- А! Ну тогда спасибо. Я дома попрошу Аннушку заклеить, она у нас аккуратная, - сказала Юлька. - Наконец я теперь все узнаю про мою святую!
Девочки вернулись в книжный зал и снова принялись перебирать книги на детской полке.
- А что это такое, семинария? - шепотом спросила Юлька у сестры.
- Это школа, где учатся будущие священники, - так же шепотом ответила Аннушка.
- Так вот почему на нем этот черный балахон, это у них форма такая?
- Да. Подрясник называется.
Аннушка купила маленький молитвослов для детей и книгу "Святая Русь на реке времен", а Юлька решила взять сразу все книги Николая Блохина, какие были в лавке:
- Мне этот писатель уже нравится, раз он про мою святую пишет! - объяснила она продавцу и Аннушке.
Сестры вернулись в первый зал к Акопу Спартаковичу. Тот уже успел расплатиться за покупки и даже отнести в машину тяжелый киот. Когда подошли девочки, продавец уже заворачивал последнюю покупку - фарфоровый сосуд с изображением Александро-Невской Лавры и надписью "Святая вода". Увидев сестер, Акоп Спартакович сказал продавцу:
- Не надо заворачивать эту бутылочку. Дайте-ка ее мне!
Продавец удивился, но протянул сосуд Акопу Спартаковичу. Тот бережно опустил его в карман пиджака и обернулся к сестрам.
- Вы не устали, девочки? - спросил он.
- Ну что вы, дядя Акоп! Тут все так интересно! - сказала Юлька.
- Тогда позвольте предложить вам маленькое паломничество.
- Паломничество? - удивилась Аннушка. - А далеко? Папа не будет волноваться?
- Он знает, что вы со мной, и волноваться не станет. А паломничество нам предстоит не слишком далекое - в Александро-Невскую Лавру.
Они простились с продавцом, Акоп Спартакович взял сестер за руки и повел их из лавки. Они оставили машину с покупками на стоянке, с трудом уговорив Юльку положить иконы Ангела Хранителя и святой Юлии на сиденье. Они обошли площадь с памятником святому Александру Невскому посередине и направились в ворота Лавры. Акоп Спартакович при этом перекрестился, и девочки сделали то же самое. Они миновали стену старинного кладбища, куда посетителей пускали почему-то за деньги, перешли по мостику неширокую речку и подошли к собору. Войдя в храм, дядя Акоп положил три земных поклона, истово восклицая при этом:
- Боже, милостив буди мне, грешному!
- Он у тебя всегда так благочестив? - спросил Акопуса Ангел Иоанн.
- Через день, - честно ответил Акопус.
Девочки восхищенно оглядывали грандиозный храм, в котором сейчас было совсем немного народа; только в одном приделе небольшой толпой стояли молящиеся - там служили молебен.
Аннушка сказала сестре:
- Пойдем, купим свечи и поставим за здравие папы и бабушки и за упокой нашей мамы.
- Веди. Я тут ничего не понимаю.
Они купили свечки: Юлька, конечно, выбрала самые большие и дорогие, Аннушка - средние. За папу и бабушку поставили свечи Божией Матери, Спасителю и святому Александру Невскому, а за маму - к Распятию.
- Теперь мы пойдем поклониться святым мощам князя Александра Невского, русского покровителя нашего города, - торжественно объявил Акоп Спартакович, и они отправились к раке святого князя.
- А что, есть и нерусский покровитель Петербурга? - спросила по дороге Юлька.
- Да, святой апостол Петр - ведь это в честь него назван город.
- Правда? А я думала, в честь Петра Великого!
- В старой России в честь самих себя города не называли, - строго сказал Акоп Спартакович.
Трое Хранителей степенно выступали за подопечными. Возле раки с мощами стояло несколько Ангелов, а над самой ракой их вилась целая стая. Но какова же была радость Хранителей, когда среди стоящих Ангелов они разглядели и самого святого князя! Он был в старинном русском одеянии, длинном, богато расшитом, и с сияющим венцом на голове. Ангелы почтительно ему поклонились. Святой по их просьбе благословил сестер и Акопа Спартаковича.
Юлька в храме присмирела, а возле раки святого князя и вовсе оробела, что было на нее совсем не похоже. Она не спускала глаз с Аннушки и повторяла все ее движения: положила такие же земные поклоны перед ракой, благоговейно приложилась к ней и скромно отступила в сторону, уступая место другим паломникам. Отойдя от раки, сестры обнаружили, что дядя Акоп куда-то исчез. Они вышли в притвор и там стали его дожидаться.
УАкопа Спартаковича, похоже, везде были связи: он подошел к старушке, убиравшей храм, что-то ей шепнул и передал сосуд для святой воды; она взяла его и скрылась за укромной дверцей между колоннами. Через несколько минут старушка вынесла сосуд, уже наполненный святой водой, и литровую пластиковую бутылку в придачу. Потом Акоп Спартакович скрылся за другой дверью и вскоре вышел оттуда, ведя за собой молодого священника, на вид совсем юношу, невысокого, худенького и с небольшой белокурой бородкой.
- Вот эти сестрички, отец Георгий, - сказал он, подводя его к девочкам.
- Благословите, батюшка, - сказала Аннушка и склонилась перед священником, держа перед собой ладони крест-накрест. Отец Георгий благословил ее и вопросительно поглядел на Юльку.
- Здравствуйте, - вежливо ответила Юлька и протянула руку. - Меня зовут Юлия Мишина.
- Очень приятно познакомиться, благочестивая паломница Юлия, - сказал отец Георгий, пожимая ей руку. - Пришла поклониться святому покровителю нашего города?
- Я с сестрой пришла, - честно уточнила Юлька.
- Что ж, благое начало, - ласково сказал батюшка и погладил Юльку по голове. - Ты побывала в гостях у святого благоверного князя Александра Невского, а теперь я поеду к вам в гости, и мы освятим ваш дом.
- Ой, как хорошо! - просияла Аннушка. - Я уже давно хотела папу об этом попросить. Спасибо вам, дядя Акоп!
- Надо было давно ко мне обратиться, я бы все устроил, - сказал Акоп Спартакович.
- Угу, только надо было еще правильное время выбрать, когда к тебе можно обращаться: в Недокопкин день ты бы нам такое освящение устроил, что святых выноси! - заметил Ангел Акопус.
- Ну что, Акоп, едем? Времени у меня немного, - сказал отец Георгий.
За скромным худеньким священником ступал высокий статный Ангел; он был на целую голову выше других Ангелов Хранителей и намного шире их в плечах.
- Куда едем? - спросил он Хранителей из дома Мишиных.
- На Крестовский остров, в дом, который еще никогда не освящался.
- Понятно, - сказал Ангел Георгиус и поправил рукоять меча.
Сказать, что в доме Мишиных в этот день произошел скандал, все равно что назвать извержение вулкана праздничным фейерверком.
Машина со священником и святой водой еще только въехала на остров, а Крестовские бесы уже переполошились, как стая ворон перед грозой: они слетались со всех сторон, облепили деревья вдоль Петроградской улицы и Морского проспекта; с дикими воплями они кружились над машиной, пикируя на капот и пытаясь залепить крыльями ветровое стекло. Их отгоняли Хранители, летевшие низко над крышей автомобиля; Ангелы защищали своих людей и зорко следили за дорогой, чтобы не дать бесам подстроить какую-нибудь дорожную аварию - на такие пакости бесы большие мастера! Вот, кстати сказать, почему в автомобиле обязательно надо иметь иконку, и хорошо, что у Акопа Спартаковича к приборной лоске были прикреплены пять образочков. Правда, на зеркале у него висел маленький зеленый чертик - но ведь это же Акоп Спартакович!
Наконец машина въехала в ворота, и тут-то началось самое главное! С молитвой кропя святой водой все вокруг, по дорожке к дому двинулся отец Георгий; за ним шли Акоп Спартакович и девочки, все трое сияющие и мокрые - молодой священник то и дело оборачивался и кропил их "святым душем".
Над ними, распевая молитвы, летели торжествующие Ангелы Хранители, а впереди, сверкая обнаженным мечом, победно выступал грозный Ангел Георгиус.
Услыхав, что дом собираются освящать, бесы-минотавры, прижившиеся при охране, один за другим перескочили через высокий забор и попрятались в кустах на другой стороне улицы.
Вбежав на крыльцо, Акоп Спартакович гостеприимно распахнул дверь дома перед отцом Георгием. Вслед за ним вошли и девочки.
- Жанна! Ты дома? Иди скорей сюда! Мы сейчас дом будем освящать! - закричала Юлька.
Ей никто не ответил.
- Уехала куда-нибудь? - предположила Аннушка.
- Ей же хуже, - пожала плечами Юлька. - Самое интересное пропустит, потом сама жалеть будет.
А Жанна вовсе никуда не уезжала: предупрежденная бесами, она забаррикадировалась в своих новых апартаментах и лежала на кровати, накрывшись черным покрывалом и засунув голову под подушку.
Бес Жан, надо отдать ему должное, хозяйку в деле не покинул, хотя при первых же звуках молитвенных песнопений все его бородавки вспухли и стали оранжевого цвета, будто их смазали свежим соком чистотела: черный бес-яшер стал похож на гигантскую саламандру. Он лежал под кроватью Жанны, цепенея от страха и не осмеливаясь даже почесаться.
- Уж-ж-жас! Ненавиж-ж-жу! Уничтож-ж-ж-у! - слышалось из-под черной подушки.
Жан осторожно высунул голову из-под кровати. - Да не жужжи ты как оса - услышат! Они уже рядом, в спальне Мишина…
- Ой! - Жанна кувырком слетела с кровати и поползла под нее, шипя:
- Подвинься, ты, земноводное!
- Земноадное, смею заметить, - поправил ее Жан.
- Тс-с-с, саламандра!
- Сама тс-с-с, лахудра!
Они лежали рядом под кроватью, толкаясь, лягаясь, переругиваясь, и от бессильной ярости скребли когтями по паркету.
А больше всех в этот день не повезло домовому Михрютке. С утра у него было лирическое настроение. Он качался на люстре в гостиной и вспоминал незабвенные былые годы, проведенные в запушенном Исаакиевском соборе, превращенном в музей. В храме тогда не шли службы, не звучали молитвы, а он Михрютка, находясь в должности музейного домового, качался, сколько хотел, на маятнике Фуко. Злонаучный этот маятник демонстрировал суточное вращение Земли и, по заверениям экскурсоводов, будто бы тем самым одновременно доказывал отсутствие Бога. Бес-то знал, что вращением Земли, как и движением всех других светил во Вселенной, сам Бог и заведовал, но пустословие гидов ему очень даже нравилось. Эх, золотое было времечко, хорошо жилось бесам при коммунистах-атеистах! Вот бы снова храмы закрыли, священников разогнали, а людям запретили в Бога верить! И пусть бы даже они при этом и в бесов не верили - наплевать! "Оно даже и лучше, когда в тебя не верят, - размышлял Михрютка, - тут-то самая волюшка и начинается: делай что хочешь - никто тебя не заподозрит".
Когда послышалось пение священника и Ангелов, размечтавшийся домовой не успел удрать и как следует спрятаться. Услышав шаги у дверей гостиной, он прямо с люстры сиганул в камин. А отец Георгий взял да и брызнул в жерло камина святой водой! Несчастный Михрютка, ломая крылья, теряя когти, с истошным криком нырнул в дымоход, там врезался головой в закрытую заслонку и только после этого вылетел в трубу. А возле дома на него еще и быки-минотавры с рогами наперевес набросились: "Почему-му-у попы со святой водой ходят по всему-му-у на-шему-му-у дому-му-у? За что платим до-мовому-му-у?". И с каждым "му-му" рогами по Михрютке - бум-бум! И так они его отмумукали и отбумбумкали, что он еле живой от них вырвался.
Отец Георгий в сопровождении дяди Акопа, сестер и Ангелов обошел весь дом, пропустив только запертую комнату Жанны. Но бывшую ванную комнату Мишина, которой уже начала пользоваться Жанна, отец Георгий все-таки освятил. Услышав, что он вступил в нее с молитвой, Жанна взвыла и заколотилась головой о пружины кровати.
- Ты чего, хозяюшка? - спросил Жан с притворным участием. - Смотри, головку повредишь, прическу попортишь!
- А ты что, не слышишь? Элементарных удобств лишают! Теперь в туалет ходить будет страшно, а уж чтоб понежиться в ванне… Выживают проклятые девчонку из собственного дома!
- Дом пока еще не твой, хозяйка!
- Ерунда, почти мой! Ну, я им покажу…
- Не переживай. Поставишь на туалетный стол тазик, кувшин с водой…
- Ну да, как бомжиха!
- Напротив, как маркиза!
- Заткнись, ящер подкроватный!
- Ну, не вечно мне под твоей кроватью лежать, это место скоро занято будет.
- Кем это?
- Не кем, а чем - ночным горшком.
- Хвост оторву!
- А вот так не шути, хозяйка, - предупредил Жан, показывая акульи зубы, - сегодня я нервный, могу и цапнуть ненароком.
Жанна презрительно фыркнула и лягнула Жана, но дразнить больше не стала.
Освятили весь дом, после чего отца Георгия напоили чаем, и Акоп Спартакович повез его обратно в Лавру.
Вот о чем поведал бы домовой Михрютка бесу Недокопу, будь он в состоянии вести рассказ, но он не мог и двух слов связать. И вообще, он шел прятаться, когда Недокоп за ним увязался. Так вдвоем они и дошли до Лебяжьего пруда, где у Михрютки было присмотрено на всякий случай укрытие на чердаке лебединого домика. Напугав и разогнав лебединую семью, с шумом разлетевшуюся по глади пруда, забрались они на чердак, зарылись в сухую солому в самом узком месте под крышей и сразу же уснули: домовой Михрютка - чтобы оправиться от перенесенного потрясения, а ленивый бес Недокоп - просто за компанию.
Снилось Михрютке, что он снова оказался на старом месте работы, в Исаакиевском соборе, и почему-то лежит связанный под маятником Фуко, а маятник с каждым раскачиванием бьет его по боку чугунным шаром - "Бу-ум! Бу-ум!". Михрютка при этом дергался и повизгивал, не просыпаясь.
До самого ужина сестры с помощью Акопа Спартаковича вешали в красном углу киот, ставили в него иконы, прикрепляли кронштейн с лампадкой. Когда же красный угол был полностью устроен, Аннушка вынула из своей сумки портрет в деревянной рамке и попросила Акопа Спартаковича повесить его над их с Юлькой кроватью. С портрета на девочек веселыми глазами глядела молодая женщина с пышными русыми волосами.
- Это наша мама, Юленька, - сказала Аннушка.
Юлька запрыгнула на кровать, подошла к стене и долго смотрела на маму, опершись руками на стену. Потом вздохнула и сказала:
- Ладно, пойдем повесим икону в столовой.
А поздно вечером, когда обе улеглись в постель, Юлька попросила:
- Давай потушим свет, и ты мне все расскажешь про нашу маму.
- А свет зачем тушить, если ты еще не собираешься спать?
- Чтобы я могла плакать в темноте, пока ты будешь рассказывать.
- А лампадку оставим?
- Лампадку можно оставить: от нее свет тихий, он мне не помешает.
Аннушка рассказывала сестре о маме: какая она была красивая и веселая, как ее любили дети в обычной школе и в школе воскресной; как они с мамой и бабушкой ездили в паломничество на остров Залит, к удивительному старцу отцу Николаю Гурьянову; как ходили в лес за грибами и ягодами и однажды нашли в лесу зайчонка-сироту, вырастили его, а потом выпустили обратно в лес… Юлька слушала и тихонечко, чтобы не мешать рассказу, плакала.
Глава 2
Аннушка помогала сестре подготовиться к первой исповеди. В Лавре она специально для сестры купила книжечку "Как подростку готовиться к исповеди"; в конце этой полезной книжечки был напечатан "примерный список грехов, наиболее часто совершаемых подростками".
- Ага, это у нас, выходит, образец для подражания, - хихикнула Юлька, но, начав читать, посерьезнела, притихла и скоро погрузилась в пучину покаяния.
- Ужас какой! - шептала она, читая перечень грехов и загибая пальцы, что-то отмечая на полях и снова возвращаясь к началу списка.
Вдруг она подняла голову и заявила трагическим голосом:
- Аннушка, знаешь, что я тебе скажу, сестрица? Я решила на исповедь не ходить.
- Она это серьезно, брат Юлиус? - озабоченно спросил Хранитель Иоанн.
- Очень даже серьезно, слава Богу! - ответил Юлиус, и вид у него при этом был донельзя лучезарный.
- Да ты никак рад? - изумился Ангел Иоанн.
- Конечно, и даже очень рад: это же прекрасно, брат, что Юлия так чистосердечно сокрушается о своих грехах. А на исповедь она пойдет - соберется с силами и пойдет!
- Это почему же ты не хочешь идти к исповеди, Юля? - спросила Аннушка, писавшая что-то в блокнотике.
Юлька сделала большие глаза и прошептала:
- Понимаешь, Ань, я грешна почти во всех грехах!
- У меня тоже грехов хватает, вот смотри, я уже исписала два листка.
- Дай списать! - оживилась Юлька.
- Да ты что, сестричка? Это ж не задача по математике! И задачки списывать нехорошо, а уж это… Ты понимаешь, Юля, ты будешь в своих грехах каяться батюшке, а Господь будет невидимо стоять рядом с вами и все слушать. Разве можно Его обманывать?
- Его обманешь, как же… Не-е, Ань, ты как хочешь, а я на исповедь не могу явиться с таким вот списком!
- Юля, скажи мне честно, ты хочешь от своих грехов избавиться?
- Да как тебе сказать, - покусывая кончик карандаша, задумчиво ответила Юлька. Потом она снова прошлась глазами по списку. - Если честно, то с некоторыми грехами я бы могла преспокойно жить и дальше.
- Например?
- Вот, например, "пристрастие к модной одежде".
- А ты носи модную одежду без всякого пристрастия к ней - вот и не будет греха. Есть - хорошо и спасибо нашему папе, а нет - и не надо. Сможешь так?
- Ну, если потренироваться, может, и смогу.
- Вот и с остальными грехами так же: потренируешься и избавишься с Божьей помощью.
- Но как же я отцу Георгию весь этот список-то зачитаю? Стыдно!
- Юлька! Вот ты всех уличных кошек норовишь перегладить. Представь себе, что ты подхватила от них стригущий лишай, волосы у тебя лезут. Ты что же, от стыда не пойдешь к врачу и будешь лысеющую голову под платочек прятать?
- А в церковь и надо ходить в платочке, сама говорила, ага!
- И в лицей в платочке пойдешь? - Ну, это уж нет! В общем, с лишаем, конечно, придется пойти к врачам. Но стыдиться-то лысины я все равно буду!
- Вот так и с грехами: стыдись, а к врачу духовному все равно иди, и отец Георгий тебе поможет от греховных лишаев избавиться.
- Красиво говоришь, сестрица! Ладно, уговорила, пойду я на исповедь.
А за ужином девочек ожидала хорошая новость.
- Аннушка, теперь ты можешь звонить бабушке, - сказал Дмитрий Сергеевич. - Она прислала телеграмму с номером своего телефона. Держи! Однако, как они там затянули это дело - целый месяц не могли обыкновенный телефон поставить!
Аннушка обрадовалась, а Юлька ревниво заметила:
- Между прочим, папа, это и моя бабушка!
- Конечно, и твоя тоже, - поспешила ее успокоить Аннушка.
- Тогда дайте же и мне телеграмму почитать!
- На, читай, пожалуйста!
Юлька схватила телеграмму и задушевным голосом пропела:
- Телефон подключили зпт номер 4 23 15 тчк целую девочек зпт бабушка. Ба-буш-ка! - и Юлька звучно поцеловала телеграмму.
- Фу, как негигиенично, Юлька! - скривилась Жанна. - Ты представляешь, через сколько рук прошла эта телеграмма?
- Жанна, а у тебя есть бабушка?
- Нет.
- Ну, так ты ничего в бабушкиных телеграммах не понимаешь! - И Юлька демонстративно еще раз поцеловала телеграмму. - Мы сразу после ужина позвоним, можно, папка?