В свете его фонаря плыли, становясь плотнее и плотнее сероватые струйки тумана, вытягиваясь из темноты, накатываясь медленно и неумолимо.
Ледяной ветер ударил в лицо, хлестнув словно мокрым полотенцем, стих. Но этот порыв даже не поколебал наползающий туман. Димка и Котёнок включили свои фонари на полную мощность, расширяя лучи. Туман наступал со всех сторон, уже захлёстывая наши ноги до колена. И знакомый уже страх холодит спину. Я растерялся. Хотелось броситься со всех ног, оказаться подальше отсюда…
- В круг! Спиной к спине! Алиса – в середину!
Резкая команда Лёна встряхнула меня, заставила кровь быстрее бежать по жилам.
Мы стояли, прикрывая Алису с четырёх сторон, держа мечи наготове. Туман поднялся уже до подбородка, неприятно холодя. И вот я увидел их.
Туманные всадники приближались к нам. Шесть гигантских, метра три высотой, фигур. И сотканные из того же серебристо-мутного марева, что и туман. Они мчались прямо на нас, но вдруг с неуловимой грацией изменили направление, словно двигаясь по огромной цирковой арене. И всё это в жуткой тишине – ни тяжёлого дыхания коней, ни грома копыт, ни звона сбруи.
Всадники скакали теперь по кругу. И я не сразу заметил, что они мало-помалу сужают круги. Один из них на очередном круге оказался достаточно близко ко мне, вытянул великанскую руку. Дохнуло затхлым, словно из погреба, холодом. И я, не помня себя, отмахнулся деревянным мечом.
Тонкий, почти на грани ультразвука визг резанул по ушам, сгоняя наваждение.
- Они боятся мечей, – крикнул я, бросившись вперёд.
Почти сразу же вновь раздался визг – Димка достал ещё одного.
И голос Алисы:
- Ещё идут!
К туманным шла подмога – ещё шесть всадников. К счастью, подкрепление приближалось с одной стороны, в "клещи" нас взять не удалось.
Деревянные мечи работали без остановки, визг туманных не умолкал. Но их было слишком много. Я ударил одного, рассекая фигуру всадника и коня, но кроме режущего слух звука других результатов не было. В этот момент я услышал странно искажённый голос Котёнка, будто пропущенный через аудиофильтр:
- Разойдитесь!
В тумане мелькнуло что-то тёмное, и я увидел это. Больше всего это напоминало чёрного кота, если бывают коты в метр в холке, с одним глазом, горящим голубым светом и без хвоста. Мегакот (иначе его и назвать было нельзя) хрипло мявкнул и бросился на туманных.
Ох, и показал он им. Всадники шарахались от зверя, но тот был быстрее. Уж не знаю, какой вред он мог нанести туману, но всадники его боялись, а рассуждать с умным видом о "суперпозициях электромагнитных полей, по-видимому являющихся структурной основой туманных" как-то не хотелось.
В общем, он их прогнал.
Туман рассеивался с каждой минутой. Тучи сопротивлялись, но искры звёзд уже сияли в разрывах.
- Ребята, сюда! – крик Алисы ударил по нервам.
Котёнок лежал на боку, подтянув коленки к груди. Глаза были закрыты. Даже в свете фонарей была видна нездоровая бледность кожи. Алиса взяла его за запястье, замерла на пару секунд.
- Пульс слабый, но ровный. Его в больницу надо…
Сашку мы несли по очереди – Лён и я. Он был странно лёгким, будто настоящий котёнок. Алиса отдала планшетку Диме и быстрым шагом шла рядом, держа Сашкино запястье. Вот и дорога. Цепочка фонарей, убегающая к городу и красно-сиреневые пузыри флипов на обочине. В первый мы уложили Котёнка, пилотировать его взялась Алиса. Мы разместились во втором. Уже в полёте Алиса вызвала диспетчерскую госпиталя, и к нашему прилёту всё было готово.
Кругленький дежурный врач по фамилии Круглов заверил нас, что утром "сей отрок будет как новенький".
За окном полыхнула беззвучная молния, и на Город обрушился ливень.
А наутро белёсое марево затянуло улицы и проспекты.
Котёнок чувствовал себя хорошо, но Алиса строго велела ему до полудня "соблюдать постельный режим". Вообще она обращалась теперь с ним как старшая сестра – переволновалась. От Алисы я и узнал о сути "дара" Сашки.
Оказалось, он действительно способен превращаться в огромного кота в момент опасности. Это происходит непроизвольно, сознанием не контролируется.
Это я выяснил пока мы сидели в коридоре, обсуждая ночное приключение. Димка тем временем по видеофону успокаивал Сашкиных родителей.
Но даже во время разговоров в голове зудела одна-единственная мысль – началось.
Глава 6
День Часов
Сашку выпустили из госпиталя к полудню. К тому времени наладилась и погода, хотя в Старом Квартале и улицах возле океана ещё стоял туман. Но он был уже другой – пронизанный солнечными лучами, добрый. Напоминающий полузабытые детские сны, в которых гуляешь по облакам, чуть проваливаясь в податливую их вату. Мокрый асфальт высох мгновенно, лужи держались чуть дольше, весело отражая очень синее небо и разбрасывая солнечные зайчики. Малыши весело вопили, носясь по лужам на велосипедах и роликах. Взрослые, которые по всем правилам должны пресекать столь неправильное времяпрепровождение, лишь следили, чтобы малолетние "каскадёры" не слишком рисковали.
Ветерок легко касался густой листвы деревьев, стряхивая вниз капли, зажигая над улицами крошечные радуги.
Тревога отступила, ночное приключение больше не казалось таким страшным. Тем более мы успели подремать в ординаторской, а потом ассистентка доктора Круглова Ниночка накормила нас завтраком, так что мы были полностью готовы к новому дню. Тем более, что сегодня был совсем не простой день – мы просто выпустили из виду, что сегодня, 13 августа, День Часов. Именно в этот день Совет Лехтенстаарна запустил Часы.
Просто мы, в связи с последними событиями, немного отстали от жизни Города.
Ко Дню Часов готовились заранее, как и к любому празднику. Мы в составе ребячьего населения Города присоединились к подготовке, потому что ещё многое нужно было сделать. Сам праздник начинался в ту минуту, когда закатное солнце касается горизонта. В этот момент по всему Городу зажигали бенгальские огни, которые, по словам взрослых "символизировали связь древних времён с современностью", а, по мнению детей - помогали Часам идти. Важно было то, чтобы зажечь как можно больше огней одновременно в разных районах Города. Тогда, по ребячьим же поверьям, всё будет хорошо – и лето будет длинным, и беды минуют стороной, и вообще всё будет как нужно…
Я уже говорил о том, что в Городе доступны хитрости со временем, и потому до срока мы успели столько всего. Помогли установить декорации на сцене в Звёздном парке (не тот, на Холме, а другой, в черте Города), где готовился к выступлению детский театрально-хореографический коллектив "Радуга". Потом возились со старенькой голографической установкой, которая закапризничала в самый неподходящий момент. Ею занимались Лён и Димка, как самые "технически грамотные". Остальных привлекли к другим подсобным работам.
В этом году подготовка началась позже из-за серии непонятных событий, среди которых была и потеря связи с "Синей звездой", и затонувший прогулочный акваплан "Летяга" (жертв не было), и неполадки на станции управления погодой 13-Альфа…
Но в суматохе лихорадочной подготовки эти проблемы отошли на второй план.
Вечер был тихий, прохладный. Такой, как бывает летом часов в пять пополудни, когда солнце уже не обжигает полуденным зноем, а ласково греет. В такие минуты приходит особое "сказочное" настроение, хотя ведь и сам Город был сказкой – порой страшноватой, порой весёлой, всегда увлекательной и чуть таинственной.
До начала праздника было ещё около трёх часов, и потому мы сидели в нашей "пещере" в берёзовой роще.
Я всегда тосковал по таким минутам в том, своём мире. В бытность мою двенадцатилетним, я не имел друзей. Может, я сам был в этом виноват, может – обстоятельства: не знаю. Но у меня там не было друга, с которым можно поговорить, поделиться радостями и бедами, просто помолчать…
А здесь я отдыхал душой.
Димка держал на коленях гитару. Не новомодную, со встроенным аудиопроцессором, обширной памятью, способную заменить одновременно полдюжины инструментов, такую мы видели у музыкантов "Радуги", а самую простую, из лакированной фанеры, с обычными металлическими струнами. Димка всегда брал её в руки, когда мы сидели в нашей "пещере". Даже если не играл.
Настроение неизбежно двигалось к "песенному".
- Дим, может сыграешь? – невинным тоном поинтересовался Лён.
Тот помотал головой.
Надо сказать, что Димка играл замечательно, но при этом был ужасно застенчивый. Ему надо было, как он сам выражался "победить неловкость". И друзья в этом ему помогали. Это стало уже своеобразной игрой.
- Ну, Дииим… - протянула Алиса с лукавинкой. – Ты же сам хочешь сыграть…
Мы с Котёнком тут же подключились к "побеждению неловкости", убеждая Димку осчастливить нас "неземными ариями". Через минуту он сдался.
Да, я совсем забыл сказать, что Димка не только играл, но и сочинял песни. По мне – замечательные. Например "Планета-сестра", "Звёздная дорога" или "Остров детских грёз"… Но Димка не брезговал и песнями признанных мастеров – Высоцкого, Устинова. Мы с удовольствием пели их хором. И сейчас Димка коснулся струн – зазвучали вступительные аккорды известной "Баллады о корсарах" Владимира Семёновича:
Четыре года рыскал в море наш корсар
В боях и штормах не поблекло наше знамя.
Мы научились штопать паруса
И затыкать пробоины телами…
Потом мы с чувством исполнили старую песню из "Трёх мушкетёров", "Город детства", "Горькая радость". Но внезапно Димка резко оборвал игру. Чуть помолчал.
- Эта песня сегодня мне приснилась…
Он ударил по струнам. Те отозвались быстрым мотивом:
Тик и так, тик и так
Щёлкают секунды в такт.
Вновь над городом старинным
Разгорается закат.
Снова в городе весна –
Пробудились ото сна
Белоствольные березы
И большущая сосна.
Вновь над городом часы
Стрелки окунают в синь.
Только что-то снова в сердце
Есть предчувствие грозы.
Гитара зазвучала ниже, глуше. Теперь в аккордах чувствовалась скрытая напряжённость.
Тик и так, тик и так
Снова наступает враг.
Снова наступает время
В страхе подлых ждать атак.
Снова в мире боль и страх,
Мёртвы стрелки на часах
И зима приходит в город
Вопреки календарям…
Последние аккорды растаяли серебряным эхом. В "пещере" разлилась прозрачная вода тишины.
- А дальше? – тихонько спросила Алиса.
- Не знаю, - прошептал Димка, он отложил гитару и сейчас обнимал себя за плечи, будто замёрз, - я не дослушал её во сне.
Казалось бы – простенькая песенка, но было в ней что-то такое, что заставляло неровно биться сердце. События прошлой ночи придвинулись вплотную. Вспомнились серебристые пряди тумана, тянущиеся словно щупальца, вспомнился страх. Но в этот момент ударили Часы – 19.00 по местному времени, мы словно очнулись. До начала праздника оставалось не так много времени.
Барабаны взорвались торжественной дробью, когда солнце коснулось океана (парк находился далеко от него, но голографические камеры передавали картину во всём великолепии). Огненная дорожка вспыхнула на воде. Зазвучали фанфары. Праздник Часов начался.
Солнце уже село, но темнее не стало. Полыхала лазерная иллюминация (голоустановку удалось привести в порядок ещё днём), с треском взмывали в небо ракеты, распускаясь огненными цветами.
Мы с головой окунулись в праздничную суету, позабыв о недавних страхах и сомнениях. Взлетали в обтекаемых вагончиках "Воздушных горок", и душа замирала перед крутым спуском – ууух! Увлечённо палили по голографическим мишеням, изображающим злодеев из детских сказок. Просто гуляли по парку.
Время приближалось к полуночи. Всё реже вспыхивали огненные гроздья фейерверков, приглушённее звучала музыка, сменившая весёлые танцевальные ритмы на лирическую, немного печальную инструментальную тему.
- Мне, наверное, пора, - неловко произнёс я.
- Уверен? – Алиса хитро взглянула на меня. – Ты же пришёл сюда не Переходом, а через фиксированный портал. А значит – ты можешь находиться в Городе сколько захочешь, в твоём мире пройдут лишь сутки.
Это был ещё один закон Города. Игры со временем продолжались.
То, что Алиса называла Переходом, я называл Сном. Тем самым Сном о Городе. Но в этом случае я был лишь гостем, а сейчас, пройдя через "фиксированный портал", всё было иначе. Раньше время моего мира и время Города сильно не разнились по скорости, а теперь, оказывается, я мог неограниченно находиться в Городе. В моём мире всё равно пройдёт двадцать четыре часа – Алисе я верил безоговорочно и знал, что так и будет.
- Ну, тогда ладно, - я улыбнулся. И в эту секунду раскатисто ударили Часы. Я машинально дёрнулся, ожидая наступления серой пелены перед окончательным пробуждением, но этого не произошло. Город принял меня. Я почувствовал радость - я больше не был гостем. Я повернулся к Алисе, и резким, оглушительным и пугающим контрастом увидел, как она побледнела.
- Что? – выдохнул я.
Девочка без слов протянула мне руку. Тонкое запястье охватывал плоский фиолетовый браслет, чуть светящийся в сумраке. На нём полыхали алые символы: 00:13 14 августа 2084 года.
Я непонимающе воззрился на Алису. Лён, Котёнок и Димка убежали вперёд, и сейчас мы вдвоём стояли на пустой парковой аллее.
- Часы отстают, - тихонько сказала девочка. И в её голосе был страх.
Глава 7
Холод
Просыпаться не хотелось. Я знал, что за серой границей пробуждения меня опять ждёт серый безрадостный тягучий день. Ещё один.
А больше всего не хотелось выбираться из-под тёплого одеяла, которое я вчера раскопал на антресолях – слишком уж похолодало вечером. Но, сцепив зубы, я откинул его, вскочил и начал делать зарядку, чтобы стабилизировать тепловой баланс. Ледяная вода прогнала остатки сонливости.
На старенькой плитке зашипел, готовясь вскипеть, чайник. Я подошёл к окну. Лёгкие, почти воздушные узоры покрывали стекло снаружи, на карниз словно просыпали сахарную пудру. Листья росшего прямо за окном южного тополя (на уровне третьего этажа) скрутились в трубки и стали будто бы припорошенные пылью. Я перевёл взгляд на термометр – минус пять.
Холода сменили туман и дождь в тот день, когда начали отставать Часы, неделю назад. И странно (хотя, что может быть более странным, чем морозы в августе), но в течение этого времени я не мог попасть в Город. Ни во сне (Переходе?), ни через "фиксированный портал". В изрядно обветшавшем строении бывшего детсадика рухнули перекрытия, наглухо закупорив даже входную дверь.
Тогда, неделю назад, панику удалось сдержать, хотя предыдущие аварии и катастрофы накалили ситуацию. А как сейчас?..
Староукраинск замер, придавленный холодом. Я вспомнил вчерашнюю дискуссию в Интернете. Одни утверждали, что это влияние циклона, идущего с Европы. Другие возражали, мол, холода принесло с моря. Периодически возникали идеи, что это результат слишком большого напряжения экосферы планеты, которая вот-вот окончательно разбалансируется.
Я понимал, что мороз среди лета, так или иначе, связан с событиями в Городе. С "серым". С той загадкой, которую мы там и не сумели разгадать.
Чайник запыхтел паром.
После завтрака я распотрошил сумку, доставая все более-менее тёплые вещи.
Воздух был холодным, и каким-то острым. Я несколько секунд топтался, не решаясь перешагнуть порог подъезда. Правы всё-таки те, кто утверждает – человека пугает неведомое, пусть даже спрятанное в оболочку привычного.
Наконец я решился. Шаг, ещё шаг. Под подошвой хрустнули льдинки. Коротко прошумел ветер, гоня по асфальту пожухлые листья.
Я уже увереннее зашагал по улице Адамца к памятнику героям-лётчикам корейской войны.
На улице было пусто, ни людей, ни машин. Дорогу мне гордо пересёк чёрный кот, я столь же гордо продолжил идти, поскольку давно уже не верил в приметы такого уровня.
- Пренебрегать древними верованиями не стоит, - прозвучал голос за моей спиной, - никогда не знаешь, что за этим последует.
Я рывком обернулся. Евсей приподнял шляпу, приветствуя меня.
- Похоже, Андрей Викторович, у вас накопились вопросы.
- Что происходит? – я с места бросился в карьер, в фигуральном смысле, естественно.
Евсей растянул губы в улыбке.
- Закономерный вопрос. Происходит то, что в разных местах называют по-разному – вторжением или нашествием.
Нашествие. В моей памяти вспыхнула ассоциативная ниточка – крапивинская "Голубятня на жёлтой поляне", те данные о Великом Кристалле, что я почерпнул из его книг, "манекены". Я остановился, в упор глядя на Евсея.
- Похоже, вы знаете очень многое. Я хочу знать, кто угрожает Городу и зачем. И ещё – мне кажется, вы знаете о Кристалле и Дороге куда больше, чем я.
- У вас есть умение весьма чётко очерчивать круг вопросов, - произнёс Евсей. – Что ж, извольте.
И он заговорил. Даже сейчас, когда я точно знаю, что эта история закончилась благополучно (никто не разбился), меня всё равно пробирает дрожь от осознания того, что могло произойти. Как же правильно сказали древние: не бойся друзей, они могут лишь предать, не бойся врагов – они могут лишь убить, бойся равнодушных, потому что именно от них происходят все беды мира.
Когда я вспоминаю всё это, у меня в ушах вновь звучит шелестящий голос Наблюдателя, но странно – я не могу вспомнить его слов. Помню смысл, помню интонации, а слова ускользают. Попробую рассказать то, что мне позволено помнить.
Вселенная, если смотреть на неё со стороны, представляет собой двенадцатимерный самозамкнутый кристалл, каждая грань которого – трёхмерный мир со своим ходом времени, своей историей и многовариантностью развития. Эти грани разделены между собой потенциальным барьером, обеспечивающим автономность развития каждой из них. Но барьер возможно преодолеть. Это называется "прямым переходом", но владеют им немногие. А кроме этого есть Дорога. Это энергоинформационная "кровеносная система" Кристалла, по некоторым данным, даже выходящая за пределы его. Ходят слухи также, что на Дороге можно встретить старого друга, вернуться туда, где тебя ждут. Впрочем, это же можно узнать из книг Командора. Но есть и то, чего он не описывал. То ли не знал, то ли не хотел говорить об этом.
Суть в том, что Дорога состоит в том числе из Безлюдных пространств, которые сам автор определял как "живые пространства, уставшие от человеческой жестокости". Но кроме Безлюдных есть ещё и Мёртвые пространства. Заражённые радиацией и долгоживущими бактериями, химическими кластерами и ядом человеческой злобы, они смертельны для любой жизни. Назвать их разумными нельзя, они, скорее, паразиты Дороги. И некоторые из них настолько сильны, что пытаются строить свою Дорогу. Чёрную. Дорогу смерти.