- А если бы у вас в руках был под водой только нож, а не старый лучевой пистолет, вы бы тоже бросились на криспу? Наступила полная тишина…
- Не знаю точно… Конечно, я бы очень боялся, но, я думаю, я бы бросился на криспу с ножом, - сказал я.
- Почему? Это же бессмысленно! Верная гибель!
- Не знаю… но так бы надо было поступить.
- А почему?
- Ну, не знаю. Если бы я этого не сделал и остался жить, я бы никогда не простил себе этого. Так мне кажется.
- Вы бы хотели, чтобы политоры сделали вашу фигуру из камня или металла?
- Нет, - сказал я. (Горгонерр улыбнулся.)
- А вы учитесь? Хорошо? И где?
- Нормально учусь. Но в специальном технициуме. Через четыре года меня будут считать ученым.
- Вот это да! А что вы будете делать?
- Конструирование космических кораблей.
- А сейчас они у вас хорошие, быстрые?
- Да, но хуже ваших. Мы летели, правда, на маленьком космолете, но и на большом мы не смогли бы долететь сами.
- А почему? Высокие нагрузки для конструкции?
- Нет. Мы так далеко от вас, что нашего топлива просто не хватило бы до Политории, нужное количество просто не поместилось на корабле. Нас к вам любезно доставил уль Карпий, приняв к себе на борт.
- Неужели мы больше не увидимся?!
- Ну, почему? Когда мы доберемся до Земли, мы пошлем в космос другой корабль и оставим в космосе межпланетную станцию, через которую будем общаться и дальше.
- Ура! Ура! Ой, надо же!
- Так что ждите наших сигналов. А через эту станцию мы можем обдумать и нашу новую встречу в будущем.
- Здорово! А вам нравится девочка Оли, которую вы спасли?
- Нравится. Она очень красивая!.. Вообще, все политоры и геллы очень красивые.
- Вы сказали: политоры и геллы. Геллы - тоже политоры.
- Но они умеют летать, они особый вид политоров.
- А у вас-то есть на Земле криспы? Вернее, в воде.
- Есть. Но я их никогда не видел. Только в кино.
- И все равно не испугались?
- Да, испугался я. Все вышло как-то само.
- А когда вы закончите ваш технициум, вы сразу женитесь?
- Ну как это сразу вот так?! Не думаю.
- А почему?
- Я женюсь на девочке, если сильно ее полюблю.
- А если она очень-очень богатая?
- Но ведь не полюблю же я ее из-за богатства, верно?
- А у нас по-всякому бывает. Сколько угодно.
- И у нас тоже, - сказал я.
- Значит, вы очень хороший?
- Со стороны виднее. Не думаю. Я, например, обжора, и однажды съел десять пирожных - это такие сладкие длинные и круглые штучки. Чуть не умер!
Чтобы специально услышать детский политорский хохот, я на пару секунд оторвал от себя присоску плеера.
- А еще ваш папа может вам запретить жениться так быстро, да? И мама.
- Запросто, - сказал я. - Папа у меня строгий, отшлепает по попе - и все дела. - И я показал, как это выглядит. Опять хохот, и среди него:
- А нас родители не бьют. Когда наказывают, запирают на целый день в комнату, совершенно темную. (Горгонерр напрягся.)
Разумеется, вопросов и ответов было куда больше. О Сириусе - тоже. Одна девчушка-гелла никак не могла понять, что такое "корова" и как можно с ней управляться. Никто не мог понять, зачем корову доить руками или даже механическим способом, что она, дура, что ли, что не может отдать молоко сама. Кое-как я понял, что в лесах Политории водится нечто вроде коровы, да еще с длинным острым рогом над носом. "Буйвол" этот свиреп и опасен, и окажись он под водой, то еще неясно, кто бы кого победил: криспа этого хурпу или хурпу ее.
Я ничего уже не слышал, кроме шума в зале, и тут же мне в голову буквально ввинтилась некая мысль о Латоре и об Ир-фа…
4
Думая, что я плохо слышу с балкона, Пилли сказала:
- Не знаю, как совпадают наши виды генетически, и если бы вы не были полны (в этом я уверена) любви к Митиной маме, я бы согласилась стать вашей женой, уль Владимир. Что-то в вас, землянах, есть… такое…
- Вы чудо, Пилли, - смущенно сказал папа. - Так приятно слышать ваш голос.
- Не мой, а ваш, человеческий, - сказала ядовитая Пилли.
- Я бы полюбил и выучил и ваше чириканье, но у меня ощущение, что вы все равно должны стать женой Орика…
- Но, - сказала Пилли, - вы сместили акцент в моей мысли…
- Простите, - сказал папа. - Тема сильнее логики. Меняем ее. Они замолчали, а тут и я появился. А через час - и Орик. - То, что я узнал от Горгонерра, я расскажу по дороге, - сказал он. - Пошли смотреть подземный Тарнфил.
…Лестницы в подземный Тарнфил были каменными и широкими, когда лестница скрывалась под землей, она вскоре переходила в широкую, достаточно длинную, а потому не с очень большим углом наклона ленту-эскалатор, чуть приподнятую относительно краев тоннеля, те же дополнительно были специально заглублены: дождь стекал по ступенькам лестницы, а после, искусственным барьерчиком разделяясь на два крайних рукава тоннеля, вода текла по каналам "вниз"; сама "проезжая часть" была наклонена, и вода протекала весь город до центра, до слива вниз, смывая таким образом грязь с "проезжей части", а грязь с тротуаров "сметалась" в канальчики воздушным потоком, идущим из узких щелей в фундаментах домов. Сами дома, разумеется, стояли прямо, не наклонно, их фундаменты к центру постепенно становились все выше и выше. Дома были высокими, пятиэтажными, с большими окнами, сейчас, ночью, кое-где горевшими. Другие дома были гораздо ниже и все ярко и цветасто освещены - магазины. Над домами было "небо" - огромное поле искусственного дневного света; сейчас, конечно, горели лишь отдельные секции и был полумрак, основной свет, как и во всяком ночном городе, шел от реклам и магазинов.
Это был удивительный и страшный город. Днем - ярко освещенный город без солнца. Смесь роскоши и убожества. Я сказал (а Орик подтвердил), что это город для безродных и геллов. Платили им гроши, но город выглядел шикарным: этакая пыль в глаза себе самим. Я представил себе выходящего из дома гелла, который тут же мог взлететь в небо, мог - но не мог. Мы прогуливались молча, пока Пилли наконец не сказала: "Ну же!", и Орик тихо заговорил.
- Квистор вызвал меня одного, как наименее посвященного в ситуацию. Теперь известно, что повстанцев больше впятеро, чем думал квистор, и это число увеличивается. "Орик, вы знаете, кто такой а, Тул?" - спросил он у меня.
- Нет, - сказал я.
- Это их руководитель. Рабочий с завода космического топлива. Он звонил мне сам, еще раз подтвердил их условия и добавил, что они ждут, но не назначают нам день нашего ответа; они, видите ли, выберут его сами и начнут действия внезапно. Вы представляете, Орик, как это неудобно?
- Странно, - сказал я ему. - Допустим, мы примем их условия, заверим их в повышении зарплаты, что дальше?
- Они вернутся к своим обязанностям.
- А мы их арестуем? - Я играл, как мог.
- Вы наивный политор из древнего рода, политикан-оппозиционер с идеями, но не более того. Всех мы не арестуем. Арестуем, скажем, сотую часть, а остальные тут же бросят работу, и тогда войны не миновать.
- Да, - сказал я ему серьезно, - как-то я не подумал. Вы, квистор, смотрите вернее и дальше меня.
- Я держу войска наготове, но мне известно, что одна из подлодок перешла на сторону повстанцев. Это как раз та подлодка, которая способна снимать наличие своего поля и для других подлодок неуловима.
- Это плохо, - сказал я серьезно. - Очень плохо!
- В Калихаре обнаружен открытый настежь и пустой склад оружия: охранники ушли к повстанцам.
- Еще не легче, - сказал я.
- Нам известно, где находятся повстанцы. Среди них есть трое наших. Не из моего аппарата, конечно. Они держат нас в курсе дела. Но этот а, Тул - не дурак. У них три коммуникатора - и все принадлежат не нашим осведомителям. Иногда кто-нибудь из них добирается до Селима (под видом охоты, например) и звонит сюда по автоматике.
- Уль Горгонерр, - сказал я ему с самым серьезным видом. - А чего, собственно, жить в напряжении? Место их сборища нам известно, - одна серьезная бомба и…
- Ах, уль Орик! - сказал он. - Горячая голова и мечтатель. Не сердитесь, вы отличный спец в кулачном бою, в метании копья, в экономике и технологии и в общих идеях, но в делах… Одна серьезная бомба - и мы заражаем Политорию в приличном радиусе. И гарантия, что вместо погибших в ответ на такую диверсию подымутся политоры количеством вдесятеро больше.
- Я был неправ, - как-то понуро сказал я квистору.
- То-то же. Вот умели бы вы так же соглашаться, когда в правительстве идут дебаты, цены бы вам не было.
- Только тогда неясно, почему вы меня вызвали срочно.
- Вы член правительства и должны быть в курсе дела. Надеюсь, вы не сердитесь, что вам не известны имена наших людей в среде повстанцев?
- Что вы, квистор, - сказал я. - Возможны случайности, накладки, оговорки. Чем уже круг посвященных, тем лучше.
- Тут вы умница, - сказал он, улыбаясь, и мы простились.
- Орик, - сказал я, - мне нужен номер а, Тула, я… я буду предельно осторожен. И мне надо сейчас повидать Латора.
- Об а, Туле ненадолго забудь, - сказал Орик.
- Латор предупредил, что его дом мне следует спрашивать только у гелла, я вижу впереди одного…
- Что же, верно, - сказал Орик. - Мы сворачиваем налево и идем по большому квадрату, это минут десять. Хватит?
Дальше я пошел один и скоро поравнялся с геллом. Я остановился, он - тоже.
- Долгой жизни, - сказал я.
- Долгой жизни, - ответил он мягко и как-то удивленно.
- Гелл Латор, - продолжал я… - Мне он нужен.
Он, улыбаясь, глядел на меня, немного склонив голову набок. Потом положил мне руку на плечо и, увидев, что я стесняюсь, сам положил мою руку на плечо себе.
- Спасибо, мальчик, что ты спас девочку-политорку и дочь уля Ори-ка, - сказал он. - Пойдем, я покажу дом Латора.
Ему пришлось вернуться немного назад, и наконец он указал мне дверь парадной:
- Верхний этаж, правая сторона.
- Спасибо и извините меня, - сказал я. - Извините.
На лифте я поднялся наверх, на правой двери стояло: "Латор, гелл". Я растерялся, потому что никакого видимого звонка не было. В нерешительности я взялся за ручку двери, раздался звук нежной флейты, тут же дверь распахнулась - передо мной, улыбаясь, стоял Латор.
- Это очень поздно, Латор? - спросил я.
- О, уль Митя! - сказал он, обняв меня за плечи, и ввел в квартиру. Я ощутил, какая она маленькая. - Прости, я приму тебя на кухне, жена Лата спит и дочка Мики - тоже. Мики слегка ударилась и ушибла крыло, играя в пятнашки над нашим домом.
Какой-то ком подкатил у меня к горлу, когда я представил себе маленькую птицу-девочку Мики, летающую над крышей дома под искусственным небом, а точнее - под полом, под землей.
- Уль Латор, - сказал я тихо, садясь в маленькой кухоньке. - Вам поклон от уля Орика, Пилли, моего папы и - уля Алурга.
- Ты был там? - спросил он. - Как Алург?
- Да, - сказал я, - удалось побывать. Алург в порядке.
- Спасибо, - сказал Латор. - Я внимательно слушаю тебя.
- Латор, где вы работаете? - спросил я. - Если не секрет.
- В Селиме, на заводе, - сказал он. - Маленьком.
- Вы были когда-нибудь на Тилле первой или второй?
- Приходилось. Я работал там. Нас, чернорабочих, иногда перебрасывают с места на место.
- Скажите, - спросил я, волнуясь. - А буквально на днях вас не пошлют туда?
- Нет, - сказал он. - Но через два дня полет туда состоится, некоторые, самые бедные политоры, согласились. И летят геллы. Один мой приятель-гелл сможет заболеть, и я заменю его, если тебе это надо: в Селиме работа менее срочная.
- Да, мне это очень-очень нужно, Латор, - сказал я. - У вас есть большая сумка, вот такая! - показал я.
- Найдется. Сумку, мешок - найдем.
- А это не будет странным, что вы с такой сумкой?
- Нет, не будет. На Тиллах есть в лесу целебный корень, его настой хорошо восстанавливает мышцы крыльев и рук…
- А время отдыха на Тилле вам дают?
- Да. Мы едим и собираем корни.
- Я бы полетел с вами… Но… сами понимаете.
- Я все сделаю, уль Митя, - сказал Латор. - Не волнуйтесь.
- Послезавтра я зайду к вам вечером, можно? - спросил я.
- Конечно. Если вдруг меня не будет, все коротко передай Лате. Ближе к ночи я прилечу к тебе. Криспы не такие уж умные, верно?
- Я не разобрался, - сказал я. - Не успел.
Улыбнувшись друг другу, мы простились. На секунду я остановился и спросил:
- В Селиме есть городские коммуникаторы, телефоны?
- Да, несколько. Городок маленький.
- Вы не замечали, часто ли звонят по нему политоры?
- Редко. Я ни разу не видел.
- Если увидите, и не раз, одного политора, сообщите Алургу его вид.
- Понял, - сказал он.
…На улице я почти столкнулся с Ориком, папой и Пилли. Быстро мы дошли до лестницы наверх, поднялись, сели в машину, Орик взлетел, рванулся еще выше и погнал ее на предельной скорости куда-то вбок, город быстро исчез. Орик нажал кнопку коммуникатора, и я сел к нему поближе.
- Слушаю.
- Долгой жизни, - сказал Орик. - Три политора из ваших, любой, могут добрести, охотясь, до соседнего селения. У них нет коммуникатора, и они звонят родным в Тарнфил по автоматике. Хотел бы я увидеть их лица… Секунду. - Орик кивнул мне, и я шепотом сообщил ему свою просьбу. Он хлопнул меня по плечу и снова заговорил: - У меня заболел довольно бедный друг, нельзя ли ему устроить немного бесплатной корабельной кормежки?
- Думаю, да, вполне. На сколько дней пищи ему надо?
- Сообщу позже. Долгой жизни. - Орик отключил аппарат.
- Латор, - сказал я Орику, - бывает часто в Селиме. Я передал ему, что в автоматах связи могут быть подозрительные типы, их надо запомнить.
Орик обнял меня.
- Он политор какой-то, - смеясь, сказала Пилли. - Вроде маленький мальчик, а сам…
- Орик, - сказал папа. - Митя точно себя ведет или это может стать помехой?
- Сверхточно! Вы что, плохо знаете своего сына?
- В этой области - вовсе не знаю.
- Странно, - сказал Орик. - Это всего лишь навсего область ума и доброты. Сколько топлива и какого тебе надо? - спросил Орик.
- Я должен узнать все завтра или послезавтра.
- Узнаешь и сообщишь мне. Остальное мы наладим быстро.
- Пилли, - сказал я, - в вашей лаборатории есть компьютер - я мог бы посчитать у вас?
- Надо подумать, - смеясь, сказала Пилли. - Ты можешь его сломать.
- Вы будете рядом, - сказал я. - Я без вас не обойдусь!
- О, какая честь! Договорились.
- Что-то вырисовывается у тебя? - спросил папа. - Да?!
- Я очень надеюсь. Простите, Пилли и Орик, что я ничего не говорю вам, просто боюсь сглазить пару неясных обстоятельств. Но я произнесу саму формулу: Ир-фа - Пилли - а, Тул - Ир-фа - Латор - Тилла первая или вторая. Все.
- Он у вас гений, что ли? - спросил Орик у папы. - Хотя я ничего не понял.
- Да что-то вроде этого, - смеясь, сказал папа.
- Чаю - и по домам, спать, - строго сказала Пилли.
- Можно и у нас, - сказал папа и добавил Пилли: - И я заварю чай по-своему. Без аппаратуры.
- Отлично, - сказала Пилли. - Мне эта цивилизация надоела до чертиков. Душой я - с моро.
5
Я думал о том, как, черт побери, сталкиваются иногда интересы людей, желающих при этом друг другу добра. Мне становилось как-то не по себе, даже страшновато. Начни а, Тул военную операцию сегодня или завтра, и все наши надежды полетят в тартарары. Они, такие понятные политорам, отодвинулись бы на задний план, потому что (о чем речь) политорам Политория была дороже.
Мы завтракали, раздался звонок коммуникатора видеосвязи, и Тут же мы увидели лицо Горгонерра. Тысяча извинений, миллион пожеланий, и сразу же он изложил просьбу к папе - встретиться с учеными-энергетиками; встреча, разумеется, закрытая.
- В кои-то веки встреча двух высоких цивилизаций! - высокопарно сказал он. - Отнюдь не исключено при углубленной беседе, что окажется, что те ресурсы, которыми бедна Земля, имеются в достатке у нас, и наоборот - то, чего полно на Земле…
- Хорошо, - сказал папа. - Но я узкий специалист.
- Да, но ведь высокого класса?! - сказал Горгонерр.
- Ну-у… - сказал папа.
Когда эта чудо-беседа кончилась, Пилли сказала:
- Чует мое сердце, квистор хочет больше узнать о ваших ресурсах, чем…
- Ай да Пилли - патриотка! - сказал папа.
- Да ну вас! Я же объяснила, как может выглядеть дружеский прилет в район Земли двух десятков политорских кораблей.
- Кстати. Власти используют рабский труд, за который платят гроши. Капитал огромен, но идет не на усовершенствование условий труда, а на суперулучшения и без того супервысоких достижений. Почему? Если я прав.
- Да, вы правы. Да потому, что наше замкнутое общество издавна и очень-очень долго было чисто рабовладельческим. Я бы даже сказала так: когда со временем наша наука резко пошла в гору, нас от чистого рабовладения отделяло минимальное историческое время. И такого рода замашки элиты крепко укоренились, хотя зависимые рабы превратились в якобы независимых рабочих. Им дали минимум удобств и денег, но на большее не пошли. Политоры не равны - эта философия въелась в кровь. Отсюда и термин "высокородные" и прочие. Почему-то я убеждена, что на Земле человек, способный проследить древность и значимость своего рода, может, скажем, работать сварщиком. А другой, чьи предки сотни лет обрабатывали землю, может стать ученым, деятелем искусства или главой правительства. Ведь так?
- Абсолютно верно. Это не правило, но вполне вероятно.
- В нашем же милом обществе другая философия, по облику глубоко скрытая или приукрашенная. Впрямую о ней говорят только внутри элиты. Философия дубль-государства. Государства (одного), но на двух планетах. Их можно назвать Политория-один и Политория-два. Со временем создастся - и почти уже создано - такое богатство высшей техники и сверхудобств только для элиты, что однажды (это как заговор) на вторую планету "икс" улетает сотня кораблей с правительством и элитой (книги, предметы развлечения, роскоши, спорт, охота, обслуга и почти вся армия). На новой планете армии отводят ее уголок и надзирателей над ней, а остальная часть планеты - мощные и элегантные города-курорты, сады, бассейны, зрелища, и никаких, никаких рабочих-рабов: все они остались на Политории, среднеродные, безродные, геллы, моро. Там же производство, управляющие им, лаборатории, сумасшедшие ученые или умные люди в них - это их дело, заводы, фабрики - черт те что еще. И часть армии, отлично вооруженная и хорошо оплачиваемая, как и на планете элиты. Работай и не пикни. Все важные вещи доставляются с планеты кораблями для элиты на другую планету. Чуть рабы всколыхнулись - есть армия. Чуть армия замешкалась - есть суперармия с планеты элиты. Понятно?
- Боже мой, - сказал папа. - Похлеще, чем в нашей древности!