы. - Зато мой народ вернется к морю. Раз болезнь не остановить…
- Ее можно остановить, - сказал Максим спокойно.
Я сразу понял, чего добивается Максим. Ведь кожа Лойко, постоянно покрытая гуталином, не дышит. Как тут болячкам не появиться! Он и чувствует себя, наверное, плохо. Я читал, что кожа обязательно должна дышать. Если Максим убедит его смыть краску, все откроется, Игоря разоблачат, и мы будем спасены.
- Да, - сказал я, и Максим посмотрел удивленно-обрадованно. А я торопился рассказать, что придумал. Главное - не спугнуть Лойко, не говорить про Игоря, а то он перестанет нам верить.
- Лойко, недалеко от города есть река, да?
- Не река, озеро. Откуда ты знаешь?
- Твой отец нам сказал, ведь мы из его племени. Это не простое озеро, в нем целебная вода. Ведун Киро знал об этом. Иди на это озеро. Искупайся там три раза. Так, чтобы вся чернота с тебя сошла. Потом найди на берегу старое дерево, сорви его лист и три все свои болячки…
- Тогда лучше траву-заживлятку, она все раны затягивает…
- Сначала лист старого дерева, а потом заживлятку свою… И делать так надо каждый день.
- Три дня, - вставил Максим.
- Да. Но есть два условия.
- Какие?
- Во-первых, эти три дня ты не должен носить одежду, чтобы болезнь покинула тебя без преград. А второе…
- Никто не должен знать, куда ты идешь, - сурово сказал Максим. - Ни Вождь, ни твой дедушка, ни Посланник.
- Посланник все равно узнает, ему скажут Боги.
- Не скажут, - уверил его Максим. - После этого, Лойко, после лечения…
- Обряда, - поправил я.
- Да, после обряда, Лойко, ты уже не должен красить себя той краской.
- Но я же не могу!
- Тогда ты умрешь, - сказала Роська и вдруг расплакалась. - Лойко, миленький, пожалуйста, сделай, как тебе говорят! Подумай о своей маме, о дедушке…
- Не плачь, Роса, не плачь, - беспомощно сказал Лойко. - Хорошо, я пойду. Я сделаю, как вы говорите. Потому что в ваших глазах я вижу, что вы любите меня, а у Посланника - нет, ничего не вижу… А вы правда знаете моего отца?
- Да, - не моргнув соврали мы хором.
- Он очень любит тебя, Лойко, - всхлипнула, успокаиваясь, Роська. - Он не хочет, чтобы ты умирал.
Лойко кивнул и поднялся.
- Хорошо. Я пойду, потому что Посланник соврал народу: это не Боги, это я сказал ему про вас. Я виноват, поэтому сделаю, как вы просили. Скажу, что пошел собирать целебные травы. Я попрошу деда, чтобы он навещал вас. И Олу попрошу, и Ботко.
Когда Лойко вышел, Максим спросил меня:
- Откуда ты знаешь, что рядом есть озеро?
- Я не знал про озеро, но ведь люди всегда селятся у воды - я по истории читал. Вот и подумал, что здесь тоже есть река или какой-нибудь другой водоем.
- Главное, что сработало!
Роська легла на пол и сказала:
- Дождь и Солнце, помогите нам.
В эту ночь было полнолуние. Я лежал на животе, уткнувшись подбородком в скрещенные ладони. Смотрел на лес и на город. От луны было светло. Странный серебряный свет. Я никогда такого не видел. На дорогу ложились длинные тени деревьев и густые - домов. Лунный свет делал лес и город похожими на другую планету, тихую и печальную. Что творится сейчас в Поселке? Папа с Лешей Смелым, наверное, прочесывают скалы и Холмы, Степанов на катере - море. А дядя Фаддей? Он наверняка сбегал уже к тому месту, где мы прячем "Ласточку", и не знает, что и думать теперь. А мама?
- Ты не спишь? - услышал я шепот Максима.
Я покачал головой.
- Думаешь, нас уже ищут?
- Конечно.
- Может, они нас спасут…
Нет, не стоит даже надеяться на это. Ни у кого и в мыслях не будет искать нас в лесу. Если, конечно, дядя Фаддей не расскажет про "Ласточку".
- Бедный дядя Фаддей, - вздохнул Максим. - А твои родители, Листик? Они, наверное, с ума сходят?
Я кивнул. Что тут скажешь? Зачем вообще об этом говорить?
Максим придвинулся ко мне вплотную.
- Надо бежать отсюда, - сказал он мне прямо в ухо.
- Интересно как?
- Тише… Можем попробовать, если Лойко нам поможет. Тебе - в первую очередь.
Я оторопел: почему это мне?
- Ты что, не понимаешь? Ты один знаешь Игоря, ты один можешь его разоблачить. Ты для него главная опасность.
Да, это верно. Хотя кто мне поверит? Мне стало страшно. Если Совет решит, что мы враги, меня первым отправят к праотцам…
4
Уже третий день мы жили у анулейцев. Лойко не показывался. Ушел на озеро исцеляться. Мы ждали его и тысячу раз прокручивали сцену его появления перед племенем. Мы проделали в задней стене шалаша лазейку и иногда по одному выбирались из нашей тюрьмы - подглядеть, что делается в Поселке. Это было и страшно, и весело, будто играешь в прятки.
Нам разрешали гулять по всему городу, но убежать было невозможно. За нами следили, сменяя друг друга, трое Хвостов. Сначала было жутко от их молчаливого сопровождения, но сегодня я вдруг понял, что даже не замечаю их. Наверное, потому, что анулейцы относились к нам совсем не так враждебно, как хотел Игорь. Когда мы проходили мимо, женщины, не обращая внимания на Хвостов, совали нам в руки всякие вкусности: то душистые лепешки, то тягучие сладкие ириски в виде животных, то дикие яблоки, то маленькие пирожки с щавелем или черемухой. Женщины улыбались, но заговорить не пытались. Только бусами позвякивали. Бусы были из таких же приплюснутых крупных бусин, что нашла однажды Роська в заливе.
Ребята, те вообще делали всё, чтобы с нами подружиться. Сначала к нам пришел Ботко. Мы видели, как, скрестив руки на груди, к шалашу подошел рыжий мальчишка с носом-картофелиной и серьезными глазами. Он что-то показал Хвосту, и тот пропустил его, почтительно приподняв дверь-занавеску. Забравшись в шалаш, мальчишка преобразился: глаза стали веселыми, рот растянулся в щербатой улыбке.
- Меня ведун Ньюлибон прислал, - сказал он и показал большую ракушку. Это была раковина рапана - таких много у нас на берегу, - только очень большая. Откуда она здесь?
- Это древний знак ведуна, - объяснил Ботко, - он остался еще с тех времен, когда наш народ жил у моря. Она волшебная. Вот, приложи ее к уху! Если ты хороший человек и не желаешь никому зла, то услышишь шум далекого моря. Я слышу, - добавил он поспешно.
- Можно посмотреть? - попросила Роська. Она взяла в ладони раковину, погладила ее бугорки, потом улыбнулась и приложила ее к уху.
У меня даже в глазах защипало, так захотелось домой. Я вспомнил, как в один из первых дней Роська собирала такие же ракушки на берегу и как потом Вероника ее ругала. Весь дом, мол, захламила, ступить некуда.
- Откуда она у тебя? - спросил Максим.
- Ведун Ньюлибон дал. Он ушел в лес за травами и с Богами поговорить… про вас… - Ботко смутился, но тут же весело улыбнулся. - Попросил вас навещать. Он почему-то всегда так со мной разговаривает, будто давно меня знает.
- Ботко, - дернулся Максим, - а тебе не кажется, что ваш ведун на кого-то похож?
- Ну-у… - рассмеялся Ботко. - У нас таких черных нет. И чтобы без волос. А у вас?
- Похожие люди живут далеко отсюда. В Африке, - сказал Максим, - там всегда жарко.
- Здорово! - восхитился Ботко.
Потом мы отправились с ним гулять. Один из Хвостов шел следом. Но по пути какая-то женщина попросила его донести до дома тяжелую кадку с мелко порубленным щавелем, и он от нас отстал. Мы переглянулись. Нет, все равно не сбежишь, даже если Хвоста нет рядом. Они охраняют город по периметру, да и Лойко… его ведь теперь не бросишь.
Ботко показывал нам достопримечательности и все рассказывал: как разжигают священный костер на круглой площадке, которая называется "коло", как строят дома, как Вождь и ведун выбирают себе невест на празднике Солнца. Ботко важничал. Максим хихикнул:
- Совсем как Листик в день нашего приезда.
- Ну конечно! - возмутился я и покраснел.
- Конечно, конечно, - рассмеялась Роська. - Один в один!
- Да ну вас, - отмахнулся я и стал слушать Ботко. Он рассказывал, кто где живет и чем занимается. Потом Ботко повел нас к Человеку-со - так они называли каменный хребет, разрезающий в этом месте лес. Огромные серые глыбы, нагроможденные друг на друга, были какие-то сглаженные, без острых углов. Будто великаны тысячи лет назад долго шлифовали их своими ладонями. Я таких скал никогда не видел. Они были похожи - честное слово! - на морских коров, как в справочнике у папы. То и дело в глыбах встречались неглубокие пещеры и сквозные дыры. Дыры были удивительно правильной формы.
- Наверное, это какая-то мягкая порода и ветер с дождем выдолбили здесь такие "узоры", - предположил Максим.
Мы забрались на самую высокую вершину хребта. Отсюда дома анулейцев казались просто огромными камнями, звеньями хребта, разбросанными по лесу. Теперь понятно, почему вертолет Центра ни разу не заметил это поселение. Я вспомнил, что и мы разглядели Старый город не сразу, только когда спустились ниже. Так что, если Степанов и отправит вертолет, он увидит лишь каменную гряду и огромные валуны, раскиданные по поляне рядом с ней. Все анулейцы наверняка попрячутся, услышав стрекот невиданной птицы.
5
Потом пришел Игорь. Он сделал знак сторожившему нас Хвосту, и тот удалился. Игорь присел на корточки перед нами и посмотрел веселыми и - честное слово! - ласковыми глазами. А потом сказал:
- Как же я ждал вас, ребята!
Вообще-то, еще когда он жил в Поселке, я замечал, что Игорь Онтов странный, а теперь, похоже, он окончательно сбрендил. Увидев наши лица, он заговорил насмешливо, но как будто искренне:
- Удивлены? Ну конечно! Меня же считают погибшим! - Он презрительно скривился. - Как там, кстати, мама с папой поживают? Все еще скорбят? Ну, ничего, придется им потерпеть. - Говоря это, он осматривал свои ногти, потом будто спохватился и уставился на нас. - Да, вы мне очень помогли, что появились здесь. Даже представить не мог, что судьба преподнесет мне такой подарок. Я имею в виду тебя, Максим. Да-да! Подумать только! Открыть шуршунов! Я восхищен! Ты еще сам не понимаешь, какое это великое открытие. Я слышал твои доклады - ерунда, конечно, детсадовский бред, но сами наблюдения! Шуршуны, вероятно, поддаются дрессировке быстрее и легче, чем дельфины! Но самое главное - они невидимы!
Мы с Роськой переглянулись.
- Хорошо, что Максим появился, а то пришлось бы мне начинать свой гениальный проект без вас. Только что это за название дурацкое у самолета? "Ласточка"! Розовые пузыри и слюни. Фу! И девчонку зря взяли. Хотя… Может, вы мне и пригодитесь, Ярослава Андреевна, посмотрим. Скоро Совет Отцов, но вы не бойтесь. Конечно, я вас спасу. У меня большие планы на вас! Прежде всего на тебя, Максим, конечно. Ну, еще Листик, по старой дружбе… Да и дельфинов ты лучше всех нас знаешь.
- Что вам надо?! - не выдержала Роська.
- Что, обиделась? - рассмеялся Игорь. - Не обижайся, я шучу. Я знаю, как ты плаваешь и ныряешь.
Представляю, какое это произведет впечатление на анулейцев, когда я выведу их к морю!
- Скажи, что тебе от нас нужно? - я специально назвал его на "ты", как раньше. Пусть не думает, что мы очень уж боимся.
- Деньги. Всего лишь деньги, мой дорогой, что же еще? Вот единственная сила, которая движет миром. Ну, вы же не дураки, фильмы смотрите, книжки читаете, сами должны понимать.
- Откуда у нас деньги?
- Тьфу ты! - разозлился Игорь. - Не у вас! Вы мне нужны как посредники!
Он распрямил спину, посмотрел на меня долгим, изучающим взглядом, будто проверяя, стоит говорить или нет. Потом все-таки сказал: