– Юлианны! Куда вы? Что случилось?
– Юрик звонил, сказал, что часовня горит! – крикнула, обернувшись на бегу, Юлька. – Мы бежим туда!
– Догоняйте нас, Александра! – крикнула Аннушка. И обе скрылись за воротами. Александра успела только заметить, что обе были одеты в теплые куртки, вот только шапки надеть позабыли.
– Ах, негодницы! – воскликнула Александра и стала гадать, как же это Юлианны из запертой комнаты оказались вдруг в саду? Не выпрыгнули же они в окно! Она перевесилась через подоконник, повертела головой и все поняла: возле окна девочек шла водосточная труба – вот по ней они и спустились! Ну, она им потом задаст!
Через несколько минут Александра, тоже уже одетая и тоже без шапки, кубарем скатилась с лестницы и бросилась к дверям сквозь толпу гостей.
У самых дверей она наткнулась на Павла Ивановича.
– Ты куда это направилась среди ночи, Александра? – спросил он, останавливая ее за плечо.
– К часовне! Часовня горит! Да пустите же меня – там Юлианны!
– Что за чушь! – воскликнул подошедший Мишин. – Я же их запер на ключ, он и сейчас у меня в кармане!
– Как же – удержишь ваших дочерей ключами и запорами! Они по водосточной трубе спустились и убежали. Скорее туда, к часовне! – крикнула Александра, летя к дверям.
– Да постойте же! Объясните… Какая часовня горит? Что за часовня? Где она? – Но Александры уже и след простыл.
Мишин бросился наверх, в комнату девочек. Там гулял ветер, окно было распахнуто, а комната была пуста. Он побежал вниз, выскочил на крыльцо и успел увидеть выезжающий за ворота автомобиль Александры.
– Куда это она? Какая часовня горит? Где мои дочери? Ты что-нибудь понимаешь, Павлуша? – спросил Мишин у подошедшего Павла Ивановича.
– Понимаю. Кто-то поджег их часовню, вот они и побежали на пожар. Ну, а гувернантка, как ей и положено, за ними отправилась.
– Куда ее опять понесло? Нет чтобы остановиться, объяснить в чем дело…
– Она ведь обещала тебе, Митя, никогда и ни при каких обстоятельствах не оставлять твоих дочерей без присмотра? Вот она и помчалась за ними присматривать!
– Сумасшедшие девчонки! И она тоже сумасшедшая!
– Есть немного. А теперь, Митя, надо срочно ехать за ними к старому сараю. Думаю, что там сейчас не только они, но и вся их крестовская компания – Юрик Сажин, Гуля Гуляровская, Кира Лопухина и остальные.
– Так что горит – часовня или сарай? Я что-то опять ничего не понимаю.
– Сарай и есть часовня, Митя. Дети старый сарай в часовню перестраивают.
– Теперь кое-что проясняется… Эй, послушайте все! Там, в конце острова – пожар, горит часовня, и наши дети побежали ее тушить! – крикнул Мишин вышедшим на крыльцо гостям. – По машинам! Дети в беде!
– Какие дети? Какая часовня? Это просто фейерверк! Нет, Митя знает что делает – это же его девочки! Ах, эти девочки Мишины! Вечно они что-нибудь придумают и всех детей увлекут! Безобразницы! Да нет, они хорошие девочки, смышленые, только уж очень любят всякие приключения. Ну да, на нашу голову! – переговаривались между собой гости, стоя на крыльце.
Павел Иванович уже вывел из гаража джип и распахнул дверцу со стороны пассажира:
– Садись, Митя! Я знаю, где они!
– Надо ехать за Мишиным! – крикнул Сажин гостям и тоже бросился к своей машине.
На выезде из ворот джип Павла Ивановича чуть не столкнулся с "хондой" Жанны.
– Жанна! Ты видела Юлианн? – закричал ей Мишин.
Жанна остановила машину, открыла дверцу и один долгий миг пристально глядела на Мишина, а потом подняла руку и легонько помахала ею Дмитрию Сергеевичу. Он успел заметить, что лицо у нее перемазано чем-то черным, и явно не тушью для ресниц, а на сиденье рядом с нею лежит пластиковая канистра. Потом Жанна откинулась на сиденье и отвернулась.
– А, ну да черт с тобой! – Мишин в сердцах махнул на нее рукой.
Он был прав: черт, а вернее бес, был с Жанной – сидел на заднем сиденье в ее машине и злобно скалился.
– Давай, Павлуша, трогай! Ты вправду знаешь, где дети?
– Знаю, Митя, не волнуйся! Это недалеко.
У полыхающего в ночи сарая были не только дети.
Ангелы и демоны сражались в воздухе. Это была Вторая битва при сарае.
Горела пленка на крыше, горели сухие стропила и новенькая рама окна. Хуже того, внутри сарая горели сложенные там доски и даже новый смолистый пол. В воздухе пахло бензином, горящим пластиком и дымом.
Бесы метались вокруг детей, подталкивая их к сараю и крича им: "Спасайте, спасайте свою часовню! Кидайтесь в огонь! Смелее, детки! Вперед!"
Прыгун прыгал вокруг Юльки, Нулёк подскакивал к Юрику и толкал его в спину: "Ну будь же ты рыцарем, лезь прямо в огонь – пусть все на тебя смотрят, какой ты герой!"
Барби улучила момент и пролезла к Кире: "Ах, как хорошо было бы совершить перед крещением настоящий христианский подвиг! Все бы тебя хвалили и тобой любовались! Лезь в огонь, дура, кому говорят!"
Ангелы с мечами бросались на бесов и отгоняли их от ребят, а мальчишек и девчонок разворачивали за плечи и выталкивали за опасную черту жара.
Александра помогала Ангелам, как могла. Ей приходилось оттаскивать храмостроителей, пытавшихся спасти из огня то доску, то рулон пластиковой пленки, то ящик с раскаленными гвоздями. Она их тащила, уговаривала, на кого просто кричала и ни на секунду не выпускала из виду обеих Юлианн. В воздухе летали горящие клочья пленки, искры и хлопья черной сажи. За какие-то четверть часа все перемазались, а больше всех сама Александра.
Тут раздался рокот автомобильных моторов и бешеные гудки. Прямо напролом сквозь голые кусты сирени первым выехал к месту пожара джип с Павлом Ивановичем за рулем. Рядом с ним сидел бледный от волнения Дмитрий Сергеевич. Джип еще не успел остановиться, как Мишин выскочил из кабины, крича:
– Юлианна! Юлианна! Аннушка, Юлька, Александра, где вы?
– Мы здесь!
Он увидел чумазую Александру, державшую за плечи его растрепанных и заплаканных дочерей, подбежал к ним и обнял всех троих.
– Слава Богу, целые! Ну я вам задам! Дорогие вы мои, солнышки мои! На месяц под домашний арест! Все трое!
– А, да ладно вам, Дмитрий Сергеевич! – сказала Александра, шмыгая носом. – У нас такая беда, а вы…
Раздался вой сирены и к сараю подъехали две пожарные машины. Для профессионалов потушить такой пожар было раз плюнуть – из брандспойтов плюнуть, конечно, – и его затушили буквально в несколько минут.
Потом подсчитывали ожоги и материальный урон. Ожогов благодаря Александре оказалось совсем немного.
Ну и благодаря Ангелам, само собой! Сверкая мечами, они разогнали всю стаю крестовских бесов во главе с Кактусом и оттеснили их далеко за Гребной канал.
А вот недостроенной часовне урон был нанесен значительный. Проще говоря, на месте часовни теперь опять стоял старый полуразрушенный сарай, только на этот раз еще и дочерна обгоревший. На месте еще недавно золотистых новеньких стропил и перекладин теперь дымились длинные мокрые головешки, и пожарники стаскивали их с крыши длинными баграми.
– Да, хоть и отогнали мы бесов от детей, а битву, кажется, все-таки проиграли, – сказал, убирая меч, Ангел Юлиус. – Нет больше часовни святых Анны и Иулии!
– Не спеши, брат, еще не утро! – сказал Ангел Иоанн.
– Ну что вы, что вы теперь-то плачете? – успокаивал дочерей Дмитрий Сергеевич. – Никто серьезно не пострадал, никого даже в больницу везти не надо. Перемазались все, как чушки, ну так ведь это ваше хобби – то у вас зайцы, то у вас стройка, а теперь вот еще и пожар! Ох, скорее бы ваша бабушка приехала, нам с Александрой, чувствую я, вдвоем с вами никак не справиться!
– Папочка, как же ты не понимаешь? Ведь Жанна сожгла нашу часовню! – рыдая, проговорила Аннушка.
– Она обещала нам устроить фейерверк – вот и устроила! – мрачно сказала Юлька.
– Вы уверены, что это именно Жанна устроила пожар? – спросил Дмитрий Сергеевич. Он вспомнил и копоть на лице Жанны и пустую канистру рядом с ней в машине, но ему хотелось все выяснить до конца.
– Да вы посмотрите вокруг, Дмитрий Сергеевич! – сказал Юрик. – Вон же упаковки от ее берлинских ракет повсюду валяются!
При свете горящих машинных фар Мишин, Павел Иванович и его гости увидели валявшиеся на земле яркие упаковки от дорогущих германских ракет и шутих.
– Да, это те самые ракеты, которые Жанна покупала в магазине "Фейерверки и салюты", – сказал Павел Иванович. – Она советовалась со мной, какие ракеты и где покупать, и я сам велел ей брать только немецкие и в специальном магазине. Лучше бы я ей посоветовал взять китайские: глядишь, хоть одна бы у нее под носом взорвалась и опалила ее слегка – для вразумления.
– Да бросьте вы, Павел Иванович! – сказала Александра. – Не нужны нам никакие несчастные случаи перед нашей часовней!
– Была у нас часовня, – мрачно сказал Юрик.
– А может, это сами дети купили ракеты и стали их тут запускать? – сказал кто-то из гостей. – Вот и устроили пожар…
– Выдрать их всех до одного и под домашний арест посадить, как Митя говорит! – поддержали его другие.
– Да вы что, с ума все посходили? – взорвался вдруг всегда спокойный Павел Иванович. – Дети отдавали все свои карманные деньги на кирпичи, на гвозди, на цемент, на песок. Они дисков не покупали, в кино не ходили, мороженого не ели! С каких это капиталов им на фейерверки тратиться? Да и с какой такой радости им было фейерверки запускать, скажите пожалуйста? Строительство часовни остановилось, потому что родители не дают благословения на это дело, а без родительского благословения строить им нельзя. Ну, а теперь, видно, часовня так и не будет достроена… Эх, жаль ребят. Мало того, что собственные родители их не понимают, так еще и эта ведьма Жанна спалила дело на корню!
Мальчишки насупились, а девочки снова заплакали.
И тут не выдержал Мишин.
– Да что же это такое творится, братья островитяне! Это же стыд и позор нам, взрослым! Понастроили мы тут всего, вон какие элитные дома отгрохали, гостиницы, яхт-клубы, бассейны, дельфинарий – как хотим, так и строим себе на острове счастливую и комфортную жизнь, полное, так сказать, процветание на отдельно взятом островке! Все исключительно для собственного удовольствия! А где у нас на нашем островке храм Божий, и какое может быть процветание без Бога и без храма? Наши дети умнее оказались и сами о нас с вами позаботились! Они по своим силенкам дело затеяли – часовню начали строить. Да еще втайне, потому что от нас ни понимания, ни одобрения, ни тем более помощи не ждали. Вот такие уж мы с вами русские православные родители! И нам после этого их наказывать и под арест сажать? Да нам впору самим под арест садиться, поститься да каяться! Не стыдно вам, островитяне?
Островитяне молчали и только переглядывались и кивали: большинство уже соглашалось, что Мишин дело говорит.
– Не знаю, как вам, а мне очень стыдно перед моими дочурками. И перед их друзьями тоже! Простите меня, ребятишки, Христа ради!
– Ничего, дядя Митя, мы ж понимаем! Да мы не сердимся на вас! Спасибо, что хоть вы-то нас понимаете! – наперебой закричали ребята. – Не то что наши родители!
– А вот я им сейчас кое-что скажу за себя и за вас. – И Мишин повернулся к родителям. – И вот что я вам скажу, дорогие родители! А давайте мы не будем ни ругать, ни наказывать наших сыновей и дочерей, а просто, вот прямо здесь и сейчас, благословим их на хорошее дело!
Пока Мишин говорил свою речь, родители уже отыскали в общей неразберихе собственных детей и теперь каждый стоял рядом со своим сыном или дочерью, крепко держа их за руку.
– Ну, так что, благословим детей строить часовню? – повторил Мишин.
– Благословим, конечно! Отчего не благословить на хорошее дело?
И каждый крестовский родитель благословил своего ребенка как умел и поцеловал его.
– Ура! – закричали дети.
– А поджигательницу под суд отдадим! – предложил какой-то еще не откипевший родитель.
– Постойте, постойте! Я еще не все сказал! – остановил сердитого родителя Мишин. – Пожар – это, конечно, преступление. Еще хуже, что дети пытались потушить пожар и могли сильно пострадать. Преступник должен был это предвидеть и даже наверняка предвидел. Но в суд мы подавать на этого человека не станем, хотя все знаем, кто это. Не станем, чтобы не задерживать строительство часовни. Начнется расследование, то да се… Но я вам прямо скажу, что лучше этой поджигательнице больше никогда не попадаться мне на глаза!
– Я думаю, что за такое святотатство эту любительницу фейерверков и без нас накажут, да так, что мало не покажется, – вставил Павел Иванович. – Есть суд человеческий, но есть и суд Божий!
– Накажут, да нескоро, – сказал Ангел Павлос.
– Страшный грех, страшна и расплата. Но всего страшней ожидание расплаты! – сказал Ангел Иоанн. – Впору пожалеть несчастную Жанну.
– Что ж, так и оставить? Дети вон плачут! – возмутился отец Юрика Сажина. – Это ж какая обида детям нанесена!
– Нет, так мы это дело не оставим. А сделаем мы с вами вот что. Завтра ведь у нас воскресенье? Ну так вот, давайте мы все после обеда, а православные – после обедни, соберемся здесь возле недостроенной часовни в честь… Как там, Юлианны?
– В честь святых Анны Кашинской и Иулии Карфагенской, – сказала Аннушка, и чумазое ее личико осветилось улыбкой: она уже знала, что сейчас скажет ее ненаглядный папочка.
– Вот… В честь святых Анны и Юлии. – И давайте мы все вместе поможем им эту часовню достроить!
– Урра-а-а! – закричали дети на этот раз так дружно и громко, что воробьи, уже давно проснувшиеся от огня, света и шума, всполошились еще больше и оглушительно зачирикали в кустах, будто тоже кричали "Ура!" – по-своему, конечно, по-воробьиному.
– Все согласны?
– Согласны! Конечно, поможем в таком деле! Таким детям – да не помочь!
– Дмитрий Сергеевич! – кто-то дергал Мишина за рукав. Он оглянулся – это была Александра.
– Что… Санька-Встанька?
– Надо бы сначала благословение от священника получить!
– Ты думаешь?
– Уверена!
– А как его получить?
– Легко! – Это вмешался Павел Иванович. – Я завтра поеду в лавру и привезу отца Георгия. Он нас всех и благословит, и молебен отслужит о призывании помощи Божией на строительство новой часовни имени Иулии Карфагенской и Анны Кашинской.
– Вот так, – сказал Ангел Иоанн. – И Вторая битва при сарае, последняя Сараевская битва, закончилась полной победой Светлых Сил!
– А почему "последняя битва", Иванушка? – спросил Ангел Димитриус. – Ты ведь не думаешь, что бесы теперь совсем угомонятся?
– Да нет, бесы совсем никогда не угомонятся, до самого Страшного Суда, на то они и бесы. Просто сарая не станет, вот и не будет больше Сараевских битв. А другие битвы будут, это уж точно!
– Но на месте старого сарая на Крестовском острове все-таки будет стоять часовня святых Иулии Карфагенской и Анны Кашинской! – мечтательно проговорил Ангел Юлиус. – Стены голубые с белым, а купол и крест – золотые, и голубые цветы у стен. И море сирени кругом!
– Так тому и быть, – кивнул Ангел Иван.
Взрослые разобрали детей по машинам и развезли их по домам. Но еще за полчаса до того как джип, в котором сидели Павел Иванович, Дмитрий Сергеевич и Юлианны с Александрой, подъехал к дому Мишиных, из ворот его вырулил доверху нагруженный чемоданами автомобиль марки "хонда". Это Жанна Рачок навсегда выехала из дома Мишиных в неизвестном направлении – и из нашей повести тоже.
– Как хочется спать! Какая сегодня была длинная-предлинная ночь! – сказала Аннушка сестре, когда они наконец-то снова оказались в постели.
– И какая прекрасная, полная приключений ночь! – сладко простонала Юлька.
– Тебе бы все приключения, Юленька! – пробормотала сквозь сон Аннушка. – А знаешь, какое самое прекрасное приключение нас еще ждет впереди?
– Свадьба Александры и нашего папы?
– Это, конечно, просто счастье, что вместо мачехи Жанны у нас будет старшая сестра Александра. Но я о другом приключении. Представляешь, мы к приезду бабушки вместе со всеми нашими родителями своими руками достроим часовню!
– Да, это, конечно, самое приключенческое приключение на свете – своими руками построить храм Божий! – восторженно проговорила Юлька. – Ну ладно, ладно, не храм – часовенку… Но ведь с чего-то надо начинать?
– Правильно. С чего-то надо начинать – и вот мы и начали. Спи теперь, Юленька, и пусть поскорее начнется завтра.
– Уже сплю, Аннушка.
Спокойной ночи, Юлианны, и светлого вам завтра!
Конец и Богу слава
Автор просит читателей помолиться за рабу Божию Иулию и ее близких.
Иллюстрации
Музыка звучала все веселее, и танцующие Юлианны кружились, расходились и сходились – но движения их при этом все время оставались абсолютно зеркальными.
– Выкладывай свою заботу со всеми подробностями, ничего не стесняйся! – пригласила хозяйка, и Жанна рассказала о своих злоключениях матушке Ахинее.
– Всякое доброе дело делается когда-нибудь в первый раз, – пожала плечами Александра.
Сестры переглянулись. С каждой минутой гувернантка нравилась им все больше и больше.
– Я подарю тебе талисман зависти! – торжественно объявила матушка Ахинея, выходя из таинственного закутка и неся в сухоньких лапках небольшую резную шкатулку из темного дерева и какие-то красные кожаные ремешки.
А что же он у тебя без ошейника и без поводка бегает, Кирочка?
Пора его приучать: такой умный и породистый с виду пес должен с детства понимать дисциплину.