Сержант кричал минуту, а может, и больше: мол, совсем обнаглели пацаны, ложные вызовы на дом уже оформляют, как будто он им курьер какой-нибудь. Затем вынул из-за пазухи мятый листок и стал что-то писать. Раздраженно спросил, где работают родители и можно ли кому-нибудь из них позвонить не на мобильный. Тогда Коля и сказал про папу. По буквам продиктовал название и даже вспомнил отдел. Без задней мысли – просто ответил…
Услышав, где работает Колин отец, сержант моментально остыл. Он даже не стал проверять, правду ли ему сказали. Окинул взглядом квартиру, притих, убрал протокол (или как там называлась эта мятая бумага). Затем неловко присел на корточки и спросил, тихо и доверительно:
– Может, тебя тут в заложниках держат, а, пацан? Отправили сказать, что все в порядке, а сами на кухне прячутся? Ты только глазом моргни, я снизу еще бойцов приведу!
Коля помотал головой. Ему было стыдно за милиционера, который так резко съежился, да еще и произносит какие-то лишние, заботливые слова. И ведь отцом Коля не хвалился, не говорил про него специально. Вообще, как-то вышло все… по-дурацки. (Вот же пристало слово!)
Сержант встал, хрустнув суставами, сделал под козырек и попросил, если что, звонить не в ноль-два, а напрямую в участок. После чего извлек из кармана еще одну мятую бумагу, поменьше, и нацарапал на ней телефон. Уходил он медленно, не переставая оглядывать прихожую.
Коля еще раз извинился и захлопнул входную дверь – пожалуй, слишком нервно и резко.
Эхо разнеслось по прихожей. Одновременно с ним послышался короткий чавкающий звук: кто-то разбил яйцо. Причем, явно об пол, а не о край сковородки…
– Ты чего тут? – хмуро спросил Коля, входя на кухню.
Вопрос был резонный: на кухонном столе грудой были свалены упаковки с сырными и колбасными нарезками, консервные банки, зелень, какие-то пакеты и пластиковые контейнеры с остатками ужина. Олег, похоже, вынул из холодильника все, кроме лампочки. А теперь с отвращением, как медузу, рукой подбирал с пола разбившееся яйцо.
– Извини, – сказал он, не прерывая борьбы с неуловимым белком. – Просто когда этот, из милиции, про кухню сказал, я вспомнил, что с вечера ничего не ел. Решил посмотреть, что у вас есть. Ну и вот…
– А глазами посмотреть было никак? Обязательно все доставать?!
Коля взял со стола кусок сыра и посмотрел на пришельца через крупную дырку, представляя, будто это прицел.
– Извини, говорю же, – не глядя на него, ответил гость.
Сердиться было глупо: ну, достал человек лишние продукты – что тут такого? Мало ли, у кого какие привычки. Коля и сам, например, никогда не ел котлеты или курицу так, как все. Он любил искрошить их, разрезать на маленькие кусочки и смешать с гарниром в единую кашу, которую можно было есть хоть вилкой, хоть ручкой от вилки.
Мысль о таинственном люке не давала покоя. Хотелось как можно скорее его исследовать, а не тратить время на еду. Однако бутерброды, состряпанные пришельцем, выглядели аппетитно. По праву хозяина взяв самый пухлый и вкусный, Коля начал расспросы о Верхнем Мире…
…И уже через пять минут понял, что Олег все же довольно странный: он смог внятно ответить только на один вопрос! Когда Коля поинтересовался, спускался ли кто-нибудь раньше через люк, Олег рассказал про одного изобретателя ("про него в газетах писали лет сто назад"), который выпал, тоже случайно, где-то над Швецией, да так и не вернулся в Верхний Мир. На все остальные вопросы ответ был один: "не знаю". Олег не знал ничего. Ни про технологию маскировки, ни про то, сколько народу живет в Верхней Москве, ни про то, как самолеты, взлетая, не врезаются в нее. При этом говорил Олег очень вежливо, длинными, грамотно составленными фразами. Но информации в них было – ноль. Коля даже решил в какой-то момент, что гость над ним издевается.
А еще он подумал, что случись ему, Коле Карпенко, попасть в лапы к каким-нибудь добрым инопланетянам, которые стали бы расспрашивать его о родной Земле, – он бы ни за что не сказал "не знаю". Потому что это как-то глупо: ты вроде как делегат целого мира, у тебя важные вещи пытаются выяснить, а ты только отмалчиваешься.
– Странный ты, – озвучил свою мысль Коля. – Тебя что ни спроси, ты ничего толком сказать не можешь. У нас мелкие дети и то умнее.
– Извини, – в очередной раз улыбнулся Олег. – Ты просто вопросы задаешь какие-то… неожиданные. Мне бы и в голову не пришло интересоваться принципами работы Маскировочного Щита. У меня папа в Министерстве Погоды работает – он, по-моему, и то не знает, хотя ему положено по должности. А самолеты… ну, мы этого в школе не проходили еще.
– Офигеть! Ты как маленький! Наврал бы чего-нибудь, раз не знаешь! Я ж все равно проверить не смогу…
Рука Олега, парящая над продуктами, все еще разбросанными по столу, замерла. Пришелец серьезно посмотрел на Колю и пожал плечам:
– Почему это? Сможешь. Или ты со мной не полезешь, хочешь сказать?
---
Выбежав в подъезд, Коля в несколько прыжков миновал пролеты, отделявшие двадцать третий этаж от чердачного, и оглядел замусоренную площадку. Сердце бешено колотилось: не каждый день человека приглашают исследовать новый мир через невидимую дырку в небе!
Он даже забыл о том, что еще недавно считал Олега жуликом. Хотя, казалось бы, именно сейчас незнакомец мог бы запереться один в квартире, обшарить все комнаты и шкафы и… ну да, непонятно, что именно он стал бы делать потом. Но вдруг у него друзья – такие же жулики – водят вертолет? Или ждут на крыше с веревками наготове? Как-то же он попал на балкон, в конце концов.
Впрочем, версия с Верхним Миром казалась Коле сейчас самой здравой. А в голове его билась одна мысль: только бы лестницу не успели унести, только бы она оказалась там…
И она оказалась! Прекраснейшая, ничейная лестница-времянка, сколоченная из досок и жердей и забытая в спешке уходившими малярами. Ремонт в подъезде давно закончился, но она все еще стояла на чердачной площадке, прилипнув верхним концом к потекам засохшей краски. Просунув руку в пустой квадрат между перекладинами, Коля взвалил лестницу на плечо и быстро, как мог, стал спускаться обратно, застревая на поворотах и задевая стены концами жердей.
Пришелец, конечно, не заперся и не стал обшаривать шкафы. Он бродил по квартире с невозмутимым видом и, то и дело нагибаясь к какой-нибудь вещи, рассматривал все подряд. В руки он почему-то ничего не брал, даже если предмет ему явно нравился. Когда Коля прошел мимо с лестницей на плечах, осторожно ступая и стараясь не задеть стеклянные дверцы шкафа, Олег как раз осматривал (почти обнюхивал) самурайский меч. Тот самый, побывавший в сражении.
– Эй, ты помнишь, где этот твой люк? – позвал его с балкона Коля. – Я никак попасть не могу!
Он стоял на балконе, осторожно тыча концом лестницы в небо. Олег подошел и уже протянул руки, чтобы помочь направить ее, но за миг до этого раздался негромкий стук: Коля сам наткнулся на люк.
– Давай, ты первый, – Олег покачал лестницу, проверяя, прочно ли она стоит. – Только смотри, на гнездо там не наступи.
– На какое гнездо? – Коля преувеличенно крепко вцепился влажными ладонями в перекладину. Ноги дрожали.
– Голубей у нас много. Так-то пол в скважине чистый, из песка. Но темно, и гнезда везде. Голуби Маскировочный Щит не замечают и лезут через скважины. И крысы тоже. Мне папа говорил…
Последние слова Олега поглотила странная тишина. Пока Коля карабкался по лестнице, пружинившей под его ногами, он слышал пришельца. Но стоило добраться до последней ступеньки – и он как будто нырнул, ушел головой в жутко холодную воду. Или даже не в воду, а в какой-то кисель. Еще шаг – и он оказался в сумрачном помещении без потолка, заполненном странным гулом. Прислушавшись, Коля узнал вкрадчивые голоса голубей. Он поднял руку: пощупать, не мокрые ли в самом деле волосы, – и ощутил сквозняк.
И лишь тогда понял: все. Он миновал люк. Он был в Верхнем Мире!
Опустив глаза, он с трудом разглядел свои ноги, лестницу и Олега, стоящего в каких-то двух метрах внизу, – как будто смотрел на них сквозь мутное, давно не мытое стекло. Видимо, это и был Маскировочный Щит. Коле стало страшно, и он поспешил выбраться на песчаный пол, цепляясь локтями за торчащие из лестницы шляпки гвоздей (слава богу, что еще внизу он догадался сменить школьный костюм на старую осеннюю куртку и джинсы). Он лег и схватился за конец лестницы, торчащий из люка, пытаясь унять дрожь в пальцах. Жердь мелко вибрировала: Олег поднимался следом.
– Ну вот, мы и в подвале, – над люком показалась его голова.
– В подвале? – непонимающе переспросил Коля.
– Ага. Это воздухозаборная скважина, нижний уровень. Считай, подвал. Мой дом сверху стоит, прямо над нами. Ты точно не хочешь предкам записку оставить?
Ах да, записка. Коля вспомнил, как говорил об этом с Олегом, прежде чем отправиться на поиски лестницы. Он тогда подумал: и что в ней писать? "Ушел в Верхний Мир, поел, буду вечером"? Нет уж, родители обойдутся. Тем более теперь, когда он уже забрался наверх. Мысль о том, чтобы ради какой-то записки еще раз пройти через холодный кисель Маскировочного Щита, вызывала дрожь.
– Давай лестницу втащим, а? – Коля, уже не в первый раз за сегодня, не узнал своего голоса: он противно хрипел.
– Зачем?
– Соседи увидят. Она же стоит странно. У нас лестницы так не могут стоять, под таким углом. В нашем мире, я имею в виду. Мало ли что. И кстати…
– Чего?
– А как вы наш мир называете?
Олег пожал плечами:
– Иногда просто Нижний. А иногда никак. Тут, знаешь ли, ваш мир как-то не очень обсуждают. Никто особенно не интересуется.
Коля возмутился было, но потом подумал, что логика какая-то в таком поведении есть. В самом деле, живут себе люди внизу и живут, что тут интересного? Он и сам никогда не видел соседей снизу, а на чужих этажах бывал, только когда оба лифта ломались. Вот и здешние жители, видимо, так же к ним относятся…
Они втащили лестницу и положили ее поперек люка, чтобы проще было потом найти. Свет пробивался снизу, и круглое отверстие, как будто разрезанное лестницей на квадраты, было похоже на тюремное окно.
Мальчики пошли в темноту, подбадривая друг друга чересчур громкими голосами. Где-то рядом, если верить Олегу, был коридор с винтовой лестница, ведущей в жилые ярусы Верхней Москвы.
– Осторожно, гнездо! Говорил же.
– Гнездо-то ладно! Ты смотри, что тут на полу валяется! Фу, не наступи, ты-то вообще босиком!..
– О, кстати! Давай сначала завернем тут за угол, я кеды надену.
– Давай. А с погодой у вас там что? В смысле, тепло или тоже нет?..
Когда они отошли так далеко, что их голоса стали неотличимы от курлыканья невидимых в темноте голубей, у края люка возник человек в очках. Трудно сказать, что это были за очки, обычные или солнцезащитные. Собственно, вообще неясно было, очки ли это: просто что-то блеснуло над освещенным люком на уровне его глаз. А все остальное – гардероб незнакомца, его прическа, фигура – представлялось размытым черным пятном.
Одним бесшумным движением человек в очках поднял лестницу и, прицелившись, метнул ее в люк, чуть-чуть не зацепив балконные перила, а потом замер, прислушиваясь. Какое-то время в скважине царила тишина, но потом и туда, приглушенная вязким Щитом, проникла звенящая истерика сигнализации: упав на чью-то машину, лестница пробила стекло…
Человек поднял руки над головой и несколько раз негромко хлопнул в ладоши, то ли аплодируя себе, то ли подавая кому-то сигнал.
ГЛАВА 2. ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Скважина выходила в безлюдный двор прямо за домом Олега. После подъема по узким ступеням, закрученным в лихую спираль, голова у Коли немного кружилась. Выбравшись на поверхность, он набрал полную грудь воздуха – и сразу же пожалел об этом. Рядом была пахучая свалка. Обычная такая свалка: с контейнером, похожим на гигантский шлем, из забрала которого выглядывал мусор, с лопнувшими пакетами, бумагой, известкой, с чем-то громоздким и чем-то растекшимся…
Закашлявшись и морща нос, Коля с обидой посмотрел на смеющегося Олега, перевел взгляд на свалку – и вдруг подумал: а ведь она, вообще-то, немного удивительная, если присмотреться. Потому что, во-первых, над ней не летают мухи (хотя это как раз можно объяснить, сейчас ведь осень), а во-вторых, рядом нет собак! Будь они в Москве, тут уже пировала бы целая свора. В Нижней Москве, разумеется.
– Ну, ты даешь! – сквозь смех произнес Олег. – От такого закашлялся! Да она сегодня и не пахнет почти. Был бы ты тут год назад, когда ресторан внизу работал. Иногда так воняло, ужас! Мое окно – вон, прямо над кучей. Третье с края…
Проследив за его рукой, Коля впервые окинул взглядом здание, из-под которого они только что выбрались. Желтые стены, узкие окна, старая, местами отвалившаяся лепнина. Вроде бы, ничего особенного, и вместе с тем опять что-то нездешнее, зловещее. "И чего я придираюсь? – отмахнулся от собственных мыслей Коля. – Дом как дом". Остальные строения вокруг казались обычными. Если на минутку забыть о бешеном подъеме по лестнице, можно было бы легко представить, что они с Олегом, наоборот, спустились во двор погулять и забрели в один из малоизученных переулков, отраставших от Мятной улицы.
Он посмотрел под ноги, поискал взглядом отверстие скважины, чтобы запомнить место (мало ли, вдруг придется обратно идти в одиночку), и в очередной раз поразился возможностям здешней маскировочной техники. Ни дырки в земле, ни даже крышки не было видно!
– Ищи-ищи, – подбодрил Олег, перехватив его взгляд, – тренируйся. Я ее теперь всегда нахожу, а раньше тоже вот так стоял. Если бы не свалка, я бы туда не попал вообще. Раньше я здесь часто гулял.
– Здесь?
– Ну, я любопытный был, весь район облазил и свалку тоже. Один раз как-то понял: везде запах есть, а в одном месте – нет. Никогда. Воздух свежий, и ветер… Мне отец тогда про скважины уже рассказывал. Я так и не понял, для чего они нужны, правда. Но сразу подумал, что это одна из них. Пытался копать, но земля даже не поцарапалась… Потом догадался попрыгать: отец говорил, что Щит реагирует на тепло и, как он сказал, воздействие определенной силы. То есть, если просто пройти, да еще в обуви – ничего не будет, не провалишься. Конечно, он мне это так прямо не объяснял. Случайно… Когда рассказывал, как крысы между мирами путешествуют.
– Почему?
– В смысле "почему"? Жрать хотят – и путешествуют.
– Да нет, почему отец тебе не объяснял?
Олег посмотрел на него очень серьезно, как взрослый.
– Потому что в скважины лазить нельзя, вообще-то. У нас за это наказывают.
– Как?
– Не знаю. Просто забирают человека, и все. И никто его больше не видит.
– И детей тоже?
– Детей особенно.
Разговор сразу скомкался. Олег отвел глаза, демонстративно ковыряя землю носком ноги. Не над скважиной, конечно, а в том месте, где слежавшийся глинозем поддавался. Коля спешно пытался придумать новый вопрос, обшаривая взглядом окрестности. Ему стало вдруг очень страшно, гораздо страшнее, чем было внизу, в подвале: Олег, блин, молодец, не мог раньше сказать!
– А что это за здание, – спросил он нарочито бодрым голосом, – там, вдалеке, высокое?
– Министерство Изучения, – ответил Олег скучно, не обернувшись и не посмотрев в сторону пухлого шпиля, торчащего из-за крыш.
– Это где у тебя папа работает?
– Нет, он в Минпоге. Министерстве Погоды. Чем ты слушаешь?
Внезапно возникшее напряжение росло. Коля начал царапать ногтем тыльную сторону левой ладони. Это был жест, выдававший в нем сильнейшее волнение: на руке была родинка, которую он в неприятные минуты пытался стереть, как грязь.
– А что изучают в этом вашем Министерстве?
– Не знаю.
– Вот ты заладил…
Они могли бы и дальше стоять так, не зная, что делать дальше, но тут из переулка, примыкавшего к заброшенному двору, ударил тугой звук сирен. Звук, во всех мирах всегда означавший одно: опасность.
---
Олег мгновенно вышел из ступора. Не говоря ни слова, он сгреб Колю в охапку и, толкнув за мусорный бак, встал рядом напружиненный, готовый в каждую секунду бежать. Но сирены стихли раньше, чем он успел сделать хотя бы шаг.
– Что это было? – спросил Коля, держась за ушибленное колено.
– Институт. Изучают сегодня… Ты про них спрашивал. Вот – это они. Наверное, опять экспонат сбежал или что-то обрушилось. Хотели воздушную тревогу дать, но передумали. Повезло… Иначе бы тут сейчас такое творилось. В нашем доме как раз убежище…
– Блин, вот ты объясняешь, а! Я ни фига не понял!
– Да. Извини. Пойдем отсюда.
Олег снова сделался серьезным, но держался уже не так холодно. Огибая дом, он все время озирался по сторонам, но не забывал и оборачиваться назад: проверял, идет ли Коля за ним, не отстал ли.
– План, – объяснял он на ходу, – теперь такой. Идем ко мне домой и сидим там до прихода папы. Я ему говорю, что ты мой новый друг из школы и потерял разрешение. Он из Минпога, выпишет тебе временное. Потом пойдем гулять…
Коля опять ничего не понимал, но согласно кивал, не думая о том, что это, вообще-то, глупо – кивать человеку, который идет впереди, спиной к тебе. Дойдя до угла, Олег обернулся к нему:
– Или, если хочешь, иди домой прямо сейчас. Скважину я тебе открою. Когда я тебя сюда звал, не думал, что ты согласишься. Просто так сказал. И что сам так испугаюсь, тоже не думал. Тебя я трусом считать не буду, ты не переживай. Вот. Думай, короче.
– А чего тут думать? Ты мне еще не показал ничего. Позвал, а сам испугался. Я только свалку твою и видел. Тоже мне, Верхний Мир…
– То есть, хочешь папу моего ждать, а потом в город идти? Уверен?
Коля кивнул. Любопытства в нем уже почти не осталось, но отступать было глупо. Он знал: если сейчас расстаться с Олегом – тот больше не придет. А может, и дыру в небе как-нибудь замурует, чтобы Коля сам к нему не проник. И это будет даже не трусость. Чего уж там. Если их за это наказывают…
Первый этаж, бывший год назад рестораном, глядел на них сонными, захватанными окнами. Они дошли до подъезда, не встретив ни одного прохожего. Коля вслух удивился этому. "У нас район такой, все на работе сейчас", – коротко ответил Олег.
Прежде чем нырнуть за своим провожатым в подъезд, Коля еще раз посмотрел на здание Министерства Изучения. Он не мог поверить, что эта громада принадлежит какому-то чужому миру, что она построена посреди неба и нависает над улицами Москвы, невидимая ее обитателям. Уж очень она была похожа на высотки его родного – нижнего – города.
От верхушки шпиля вдруг отделилось несколько темных пятнышек. Коля как-то летом видел парашютистов, прыгавших с Останкинской башни, и решил, что здесь, в Верхнем Мире, находятся такие же безумцы. Но точки, нырнув на несколько метров (а может, на несколько десятков метров; с такого расстояния оценить высоту Министерства было почти невозможно), вдруг резко взмыли вверх и разлетелись в разные стороны.
– Илартами любуешься? – Олег, успевший скрыться в подъезде, снова высунулся наружу.
– Чем? – Коля решил, что ослышался.