Обычный семиклассник Коля, вернувшись из школы, находит на балконе своей квартиры - на двадцать третьем этаже! – незнакомого мальчика Олега. Тот утверждает, что "упал", когда гулял по окраинам некоего Верхнего Мира, тщательно замаскированного и потому невидимого. Когда Коля поднимает пришельца на смех, Олег предлагает вместе подняться по лестнице в небо и убедиться в том, что Верхний Мир существует…
Так начинается череда случайностей, заговоров и приключений, которая изменит жизни обитателей обоих миров. А чтобы получить возможность вернуться домой, Коля должен не только найти загадочный Список Запрещенных Детей, но и научиться жестокости и искренности. Проще говоря, позврослеть.
Список Запрещенных Детей
Саймон часто интересовался происхождением слов с тех пор, как отец сказал ему, что небоскребы, построенные сотни лет назад, называются так потому, что люди сначала думали, будто эти дома действительно задевают небо.
Дж. Роджер Бейкер. "Бетонный остров"
В подъезд дома номер двадцать по улице Мятной можно было попасть двумя способами. Первый был общеизвестен: нырнуть в щель между парикмахерской и аптекой, обогнуть угол дома и идти до самых дверей по асфальтовой дорожке. Второй способ тринадцатилетний Коля Карпенко придумал только что.
Когда сиплые двери троллейбуса захлопнулись за его спиной, он запрокинул голову, нашел взглядом свое окно и подумал: а здорово было бы сейчас не переходить дорогу, а влезть на крышу остановки и, оттолкнувшись от упругого стекла, запрыгнуть сразу к себе на балкон. Или хотя бы на балкон сто пятьдесят седьмой квартиры, где живут "пропащие люди", как называет их мама, – пьяницы-старики, никогда не запирающие входную дверь. Если зажать нос и пробежать через их комнаты, можно оказаться в подъезде уже секунд через двадцать.
Коля жутко хотел испробовать новый способ. Но не стал этого делать по понятной причине: он не умел так высоко прыгать. Ни один мальчик его возраста не умел. Да и вообще ни один человек на этой планете.
"Скучный и дурацкий мир", – подумал Коля и поплелся по пешеходной зебре. Слова так хорошо подходили друг другу, что он еще несколько раз повторил их про себя: "скучный, дурацкий, скучный, дурацкий" – в такт наступая то на черную, то на белую полосу перехода.
Он так увлекся, что продолжал смотреть под ноги, даже когда зебра кончилась – и уже во дворе едва не попал под колеса джипа. Черная машина ворочалась на тротуаре у самых дверей подъезда, будто пристраиваясь лакать из бетонного таза клумбы. Коля решил было показать водителю кулак или покрутить пальцем у виска, но, узнав в нем – в водителе, конечно же, а не в пальце – соседа, лишь хмуро кивнул.
В подъезде все, опять же, вышло по-дурацки. Один из лифтов, правый (все обитатели дома почему-то считали, что он ездит быстрее левого, хотя лифты были одной фирмы и даже выглядели одинаково) оказался сломан. Кнопка вызова была вдавлена в стену, а из-за полузакрытых створок виднелись темные внутренности кабины. Коля занес руку, чтобы вызвать "медленный" лифт. Но пока он целился, намереваясь ткнуть пальцем прямо в красный индикатор на кнопке, кто-то опередил его. Лампочка загорелась, и лифт уполз на верхние этажи…
"Ну и ладно, – махнул рукой Коля и прислонился спиной к холодной зеленой стене. – Не очень-то и хотелось". Это было еще мягко сказано (точнее, подумано): идти домой, в пустую квартиру, ему не хотелось не то что "не очень-то", а "совершенно". Он не был трусом или каким-нибудь там экстравертом, про которых им рассказывали на уроке, – просто не любил сидеть дома один. Особенно в таком настроении, как сегодня.
Испортилось оно, кстати, по пустячному поводу: прощаясь возле школы с девочкой из параллельного (ее забирали на машине), Коля услышал за спиной завистливый шепот. "Гляди, Диман, Ирка-то с этим психом японским", – что-то в этом роде, как обычно. А ведь казалось бы, прошло уже два года с тех пор, как Коля оделся самураем на Хэллоуин, который в их школе, как в любой лингвистической, отмечали регулярно…
Он тогда приволок настоящий меч, взятый из коллекции отца (под честное слово никого им не убивать). Надел кимоно, в котором ходил на тренировки по айкидо – и все было супер. А в конце вечера Коля вдруг вспылил и врезал одному придурку мечом, да так, что парня увезли на "скорой". Но ведь – не доставая меч из ножен! И – два года назад! А в школе до сих пор, стоит ему войти в класс или сесть за столик в столовой, все делают такие лица, будто буквально только что закончили обсуждать тот случай. Да и Ира эта… Почему она прыснула со смеху, садясь в машину? Может, тоже слышала слова, адресованные Диману?..
Когда двери лифта наконец открылись, из них вышел мужчина, в другой день показавшийся бы Коле подозрительным: пол-лица его закрывали темные очки – осенью, в общем-то, ненужные. Но юный страдалец с головой ушел в мысли об инциденте и не заметил ни очков, ни человека. Он вошел в кабину и стал придирчиво разглядывать свое отражение в тусклом, со следами ладоней зеркале. Увиденное его категорически не устроило: подбородок слишком маленький, глаза – слишком большие, как у девчонки. Рыжие волосы, вовремя не подстриженные ежиком, начали виться. Улыбка была вообще неудачная, какая-то кособокая. И даже ямочка, появлявшаяся на щеке (почему-то только на одной), не делала Колю симпатичнее. Вздохнув, он нажал кнопку своего этажа. Самого верхнего, двадцать третьего.
Втайне мальчик гордился, что живет на такой высоте. Ему было приятно даже не столько стоять на балконе самому, сколько видеть испуганные лица друзей, которых он приводил в гости. Жаль, друзей этих было немного. Зато все, как один, боялись высоты. В их присутствии Коле иногда удавалось почувствовать себя смелым и счастливым…
Войдя в квартиру и разувшись, он первым делом, конечно же, вымыл руки. Затем пустил воду в ванне, чтобы залезть туда целиком и как-то скоротать время, – но увы, вода была ржавой и вытекала толчками. Видимо, утром опять что-то делали с трубами. Вздохнув, Коля вытер руки о школьный пиджак в том месте, где на ткани не было карманов и нашивок, и пошел в свою комнату будить компьютер. Никакой радости общение с железкой не обещало, но не садиться же за уроки, в самом деле, в три часа дня-то?.. А провода от приставки и пластмассовую гитару папа наверняка опять спрятал.
Коля вспомнил день своего тринадцатилетия, когда ему разрешили выходить в интернет. Как он этого ждал! Как злился на родителей, всерьез считавших, что ребенку его возраста в сети делать нечего! И что же? Впервые нажав на заветную иконку с лисой, Коля понял, что не знает, куда нужно в интернете идти. То есть, он был в курсе, конечно, что есть онлайновые игры и YouTube… Но, как назло, ни играть, ни смотреть ролики Коле в тот день не хотелось, а зачем еще нужен интернет, он не знал. Чтобы не огорчать родителей, он для вида побродил по каким-то сайтам пару часов (попутно выяснив, что в интернет его выпустили не без страховки: некоторые баннеры упорно не хотели отзываться на клики и вместо голых взрослых женщин подсовывали сообщения об ошибке).
Но это было полгода назад. С тех пор Коля открыл для себя в интернете массу всего интересного. Он смотрел иностранные мультики с титрами и читал комиксы, которых в России было не достать, а иногда ввязывался в распри на форумах по поводу очередной главы. Он даже английский стал изучать с большим рвением, чтобы не выглядеть чужаком среди хорватских, бразильских и прочих подростков, оккупировавших его любимые сайты. Своей страны он немного стеснялся, как любой здравомыслящий тринадцатилетний человек.
Сейчас он тоже зашел на сайт, посвященный длиннющему, уже лет десять выходившему в Японии комиксу. История была высший класс! Первые четыреста с лишним глав Коля прочитал на одном дыхании. Даже ночью его иногда заставали под одеялом с черно-белыми распечатками и включенным телефоном в руках. Но потом готовые главы кончились, и ему пришлось вместе со всем миром ждать, пока автор нарисует новые.
Комикс публиковался в японском журнале по средам. Еще два дня требовалось переводчикам, чтобы отсканировать его и вставить текст вместо непонятных иероглифов. Поэтому очередная глава никогда не появлялась раньше пятницы. Коля, давно изучивший весь процесс в деталях, знал это – и все равно заходил на сайт каждый день. На всякий случай. Делать это сегодня, во вторник, было особенно глупо. Но вдруг?..
"Вдруга" не произошло. Сайт пустовал. Однако на его однотонном фоне Коля наконец увидел две записки, прилепленные в угол монитора. "Не сиди за компьютером!" – явно от мамы. "Проветривай комнату, когда будешь сидеть" – а это уже папа. Его почерк.
Подчиняясь приказу незримого родителя, Коля встал, дал оплеуху шторе, вставшей между ним и балконной дверью, взялся за ручку и…
Нет, он не вскрикнул. Что он, девчонка – вскрикивать? Но он издал звук, в котором любой взрослый распознал бы сигнал испуга. Нечто среднее между взвизгом и плохим словом, которое в их семье было под однозначным запретом. Путаясь локтем в навязчивой шторе, Коля стал пятиться, не спуская глаз со стеклянной двери…
На балконе, спиной к нему, свесив ноги сидел незнакомый мальчик!
---
Дверь тихо причмокнула, открываясь. Пришелец, разумеется, тут же обернулся на звук:
– Во, круто! А я думал, мне до вечера тут придется сидеть. Замерз бы напрочь. Ну и холодрыга у вас…
Пропустив его слова мимо ушей, Коля выпалил заготовленную еще в комнате фразу:
– Ни с места, парень: я милицию вызвал!
Все это прозвучало как-то фальшиво, особенно обращение "парень". Да и это "ни с места", явно взятое из какого-то фильма. Гроза преступников для пущей убедительности помахал телефонной трубкой перед носом у вора – или кем еще там был этот странный мальчик, с виду Колин ровесник.
Трюк не сработал: вор не только не перестал улыбаться, но и, спрыгнув на холодный пол, приветственно вытянул руку:
– Олег! Очень приятно!
Поглядев сперва на руку, а потом на босые ноги Олега (хотя тот поджал пальцы, было заметно, что кожа под ногтями уже начала отливать синевой), Коля подумал, что приятно, а уж тем более очень, человеку в такой ситуации быть в принципе не может.
Наружность Олег была довольно располагающей. Мальчик был худой и опрятный, в полосатом джемпере на голое тело и узких брюках. Серые глаза смотрели приветливо, а длинные светлые волосы, которые он постоянно сдувал со лба, оттопыривая губу, придавали ему вид беззащитный и даже комичный. И все же хозяин квартиры повторил до ужаса противным, почти плачущим голосом:
– Я правда милицию вызвал!
Телефонные клавиши "0" и "2" были еще влажными от пота: милицию Коля вызывал впервые в жизни и, пока нажимал их, очень волновался. Олег опустил руку.
– Что ты заладил: милицию, милицию… Я не глухой. Тебя как зовут? Пойдем внутрь. Тут холод, как над Северным полюсом…
– Внутрь, ага? – Коля, устыдившись своего тона и все еще угрожая пришельцу трубкой, перешел в наступление. – Ну да, сейчас, как же! Я пойду, а ты меня по башке, ага? Дверь откроешь, а там дружки! Что, я не знаю, что ли! Хату, небось, давно пасете? По спутниковой тарелке нас вычислили? Или бабку у подъезда пытали?
"Хата", "пасти" – все это звучало, опять же, ненатурально, Коля никогда раньше так не говорил. Но теперь ему уже нравился собственный грозный голос, и он не задумывался, правильные это слова или нет.
– Дурак ты, – неожиданно мягко сказал Олег. – Мне лестница нужна. А ты меня держишь за непонятно кого. Ну, хочешь, свяжи мне руки, если боишься так пускать!
Не дожидаясь ответа, пришелец сунул запястья Коле под нос. Тот попятился, освобождая дверной проем, и наступил на штору, едва не обрушив карниз. Ткань угрожающе затрещала. Вконец взвинченный Коля отпрыгнул в глубь комнаты.
– Я думал, ты не такой нервный, – сказал Олег, входя за ним и дуя на замерзшие руки. – Я когда, ффю… за тобой наблюдал, ффю… решил, что ты смелый.
Выслушивать обвинения в трусости от чужака – это было уже слишком! И все же Коля, чувствуя, как к горлу подкатывает злость (комок казался горьким и почему-то оранжевым), нашел в себе силы сдержаться.
– Когда это ты за мной наблюдал?
– Да каждый раз, когда здесь гулял. Над вами. Я даже один раз видел, как ты на балкон выходил и на перилах сидел. Ты смелый. У нас так не каждый может.
– Где это "у вас"? – спросил Коля почти машинально, не переставая копить злобу и вслушиваться в шорохи, доносящиеся из подъезда: он уже ждал милицию, хотя по рассказам родителей знал, что приезжает она не сразу, а минут через двадцать или даже вовсе часа через два.
– В Верхнем Мире. Долго объяснять… Ты не думай, я правда не вор! Просто я споткнулся и неудачно упал, прямо в скважину. То есть, на самом-то деле удачно, вообще-то. Мог бы и на улице сейчас валяться. А тут ваш балкон. Неостекленный! Вообще класс! Пятки отбил, но это ладно… Хотел обратно залезть, а там высоко, не допрыгнешь. Можно было с перил попробовать, конечно, но я не рискнул…
Поминутно оборачиваясь к входной двери и мысленно встречая в подъезде милицию, Коля едва понимал, о чем говорит Олег. Но чем быстрее, чем бессвязнее тот говорил, тем сильнее становилось ощущение, что в его слова надо бы все же вдуматься.
Злоба на пришельца постепенно сменялась спокойствием и даже каким-то любопытством.
– Постой-постой, где ты, говоришь, гулял? По крыше?
– Да не по крыше!.. Я же говорю, долгая история. Тут, над вами, есть еще один мир, Верхний. Я там живу. Часа полтора назад вышел воздухом подышать. Потом люк открыл, хотел посмотреть, что у тебя творится… Ну и свалился случайно. Слушай, давай я тебе покажу, а? А то ты меня будешь еще и за психа держать…
Слово "псих" вывело Колю из оцепенения. Он вспомнил, как еще совсем недавно стоял перед школой и злился на настоящих людей. То есть, этот босой мальчик тоже, конечно, был осязаемым, а значит, как бы настоящим, но он при этом все равно оставался нездешним – как будто и в самом деле откуда-то выпавшим. А за спиной у Коли (он это сейчас впервые понял или, скорее, почувствовал) был реальный мир, со всеми его Ирками, Диманами, мамами, записками. Мир, в котором люди не падают на чужие балконы сверху.
Получалось, что это не он, не Коля говорит тут с пришельцем, несущим какую-то чепуху, а целый мир – нормальный, взаправдашний – противостоит Олегу. И если Олег сумасшедший (а как же иначе?), то ему сейчас должно быть гораздо, гораздо страшнее, чем Коле…
Так и не додумав эти сумбурные мысли-ощущения, Коля еще раз осмотрел странного мальчика из Верхнего Мира.
– Олег, да?.. Я тебя понял. Ты мне только две вещи скажи, ладно? А то я чего-то не догоняю. Значит, так… Если ты из другого мира упал, то откуда ты русский знаешь? Как мы с тобой говорим? И еще – почему ты босиком? У вас там обуви нету, что ли?
Пришелец не смутился. Он поискал взглядом стул и, не найдя его, уселся на подоконник:
– Подловить хочешь, да? Я-то отвечу, ты не думай… Но ты мне сначала дай что-нибудь ненужное. Какую-нибудь тяжелую вещь. Я тебе одну штуку покажу, а иначе ты так и будешь думать, что я вру…
– Ага, сейчас! Тебе молоток принести или, может, сковородки хватит? Тяжелую вещь ему…
– Но ты же мне на самом деле иначе не поверишь! А так бы я люк показал…
– Ты на вопросы ответь, а там посмотрим! – Коля пытался тянуть время и выдерживать паузу после каждой реплики Олега, но любопытство толкало беседу вперед.
– Ладно. Русский сначала, да? Тут все просто: Верхний Мир, он… как это сказать? Повторяет культуру и язык того места, над которым висит. Точнее, наоборот, но это неважно сейчас. У нас там, – он ткнул вверх согревшимся пальцем, – Верхняя Москва. Так что и язык русский. Это элементарные вещи, их даже дети знают…
– Ну допустим, а тапки твои?
– Кеды. Я в кедах был. Потом, когда в скважину залез, решил снять их, чтобы не запачкались. Они новые… были. А возле люка, как назло, чисто оказалось…
– Ха-ха, так я тебе и поверил: кеды без носков не носят! – придирка была так себе, но лучше Коля не придумал, а саркастический тон заготовил заранее, и не смог удержаться.
– Я ношу. Так что, дашь что-нибудь, в люк закинуть?
Коля презрительно фыркнул, в точности, как это делал папа – больше для важности, чем из желания и дальше перечить. Что еще спросить у сумасшедшего мальчика, он не знал, а посмотреть на мифический люк, если честно, очень хотелось. Сделав вид, что чешется лоб, он закрыл ладонью глаза и бегло осмотрел комнату. Ваза? Вещь безусловно ненужная – но лишь с его точки зрения. Мама-то, узнав о пропаже, убьет. Линейка? Слишком легкая. Пластмассовый Губка Боб? Ага, еще чего!..
Потянувшись к столу, Коля взял недопитую бутылку с колой:
– Сойдет?
– А не жалко?
– Я все равно ее не пью. Папа вчера коньяк разбавлял, от мамы прятался…
Олег улыбнулся, покачал бутылку в руке.
– Сойдет. Дай мне только надеть что-нибудь. В смысле, тапки.
– Обойдешься, – Коля улыбнулся в ответ. – Идем. Ты ведь быстро?
Выйдя за Олегом на балкон, он остановился в дверях, сунув руки в карманы брюк и привалившись к косяку. Это поза, по его мнению, должна была выражать крайнюю степень ехидства.
Почти не замахиваясь, пришелец бросил бутылку вверх. Коля, готовый к чему угодно (к тому, что бутылка свалится вниз, на припаркованные машины, или что пробка в полете открутится, и липкий дождь оросит их обоих) вскрикнул… Хотя нет. Опять же, криком это назвать было нельзя. Скорее, он недоуменно и громко сглотнул.
Описав в воздухе дугу, бутылка исчезла! Растворилась, нырнула в серое небо осени! Но что было еще удивительнее: невидимая, она приземлилась где-то. Раздался негромкий стук, сопровождаемый зловещим шипением. Миг – и прямо из неба на капоты машин полилась пузырящаяся кола. Видимо, крышка все же не выдержала…
Первые капли еще не упали на гулкий металл, когда в дверь позвонили, а усталый голос сказал из подъезда так громко, что было слышно и Олегу:
– Открывайте! Милиция!
---
Инцидент разрешился быстро.
Войдя в прихожую, патрульный в фуфайке или, как он сам себя неразборчиво отрекомендовал, "сержант Нргли" грозно спросил:
– Ты, что ли, вызвал?
Коля кивнул. Он не знал, что делать. Ясно, что после трюка с бутылкой сдавать Олега милиции было глупо. Впрочем, и сержант, судя по всему, чувствовал себя неловко: он никак не мог решить, куда деть руки. То вытягивал их вдоль тела, то складывал на неуютный, висящий на груди автомат.
– Вы извините, пожалуйста… Я пришел домой и услышал шум на кухне. Испугался и позвонил вам, сказал, что к нам залезли. А потом понял, что это наша новая домработница. Я забыл, что у нее ключ есть. Старая по пятницам приходила. А новая сегодня вот, во вторник. Она первый раз сегодня… В общем, извините, – глядя в пол, выпалил Коля, опасаясь, что милиционер начнет на него кричать.
Так и случилось.