Но я не мог заснуть даже после того, как заснула мама. Я слышал, как дышит папа и даже как дышит Вия в своей комнате, - или мне это казалось. Интересно, спит ли сейчас Дейзи на небесах? И если спит, то, может, видит во сне меня? И как это - попасть в рай, где никто, никто не обращает внимания на твое лицо? Как не обращала внимания Дейзи.
Дублерша
Через несколько дней после смерти Дейзи Вия принесла домой три билета на школьный спектакль. Мы больше ни разу не возвращались к той ссоре за ужином. В день премьеры, когда они с Джастином уходили пораньше, чтобы подготовиться к спектаклю, Вия крепко меня обняла и сказала, что любит меня и гордится тем, что она моя сестра.
Я в первый раз шел в новую школу Вии. Она была огромная: намного больше, чем ее старая школа, и в сто раз больше, чем моя. Коридоры широкие, потолки высокие. Единственный серьезный минус моего Лобот-аппарата - поверх него нельзя надеть бейсболку, а бейсболка порой бывает очень полезна. Иногда мне хочется снова спрятаться под старым космонавтским шлемом, который я носил, когда был маленьким. Хотите верьте, хотите нет, но ребенок в шлеме удивляет людей намного меньше, чем ребенок с лицом, как у меня. Ну да ладно, в общем, я опустил голову пониже и потопал за мамой по этим длинным светлым коридорам.
Мы последовали за толпой к зрительному залу, у входа в который школьники раздавали программки. Нашли свои места - в пятом ряду, почти посередине. Как только мы уселись, мама принялась шарить в сумочке.
- Не может быть! Очки забыла! - воскликнула она.
Папа покачал головой. Мама всегда забывала очки, или ключи, или еще что-нибудь важное - то одно, то другое. Такая уж она есть, и ее не переделаешь.
- Может, пересядем поближе? - спросил папа.
Мама сощурилась на сцену.
- Да нет, и отсюда нормально видно.
- Смотрите, Джастин! - Я показал им фотографию Джастина в программке.
- Хорошо получился, - кивнул папа.
- А почему тут нет Вии? - спросил я.
- Она дублерша, - ответила мама. - Но гляди-ка: вот ее имя.
- Что значит дублерша?
Мама протянула программку папе:
- Ничего себе! Взгляни на фото Миранды. Я бы ее не узнала.
- Так что значит дублерша? - повторил я.
- Дублером называют того, кто замещает актера, если он почему-то не может выступать, - ответила мама.
- Ты слышала, что Мирандин отец снова женился? - сказал папа.
- Да что ты! - воскликнула мама. - Откуда ты знаешь?
- Я встретил в метро маму Миранды. Сама понимаешь, она не в восторге. У его новой жены вот-вот родится ребенок.
Мама покачала головой:
- Ну и ну.
- А почему актеры на замене называются дублерами? - сказал я.
- Точно не знаю, Ав-Гав, - ответил папа. - Наверное, потому что "дублировать" - значит делать что-то параллельно, а дублеры ведь учат роль параллельно с основными актерами.
Я еще кое-что собирался сказать, но тут погас свет. В зрительном зале мгновенно настала тишина.
Я прошептал папе на ухо:
- Папа, пожалуйста, не зови меня больше Ав-Гав.
Папа улыбнулся, кивнул и показал большие пальцы.
Подняли занавес. Сцена была совершенно пустая, только на старом расшатанном стуле сидел Джастин и настраивал скрипку. На нем был старомодный костюм и соломенная шляпа.
- Сейчас вы увидите пьесу "Наш городок", - сказал он зрителям. - Ее написал Торнтон Уайлдер, а поставил Филип Дейвенпорт. Городок называется Гроверс-Корнерс. Он расположен в штате Нью-Хэмпшир, у самой границы со штатом Массачусетс. В первом действии мы покажем вам один день из жизни нашего городка - 7 мая 1901 года. Время - незадолго перед рассветом.
И тут я понял, что спектакль мне понравится. Он был не такой, как другие школьные спектакли, которые я видел: "Волшебник страны Оз", например. Или "Облачно, возможны осадки в виде фрикаделек". Нет, тут все было по-взрослому, и меня распирало от гордости, что я сижу здесь и смотрю вместе со всеми.
Чуть позже миссис Уэбб из пьесы позвала свою дочь, Эмили. Я знал из программы, что эту роль играет Миранда, и вытянул шею, чтобы лучше видеть.
Когда Эмили вышла, мама, щурясь на сцену, прошептала:
- Это Миранда. Надо же, как изменилась…
- Это не Миранда, - тихо ответил я. - Это Вия.
- О боже! - Мама резко наклонилась вперед.
- Тс-с-с, - цыкнул на нас папа.
- Это Вия! - шепотом закричала мама.
- Вижу, - улыбнулся папа. - Тс-с-с!
Финал
Спектакль был потрясающий. Чем закончилось, не буду рассказывать, но от таких финалов зрители плачут. Мама чуть в обморок не грохнулась, когда Вия-Эмили сказала:
- Прощай, прощай, белый свет! Прощай, Гроверс-Корнерс… мама, папа… Прощай, тиканье часов… И мамины подсолнухи… И еда, и кофе, и вечно подгоревший бекон… И свежеотглаженные платья, и горячая ванна… и сон, и пробужденье. О земля, ты слишком прекрасна, чтобы кто-нибудь мог понять, какая ты!
Вия и в самом деле плакала. Настоящими слезами: я видел, как они катятся у нее по щекам. Фантастика!
Когда занавес упал, все зрители стали хлопать. Тогда актеры вышли на сцену, один за другим. Вия и Джастин появились последними, и когда они появились, весь зал встал.
Я услышал, как папа кричит, сложив руки рупором:
- Браво!
- А почему все встают? - спросил я.
- Потому что люди благодарны актерам за прекрасную игру, - ответила мама, поднимаясь на ноги. - Вот это настоящая овация!
Ну и я встал и хлопал, хлопал и хлопал. Чуть ладони себе не отбил. На миг я представил, как классно было бы сейчас превратиться в Вию или Джастина - ведь ими восхищаются столько людей! Надо придумать закон, по которому каждому человеку в мире полагалась бы настоящая овация, хоть раз в жизни.
Не знаю, сколько минут все хлопали, но наконец актеры отступили в глубь сцены, и занавес опустился. Аплодисменты стихли, зажегся свет.
Мы с мамой и папой пробивались к сцене. Казалось, актеров кинулись поздравлять абсолютно все: их обнимали, хлопали по плечам, пожимали руки. В центре толпы мы увидели Вию и Джастина, они всем улыбались и смеялись.
- Вия! - крикнул папа.
Когда ему удалось к ней прорваться, он обнял ее и приподнял.
- Доченька, ты бесподобна!
- О боже, Вия! - Мама чуть не визжала от радости. - О боже, боже! - Она стискивала Вию так отчаянно, что я испугался, что Вия задохнется, но та только смеялась.
- Ты была неподражаема! - сказал папа.
- Неподражаема! - Мама кивала и качала головой одновременно.
- И ты, Джастин. - Папа пожал Джастину руку и обнял его. - Грандиозно!
- Грандиозно! - повторила мама. Кажется, она так разволновалась, что самостоятельно говорить уже не могла, - Мы чуть со стульев не упали, когда увидели тебя на сцене, Вия! - воскликнул папа.
- Мама сначала тебя не узнала! - добавил я.
А мама прижала ладони к щекам:
- Я тебя не узнала.
- В последний момент Миранде стало дурно, - выдохнула Вия. - Мы даже не успели объявить о замене.
Надо сказать, выглядела она странновато, потому что на ее лице была тонна косметики, а я ее такой ни разу не видел.
- И ты вот так просто взяла и заменила ее в самую последнюю минуту? - удивился папа. - Потрясающе.
- Она была великолепна, - сказал Джастин, обнимая Вию.
- Все в зале плакали, - сказал папа.
- А что с Мирандой? - сказал я, но меня никто не услышал.
И тут к Джастину и Вие, аплодируя, подошел какой-то лысый дядечка, судя по всему, их учитель.
- Браво, браво! Оливия и Джастин! - И он расцеловал Вию в обе щеки.
- Я переврала пару реплик, - вздохнула Вия.
- Ничего, ты справилась! - Он улыбался во весь рот.
- Мистер Дейвенпорт, познакомьтесь, это мои родители, - сказала Вия.
Он тряс обеими руками сначала мамину руку, а потом папину:
- Вы должны гордиться своей дочкой!
- Мы и гордимся!
- А это мой младший брат Август, - произнесла Вия.
Он уже было открыл рот, чтобы со мной поздороваться, но, увидев меня, замер.
- Мистер Дейвенпорт! - Джастин потянул его за рукав. - Пойдемте, я познакомлю вас с моей мамой.
Вия хотела мне что-то сказать, но ее окружили приятели, и не успел я опомниться, как оказался в толпе совсем один. То есть я знал, где примерно находятся мама и папа, но со всех сторон теснилось столько людей, и все наталкивались на меня и бросали те самые взгляды, от которых мне было не по себе. Не знаю почему - из-за жары, а может, еще из-за чего, - но у меня закружилась голова. Лица расплывались перед глазами. А голоса оглушали. Я попробовал уменьшить звук в Лобот-аппарате, но перепутал и сделал его громче. И подскочил от неожиданности. А когда поднял глаза, то нигде не увидел ни мамы, ни папы, ни Вии.
- Вия! - выкрикнул я.
И стал пробираться сквозь толпу.
- Мама!
Но кругом было лишь плотное кольцо животов и галстуков.
- Мама!
Вдруг кто-то схватил меня сзади за плечи.
- Ну и ну, какие люди! - сказал знакомый голос, и меня крепко обняли.
Сначала я подумал, что это Вия, но обернулся и не поверил своим глазам.
- Привет, майор Том!
- Миранда! - И я обнял ее так сильно, как только мог.
Часть седьмая
Миранда
Я забыла, что в мире
Столько прекрасных вещей.
Я забыла, чего я прежде
Ждала от жизни своей.Группа Andain "Прекрасные вещи" (Beautiful Things)
В лагере
Летом, как только я окончила восьмой класс, мои родители развелись. Папа сразу же съехал к какой-то девице. Думаю, они и разошлись из-за его романа, хотя от мамы я этого никогда не слышала.
После развода папу я почти не видела. А мама вела себя как-то ужасно странно. Не то чтобы у нее крыша съехала, но она будто замкнулась в себе. Замедлилась. Моя мама из тех людей, которые для посторонних напяливают счастливую маску, а на семью их уже не хватает. Она никогда ничем со мной не делилась: не говорила ни о своих чувствах, ни о своей жизни. Я плохо себе представляю, какой она была в моем возрасте. Что ей нравилось, а что нет. Своих родителей она упоминала всего несколько раз - я никогда их и не видела, - и говорила про то, что мечтала удрать от них как можно дальше, когда вырастет. И никогда не объясняла почему.
Я спрашивала, но она пропускала вопросы мимо ушей.
Я не хотела ехать в лагерь. Хотела остаться с ней, помочь ей пережить развод. Но она настояла на моем отъезде. Я решила, что, наверное, ей нужно побыть одной, и согласилась.
Лагерь я терпеть не могла, там было просто невыносимо. Я записалась помощницей вожатого, понадеялась, что будет хоть немного лучше, - зря надеялась. Вдобавок во всем лагере не оказалось никого из моих прошлогодних знакомых, ни единого человека, так что я совсем никого не знала. В общем, сама не понимаю, как так получилось, но я начала пудрить мозги девочкам из своего отряда. Они меня расспрашивали, а я заливала: мои родители в Европе, говорила я. А живу я в огромном особняке на самой прекрасной улице в Норт-Ривер-Хайтс. У меня есть собака Дейзи.
Потом, в один прекрасный день, я ляпнула, что у меня есть младший брат - урод. Не знаю зачем: наверное, просто так, хотелось посмотреть, что будет. И конечно, девочки запричитали: "Правда? Ой, бедняжечка! Как же это тяжело!" И так далее, и тому подобное. Я сразу пожалела, что брякнула. Получается, я - самозванка. Если Вия узнает, думала я, она решит, что я сбрендила. А может, так оно и есть. Но с другой стороны, мне казалось, что я не совсем вру. Я ведь знала Ави с тех пор, как ему было два года. Он рос у меня на глазах. Я с ним играла. Ради него я отсмотрела все шесть эпизодов "Звездных войн" - чтобы разговаривать с ним обо всех этих мандалорах и охотниках за головами. Именно я подарила ему космонавтский шлем, и он не снимал его целых два года. Я вроде как заслужила право думать о нем как о брате.
И самое поразительное, что мои выдумки сотворили чудо - все меня заобожали. Другие помощницы вожатых услышали мою историю от малышни и только о ней и трещали. Никогда в жизни я не пользовалась особым успехом у сверстников, но этим летом в лагере я оказалась всеобщей любимицей, и все рвались со мной дружить. Даже девочки из вожатского домика приняли меня за свою, а ведь они считали себя элитой. Они говорили, что им нравятся мои волосы (хотя после общения с ними моя прическа сильно изменилась). Говорили, что им нравится, как я крашусь (хотя краситься я тоже стала по-другому). Они научили меня превращать обычную футболку в модный топ. Мы курили. Поздно вечером мы выскальзывали из своих домиков и шли через лес в лагерь мальчиков. Мы гуляли с мальчиками.
Когда я вернулась из лагеря, я сразу позвонила Элле и договорилась с ней о встрече. Не знаю, почему я не позвонила Вие. Наверное, я просто не хотела ей ничего рассказывать. Она бы стала расспрашивать о родителях, о лагере. А Эллу такие вещи никогда не интересовали. В этом смысле дружить с ней было проще и удобнее. Она не такая строгая, как Вия. С ней весело. Когда я покрасила волосы в розовый цвет, Элле понравилось. А больше всего ее интересовало, куда мы ходили по ночам.
Мы стали другими
В школе мы с Вией почти не виделись, a когда виделись, мне было как-то не по себе. Будто она меня осуждала. Я чувствовала, что она не одобряет мой новый стиль. И что ей не нравятся мои новые друзья. А мне, наоборот, не нравились ее друзья. Мы не ссорились: просто взяли и отдалились. Я и Элла злословили у нее за спиной: "Нашлась недотрога! Тоже еще, святоша!" Мы знали, что поступаем плохо, и притворялись, что это она нам чем-то насолила, и поэтому-то мы над ней издеваемся. Но, конечно, она ничего плохого нам не сделала и сама ни капли не изменилась: изменились мы. Мы стали другими, а она оставалась такой, какой была всегда. И это меня почему-то страшно злило.
Время от времени я подглядывала, где она сидит в столовой, или смотрела на списки курсов по выбору, чтобы знать, на какой она записалась. Но мы с ней никогда не разговаривали, только кивали друг другу в коридоре - и все.
Я заметила Джастина в середине года. До этого я совсем не обращала на него внимания: какой-то тощий длинноволосый паренек в очках, который повсюду таскал с собой скрипку. А потом я увидела, как он обнимает Вию. "Надо же! У нашей Вии парень появился!" - сказала я Элле. И почему меня это удивляло? Из нашей троицы Вия уж точно была самая красивая: синие-синие глаза, длинные волнистые волосы. Но она всегда вела себя так, будто на мальчиков ей начхать. Как будто для свиданий она слишком умная.
У меня тоже был парень, Зак. Когда я сообщила ему, что записалась в театральную студию, он покачал головой и хмыкнул: "Смотри не превратись в оголтелую театралку". С отзывчивостью у него не очень, но зато он такой клевый. И в школе не последний человек. Спортсмен, играет за нашу сборную.
Сначала я и не собиралась заниматься в театральной студии. Но увидела имя Вии в списке и вдруг взяла и нацарапала рядом свое. Сама себе поразилась. Тем более мы уже полгода избегали друг друга, словно и не знакомы. А как-то раз я пришла в студию пораньше, и Дейвенпорт попросил меня отксерить пьесу, которую он собирался ставить весной. Пьеса называлась "Человек-слон", я слышала о ней раньше, хотя толком не знала, про что там. Но сейчас, пока ксерокс работал, я начала читать. Что-то о человеке по имени Джон Меррик, который жил сто лет назад и который был безобразнейшим уродом.
- Мы не можем ставить эту пьесу, мистер Дейвенпорт! - воскликнула я, когда вернулась в класс. - У моего младшего брата врожденный дефект лица, и этот спектакль травмирует его и всю мою семью!
Кажется, я не очень его убедила, только рассердила. Тогда я сказала, что у моих родителей будут серьезные претензии к школе, которая показывает такой спектакль. И в конце концов он поменял пьесу на "Наш городок".
Наверное, я решила пробоваться на роль Эмили Уэбб, так как знала, что Вия тоже на нее пробуется. Мне и в голову не приходило, что выберут меня, а не ее.
Чего мне не хватает
Мне не хватает не только самой Вии - мне не хватает ее семьи. Я люблю ее маму и папу. Они всегда были со мной очень добры, всегда так хорошо меня принимали. Я знаю, что они любят своих детей больше всего на свете. Рядом с ними я всегда чувствовала себя в безопасности. Даже безопаснее, чем дома. Глупо, да? И, конечно, я люблю Ави. Я никогда его не боялась, даже когда была еще маленькая. Некоторые мои друзья не могли поверить, что я хожу к Вие в гости. "От него же волосы на голове дыбом встают", - говорили они. "Ну и дураки", - отвечала я. Лицо у Ави вовсе не такое ужасное, если привыкнуть.
Один раз я позвонила Вие домой, просто чтобы поздороваться с Ави. А может, в глубине души я надеялась, что ответит Вия, не знаю.
- Привет, майор Том! - Я его всегда так называла.
- Миранда! - Он жутко мне обрадовался, а я этому очень удивилась. - Я теперь хожу в обычную школу! - прокричал он.
- Правда? Ух ты! - Я была обескуражена. И предположить не могла, что он пойдет в обычную школу. Ведь родители так его оберегали. Наверное, я считала, что он всегда будет ходить в моем космонавтском шлеме. А потом, за разговором с ним, я поняла: он и не подозревал, что мы с Вией больше не дружим. "В старшей школе все по-другому, - объяснила я ему. - Там общаешься с уймой разных людей".
- А у меня в школе тоже появились друзья, - сказал он. - Джек и Джун.
- Так держать, Ави! - сказала я. - Ну, я просто хотела сказать, что скучаю по тебе, и пожелать всего хорошего. Звони в любое время, договорились? Ты же знаешь, что я тебя люблю.
- Я тебя тоже люблю, Миранда!
- Передавай привет Вие. Скажи, что я по ней скучаю.
- Передам. Пока!
- Пока!
Неподражаема, а смотреть некому
Ни мама, ни папа не явились на премьеру: мама опять застряла на работе, а папа не отходил от своей новой жены, которая в любую секунду могла родить его нового ребенка.
Зак тоже не явился: он играл в волейбол против команды колледжа, и этот матч никак нельзя было пропустить. Вообще-то он даже уговаривал меня прогулять спектакль и прийти за него поболеть. И все мои подружки тоже побежали на матч - ну конечно, ведь играют их парни. Даже Элла не пришла. Ну, куда все, туда и она.
Итак, на спектакле не было никого, кто хоть как-то мне близок. А дело в том, что, как я поняла на третьей или четвертой репетиции, я хорошая актриса. Я чувствую роль. Я понимаю текст. Я произносила свои реплики так, будто они рождались у меня в голове и в сердце. И на премьере, скажу вам честно, я готовилась сыграть не просто хорошо, а превосходно. Я буду неподражаема. Вот только смотреть на меня некому.