- Уль Владимир и его сын уль Митя - с другой планеты, она находится, быть может, в миллионах километров от нас. Они прилетели к нам как гости. Во время охоты в море Митя спас мою дочь Оли от криспы длиной двенадцать метров. Митя разрезал ее пополам лучевым пистолетом.
Почти весь этот перевод я слушал, ощущая на своих плечах спокойные и тяжелые руки Малигата. После он распахнул плащ, снял с пояса нож в ножнах и протянул мне. Я поклонился ему, он - мне, и тут же он отошел к Оли и Пилли. Он взял лицо Оли в свои ладони и долго глядел ей в глаза, потом погладил по голове. Пилли поклонилась Малигату, положила обе ладошки ему на плечи и засмеялась. Она была с Малигатом хорошо знакома, да и Оли, я думаю, тоже. Малигат что-то произнес, и Орик сказал нам с папой, что Малигат приглашает нас всех в гости к своему племени - пешком это километров пять.
- А разве долететь мы не можем? - спросил я Орика.
- Вполне, там есть место и для посадки, но могут появиться патрульные корабли из Тарнфила. Им-то известно, что повстанцы находятся возможно именно в этих скалах, и мне бы не хотелось, чтобы они связывали мой прилет (машины будут хорошо видны) с присутствием здесь повстанцев.
Тут же он "перегнал" обе машины под скальный козырек, закрыл крышами из "плекса", потом нажал другие кнопки, и прозрачные крыши машин, будто заполняясь какой-то жидкостью, стали зеленоватыми, непрозрачными.
- Стенки двойные? - удивленно спросил я. Орик кивнул.
Идя по тропинке, я понял, что Орик учел все: в скалах была масса углублений и щелей, вряд ли патрульщики из Тарнфила могли появиться внезапно и лететь быстро (если бы хотели что-то увидеть), и мы могли быстро спрятаться. Вскоре мы перешли речку. За речкой был пологий подъем и снова высоченные скалы, но никакой тропы вверх я не увидел, а наша тропа - кончилась. Малигат повел нас вдоль скал направо, и метров через двести пути по красноватой траве я увидел красные же с желтыми цветами густые кусты возле скал, мы за Малигатом продрались сквозь них, он отодвинул неровную, прислоненную к скале плиту, там был узкий лаз в пещеру; Орик пролез туда первым, потом все остальные; Малигат изнутри снова закрыл лаз куском плиты, но сразу же стало светло: Орик зажег фонарь. Лаз вскоре расширился, но это была не пещера, а длинный, почти прямой тоннель. Орик с фонарем шел впереди и довольно медленно. Не знаю, сколько мы шли, но наконец вдалеке я увидел неясный красноватый свет; позже оказалось, что это конец тоннеля, только прикрытый не плитой, а лишь густыми красными кустами. Но раньше, чем мы дошли до них, Орик резко остановился и, вытянув левую руку вперед, дважды выстрелил: звук был явный - глухой и усиленный акустикой тоннеля. Я подошел к Орику, папа - тоже, перед нами на боку лежала розоватая, пятнистая (пятна черные), мерзкая и огромная (величиной с крупного спаниеля), многоногая жаба. Рот ее был раскрыт, и из него торчали тонкие длинные клыки и длинный язык. Малигат отшвырнул жабу ногой, и мы тронулись дальше (а я с усмешкой вспомнил о многоногих инопланетных курах, о которых я мечтал на Земле).
- Ядовитая? - спросил я у Орика.
- Да, - сказал он. - Это криспа-тутта. Так мы ее зовем за схожесть с криспой-рыбой, которую ты убил, - за агрессивность. Счастье еще, что в лесах их нет, разве что рядом с водой.
Только тут я заметил, как дрожит Сириус у меня на руках.
Вскоре мы вышли из тоннеля, перед нами опять была лента узкой долины, вся в красной невысокой травке и цветах. Впереди снова были огромные, высокие скалы с острыми зубцами наверху, но никаких троп вверх не было, не было и нового тоннеля; слева и справа от нас в глубь скал уходили ровные, слегка петляющие между скалами узкие ущелья. По левому из них мы шли довольно долго, и только тут я стал замечать разных маленьких и средних птичек и услышал их пение, очень красивое, как звуки флейт, самых разных флейт, тонюсеньких и низких, и тут же вспомнил, что когда нас встречали на космодроме Политории и гремел оркестр, я уловил тогда звучание подобных птичьих флейт. Наконец мы вышли из ущелья, перед нами была речка, вполне приличная, она вытекала из леса слева, а далеко справа сворачивала в ущелье, к морю; за речкой среди высоких, но редких деревьев, совершенно голых, но очень густых и нежно-желтых на вершинах, стояли на сваях конусообразные хижины, и среди них кое-где двигались моро, люди с темными лицами, в плащах и повязках на голове, мужчины и женщины, но ни на ком не было такой белоснежной повязки, как на Малигате. Он остановился вместе с нами на поляне и не подходил к хижинам, дожидаясь, когда остальные моро и те, кому они кричали резко и гортанно, соберутся возле нас.
Малигат вывел меня слегка вперед (папу - тоже) и что-то сказал моро. Орик перевел, что он объяснил им, кто мы и откуда. Потом Малигат сказал еще несколько слов, после чего, молча, моро начали проходить друг за другом мимо нас, и каждый, мужчина или женщина, легко прикасался к моей голове, улыбаясь. Затем Малигат сказал, а Орик перевел нам, что пусть моро проводят Пилли и Оли в дом для гостей - они отдохнут, а моро пусть начинают готовить еду. Моро поклонились нам и разошлись, уводя Пилли и Оли. Малигат положил каждому из нас руку на плечо, коротко и с мягким толчком, как бы отсылая нас куда-то и желая удачи; после медленно ушел.
Орик сделал нам знак, и мы зачем-то углубились в лес. Сириуса я по-прежнему нес на руках и шел между папой и Ориком, вертя головой во все стороны и разглядывая высокие редкие деревья (некоторые были и с лиловыми вершинами), траву, цветы, порхающих птиц и длинных красивых стрекоз, но с крыльями как у бабочек. Орик сказал, что в радиусе километров трех днем можно не опасаться диких животных, - днем они боятся подходить к поселению моро.
- А змеи у вас водятся? - спросил я у Орика и объяснил ему, что это за существа, он понял и сказал, хвала небу, этой нечисти у них нет, достаточно кольво, разных видов криспы-тутты (этих жаб) и вообще хищных животных.
Постепенно лес стал гуще, деревья стояли плотнее, и кое-где голубоватые длинные растения (как наши лианы, которых я и не видел никогда в жизни) перекидывались с одного дерева на другое. На лианах сидели иногда крупные бело-синие птицы, но увидев нас, они срывались и с легким тихим чириканьем (так им неподходящим) улетали в лес. Орик легко нашел тропу, и она, петляя, вывела нас снова к скалам, но более низким и поросшим более густым лесом. Он повел нас налево, мы прошли еще с полкилометра и увидели в кустах четыре камня, на которых лежала тонкая скальная плита - нечто вроде стола. Орик нагнулся, поднял камешек и постучал им по плите: звук получился высокий, даже звонкий. По знаку Орика мы сели на маленькой полянке и стали чего-то ждать. Но ждали мы недолго. Минут через пять из лесу вышли и подошли к нам четверо политоров с ружьями. Один из них был геллом. Я - обомлел. Повстанцы! Значит, Орик…
- Уль Владимир и уль Митя, его сын, гости с Земли, инопланетяне, - сказал им Орик, представляя нас с папой.
С каждым из четверых мы обменялись приветствиями: жест - руки друг другу на плечи.
- А это а, Тул, - сказал нам Орик, показывая на самого высокого, самого красивого и самого горбоносого политора. - Он вождь повстанцев. Как видите, он никакого рода, но… вполне может быть высокородным, исходя из той роли, которую он играет в нынешних событиях.
А,Тул улыбнулся, Орик сказал ему:
- Запомни номера (он назвал а, Тулу номера наших коммуникаторов). Горгонерр сделал меня их гидом. О вашей позиции он узнал от осведомителей, не знаю уж от кого, и, допускаю, привязал меня к гостям, чтобы ограничить круг моих действий. Связь прежняя, плюс эти два номера. Называйся любым именем: узнаете друг друга по странности текста. Оружие и люди могут прибыть морем или рейсовым через Селим, - ты и сам знаешь. Всё.
…Мы шли некоторое время молча, и наверное, и я, и папа думали об одном и том же: так или иначе мы уже хоть и малюсенькой ниточкой, но связаны с повстанцами, и еще: Орик не вождь восставших, но, может быть, их мозг. К тому же он не просто член оппозиции в правительстве как идеолог, политик и человек со своей точкой зрения, он прежде всего - оппозиционер деловой. Наверняка Горгонерр этого не знал, иначе отвлечь Орика нашим присутствием было бы слабой мерой, а сильной - тюрьма, и они, тюрьмы, были, позже я узнал об этом. Орик шел, очень тихо напевая что-то непереводимое, почти бормоча, и как будто не придавал особого значения тому, кем, частично, стали мы и тому, какую правду мы узнали о нем. И меня снова поразило такое доверие к нам: он знал нас (да и то ли это слово?) всего полтора дня. Или это была сверхинтуиция? Видимо, мы с папой чувствовали на одной и той же волне, потому что он спросил у Орика об интуитивном общении политоров и объяснил значение этого слова.
- Нет, - сказал Орик. - Политоры очень хорошо чувствуют состояние другого, не зная его мыслей буквально, и они же, допуская подобные способности в собеседнике, хорошо умеют "закрываться" от него. Но "беседовать" без речи буквально мы не умеем. Это умеют моро, но лишь между собой.
- А скажите, Орик, - спросил я. - Как понять, что среди повстанцев есть гелл? Добродушный боец… это же…
- Верно, - сказал Орик. - Но это особый гелл. Чтобы снять подозрения, было сообщено (с показаниями свидетелей), что он погиб, столкнувшись в воздухе с военным космопланом. Во-вторых, у нас есть врач, способный снять с гелла влияние вредного поля. Но он один, и, оказалось, он не способен обучить этому массу врачей, к тому же, когда в курсе дела многие, - это опасно.
- А я-то подумал, что влияние поля ослабевает, если гелл далеко от машины-излучателя. Очень далеко.
- Увы - нет. Тому есть причины.
- А лично вы знаете, где находится, хранится эта адова машина? При этом я не спрашиваю - где именно, - сказал папа.
- Нет, - Орик вздохнул. - Это знал каждый глава правительства, сейчас это Горгонерр и пара политоров из его ближайшего окружения. Так же есть преемственность ученых, двух-трех, могущих следить за состоянием машины. Они засекречены.
Удивительно, Сириус у меня на руках иногда резко сжимался и дрожал. Неужели чувствовал опасных животных?
- Орик, - спросил я. - А разговор по маленьким коммуникаторам может быть подслушан?
- Толково - почти нет. По видеостереофонам - да, они стационарны. А тут… перемещения, тьма разговоров в эфире…
- Отчего же вы все же осторожничаете?
- Слежка в эфире идет. Им трудно "изловить" имена говорящих, если те их скрывают, но они могут выудить саму нужную информацию - ситуацию, факт. Это опасно.
…Я плохо помню, как прошел вечер у моро в доме для гостей. Их еда отличалась от политорской простотой и немногообразием. Мы ели большие и нежные куски мяса какого-то животного и пили настой из трав. Я почти клевал носом. Моро много и тихо пели гортанными, но при этом приятными голосами.
- А эта песня, - сказал мне Орик, - о том, как юноша моро, спасая свою девушку, голыми руками задушил крупного кольво. Уверен, эта песня посвящается тебе, Митя.
Я кивнул, и когда кончилась песня, встал и много раз поклонился всем певшим. А они - мне, Орик не ошибся. После ужина Малигат сказал Ори-ку, что просит его кое-что перевести именно для меня. Орик перевел.
- Ты добрый человек и хороший воин, - сказал Малигат. - Зайди к Ир-фа. Ир-фа мой друг, поблагодари его за привет мне и передай ему поклон от меня. Скажи ему также, что пока ты и твой благородный отец не улетели в другую жизнь, пусть он выполнит любое ваше желание. Сейчас мой воин проводит вас, и если вы вернетесь к нам снова, народ моро и я примем вас как лучших гостей. Удачи вам.
Мы простились с Малигатом и моро и до своих машин долетели на машине моро: когда-то при товарном обмене они за драгоценные камни потребовали машину и топливо каждый раз, когда они окажутся в Тарнфиле, Селиме или других городах. Машина была им просто необходима.
Уже начало темнеть, когда мы взлетели. На этот раз Оли села к отцу, а Пилли ко мне и папе. Почти сразу же, как мы вышли на нужную высоту, заработал коммуникатор Орика (мы опять летели рядом). Это был а, Тул.
- Выполняю просьбу моего быстроногого брата. Он просил передать поклон Латору.
- И тебе, - сказал Орик. - Понял что-нибудь, Митя?
- Быстроногий брат - это тот гелл.
- Верно. Это гелл Алург.
И тут же опять заработал коммуникатор Орика.
- Куда вы пропали, уль Орик? - Это был голос Горгонерра. - Я звонил вам тыщу раз. Я беспокоюсь за вас и наших гостей.
- Все живы-здоровы, - сказал Орик. - Вы же знаете, уль Горгонерр, мы прокатили их к морю. Мой аппарат был в машине.
- Можете вы прилететь ко мне, когда доставите гостей?
- Пожалуй. Они хотели посмотреть ночной город. А мне неплохо бы залететь в редакцию "Огней Тарнфила".
- Что-то случилось?
- Мне пока неловко говорить об этом: это касается меня лично.
- Но это все же не секрет, если это будет в газете?
- Во время охоты уль Митя своим старым лучевым пистолетом спас мою дочь. Крупная криспа напала на нее.
Горгонерр долго молчал.
- Откуда взялась эта дрянь? - наконец сказал он. - Они же только в северных водах… А вы понимаете значение случившегося?!
- Я ее отец, - сухо сказал Орик.
- Это мне ясно. Но мальчик станет героем Политории.
- Он им и является, - чуть мягче сказал Орик. - Это я вам говорю уже не только как отец.
- Я понимаю, - сказал Горгонерр. - По сути дела, завтра будет большой праздник. Это отлично. Может быть, мальчик выступит перед детьми? Их машина рядом?
- Недалеко, но по-моему, он спит, - сказал Орик.
- Хорошо, - сказал Горгонерр. - Не станем его будить.
- Я буду у вас. Что-нибудь важное? - спросил Орик.
- Достаточно.
Горгонерр отключился от разговора первым.
Стал накрапывать дождь. Папа и Орик подняли плексовый верх и включили мощные фары.
- Мне грустно от ощущения, что Орик очень одинок, хотя у него и есть чудесная дочь, - сказал папа Пилли.
- Его жена погибла в той же космокатастрофе, что и мои родители, - как сквозь тугую пелену, как сквозь ватный занавес, услышал я голос Пилли, засыпая.
3
Горгонерр, конечно, сработал умно: моя встреча с детьми на следующий день была организована с помпой, бездна цветов, фотографов, кино- и телеоператоров… И детишки были всех "сословий", были и геллы. И вся эта толпа вполне помещалась в зале, потому что зал - в этом и заключался "ход" Горгонерра и шик - был залом Дома правительства; зал-цирк, на "арене" - стол, за которым сидел сам квистор, папа, Орик и я. Расчет квистора был точным: впервые в истории планеты дети собрались в Дом правительства для встречи с пареньком тринадцати лет. Конечно, этот паренек не то чтобы открыл новую звезду или новый принцип движения в космосе, но был инопланетянином, живущим не поймешь где и оказавшимся здесь впервые с тех пор, как политоры перестали быть птицами. Два момента делали тему прилета инопланетян особой: уж очень они были похожи на политоров, а этот, помладше (не жаба, не осьминог с блестящим мозгом), проявил себя прежде всего как истинный политор: спас политорскую девочку от зубов страшной криспы. Чужое существо (я) сделалось (да еще при похожести) абсолютно своим, близким… Поначалу политорские дети вели себя как нормальные дети, то есть шумели и задавали вопросы все вместе, а уль Горгонерр (думаю, специально), как добрая няня, хлопал ладонью по столу, призывая всех к порядку. И милые детишки осознали наконец, что ими командует не строгий добрый учитель, а добрейший Глава Правительства.
- А когда вы улетаете? Зачем вообще? Оставайтесь!
- Через семь дней. Жалко, конечно.
- Вот ужас-то, так быстро? Нет, правда, зачем?!
- Земля нас ждет. Мама ждет!
- А нельзя ей сообщить, что вы у нас задержитесь?
- Нельзя. Сигналы не доходят - Земля очень-очень далеко.
- А ваша мама двухглазая, как и наши?
- Ага. В точности. Очень строгая.
- А как это вы не напугались криспы? Это же чудовище!
- Не знаю. В тот момент я ничего не боялся. Я просто действовал, как было нужно. Это не храбрость. Так было нужно.
- Это ваш папа научил вас такой скромности? Или вы сами?
- Нет, - сказал папа. - Я ничему его не учил. Митя вел себя по ситуации, как и вы бы себя вели.
- Вы бы хотели, чтобы сделали искусственную криспу, все повторили под водой и отсняли на пленку? На память.
- Не-а. Если бы просто кино, а так… глупо.
- А если мы сделаем вам подарки, куда это все тащить?
- А прямо в Дом правительства, - сказал я весело. Все хохотали, но особенно - уль Горгонерр. Такой миляга!
- Я пошутил, - сказал я. - На корабль к улю Карпию.
- А какие животные есть на Земле?
- Разные. Я думаю, другие, чем у вас, хотя птицы есть и у вас, и у нас. У нас есть слон, тигр, жирафы, змеи…
- Непонятно! Непонятно! Ничего не переводится!
- Да у вас нет похожих. Улетая, я оставлю слайды, такие цветные прозрачные фотографии. Я снимал их в зоопарке.
- Слайды знаем! А вот что это - зоопарк?
- Это когда звери не на свободе. Или окружены канавами с водой…
- Ой, не на свободе. Мне их жалко. (Нам их жалко!)
- И мне, - сказал я. - Но в зоопарках их изучают и часто сохраняют редкие виды.
- А как вы думаете, почему мы так похожи внешне, хотя и не совсем?
- Ну не знаю. Чтобы в этом разобраться, нужно, чтобы встретились ученые Политории и Земли!
- А когда, где? Это возможно? Как?!
- Эту проблему вам и решать, - сказал уль Горгонерр. - Вы - наше будущее.
- А летучие мыши - это как геллы?
- Нет, - резко сказал я и почему-то встал. - Летучие мыши, это маленькие такие… ну, мышки, с зубками, но у них есть крылышки, вроде птичьих. А геллы - это очень разумные и очень красивые политоры. Это огромная разница! (Краем глаза я заметил, что Горгонерр одобрительно кивнул).
- В газетах сказано, что у вас больше нет войн, что у вас было такое оружие на Земле, что все бы погибли, вся Земля. И вы тогда это оружие уничтожили. Это правда?
- Да. Это правда. Осталось только мощное оружие защиты, оно принадлежит не одной стране, а специальному Всемирному, ну, Всеземному, комитету.
- А зачем оружие, если никто не воюет?
- Но одна планета может напасть на другую.
- Например, Земля на Политорию?!
- Нет, этого не будет никогда!
- Вот здорово! И мы на вас никогда не нападем! Вы спасли нашу девочку от криспы, зачем нам нападать на вас?
- Но есть же и другие планеты с разумными существами. Говорят, что давным-давно, - продолжал я, - какие-то разумные и добрые существа спасли моро от катастрофы и перевезли их на Политорию. Но могут быть разумные и злые существа.
- А моро очень темнокожие и воинственные. Вы их видели?
- Это ничего не значит, они вовсе не хуже вас и нас. Воинственные? Это потому что они охотятся, но ведь на вас они не нападают? Нет, я не видел моро, но очень надеюсь…
- Не нападали. У них и оружия нет такого, как у нас.
- Если бы им пришлось защищаться, - сказал я, - им бы хватило и копий с ножами.
- Они бы все погибли. Копья и ножи - не оружие.
- Возможно. Но они бы сражались.