Неизвестные мастера украсили фасады своего неповторимого творения декоративным пояском ложных арок, а завершили их нависающими полу-кружьями с узкими прорезями смотровых щелей. Вертикальный строй пилястр как бы разделял сте-ны из белого камня на секции, каждая из которых смотрела на площадь узким стреловидным окном в ажурной свинцовой решетке. А над ними торже-ственно поднимались на высоких барабанах пять шлемовидных куполов с узорчатыми крестами .
Правый пристрой - строгой архитектуры кир-пичное прямоуголь"ное здание ñ тремя этажами узких высоких окон, зарешеченных на первом этаже, скорее походило на пристанище монахов, на мастер"ские или на тюрьму. А венчала его баш-ня со звонницей. Колокола застыли в полете. И, раздайся сейчас малиновый колокольный звон, это не удивило бы ребят - весь вид, открывшийся им на площади, казался незавершенным без мелодич-ных перезвонов.
В отличие от правого, левый пристрой мог за-тмить красотой своей храм, если бы зодчий, воз-водивший его, забыл законы церкви и сделал свое творение равным по высоте Дому Господню.
Резные орнаменты центральных столбов, четы-рехскатная позолоченная крыша, небольшие сдво-енные окна в разноцветных витражах, парадный вход - Красное крыльцо С маршами открытых ле-стниц, на площадках которых ЗАмерли перед прыжком каменные львы.
Геометрическая правильность форм, певучая плавность линий, свежесть красок - все это не вы-ветрилось со временем, все здание при его таких несхожих частях воспринималось как монолит, прони"занный движением. И ощущение обитаемо-сти - миг, и кто-то распахнет двери, сойдет по сту-пеням лестниц, или просто окликнет из приоткры-того окна.
Площадь перед этим чудо-цветком была раски-нута только для того, чтобы дать возможность че-ловеку, ступившему на нее, привык"нуть издалека к подчиняющей силе красоты. Она и радовала, и пода"вляла. Но более того - она манила. И ноги против воли шли к ней навстречу, шли по плитам и тонким полоскам заботливо под"стриженной ме-жду ними травы.
И не видели Коська и Вадик, что с момента их появления на поляне, чьи-то внимательные глаза следили за каждым движением, а уши фиксирова-ли всякое слово, сорвавшееся с их уст. И тем более не могли они видеть тех маханий и заклинаний, именуемых первой и второй ступенями, которые вершила над их головами знакомая нам сова.
Полная отчаяния, она пролетела над головами ребят, задевая их крыльями, и исчезла в одном из верхних окон.
- Бабушка! Сдаюсь! - бухнулась в ноги своей хозяйке.
- Кому сдаешься?
- Ой, и не знаю. Кто возьмет, наверное.
- Кому ты нужна? Что стряслось?
- И с твоей силой перед ними бессильна! Вер-нее, перед одним. Другой ничего, послушный, все повернуть норовит, уговаривает энтого. А он, за-раза его забери, разупрямился, и ни в какую - айда и айда. Как ледокол в Ледовитом окияне - прет нахрапом, ни меня, ни силу твою ни в грош не ста-вит.
- Думаешь ли ты, что ведаешь?
- Как не думать? Да только от моих думаний толку ни на грош не прибавится. Идут, окаянные! Я и духом пала, и здоровья после"днего лишилась. Ты - мудрая. Знаешь и то, что на землю не при-шло, видишь то, чего нет и не будет. Растолкуй мне, птице неученой, почему сила сильная, супро-тив которой ни дерево, ни камень, ни само время устоять не могут, перед малыми человеками пасу-ет? Я ли верой и правдой тебе не служила? За три-ста лет первый раз прошу - уволь, отпусти на пен-сию, от мальчишек энтих огороди.
С лика бабушки сошло равнодушие.
- Так ли страшны они, как ты мне их рисуешь?- спросила озада"ченно.
- Ты всевидящя. Выгляни в окно - по площади они идут.
Бабушка взмахнула крыльями, опустилась на подоконник. Прове"ла крылом снизу вверх - цвет-ные стекла стали прозрачными. Она по"смотрела на мальчишек и отпрянула.
- Что ты мне сказать забыла? - почти крикнула она.
- Бог с тобой! - перепугалась Бу. - Все как на духу! Ничего не утаила!
- Врешь!
- Нет, бабушка! Нет!
- Замри! Стой на месте, не дергайся!
- Зачем? - еще больше испугалась Бу. - Что ты задумала?
Бабушка подкрадывалась к сове. На каждый ее шаг Бу сильнее втягивала в плечи голову и присе-дала.
- Бу-бу-ду читать мысли твои! - пропела она.
- Ой, не надо, - Бу охватила голову крыльями.
- Надо! - коротко ответила бабушка.
Она подошла вплотную, поставила Бу по стой-ки "смирно" и накрыла сову своими крылами.
- Расслабься, - приказала шепотом, - еще... вот так. Гляди в себя, следи за моим теплом. ß посы-лаю лучи, они проникают сквозь твой череп - есть! - вижу! Вот они, мыслишки, забегали, засуети"лись! Не нравится, когда голыми предстают! В одежке да приукра"шенными быть привычны! Ну ничего, ничего! Я ить своя, передо мной показать-ся не шибко большой грех. Давайте-ка, успокаи-вайтесь. По порядку стройтесь, по порядку. Да не прячьтесь вы, я ить и вовнутря загляну, коли при-дет нужда! Чу, уважили... ну, молодчины. Ага. Эту я знаю... эту ты мне говорила... неинтересно... Фу, какие глупости в твою голову лезут. Их я выкину, нечего место занимать вся"ким мусором. Это ста-рое... опять старое... Кто такой?... Кто такой? Я тебя спрашиваю!
- Где, бабушка? - выглянула из-под крыла Бу.
- Не вертись! В себя, в себя смотри! Почему не предупреждала? Кто в беседке под лавкой лежал?
- Ой, никого не было.
- Как не было, когда я своими глазами вижу что было! Проворонили, вороны!
- Это не я! Это Гу! Я ее предупреждала!
- Еще вижу... опять глаза... Чьи?
- Давнишние или свежие?
- Постой, разберусь... Свежие... на поляне... Се-годня... Не глаза - один глаз.
- А, вспомнила! Гу! Бабушка, это Гу была, кошкой по поляне пробегала!
От перенапряжения бабушка впала в состояние дремоты.
Бу осторожно пробралась к окну.
Коська и Вадик подошли к парадному входу, ступили на лест"ницу.
Бабушка очнулась.
- Потеряли, конечно, потеряли. Как я раньше не поняла этого? Наверное, старею. Власть моя по-шатнулась. Сильных боятся обманы"вать. Все знаю, все вижу! Я борюсь против себя! У них моя сила! - Она встрепенулась, повела головой. - Где они! - глаза ее блестели.
- Ступили на Красное крыльцо.
- Они все увидят? Они всех увидят? - спросила задыхаясь. - Они никого не увидят! Они меня уви-дят! Сама, сама пойду!
- Здесь могла, жить Зухра, - разглядывая скульптуры на площад"ках, подал мысль Вадик.
- Какая Зухра?
- Ну та, из легенды?
- Конечно, помню. - Коська сам себе удивился - как это он мог сразу не понять.
И вдруг какое-то странное эхо, словно только что проснулось, зашептало из глубин дворца:
"Здесь могла жить Зухра... Здесь могла жить Зухра... Здесь живет Зухра... Зухра ... здесь... жи-вет."
Эхо затихало, словно его упрятывали в мешок. Вместо него прилетали уговаривающие слова:
"Не выдавай, голубчик... помолчи."
"Зухра, - уже хрипело эхо, - она... здесь... жи..."
Коська и Вадик прижались друг к другу.
Черная туча упала с неба на площадь, отскочи-ла от камней, мячиком упрыгала в сторону проло-ма и растаяла. А в месте ее падения струился ды-мок, обретая очертания девушки. Длинное расши-ряющееся платье дымного цвета, бледное лицо и руки. Она поманила ребят и поплыла за растаяв-шей тучей.
Прошло не мало времени, пока ребята опомни-лись.
- Мираж? - шепотом спросил Коська.
- Ага, - согласился Вадик и осекся.
"Зухра... живет... зовет... Зухра... Вадика и Коська."
Не успел затихнуть последний звук, в проеме вновь появилась девушка и позвала.
Это уже был не мираж.
Ребята не сдвинулись с места. Ноги прикипели к ступеням, страх сковал тело.
За стеной послышался глухой стук. По фасаду поползли трещины, расширяясь и клубя известко-вой пылью. Коська и Вадик успели отскочить.
Вывалилась часть стены, осыпав штукатуркой и битым кирпичом.
Пыль улеглась.
В проеме во весь рост стоял укатанный в лох-мотья шкелет. На плече у него сидела сова.
Сова спрыгнула на лестницу.
Шкелет за ней.
Сова, покачиваясь на коротких лапах, пошла на Коську и Ва"дика.
Шкелет, повторяя каждое ее движение, двинул-ся следом.
Коська наклонился, нашарил рукой камень, сжал его. Но бро"сить не успел. Вадик истерично закричал и рванул через площадь.
Они бежали не разбирая дороги, не зная - в ла-герь или от лагеря несут их ноги. В голове была только одна мысль - подаль"ше от этого страшного места. Даже оглянуться боялись. Вдруг ОН гонит-ся.
Г Ë А В А 9
НОЧЬ ТРЕВОГ
Июньская ночь коротка, но лагерю не до сна.
Все попытки найти похищенное знамя не при-несли результата. К отбою отряды, участвующие в поисках, собрались на дачах, горя"чо обсуждая та-кой богатый на события день. Антон был прав - про"йдут годы, выветрятся из памяти похожие друг на друга лагерные дни, но этот день останет-ся в воспоминаниях ребят незабываемой вехой, как зеленое дерево в голой степи, как яркая звез-дочка на вечернем небе.
Валит с ног усталость. Ее вроде и нет, когда увлечен, охва"чен возбуждением. Но стоит рассла-биться, сказать себе: "устал",
и все, и не найдется таких сил, которые смогут поднять и заста"вить сделать хоть один шаг.
Еще немного и провалятся в глубокий сон мальчишки и девчон"ки. Еще немного... Но, опе-режая это важное событие, ползет по
лагерю змеей разгоняющее сон известие - пропали два мальчика из пятнадцатого и два мальчика из одиннадцатого отрядов.
По этому поводу начальник лагеря срочно со-брал в своем каби"нете всех сотрудников.
Глаза у Владимира Петровича красные от уста-лости. Почти двое суток не отдыхал. Вчера к "Зарнице" готовились. А сегодня к чему? Сколько еще часов напряжения предстоит вынести - никто не даст ответа. Такого ЧП за всю долгую лагер-ную жизнь у него еще не было. А отвечал он за этот лагерь ни много ни мало - добрый десяток лет. Помнит Юру Соловья шестиклассником. Те-перь Юра его первый помощник. Конечно, хоро-шо, когда есть надежные помощники. Но, как бы ни были они хороши, отвечать за все происшест-вия ему, Владимиру Петровичу. Так же, как и ре-шения о дальнейших действи"ях прижимать только ему. Это понимает не один Владимир Петро-вич. Глаза всех сотрудников как дула ружей наце-лены на него - не моргнут, не отведут в сторону.
- Нет нужды говорить вам о долге воспитателя, - начал он. На"чал неудачно и сам чувствовал это, но какой-то тормоз заработал внутри - включались только дежурные слова. Никак не переключалось на уровень сердца. - Потерялись пионеры... маль-чишки... мальчики, - слово нашлось и растопило лед дежурности. Вдруг в этих мальчиках всякий ощутил своих собственных детей и вздрогнул - слова начальника взорвались криком в каждом сердце, раскрыли его навстречу бе"де. - Поиски нельзя прекращать даже ночью. Будем искать, по-ка не найдем. Ночь наша. Утром, если что... утром подключим милицию и воинскую часть. Да-да! И солдат, - повторил он, опережая чье-то восклица-ние. - ß не меньше вашего хочу, чтобы до этого дело не дошло. И все же!
Владимир Петрович замолчал. Предстояло от-дать команду, взва"лить на этих людей тяжелую ношу ответственности, целиком лежащую пока на его плечах. Как он желал сейчас услышать маги-ческие сло"ва: "нашлись!" Все, всех бы простил! И пауза в его маленькой ре"чи была вызвана более ожиданием спасительного "нашлись!", чем неже-ланием загружать сотрудников.
Никто не пришел, никто не успокоил.
Надо действовать.
- Малышам ложиться спать.
- Уже распорядились, - подсказали ему.
- С первого по восьмой отряды выходят груп-пами по пять чело"век. Ñ каждой группой воспита-тель или вожатый, в лагере устанав"ливается круг-лосуточное дежурство. Маршруты поисковых групп у Юры Соловья.
- Темно в лесу.
- Каждой группе со склада выдать факел.
- Их для карнавала приготовили.
- Вот и устроим карнавал, - невесело пошутил Владимир Петрович. Он старался не выказать бес-покойства. Нельзя допустить, чтобы подчиненные потеряли уверенность. Нельзя расслабиться, нель-зя опустить руки. Как много ему все-таки нельзя. Твердость - вот главный помощник в деле. - Мы их найдем! - сказал он. И добавил для тех, кто со-мневался. - Обязательно найдем.
Сотрудники поднялись.
Владимир Петрович стоял у окна и смотрел на освещенную ли"нейку. Вспомнив или увидев что-то, резко обернулся.
- Почему в лагере тишина?
- Так отбой объявили, - оправдывалась стар-шая воспитательни"ца, словно и не должно быть после отбоя тишины.
- Включите на полную громкость радио! Но-чью далеко слышно. И свет! Все лампочки зажги-те. Все прожектора!
Коська и Вадик потеряли счет времени и рас-стоянию. Сколько они бежали, куда они бежали, откуда брались силы - думать было некогда. Ру-башки и брюки превратились в лохмотья. Лицо и руки в бесчисленных царапинах. Колени и локти содраны от многих падений, почернели от грязи, смешанной с кровью. И все равно - вперед и толь-ко вперед.
Лес незнакомый. Ни тропинок в нем, ни следов людского при"сутствия. Только загадочные пере-плетения ветвей да неумолкающий хор голосов потустороннего мира. Он бы мог навести ужас и на взрослого, но большего ужаса, чем уже был в головах мальчишек, не существовало. Ноги слов-но отделились от тела - бегут сами по себе, непо-слушные ни сердцу, ни разуму. Напрямки, мимо отвесных скал и нагромождений камней, пере-прыгивая через ручейки и утопая по колени в бо-лотистых низинках.
Деревья кружатся в замысловатом танце, пере-бегают дорогу, встают с корней на крону. Камни как воздушные шары, улетают в небо.
Хор голосов затягивает новую песню со стро-гим ритмическим рисунком. В музыкальное со-провождение вкрадываются звуки трубы,
барабана, гитар.
Лес замирает, прислушивается.
"Не из той оперы", - где-то в подсознании мелькает мысль. Мысль робкая, недоверчивая. А тут еще эхо мутит воду, подхваты"вает звуки, уда-ряет их о скалы è они, отскакивая, рассыпаются по лесу, сталкиваются с новыми. И не поймешь ни слов, ни стороны, где они зарождаются.
Песни сменяют друг друга.
"Да это же наша лагерная пленка, заезженная до дыр!" - Робкая мысль обретает силу. Ноги еще продолжают работу в темпе бе"шеного галопа, а сознание уже берет власть в свои руки и направ"ляет ноги:
- Левее, еще левее. Там что-то знакомое темне-ет среди деревьев.
Еще несколько прыжков и ребята остановились около беседки, построенной над ключиком. Типо-вой проект - беседка в лесу и бе"седка возле Кось-киного дома, от которой и началась наша история, похожи как сестры-близняшки. Случайно ли?
Не сговариваясь, Коська и Вадик повалились на теплую землю, припали к родниковой воде. Пили долго. Пересохшее горло обжига"ла холодная вода. Тело с каждым глотком наливалось смертельной усталостью. Лагерь рядом - осознание этой вести понемногу успо"каивало, но не было сил подняться и преодолеть эти последние ме"тры. Через боль от-ползли от ручья, повернулись друг к другу -пальцы рук встретились, переплелись - è провали-лись в глубокий сон-обморок.
По тропинкам поплыли огни факелов, высвечи-вая сосредоточен"ные лица. Группы углублялись в лес. Никому и в голову не прихо"дило посмотреть у ключика. Разве в такой ближине теряются? Каж"дая из поисковых групп считала - чем дальше уй-дет она в лес, тем больше у нее шансов на успех. Где могут прятаться на ночь заблудившиеся? Ко-нечно в расщелинах, за поваленным деревом, под кустами. И искали по такому принципу - расще-лина - все к ней. Носом избороздить и дальше пойти. Кусты - все туда. Результат был! Зайца по-тревожили, птиц с гнезд наподнимали - со счета сбились. Се"мерку ежей в плен взяли и несли в пи-лотках. А главной цели поис"ков так и не обнару-жили.
Юра Соловей прокручивал в голове вчерашний день. В предска"зуемое течение его как будто ко-ленками втиснули непредсказуемо"сть. Кому пона-добились такие повороты?
Он не привык списывать на случайности. Так, конечно, жить проще. Мол, я не при чем, на вся-кий авось соломки не напасешься. Такие оговорки по душе людям ленивым или слабохарактерным. Он всегда мечтал стать человеком сильным и в любом деле докапывать"ся до истины. Хоть и был студентом, а уже понял - сильнее не тот, кто ска-чет по верхушкам деревьев, а тот, кто знает, отку-да те де"ревья растут. И сейчас не шел напролом, а оглядывался назад - может там разгадка?
С группой разведчиков они вскарабкались по скале. Бесшумно сняли дозорных, захватили флаг противника. В пылу сражения "красные" не сразу обнаружили пропажу. Бой продолжался.
Разведчики тем же путем опустились со скалы, побежали к сво"им. Вывернули в лощину и остано-вились, оглушенные тишиной. "Зеле"ные" и "крас-ные" глазели на гору и не могли понять - куда дел-ся флаг.
- Давай, - разрешил Юра.
Вадик выбежал на поляну с развевающимся флагом.
- Победа! - кричал он.
И весь лагерь отозвался на его крик - кто радо-стно, кто ра"зочарованно. А потом все переме-шалось. Свои и чужие возвращались в лагерь, со-вершенно забыв, что только что были противобор-ствующими сторо"нами. До необычайного вкусным показался обед в столовой. А после обеда сногс-шибательная новость - пропало главное знамя ла-геря. На древке бумажка - "Ищите под скамейкой ó главного входа."
И начались поиски.
В штаб одну за другой ïðèíîñèëè записки. Юра читал их, отме"чал координаты на карте, отдавал приказы.
- Знакомый почерк, - разглядывая записки, ска-зал он.- Где-то я уже видел такой. И совсем недав-но видел.
Он напрягал память, морщил лоб, но вспом-нить, где и при ка"ких обстоятельствах видел он этот почерк, не смог.
Пока записки приносили с территории лагеря. Но вот запыхав"шиеся ребята положили перед ним мятый тетрадный лист.
"За Конским бродом у кривой березы."
- Знаю я эту кривую березу, - сказал Юра на-чальнику лагеря. - Если посмотреть на действия похитителей, проанализировать места захороне-ния записок, ясно вырисовывается система. Они намеренно гоняли нас по лагерю строго из одного конца в другой. Явно выиг"рывали время на слу-чай, если пропажа обнаружится раньше, чем они успеют покинуть опасную зону. Я даже думаю, по крайней мере я бы поступил именно так, - сначала они записки разнесли, а уже после этого знамя ук-рали. И пока мы проигрываем прелюдию. Сама музыка впереди. Вот эта кривая береза - начало погони, ее отправная точ"ка. Если я прав, следую-щая записка будет с направления "Конский брод - просека". Разрешите, я пойду с ребятами. Если нас опере"дили только на час, в лучшем случае мы до-гоним похитителей к ужину.
- Так долго?
- Они идут налегке и только вперед. Мы дви-немся кругами, нау"гад.
Юра не ошибся. Похитители упорно водили поисковые группы в горы, в самые непроходимые леса. Искать записки становилось все труднее: лес густой, многоярусный, на любом клочке земли кустик или веточка зацепились; координаты в за-писках указаны не просто расплывчато, издева-тельски неточно. "На северо-запад", "Правиль"но идете. Ищите сосну и муравейник", "0динокий ка-мень"...
Как-то незаметно получилось - поисковая груп-па разбрелась по двое-трое.