- Привет, - отвечает. - А с Марией поздороваешься?
Как бы сделать, чтобы сердце не стучало и дыхание выровнялось?
- Привет.
Мария закусила губу, покраснела, смотрит на меня искоса.
- Привет, - говорит.
Посмотрели друг на друга, а на большее не хватило. Мария пошла дальше. Фрэнсис рассмеялась:
- Что ж, хоть какое начало.
И пошла следом, а я - в другой зазор, к дому Джорди.
Он был в саду за домом. Старая дверь, в которую он метает ножи, как всегда, прислонена к изгороди. На ней нарисован человеческий силуэт. Нож он метал как обычно - чтобы попасть совсем рядом с фигурой. На голове и туловище - сотни отметин: столько раз они с отцом промахнулись за долгие годы. Я вошел, и Джорди сразу передал нож мне:
- Валяй! Твоя очередь, Дейви. У меня сегодня ничего не клеится.
Я взял нож. Прицелился в самый край двери. Бросил. Нож сверкнул на солнце и вошел точно туда, где у фигуры должно быть сердце.
- Черт, - выругался я.
- В яблочко! - заорал из дома отец Джорди. - Уложил парня на месте!
Я опустился в траву.
- Что делать будем? - спрашиваю. - Череп пока не отомстит - не успокоится.
- Я без понятия, - говорит Джорди. - Он мне сегодня приснился.
- Да ну?
- Угу. Он нас обоих прирезал и сварил в здоровенном котле прямо в каменоломне.
- Дуришь!
- Не дурю. А потом съел с тостами и кетчупом.
- Обалдеть.
- И запил бутылкой шипучки.
Мы оба понимали, что смешного в этом мало, и все же расхохотались.
- Может, отцам скажем? - предложил я.
- Мы эту борьбу сами начали. Мой папа наверняка так ответит.
- Знаю. Но когда доходит до поножовщины…
- Чтоб этого Стивена Роуза с его ножом. Это не наш нож.
- Знаю.
- Сами разберемся. Нужно договориться о встрече.
- С Черепом?
- Угу. С ним и с остальными. Мы им все расскажем про Стивена Роуза. И пообещаем, что этого не повторится.
- Фиг получится. Череп и говорить-то почти не умеет.
- Да вряд ли он уж настолько тупой.
- А кто его знает? Помнишь, рассказывали, как он в Джонадабе крысам головы откусывал?
- Помню. А в Джерроу, говорят, он какому-то мелкому ногу оттяпал.
Мы некоторое время помолчали, обдумывая все это.
- И ты в это поверил? - спрашивает в конце концов Джорди.
- Угу.
- Я тоже.
Сидим, прислонившись к двери. В доме отец Джорди приплясывает и поет: "Пришло другое время!"
- Во вляпались, - говорю.
- Хочешь, пойдем в пещеру?
Я головой помотал.
Джорди говорит:
- Я и сам не хочу.
Выходило, делать вроде нечего. Я закрыл глаза, подставил лицо солнцу. Почувствовал под пальцами тепло травы. Прислушался к пению птиц. Подумал: как быстро пришла весна. Чувствую - уплываю куда-то, и мне снится апостол в пламени. Он встает, потягивается, делает шаг из пепла. Из пруда повылезали крошечные новорожденные лягушки, расселись вокруг него. Рядом на камне свернулся ужик. Перепелятник парит высоко в небе. Подошел Стивен - крадется сквозь заросли боярышника. "Где ты? - шепчет. - Как, готов уже?" Подполз еще ближе. "Где ты? Готов, Дейви?"
Я встряхнулся, выплыл из сна. У задней двери стоит сестра Джорди Норин, прислонилась к косяку, улыбается. Сузила глаза. Постучала пальцем по щеке:
- Ну и что вы натворили?
- Не твое дело, - буркнул Джорди.
Она потрясла головой, рассмеялась:
- Гляжу, вы еще совсем мальчишки. Глупые, маленькие.
Джорди поднял два пальца.
- Отвали, - шипит.
Она снова рассмеялась. Провела пальцами по волосам и пошла в дом, покачивая бедрами.
- Девчонки! - фыркнул Джорди.
- Одна девчонка говорит, что я ей нравлюсь, - поделился я.
- Да ну?
- Да ну.
Он вытаращился на меня, потом снова завалился в траву:
- Вот только этого нам не хватало.
14
Луна здоровущая, прямо в центре моего окна. Круглая, как облатка для причастия. Лежу, залитый ее светом. Таращусь ей в лицо. Различаю кратеры, пересохшие моря. И вдруг - голос:
- Дейви, Дейви!
Слышится мне, что ли?
- Дейви! Дейви!
Звякнуло оконное стекло, будто камешки в него стукнули, царапнули.
- Дейви! Дейви! Дейви!
Подхожу к окну, смотрю наружу, вижу - стоит. Стивен Роуз, лицо как воск, в нем луна отражается. Он поднял руку. Поманил меня. Я вздрогнул. Задернул занавеску. Снова лег.
Лежу, пытаюсь уснуть. Голос еще позвучал немного, потом умолк, потом - снова, только на сей раз ближе, будто доносится из моей головы:
- Дейви! Дейви! Дейви!
Я почувствовал на себе пальцы Стивена - будто он формует меня, как кусок глины. Пальцы скользят, оглаживают. Я стал корчиться на постели, пытаясь высвободиться.
- Тихо лежи, - шепчет. - Сейчас я тебя создам, Дейви.
Я закрыл уши руками.
- Ты мой, Дейви, - шепчет.
Я стиснул кулаки, скрипнул зубами.
- Нет, - говорю. - Нет!
- Кто Господь твой, Дейви? Тебе не спрятаться. Кто Господь твой?
- Отвяжись! Пусти!
А потом - молчание, тишина, и внутри головы, и снаружи.
Открылась дверь спальни. Входит мама.
- Дейви? - спрашивает шепотом. - Что с тобой, сынок?
Я в клубочек, к ней поближе.
- Ничего, - говорю. - Ничего, мам.
- Страшный сон приснился?
- Да. Да…
Она положила мягкую руку мне на лоб. Успокаивающе погладила пальцами:
- Спи, Дейви. Вот так. Засыпай, сынок.
И задернула занавеску, скрыла луну.
15
На следующий день идем из школы, и тут Джорди заметил Черепа: тот выходил из "Лебедя".
- Череп! - так и ахнул.
- Где?
- Увидел нас, паскуда!
Череп со всех ног к нам. Джорди дернул меня за руку, потянул за собой. Череп бежал в горку и все равно нагонял. Я рискнул оглянуться и увидел его здоровенное тело, злобную физиономию, руки так и работают, ноги топочут стремительно.
- Святая заступница, - молюсь.
А он все ближе, ближе.
- Дьявол! - выдыхаю.
Он скалится, рычит, фыркает. Чувствую - дыхание пахнет пивом. Жду, когда он собьет меня с ног. Жду, когда кулак опустится мне на спину. Чувствую, как тянутся пальцы, пытаясь схватить. Я как рвану еще быстрее.
- К Дурке, - говорит Джорди, и мы свернули в сторону ее сада.
Подскочили к двери, забарабанили в нее. Никто не ответил, но Череп притормозил у ворот. Скалится, лицо красное, глаза темные. Бьет ногами, будто зверюга.
- Мы знаем тех, кто тут живет, - говорит Джорди. - Они полицию вызовут.
Череп шагнул вперед, но медленно. Облизал губы, обнажил зуб.
- Не надо, Череп, - говорю.
Сжал кулаки. Смотрю вниз - хоть бросить чем в него, голыш бы, камень… Тут Дурка подошла к двери, приотворила. Мы рванули внутрь, дверь захлопнули. Прислонились к стене. И вдруг почтовый ящик раскрылся. Череп снаружи сквозь щель таращится. Так и выпучил на нас глаза. Смотрю - рядом со мной Стивен.
- Это и есть ваш монстр? - спрашивает.
- Угу.
А у Стивена полные руки золы. И он как швырнет ее Черепу в лицо:
- Ступай к дьяволу!
Череп взвизгнул, крышка ящика захлопнулась. Он замолотил в дверь руками и ногами.
Стивен рассмеялся:
- Ком безмозглый… - И заорал в сторону двери: - Полиция уже едет! Сейчас будет здесь! Точно! Точно! Вон отсюда!
Череп помолотил еще немного, потом перестал, но, прежде чем уйти, заговорил с нами еще раз.
- Вы покойники, - рыкнул он сквозь дверь. - Все, падлы, до последнего.
Дурка на нас смотрит, не понимает.
- Мы не покойники, - говорит. Оглядела нас. - Или покойники? - говорит.
Я головой помотал: нет.
Выглянул в щель почтового ящика. Стивен стоит рядом, тоже выглядывает. Видим - Череп шлепает обратно в "Лебедя".
- Да, страшенный, - говорит Стивен. - Но очень глупый.
Обтряс золу с рук.
Ужас мой начал отступать.
- Вот какие дьявольские отродья ходят нынче по земле, - говорит Дурковатая Мэри.
- Точно, тетя Мэри, - говорит Стивен.
- А эти двое - хорошие мальчики, - говорит Дурка.
Я окунул пальцы в Дуркину святую воду, перекрестился. Мы пошли в дальнюю часть дома. Дурка нарезала хлеб толстыми ломтями. Густо намазала их ревеневым вареньем.
- Кушайте, - говорит. - Добрая пища Господа нашего.
Мы с Джорди переглянулись.
- Еле ушли, а? - говорю.
Оба попытались рассмеяться, но оба видим, как нам страшно.
Я затолкал свой ломоть в рот.
Стивен смотрит, спокойнее некуда.
- Дейви, - говорит. - Я хочу показать тебе одну вещь. - Посмотрел на Джорди: - А тебе - не покажу. Только Дейви. Ничего?
Я увидел в глазах Джорди подозрение и гнев.
- Я только что жизнь тебе спас, - говорит Стивен. - И я хочу, чтобы ты остался тут ненадолго.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Джорди передернул плечами.
- Мы быстро, - говорит Стивен. - Пошли, Дейви, покажу.
Я медлю. Сердце бухает по-прежнему.
А он гнет свое:
- Давай. Тебе понравится. - Шагнул к задней двери, открыл ее. - Хлеб с вареньем возьми с собой, если хочешь. Идем, Дейви.
16
Из травы поднялись вороны, когда он повел меня к сараю. Зашли, он запер за нами дверь.
- Забудь, Дейви, то, что снаружи, - говорит. - Забудь о том, чего ты боишься.
Внутри белесо от глиняной пыли. Пыль лежит на скамье, на темных деревянных стенах, пропитанных креозотом, на окне. Повсюду молочный свет.
- Отличная штука, - говорит Стивен. - Та, которая из вашего пруда. Однородная, мягкая, лепить легко - будто сама хочет ожить.
Я представил, что снова иду к пруду, и вздрогнул. Представил, что в тени утеса дожидается Череп, и вздрогнул.
- Все про Черепа думаешь? - догадался Стивен. - Здесь безопасно. - Рассмеялся. - Череп! Ну и имечко. Череп! - Облизал губы, смеется. - Череп. Вот во что он превратится после смерти.
Вокруг в стеклянных банках, накрытых влажными тряпками, глина. Тут же статуэтки, готовые и недоделанные. Стивен обмакнул ладонь в мутную воду, побрызгал на них.
- Не нужно, чтобы они слишком быстро высыхали, - говорит. - Не нужно, чтобы они дурковали и трескались, верно?
Ухмыльнулся и брызнул на меня тоже:
- Спокойно, приятель. Пока все хорошо.
Смотрю: есть и фигурки почти бесформенные. Твердые прямоугольники с налепленными комьями для рук и ног, головы сверху лежат, будто булыжники. Он заметил, что я их разглядываю.
- Может, сначала Господь создавал вот такие штуки, - говорит. - А уже потом перешел к нам. Прикидки. Корявые безмозглые комья без души. Как думаешь, Дейви?
- Не знаю.
- Не знаю, - повторил он. - Может, сначала было время монстров и тварей, а уже потом пришло наше. Может, такие штуковины, как эти, и сейчас ходят по земле. Может, есть среди нас создания дьявола, а не Бога. Такие, как то, которое скалилось на тебя через дверь. Такие, как этот ваш Череп.
- Угу, - отвечаю. - Может быть. Угу.
Он смотрит на меня.
- А может быть, - говорит, - время монстров и тварей только начинается. Как думаешь, Дейви?
Я плечами пожал, помотал головой. Увидел среди глины поверженное, перекореженное распятие. Потянулся, попытался его поставить вертикально. Вогнал в кусок мягкой глины, чтобы не падало.
- А ты не думаешь иногда, что все-таки хотел бы стать священником? - спрашиваю.
- Нет, Дейви. С этим покончено. Есть иные способы жить и служить Господу.
Он пододвинул к себе одну из банок. Снял с нее влажную тряпицу. Отщипнул кусочек глины. Начал формовать человеческую фигуру. Потом приостановился.
- Я это еще ночью хотел сделать, с тобой вместе, - говорит. - Но ты меня увидел и не спустился. - Ухмыльнулся. - А почему? Страшно было выходить в темноту?
Я скорчил рожу и к двери - на выход.
- Бред не гони, - говорю.
Стивен будто и не слышал:
- Итак, тварь по имени Череп загнала тебя сюда. Может быть, это было предопределено… Ты никому не скажешь.
- Чего?
- Никому не скажешь о том, что здесь видел.
Я вытаращился на него. О чем тут рассказывать-то? Смотрю, как пляшут пылинки в луче, оседают на нас. Смотрю, как фигурка в его пальцах обретает форму.
- Подожди, не уходи, - просит он. - Вот, смотри. Фигурка крошечная, хлипкая, недоделанная, совсем не как эти бесформенные и бездушные шматы глины, скорее как младенец, который еще не до конца человеком стал.
- Оживи, - шепчет. - Оживи, малыш. - Вздохнул, улыбнулся. - Вот. Видел, Дейви?
- Чего видел?
Он выдохнул те же слова:
- Оживи. Шевельнись, малыш. Видел?
Я придвинулся ближе, вгляделся. Ничего.
Стивен взял младенца в одну руку, смотрит на меня. Второй провел у меня перед глазами - раз, два, еще раз.
- Посмотри еще, - шепчет.
Я посмотрел на его руки, на лежащего в них младенца.
- Оживай, - шепчет. - Шевелись!
И вздохнул, словно от счастья.
- Смотри, Дейви, - говорит. - Смотри пристальнее. Смотри прямо в глаза духа, Дейви. Когда я скажу: "Видишь, он шевелится", ты увидишь, как он шевельнулся.
Поднял к моим глазам. Снова провел перед ними рукой.
- Ну, Дейви, - шепчет. - Видишь, он шевелится.
И тут я увидел и едва не вскрикнул от испуга, но он мне не дал. Уронил фигурку на скамью, зажал мне рот рукой.
- Никому не говори, Дейви. Пообещай мне. Прямо сейчас.
Глядя ему в глаза, я кивнул. Протянул руку, дотронулся до младенца. Холодная твердая глина - и только.
- Видел, на что мы способны? - шепчет. - Мы с тобой, Дейви. Ты должен забыть всех своих друзей и…
Тут снаружи раздались шаги, и он резко отпрянул.
- Помни! - говорит. - Никому и ничего! Ни слова!
17
В дверь сарая постучали, вошел отец О’Махони. Возвышается рядом с нами - черный костюм с единственной белой полоской на горле. Волосы отсвечивают медью. От него пахнет ладаном.
- Вот вы где, ребятки, - говорит.
- Здравствуйте, святой отец, - говорю.
- Приветствую, Дейви. Смотрю, Стивен, у тебя уже завелись друзья.
Стивен улыбнулся:
- Да, святой отец.
- Вот и отлично.
Священник провел пальцем по пыли на скамье. Поставил распятие прямо. Взял младенца.
- Среди нас теперь живет художник, Дейви. Ты когда-нибудь раньше видел такое великолепие?
- Нет, святой отец.
- То-то же. Воистину, Господь щедро наделяет некоторых талантами. Благодарение Ему! - Он перекрестился. На некоторое время задержал на мне взгляд. - У тебя все в порядке, Дейви?
- Да, святой отец. Да.
- Ничего тебя не беспокоит?
- Нет, святой отец.
Он положил раскрытую ладонь мне на голову, задержал.
- А некоторых Господь наделяет верным и простодушным сердцем, - говорит. - Ты это видишь, Стивен?
- Вижу, - говорит.
- Есть люди, которые готовы этим воспользоваться. Из дурных помыслов.
- Знаю, святой отец. Дейви мне будет хорошим другом, святой отец.
Священник сомкнул ладони и кивнул нам обоим.
- Вот и отлично, - говорит. - Хочется на это надеяться. В тот недолгий срок, что отведен нам на земле, все мы должны заботиться друг о друге. Нет ничего проще и нет ничего сложнее.
Он поднял в воздух фигурку коленопреклоненного ангела.
- Только посмотрите! - выдохнул восторженно.
Задумался, постучал себя по щеке.
- Может, мне уйти, святой отец? - спрашиваю.
Он рассмеялся, будто вынырнув из забытья.
- Ха! Ну уж нет. В смысле, если Стивен не против обсудить в твоем присутствии кое-какие личные вещи.
Стивен покачал головой: не против, мол.
- Вот и отлично. Он должен представлять, как обстоят дела, если уж вы подружились. Итак. Я только что был у твоей матери, Стивен.
Стивен скис сразу и шепчет:
- Правда?
- Да, - говорит священник. Повернулся ко мне. - Мама твоего друга тяжело больна, Дейви. Ты должен это знать. А еще ты должен знать, что по этому поводу ходят всевозможные слухи. Ты им не верь. Некоторым людям, как вот матери Стивена, выпадают испытания более тяжкие, чем другим.
- Как она? - прошептал Стивен.
Священник вздохнул:
- Мне кажется, получше. Мы помолились вместе. Я ее причастил. Мы поговорили про Уитли-Бей, про здешние пляжи. Ха! Она рассказывала про мороженое, про кулечки с жареной картошкой, про то, как в детстве каталась на карусели. Ей это, похоже, ужасно нравилось.
- Она обо мне упоминала? - спросил Стивен.
- Ну…
- Упоминала?
- Мысли ее блуждают, Стивен. Она много спит. Ей покойно. Лекарство действует.
Он попытался положить руку Стивену на плечо, но тот ее сбросил.
- Она обязательно поправится, сын мой. Возможно, уже очень скоро. Меня в этом заверили.
Опять молчание. Стивен смотрит в пол пустым взглядом. На него оседает пыль. Священник стоит с ним рядом.
- Нельзя забывать, - говорит святой отец, - что и Господу нашему неоднократно выпадали испытания.
Посмотрел в окно, качнул головой. Быстро пробормотал молитву над Стивеном.
- Речь идет об очень личном, Дейви, - сказал священник. - Ты это понимаешь?
- Да, святой отец.
- Вот и отлично. - Он потер руки. - А теперь, - говорит, - насколько я понимаю, твоя тетушка Мэри собиралась поставить чайник.
Открыл дверь, шагнул на выход, потом нагнулся и снова заглянул внутрь.
- Ага! - говорит. Подмигнул Стивену. - Чуть не забыл. Я тут слышал кое-какое хихиканье в адрес твоего нового приятеля, Стивен.
Мы молчим.
- Правда слышал. А хихикала славная девочка, как там ее… выскочило из головы. - Подмигнул снова. - Скоро они все начнут за ним бегать. И за тобой тоже. Вот погоди. - Поднял руку. - Не переживай, Стивен, - говорит. - Тебе тут будет отлично. Обычная жизнь в окружении обычных славных людей… - Повел по воздуху рукой, благословил нас обоих и исчез.
- Идиот безмозглый! - прошипел Стивен. - Вот в таких нас и пытались превратить в Беннете! - И повторил, подражая голосу священника: - "Тебе тут будет отлично. Обычная жизнь. Обычные люди". Кретин.
Взял ангела и шваркнул об пол.
Я попытался его успокоить:
- Ты его не знаешь. Он…
- Будь он проклят! - говорит. - Будь он проклят с этой своей обычностью! Будь оно все проклято!
Вскинул глаза - они так и сверкнули от слез и гнева. Я отвернулся, но он поймал меня за руку.
- И моя мать - будь она тоже проклята, - говорит. - По ней, было бы лучше, если бы я умер!
- Не может такого быть.
- Не может? Тебе-то откуда знать? - Он заплакал. - Никому не говори! Никому, чтоб их всех! Никому!
И снова взял младенца. Уставился на него.
- Оживи! - рявкнул. - Шевелись, ты, безмозглый! Оживи!