Истерики пели весь день и всю ночь напролёт, о своих возлюбленных, оставшихся дома, о ярких глазах Помпушечки, и величественном подбородке Непреклонной Хильды, о том, как разбогатеют и как прольётся кровь в Новом Мире, называемом Америкой.
А ночью, когда они спали, во сне им являлась Америка, и для каждого этот рай-на-земле точно соответствовал их собственным желаниям.
Для Сумасброда это было место ЗОЛОТА, где все его изобретения работали как часы, и он мог править на золотом троне с золотой короной на голове и золотым топором в одной руке.
Для ленивого маленького Беззубика это была земля ЕДЫ, с маленькими пушистыми зверьками в таком изобилии, что надо было всего лишь поднять коготь, чтобы поймать их. И стоило лишь открыть свою маленькую беззубую пасть, как они, отпихивая друг друга, толпой устремлялись в его горло и направлялись, повизгивая, вниз, в его толстый маленький животик.
Для Рыбьенога это был мир, где никто никого не пытался заставить играть в бей-бол.
Для Камикадзы это была земля, полная схваток на мечах, похищений и безумных, лохматых противников для грабежа и дразнилок.
А что касается Иккинга…
Почему-то, как ни странно, Иккинговская Америка была очень похожа на остров Олух.
Иккинг, Рыбьеног и Камикадза часто спали ночью возле тёплой трубы корабля, а дни проводили в своём домике на верху мачты, или играли в корабельных снастях, спускаясь только, чтобы Иккинг прочитал показания тикалки, или поесть.
Когда корабль пыхтел на юг, погода потеплела, и они смогли снять некоторые из украденных ими мехов и развесить их на вороньем гнезде.
Морской Дракон всё ещё следовал за ними.
Скрипучие, лязгающие, хаотичные маленькие обломки Машины скреплялись обрывками старой морской верёвки и древней бечёвкой. С каждым оборотом педалей трубная штуковина содрогалась и грозилась отвалиться…
…но каким-то чудом, колёса ещё крутились, и ничего не отпало…
…пока.
Каждый вечер на закате, Норберт вызывал Иккинга в свою палатку, чтобы тот объяснил показания тикалки. Норберт прохаживался по раскачивающейся палубе перед своими картами, разложенными на скатерти из медвежьей шкуры, и с каждым днём становился всё более и более нетерпеливым, похлопывая ручищами и бормоча себе под нос: "Уже почти добрались! Почти добрались!", пока Иккинг разбирался с показаниями на день. Норберт не был очень терпеливым человеком, и это ожидание убивало его.
У него была крошечная модель "Американской Мечты 2", скрупулёзно выполненная во всех деталях, но только около трёх дюймов в высоту. У неё был настоящий работающий парус, а надпись на борту была настолько малюсенькой, что казалось, что она была написана блохой. Норберт топором толкал этот кораблик по поверхности огромной карты, слушая толкования тикалки Иккингом, и видел, в какой точке Великого Западного Океана они могут оказаться. Каждый день всё ближе и ближе к большому берегу, который нарисовал Норберт и назвал "АМЕРИКА", и так до тех пор, пока, судя по карте, не осталось всего лишь день или два плавания, и Норберт едва мог сдерживать волнение.
Иккинг очень беспокоился. Он помнил, что Норберт говорил о том, что они в безопасности, пока он нужен Норберту для толкования тикалки. Теперь же они были довольно близко к Америке, и угроза вспыхивала в глазу Норберта, когда он останавливался на Иккинге. Норберт завёл привычку полировать до блеска тёмную сторону своего топора, нашёптывая ему, как будто он был драгоценным домашним зверьком: "Теперь уже не долго, мой дорогой… скоро ты насытишься…"
Иккингу всё это совсем не нравилось, и он предусмотрительно попросил Камикадзу выкрасть их собственное оружие. У него было неприятное предчувствие, что оно им понадобится.
Так что в желудке Иккинга поселился большой узел беспокойства. Особенно после того, как на следующий день он понаблюдал за командой во время завтрака возле Камбуза. Истерики были в приподнятом настроении, распевая песни с явным энтузиазмом:
- ЗЕМЛЯ впереди, земля МЕЧТЫ,
где сыт и пьян будем я и ты,
Мы доплывём в чудесный край,
Где ДЕНЬГИ в руки плывут, не зевай…
16. ЗЕМЛЯ!!!!!!!
Собирался шторм.
Зловещие тучи выстраивались в небе, напоминая бога, мучающегося головной болью. Корабль начал раскачиваться под ногами, нарастали волны, поднялся ветер.
Внезапно яркая вспышка молнии осветила небо.
Иккинг отчётливо увидел в этой внезапной вспышке чёрную спину огромного Морского Дракона на горизонте.
И как только ударила молния, раздался ликующий вопль РАДОСТИ вперёдсмотрящего с первой мачты:
- ЗЕМЛЯ СУМАСБРОДА!!!!!!!!!! СУМАСБРОДИЯ!!!!!!!!!!!!
Истерики ломанулись к борту корабля, толкаясь, напирая и отпихивая друг друга.
Каждый хотел первым разглядеть эту знаменитую, мифическую землю, это таинственное место под названием "Америка".
Открывшийся их жадным взорам пейзаж был чудеснее того, что они себе смогли нафантазировать.
Разразилась гроза, дождь хлынул им на головы, корабль швыряло вверх и вниз на вздымающихся волнах.
Но на горизонте длинная серая полоска земли, бесконечно растянувшаяся с запада на восток, купалась в солнечном свете под бесподобнейшей синевой неба.
Америка.
Земля мечты, царство грёз, всё-таки существует, и в этот чудесный момент, она выглядела именно так, какой и должна быть.
Едва взглянув на страну, которую так долго искал и ждал и к которой так долго плыл, Норберт уже выхватил топор, чтобы свести старые счёты.
- Итак, Иккинг Кровожадный Карасик Третий, - ухмыльнулся Норберт Сумасброд, при этом в его маниакальном глазу сверкал триумф, - ТЫ мне больше не нужен… и сейчас ты познаешь остриё Топора Судьбы… ГОТОВЬСЯ К СМЕРТИ!
Иккинг вскочил на бочку, чтобы каждый мог его видеть.
- НЕ УБИВАЙ МЕНЯ, НОРБЕРТ, ЗА ТО, ЧТО Я РЫЖЕВОЛОСЫЙ! - во всё горло завопил Иккинг.
Истерики, толпившиеся у борта корабля, обернулись.
- Что происходит? - поинтересовался Невыносим Неистовый, чьи волосы представляли собой огромную копну алых волос, пламенеющих как огненная топка.
- О чём ты говоришь? - взревел Норберт.
- НОРБЕРТ НЕ ХОЧЕТ, ЧТОБЫ РЫЖЕВОЛОСЫЕ ЖИЛИ НА ОБЕТОВАННОЙ ЗЕМЛЕ! - кричал Иккинг. - ОН СОБИРАЕТСЯ ВСЕХ НАС УБИТЬ СВОИМ ТОПОРОМ СУДЬБЫ!
Так уж совпало, случайно, что очень много рыжеволосых членов Племени Истериков пострадали от рук дикого нрава Норберта и его экспериментов. (Например, Норберт посылал Невыносима Неистового и Пучеглаза Кровожадного испытывать свою экспериментальную Летательную Машину ДВАДЦАТЬ СЕМЬ РАЗ, и каждый раз Летательная Машина финишировала в море через две минуты после взлёта.) Так что рыжеволосые обнажили мечи, а в воздухе запахло приближающимся бунтом.
Со своей стороны, у Истериков-блондинов всегда было тайное чувство превосходства. А раз это входило в замысел Норберта, то что может быть лучше, чем целое Племя блондинов, врывающееся в Будущее, с волосами светлее кукурузных полей?
Так что они тоже обнажили мечи, и за пару секунд, к изумлению Норберта, застывшего с открытым ртом, все Воины Племени Истериков молотили друг друга, как будто они были заклятыми врагами.
Это была жуткая битва. Гром Тора раскатывался среди чёрных и злых туч, огромные изломанные осколки молний раскалывали небо и пронзали бурлящее море вокруг них. Огромные пенящиеся волны захлёстывали через борта корабля и обрушивались на палубу, сбивая воинов, дерущихся под проливным дождем.
Камикадза помогала Иккингу сражаться с Норбертом.
- У ТЕБЯ, Норберт, - дразнила его Камикадза, - умственные способности медузы с лоботомией. Из тебя такой же лидер, как из лемминга с трудностями обучения. Ты не смог бы управлять Империей размером больше моего туалета, не устроив полной неразберихи… а это уже проблема для диктатора…
Иккинг сделал выпад Левой-Рукой-в-Сердце, а Норберт настолько был сбит с толку оскорблениями Камикадзы, что едва успел уклониться.
А когда он отражал удар, Камикадза подпрыгнула к нему и начала щекотать его под мышками.
- Оооо, хорошие мышцы, Норберт. Ты занимаешься спортом?
С бешеным воплем Норберт стряхнул её, Камикадза отскочила назад и поднырнула под яростный взмах топора.
- Спокойствие, только спокойствие… - пожурила она, а Норберт настолько обезумел от ярости, что даже не заметил Двойной-Укол- С-Прокруткой Иккинга, пока его нижняя половина бороды не отпала, а тем временем Камикадза скользнула ему под левую руку и стянула тикалку из его кармана, разрезав верёвку, которой она была привязана к запястью Норберта.
- Случайно, это не твоё? - невинно полюбопытствовала Камикадза, раскачивая тикалку перед ним. - А-я-яй, тебе надо быть аккуратнее с этой штукой, а то кто-нибудь может украсть её…
- Дай её сюда! - взревел Норберт, наугад тыкая в неё мечом.
- Иди и возьми… - пропела Камикадза, раскрутила тикалку вокруг головы, стукнув ею Норберта по носу, и бросила Иккингу, а тот ловко её поймал.
Единственной проблемой стратегии боя Камикадзы было то, что, как правило, она доводила противника до КРАЙНЕЙ СТЕПЕНИ ЯРОСТИ И БЕШЕНСТВА.
Норберт уже был пунцовым, словно перезрелый помидор, и КИДАЛСЯ на двух юных Викингов, подвывая, как собака.
Мечи мелькали, появляясь и исчезая, делая выпады и отражая удары.
С мечом в одной руке и жутким топором в другой Норберт представлял собой нешуточную опасность.
Но Иккинг и Камикадза, хоть они и были юны, как вы понимаете, были грозной боевой парой.
Кто знает, что бы случилось, если бы Беззубику не пришло в голову помочь.
Беззубик схватил большую карту Америки Норберта со стола в его Палатке и неуверенно летел, как большая неуклюжая моль, к месту боя. На мгновение он завис над Иккингом, Камикадзей и Норбертом, а затем встряхнул головой и бросил карту, так что она полностью расправилась, пока падала, и плавно спланировала…
…на голову Норберта Сумасброда, укутав его от макушки шлема до пояса, словно загадочную даму Восточных пустынь.
- О, молодец, Беззубик! - сам себя поздравил Беззубик, сложив крылья в сильном волнении. - Классное пилотирование!
Палуба резко вздыбилась на гребне волны. Норберт зашатался, пытаясь восстановить равновесие, но с картой на голове он не видел, куда идёт…
Он сильно накренился влево… потом круто вправо, и врезался в Рыжего Рональда, всё ещё честно крутящего педали Машины Не-Дай-Кораблю-Затонуть-и-Отпугивай-Больших-Морских-Тварей, причём врезался с такой силой, что… Рыжий Рональд… и, самое главное, МАШИНА… скрипучая, расшатанная маленькая Машинка, каким-то чудом не развалившаяся за весь долгий путь…
…перелетели через борт корабля и рухнули в море.
Все застыли в полном замешательстве.
- О, Беззубик… - простонал Иккинг, закрыв руками глаза.
Они были так близко к Америке, что она уже не выглядела бледно-серым контуром, а красовалась длинной полоской белого пляжа, с большими серыми волнами, обрушивающимися на берег, с возвышающимися деревьями, даже можно было разглядеть маленькие таинственные фигурки, двигающиеся по песку.
Но теперь, когда Машина уже не издавала этот невыносимый высокочастотный шум, Морского Дракона на горизонте - Морского Дракона, о котором все забыли в пылу драки, - наконец-то ничего не сдерживало.
И с пронзительным, жутким взвизгом он ринулся к кораблю.
Обретя равновесие, Норберт снял карту с головы и дважды прищурился, сначала на то место, где исчезла за бортом корабля Машина, затем на Поистине Гигантского Дракона, целенаправленно движущегося к ним.
Теперь уже никто не дрался. Рыжие, блондины, безрассудные, все осознали большую опасность и в страхе присели на корточках на палубе.
- ВОТ ОН! - крикнул кто-то.
17. ЛЕВИАТОРГАН НАНОСИТ УДАР
Ближайший к Иккингу Истерик упал на колени, причитая:
- Тор, спаси нас!
Все они, как заворожённые следили за приближающимися в воде шипами на спине Чудовища.
Он целился прямо в корабль.
Но в самый последний момент он изменил направление и поплыл рядом с кораблём. И только тогда они поняли, насколько он был огромен.
Он был БЕЗМЕРНЫЙ, НЕВООБРАЗИМО ГРОМАДНЫЙ.
Когда дракон двигался возле корабля, он слегка перевернулся на бок, и один ужасный жёлтый глаз рептилии уставился на Иккинга, словно засёк и узнал его. В этом глазу отразилось странно-любопытное выражение, смесь интеллектуального юмора с чистейшей яростью. Казалось, он не забыл инцидент в Ледяной Пещере, и что-то в этом глазу, казалось, говорило:
- Ты заплатишь за это, мальчишка, и я наслажусь этим… Теперь ты не сможешь от меня сбежать.
Потом он проплыл дальше, мышцы перекатывались, когда он волнообразно двигался, как пантера в воде. Он плыл так близко к кораблю, как будто он специально демонстрировал, какой он большой. Эта длинная, блестящая спина с беспощадными первобытными шипами струилась, казалось, вечно…
"О, ради Тора, - подумал Иккинг, от страха его сердце подпрыгнуло и остановилось в глотке, - он должно быть в два раза, нет, почти в три раза длиннее этого корабля…"
Это был Левиаторган, можно не сомневаться.
Как и все древние Морские Драконы, он, вероятно, жил с времён динозавров, и выглядел, как нечто, выкопанное из прошлого. Почерневшие ракообразные, как ржавчина, гирляндами украшали его колючие доспехи. Части его тела были настолько инкрустированы кораллами и большими скоплениями водорослей, что он был словно живой, движущийся риф.
Умопомрачительной гигантской длины туловище Левиаторгана проплыло рядом с кораблём. Потом он отвернулся, проплыл мимо них и скрылся под водой, небрежно, презрительно хлопнув хвостом, от чего поднялась огромная пенящаяся мощная волна, захлестнувшая палубу и окатившая всех по колено.
- Куда он делся? - выкрикивали один и тот же вопрос по всему кораблю.
У этого гигантского драконьего глаза был взгляд, который Иккинг видел в выражении Беззубика, когда он загонял в угол кого-то меньшего, чем он сам, например, мышь или кролика.
Как и кошки, драконы жестоки, им нравится поиграть со своей пищей, прежде чем убить её.
"Он собирается поиграть с НАМИ", - догадался Иккинг.
- Хватайтесь за что-нибудь на корабле! - завопил он, крепко обматывая вокруг запястья верёвку, прикреплённую к мачте.
- Вот же влипли, - простонал Рыбьеног, делая то же самое, - как же это случилось? Мы всего лишь отправились в простенький ЗАПЛЫВ. Разве НЕТ НИКАКОЙ безопасной деятельности в этом нецивилизованном мире?
Дракон нырнул под воду и исчез из виду, остались лишь рёв ветра, грохот грома, проливной дождь.
- ГДЕ ОН? КУДА ОН ДЕЛСЯ? - кто-то истошно орал.
Слева от Иккинга взорвалась вспененная вода, когда Левиаторган ВЫСКОЧИЛ из моря. Он пролетел прямо над кораблём и даже завис над ним.
Вновь это очень смахивало на хвастовство, мол, оцените, какой я большой.
Он был настолько велик, что, когда завис над мачтой их немаленького судна, кончики его громадных крыльев, опускаясь вниз с обеих сторон, даже касались поверхности воды.
Его глаза остановились на корабле Викингов. Осторожно он протянул гигантские когти и взялся за мачту "Американской Мечты 2", как орёл, хватающий палку.
А потом он полностью поднял весь корабль из воды…
Он заглянул в корабль, чтобы полюбоваться реакцией обитателей.
Большинство из них кричали.
Огромный Морской Дракон немного встряхнул корабль, и Викинги покатились по палубе, словно стеклянные шарики… а затем он бросил "Американскую Мечту 2" в воду.
Монстр всё ещё нависал над ними, заслоняя небо, но теперь он широко распахнул огромную древнюю пасть, гораздо шире, чем это казалось физически возможным, так что она предстала огромной чёрной пещерой, раскрывшейся перед их глазами.
Как огромная ошейниковая кобра, Морской Дракон начал шипеть.
Сначала послышалось тихое сссссссс… постепенно всё более нарастающее СССССС, пока оно не достигло такого зловещего и громкого шипения, что казалось, будто по всему кораблю поползли сотни змей, приготовившихся к атаке. От этого звука по всему телу Иккинга побежали мурашки, а каждый волосок на голове встал дыбом, как будто заряженный статическим электричеством.
Дракон выпучил глаза, его глотка двигалась.
Он смотрел прямо на Иккинга, и инстинктивно Иккинг спрятался за мачтой.
Что-то пролетело по воздуху и воткнулось, дрожа, в дерево мачты.
С округлившимися, перепуганными, - нет, остановившимися от ужаса, - глазами, Иккинг выглянул из-за мачты, чтобы посмотреть на это.
Это было жало Левиаторгана.
Иккинг слышал об этом в легендах. Как гигантская пчела, Левиаторган несёт жала в своём теле, точнее в глотке, внутри топочного отверстия, не в брюхе. Он может выстреливать эти жала из пасти с ошеломительной скоростью ракетной установки.
Жало пчелы не более половины дюйма длиной. Однако жало Левиаторгана в длину примерно с копьё.
Оно вошло на несколько сантиметров в древесину и торчало, подрагивая и пылая. Казалось, оно сделано из какой-то кости, такой же крепкой, как металл, но трудно было определить наверняка, потому что пламя мерцало вдоль всей его длины. Как только просочился яд с кончика жала, большое ало-чёрное пятно стало расползаться по мачте, и Иккинг, скинув куртку, принялся сбивать пламя, чтобы огонь не охватил всю мачту, и тут Левиаторган вошёл в воду с другого борта корабля.
На этот раз он намеренно ударил хвостом с такой силой, что волна наклонила корабль так сильно влево, что верхушка мачты почти коснулась воды.
Бочки, Палатка Камбуза, котлы, щётки, драгоценный стол-карта Норберта, его стол и стулья, ковры и птичьи клетки, Истерики, вилки, вёдра и овощи, - всё было смыто потоком воды по пояс, когда корабль так жутко накренился, что, казалось, ещё чуть-чуть и он совсем опрокинется.
И Рыбьенга, и Камикадзу мощная волна оторвала от того, за что они крепко держались, и смыла с корабля. Но тикалка обмоталась вокруг мачты, и Иккинг остался на корабле.
На секунду показалось, что корабль полностью перевернётся… но затем он снова выпрямился и качнулся, также сильно, в другую сторону, швырнув Норберта обратно через борт и закружив его волчком к центру палубы.
Опять же, казалось сомнительным, что корабль найдёт свой центр баланса, но он в конце концов качнулся назад и двинулся вперёд, виляя из стороны в сторону, так как за штурвалом уже никого не было.
Большая часть команды была смыта в бурное море.
Палуба была по щиколотку в воде, окрашенной кроваво-красным цветом (Мне ЖАЛЬ тех из вас, кто почувствовал тошноту, но всё было именно так).
Те члены команды, кто остался, сосредоточились либо на тушении огня на одном из парусов, пока он не распространился (Левиаторган выстрелил ещё одно огненное жало перед тем, как нырнул в море, и жало прошло прямо сквозь последний парус и подожгло его), либо они стояли на коленях, молясь Великому Богу Тору.