- На кухне, - сказала Эйлин. - Марта с новыми женщинами готовит обед, а хитрый Хольгер играет им на гитаре, греется у плиты и время от времени снимает пробу.
- Сегодня на кухне дежурит Мария, - пояснила леди Патриция.
Когда все знакомые перецеловались, а незнакомые перезнакомились, Сандра сбегала на кухню поцеловать Марту, Марию и Хольгера и пообещала им дополнение к обеду.
Потом гости уселись у камина и слушали новости. Ланселот с Дженни все-таки уплыли в Иерусалим, и вестей от них, конечно, никаких нет. Ланселот предлагал Хольгеру и детям ехать с ним, но все они решительно отказались просить исцеления у Антихриста. Зато Хольгер и Мария теперь муж и жена, они обвенчались перед Рождественским постом.
- Передайте хозяйке Бабушкиного Приюта, что, несмотря на морозы, паркет мы бережем, - сказал отец Иаков. - Во время налета ворон немного сожгли, но тронули только ту часть пола, которую перед этим починили, старые дубовые плашки не брали, берегли.
- А сейчас где берете топливо? - спросил дядя Леша.
- Пока в лесу. За целый день работы мы успеваем напилить и наколоть дров на три дня топки, но большой запас сделать никак не удается: при сильном ветре работать в лесу просто невозможно. Уже месяц как ртутный столбик стоит на сорока градусах почти недвижно. Кроме того, у нас мало работников. Доктор не может заниматься заготовкой дров: без него дети пропадут, поэтому мы ему не позволяем заниматься тяжелым трудом и выходить из дома в сильный мороз. У него теперь прибавилось пациентов. Тех, кто просто умирал с голоду на дорогах, довольно скоро удается откормить, но среди новых жильцов много больных. Достается нашему доктору, и мы его бережем. В общем, работаем в лесу, пилим деревья и рубим дрова мы с Драганом, а Карл, Хольгер и женщины помогают их носить в дом. К сожалению, у нас нет ни тележки, ни санок. В общем, с топливом беда. А если лес еще больше завалит снегом, тогда мы вынуждены будем начать пилить деревья в саду и разбирать сараи. Курятник, простите, Сандра, мы уже разобрали, ведь Патти уплыл в Иерусалим вместе с Дженни…
- Дорогой батюшка, если вы не перестанете извиняться, я на вас обижусь, - сказала Сандра. - Бабушка дала вам свое благословение на все, вы же это знаете преотлично.
- Мы помним об этом, и наши дети каждый день поминают ее и вас с Леонардо в своих молитвах, - сказал отец Иаков.
Тем временем мать Евдокия отвела в сторонку доктора Вергеланна.
- Скажите, доктор, ваши дети постятся?
- Конечно, постятся, мать Евдокия. Но в меру, само собой: если кто простужен, а простужаются они часто, Марта разводит молочный порошок и поит их горячим молоком. А почему вы спросили?
- Мы привезли козье молоко, и я подумала - не дать ли его детям? Как вы считаете, доктор?
- Милая моя монахиня, в этом пока нет нужды. Если бы вы знали, как питались наши дети до того, как Сандра открыла для нас тайное хранилище своего деда, вы бы это поняли. За эти три месяца все наши ребятишки набрали вес, подросли, а главное поздоровели. Я думаю, молоко надо отдать нашей поварихе Марте: она сообразит, как его приберечь до Рождества.
- К Рождеству мы привезли гусей, яйца и сыр.
- Вот пусть все это вместе с молоком и полежит еще неделю: пост перед праздником делает праздник только радостнее, а нашим детям полезно радоваться. Вы, на верное, слышали, сколько им, беднягам, досталось!
- Да, Сандра и Леонардо все нам рас сказали.
- Нам - это кому?
- Монахиням Свято-Богородицкого монастыря, который скрывается в горах от Антихриста. Разве вы не знаете? - удивилась мать Евдокия.
- Нет. Мы знаем только, что у супругов Бенси где-то есть дочь Сонечка и добрая Бабушка, владелица этой усадьбы. Рассказа ли они, что у них есть друг, великий мастер на все руки дядя Леша, и вот теперь мы его увидели. А про монастырь в горах мы ничего знать не знали.
- Понятно. Это Сандра и Леонардо переусердствовали с конспирацией. Мы уж не будем их за это ругать, правда, доктор?
- Правда, мать Евдокия.
- А деток ваших, чтобы не нарушать святого поста, мы с вашего разрешения порадуем сегодня свежими фруктами.
- Это я полностью одобряю! Наши дети, конечно, получают витамины и сладости, но свежих фруктов давно не видели.
Дядя Леша между тем уединился с отцом Иаковом и вел допрос с пристрастием:
- Бензопилы у вас есть? А пилорама найдется?
- А это что такое - бензорама?
- С вами все ясно, батюшка. Завтра сам пойду в ваше хранилище и разберусь, почему это вы в таком прорыве с лесозаготовками.
- Мужчин у нас мало…
- Я когда-то был один мужик на весь женский монастырь и ничего, справлялся!
- Так то вы, Алексей! Сандра про вас рассказывала удивительные истории. А мы обыкновенные современные мужчины, мы до Антихриста только кнопки нажимать умели.
- Вот то-то и оно… Ну а что с автобусом, на котором вы детей сюда привезли?
- Понятия не имею… Да вы, дорогой Алексей, завтра сами можете его осмотреть, он в саду за домом стоит! - попытался успокоить дядю Лешу отец Иаков.
- Как "в саду"? Вы что, не догадались загнать его под крышу, когда ударили морозы? Ну, ребята, вы даете!
- Не до того нам было, Алексей, ведь холода наступили внезапно. Да, признаться, мы этот автобус как бы списали со счета: с тех пор как он на одном "Господи, помилуй" дотащил нас до усадьбы, нам ни разу не удалось его завести.
- Ясно. Завтра погляжу, что там такое с ним. Ходит он на батарейках или на бензине?
- На бензине. И его у нас большой запас, не волнуйтесь.
- А я и не волнуюсь - я думаю. Впрочем, думай не думай, а полный техосмотр делать придется.
Отец Иаков слушал дядю Лешу и кивал уважительно.
Немного отдохнув с дороги и обменявшись новостями, Леонардо и Сандра предложили перенести продукты из джипа в дом, чтобы они не померзли: им уже сказали, что по ночам мороз усиливается.
- Ох, как холодно, Леонардо! - сказала Сандра, когда они вдвоем несли ящик с яблоками. - Даже мой дедушка не смог всего предусмотреть: кто бы мог подумать, что в этих краях когда-нибудь будут такие морозы!
- Да, от гнева Божьего не укрыться никакими человеческими усилиями. А вот наши то монахини ничего не копили, не запасали, убежищ не строили, а у них все есть.
- Долину хранит Пресвятая Богородица. Как хорошо, что наша мудрая Матушка решила перевозить детей в Долину! Вот только сумеет ли дядя Леша починить автобус?
- Дядя Леша не сумеет?! Да быть такого не может!
Вечером после службы и ужина все снова уселись у камина, в который для жара были положены два метровых чурбана. Сидели, разбившись на группки.
- Я уже мыслил, что монастырей во всем мире не осталось, - говорил Драган матери Евдокии. - Так хочется побывать на настоящей монастырской службе, это ведь такая радость!
- За чем же дело стало? Приезжайте, мы гостям рады. А вы что, Драган, бывали на монастырских службах?
- О да, я бывал! Сербия, если вы знаете, о чем я говорю, долго Антихристу не поддавалась, хотела идти тем же путем, что и Россия. Это уже после Катастрофы вражьи силы захватили ее и насильно присоединили к мировому сообществу. А до того было у нас все - и крепкая вера православная, и церкви, и монастыри. Сестра моей матери была игуменья в женской обители. Мальчиком я любил ездить к ней и все службы монастырские выстаивал, как суслик. А еще я любил сидеть в игуменской у моей тетушки и слушать ее рассказы о старине. Между прочим, она мне и о русских монахинях рассказывала.
- В самом деле? - удивилась мать Евдокия. - Она что, в России бывала?
- Нет, не так. Это они жили у нас в Сербии. После сатанинской революции в России русские монахини бежали к нам, в Сербию. Она с ними не просто имела встречи: она свою монашескую жизнь начала в русском монастыре в Сербии…
- Что вы такое говорите, Драган? Ваша тетушка-сербка жила в русской обители?
- Ну да, а что в этом есть удивительное? Не одна она… Понимаете, мать Евдокия, наше сербское женское монашество к двадцатому веку иссякло, женские монастыри закрылись. Когда в Сербию по приглашению нашего короля Александра пришли русские монахини, бежавшие от коммунистов, наши церковные власти отдали им опустевший монастырь. Сербские девушки и женщины начали поступать в русскую обитель, принимали в ней постриг, учились, а потом уходили по благословению игуменьи и основывали сербские монашеские общины. Вот моя тетушка и была одной из таких сербских настоятельниц русской православной школы!
- Ох, Драган, - волнуясь, сказала мать Евдокия, - как же тесен, оказывается, наш православный мир! Ваша тетушка вам что-нибудь рассказывала о том русском монастыре?
- Она много рассказывала, но я был маленький и с годами многое позабыл. Но я хорошо запомнил, что монастырь был по священ Божией Матери, и сестры вынесли с собой из России чудотворную икону Богоматери. У тетушки была ее копия, она ее очень почитала. Она говорила, что икону эту века назад нашли в лесу пастухи.
- Икона, высеченная на круглом красном камне и найденная на старом грушевом дереве…
- Так. Вы о ней знаете?
- Я молюсь перед нею всю мою монашескую жизнь. Это наша чудотворная икона, Драган. Это наша обитель ушла из России в Сербию после революции, это у нас воспитывались будущие сербские игуменьи.
Драган довольно долго молчал, а потом вдруг наклонился и поцеловал монахине руку. Она одернула ее почти сердито.
- Да вы что, Драган!
- Мать Евдокия, мать Евдокия… - пробормотал Драган, поднимая голову и смахивая слезы с бороды. - Да, мы, сербы - большая сила, когда мы вот так, вместе с русскими! Теперь я спокойно отпущу с вами детей. А потом, если можно, сам приеду к вам поклониться чудотворной иконе Божией Матери, перед которой сестра моей матери приняла постриг.
- Приезжайте, Драган, мы будем вам рады, - сказала мать Евдокия, ласково глядя на бывшего разбойника.
- Послушай, Сандра, - сказал перед сном Леонардо. - Пока дядя Леша чинит автобус, а детей готовят к поездке, мы с тобой могли бы съездить в Бергамо, раз тебе этого так хочется. Ты оставишь письмо для Миры, и мы заберем кое-какие книги, оставшиеся после набегов Миры. Представляешь, как наша мать Наталья будет счастлива, если мы их ей привезем?
Сандра молча поцеловала мужа, закрыла глаза и тут же мысленно принялась сочинять письмо Мире: завтра утром она возьмет из хранилища бумагу и карандаш и напишет его в дороге.
ГЛАВА 7
Дорогой они ночевали в машине, время от времени просыпаясь, чтобы включить отопление. Останавливались на ночлег трижды, и Сандра вдруг задумалась:
- Как это получается, Леонардо? Даже когда я ехала в Бергамо в первый раз, я ночевала в дороге только две ночи. А теперь мы не успеваем устать от дороги, как уже темнеет и нужно остановиться на ночлег.
- Ты тоже поняла, что время внизу бежит быстрее, чем в Долине?
- Да. В этом, в общем-то, нет ничего удивительного - зимние дни короче, а там у нас зимы не бывает.
- Дело не в этом. Я еще в прошлый раз заметил, что мои часы все время отставали от тех, что были у доктора. Мне даже неудобно стало постоянно к нему обращаться. Вернулся в Долину, смотрю, мои часы опять перестали отставать, ну я и забыл об этом. А в этот раз я стал следить за часами: представь себе, от заката до заката проходит всего восемь часов. На земле установились восьмичасовые сутки!
- Так вот почему я не высыпаюсь в Бабушкином Приюте!
- Ну да, поэтому.
- В Писании сказано, что ради праведников антихристовы дни сократятся. Значит, имелось в виду вовсе не количество дней скорби, а сами дни?
- Выходит, так.
К вечеру третьего дня они одолели ледяной бесснежный перевал и спустились с Альп на побережье Средиземного океана. Здесь тоже царила зима, но мороз был гораздо слабее, чем в Баварском Лесу, всего градусов под двадцать.
- Едем сразу в Бергамо или сначала заедем на фабрику за книгами? - спросил Леонардо, когда они подъехали к указателю с надписью "Вилла Корти".
- Уже темнеет, а на фабрике нет света, мы не сможем выбрать книги. Поедем сначала к тебе домой.
- Домой, - невесело усмехнулся Леонардо. - Наш дом теперь в Долине, на полпути к Небесам. Ты знаешь, я боюсь, что в моей квартире нельзя будет остановиться на ночлег.
- Вы же совсем недавно ночевали там с дядей Лешей?
- Тогда было теплее. В моей квартире нет отопления, и боюсь, теперь она превратилась в ледяной склеп. Мы посмотрим, нет ли письма от Миры, оставим для нее твое послание и сразу же уйдем. И знаешь, лучше нам вообще не ночевать в Бергамо, а сразу поворачивать назад: будем вести машину и спать по очереди.
- Не лучше ли в таком случае заехать на фабрику прямо сейчас?
- Да, пожалуй.
Они свернули на дорогу, по краям которой стояли мертвые рыжие деревья, некогда вечнозеленые пинии и кипарисы.
- Бедные "бабушкины зонтики"! - вздохнула Сандра.
- Почему зонтики?
- Когда-то Бабушка говорила, что на виллу Корти ведет дорога, обсаженная деревьями, похожими на ее зонтик: пинии - на раскрытый, а кипарисы - на сложенный. А теперь и те и другие стоят мертвые…
- Даже не верится, что в Долине сейчас вовсю цветут фруктовые деревья.
- А земля покрыта весенними цветами, и над ними порхают птицы, бабочки и дети.
- Потерпи немного, мы уже скоро вернемся домой.
- Да, скоро… Если даст Бог!
Они проехали вдоль ограды, потом свернули в раскрытые ворота, сплошь покрытые высохшими плетями вьюнка-быстряка. По растрескавшейся дороге проехали мимо мертвых деревьев сада и сквозь руины макаронного гиганта спустились к пересохшему ручью и старой макаронной фабрике. Леонардо нашел припрятанный ключ и отпер висячий замок. Внутри Сандра сразу же увидела макаронный агрегат и подошла к нему. Он был покрыт толстым слоем пыли.
- Вот здесь я тебя впервые увидела, мио Леонардо, за этим самым пультом.
- Да. Я сидел, тянул макароны, гулял в Реальности и ждал тебя, кара Сандра. Идем сразу на склад, не будем терять время на воспоминания. Хорошо, что я догадался взять фонарик.
Макарон на складе не было, но книги они увидели сразу. Только они уже не были уложены в макаронные коробки и обернуты пластиком, как раньше, когда Леонардо приезжал с дядей Лешей за жерновами, а валялись по всему складу; многие книги были без переплетов, всюду белели варварски выдранные страницы.
- Боже мой! Да тут грабители побывали! - в ужасе воскликнул Леонардо
- Нет, Бенси, ты ошибся. Кроме меня, здесь никого не было.
Оба обернулись на голос. Расставив ноги и скрестив руки на груди, в дверях стоял Ромео ди Корти-младший. Сандра подобрала с пола какую-то книгу, отвернулась и стала ее листать.
- Зачем же ты устроил тут этот погром, Ромео? - с удивлением спросил Леонардо.
- Ромео ди Корти, с твоего позволения. Ты хочешь услышать мои объяснения? Я готов их дать. Но это потребует времени. Может, для начала поздороваемся?
- Ну здравствуй, ди Корти.
- Здравствуй, Бенси. Может, представишь меня твоей соучастнице?
- Что значит "соучастнице"?
- Соучастнице в преступлении против частной собственности. Вы вторглись в частное владение без разрешения хозяина.
- Извини, ди Корти, но хозяин этой фабрики и сада я. Ты прекрасно знаешь, что твой отец завещал их мне.
- Вот об этом я и хотел бы с тобой потолковать, дорогой Леонардо. Бери свою подругу и поехали на виллу - там поговорим, - не дожидаясь ответа, ди Корти развернулся и вышел за дверь.
- Поезжай один, - сказала Сандра.
- Ты боишься, он тебя узнает?
- А ты думаешь - нет?
- По-моему, ты так изменилась, что узнать тебя просто невозможно.
- Я не хочу рисковать. Скажи ему, что я останусь тут разбирать книги.
Леонардо вышел за дверь.
Ди Корти появился из-за угла, ведя за руль странную приземистую машину на двух толстых колесах, закрытых щитами. "Мотоцикл? - предположил Леонардо. - Да вроде нет, но что-то похожее. Сандра наверняка знает".
- Едем на виллу, - бросил ди Корти.
- Ну что ж, поехали, - сказал Леонардо и направился к джипу.
- А твоя подруга?
- Это моя жена.
- О, синьора Бенси? Поздравляю. Бери ее с собой и поезжай следом за мной на виллу. Разговор будет долгий, она замерзнет тут, дожидаясь тебя.
- А чего ты, собственно, хочешь, Корти?
- Ди Корти.
- Что тебе от меня надо, ди Корти? Ты хочешь сад и фабрику? Забирай.
- Так ты готов признать, что мой отец был не в своем уме, когда изменил свое завещание в твою пользу?
- Этого я не говорил и не думал.
- Но ты же только что заявил, что готов отказаться от фабрики и сада!
- Готов, готов, не волнуйся. Я не готов считать моего друга Ромео ди Корти-старшего сумасшедшим.
- Друга! - фыркнул ди Корти. - Так ты дашь мне письменный отказ от прав наследования?
- Да, пожалуйста! Я, знаешь ли, не нуждаюсь в недвижимости.
- В таком случае приглашаю вас обоих на скромный ужин, за которым мы заодно утрясем все формальности. Сегодня, Бенси, как раз годовщина смерти моего отца и твоего хозяина. Не осталось в живых никого, кто мог бы помянуть его вместе со мной.
- Хорошо. Мы согласны, - сказал Леонардо.
- Я так и думал. Поезжайте за мной!
Ди Корти оседлал свою приземистую машину, завел мотор, неуклюже развернулся и поехал по дороге к саду, грохоча и подпрыгивая.
- Что это у него за машина, Сандра?
- Скутер. Почему ты решил принять его приглашение?
- Он ужасно выглядит, Сандра. Лицо какое-то испитое, желтое, глаза красные, а в глазах тоска. Я просто не узнаю в нем прежнего победителя жизни Ромео ди Корти.
- И поэтому ты решил в утешение подарить ему сад и фабрику?
- А пусть берет, мне не жалко! Зато его почему-то ужасно жаль. Не забывай, Сандра, мы знаем друг друга с детства, вся жизнь прошла рядом, хоть и по-разному прошла.
- Да, он очень изменился, и с первого взгляда не понять, к худшему или к лучшему. Пьет, наверное. С детства не выношу пьяниц!
- Но отдать ему права на наследство и поговорить с ним о нашем ди Корти мы ведь можем?
- Ты уже согласился. Едем, Леонардо. - Они сели в джип и отправились на виллу Корти.
Подъезжая, они увидели, что вилла теперь обнесена высоким сетчатым забором на высоких столбах с загнутыми внутрь верхушками и несколькими рядами колючей проволоки поверху. В окнах виллы не было света, но терраса была ярко освещена и на ней их поджидал хозяин.
Сандра и Леонардо поднялись по широким ступеням на залитую ярким светом терассу. Свет давал какой-то странный фонарь - большая голая лампа, насаженная на зеленый железный цилиндр. Мимоходом Сандра обратила внимание на затоптанный и покрытый мусором мраморный пол, на грязные майоликовые горшки с засохшими растениями; край одного горшка был отбит, и черепок валялся тут же на полу.