– Как же мы тогда с вами будем общаться?
У буфетчицы округлились глаза.
– Я не поняла, мужчина…
– Я тоже не понял. Вы так долго сдавали мне сдачу, будто хотели, чтобы я стоял вечно.
Девушка покраснела, но не от смущения, а от гнева. Александр же оставался невозмутимым.
– Думаешь, такой неотразимый? Давай забирай свои сигареты и вали, пока я охрану не позвала.
– Не сердитесь, – сказал Саша. – У меня просто давно не было женщины.
– Слушай! – Буфетчица повысила голос так, что ее услышала и Ольга Круглова. Она как раз закончила оплату счета и вынимала из терминала кассовый чек. Перепалка у прилавка привлекла ее внимание. Саша только этого и ждал. Он повернулся к ней и улыбнулся:
– Никогда не отоваривайтесь в дешевых кафе, – сказал он Ольге. – Обхамят и обсчитают.
Буфетчица после этих слов едва не бросилась на него с кулаками. Ольга же смерила Стадухина внимательным взглядом, но ничего не сказала. Убрала чек в сумочку и направилась к выходу. Убедившись, что женщина удалилась на достаточное расстояние, Саша повернулся к буфетчице. Прочел имя на бэйдже. Улыбнулся.
– Наташенька, не сердитесь. Я пошутил. Мне было нужно, чтобы эта дама обратила на меня внимание. У нас получилось. Вечером я куплю у вас самые дорогие конфеты.
И ушел, оставив несчастную девушку в полнейшем недоумении.
Стадухин все сделал как надо. Уже через несколько минут я получил известие: Ольга Круглова засекла слежку и начала дергаться.
– Стоит и ждет, – доложил Саша по телефону. – Явно пытается понять, показалось ей или нет. Просто тупо стоит у бордюра на холостых оборотах и смотрит назад.
– Отлично, – ответил я, – доведи ее до истерики.
– А если она перенервничает и, не дай бог, врежется во что-нибудь?
– Трус не играет в хоккей.
Дальше все пошло как по маслу. Саня "проводил" клиентку до ближайшего парка, где она сдалась окончательно: бросила машину на парковке, уселась на скамейке, где старики кормили хлебом голубей, и стала глотать свои таблетки от давления, озираясь по сторонам. Стадухин пасся рядом, не особенно маскируясь. Его инструкции на ближайший час были просты: держаться поближе к объекту и не упускать ее из виду.
А я направил стопы в другую сторону, но прежде позвонил юному хакеру, чтобы убедиться в благополучии своей доченьки.
Вместо Сергея ответила Томка: – Папочка-а-а…
– Да, моя хорошая?
– Тут так скучно без тебя-а-а-а!
– И я скучаю, малыш. Чем ты занимаешься? Где дядя Сережа?
– Дядя Сережа стоит рядом. Он дал мне телефон, чтобы я с тобой поговорила… Ой, пап, он так классно умеет играть в бадминтон! Я уже несколько подач отбила.
– Чудесно, милая. А теперь дай трубочку дяде.
– Щас, погоди…
Трубка зашуршала, затем я услышал приглушенные голоса: Тамарка разговаривала с Сергеем. Спорила. Доказывала свою правоту. В конце концов, я услышал:
– Пап, приезжай.
– Что-то не так?
– Все так, просто дядя Сережа не разрешает мне купаться.
– Правильно делает. Купаться еще очень рано, через пару недель будет можно. А теперь все-таки дай ему трубочку.
– На!
Через мгновение заговорил мой "студент":
– Как успехи, Антон Васильевич?
– Не густо. Если верить содержимому твоего компьютера, ничего ценного ты не взломал.
– А что же я сделал?
– Вот это мы и пытаемся выяснить. Мои специалисты допускают, что все дело в ключах. Ты разработал интересный алгоритм?
Озадаченная пауза в ответ. Сергей размышлял, шумно выдыхая в трубку.
– Не исключено, – сообщил он вскоре.
– Ты по-прежнему не знаешь, кто заказывал работу? – Не знаю.
– Это плохо. Что ж, ладно… Как тебе в роли няньки?
Я понял по голосу, что он улыбается.
– Ваша девчонка – динамит. Не уверен, что меня хватит надолго.
– Я скоро вернусь, не переживай. К моему возвращению, пожалуйста, заготовь щепок для розжига и подсуетись насчет посуды. Номер заняли?
– Да, все в порядке. Только мух много.
– Сверни газету в трубочку – и вперед. Я хочу нормально выспаться ночью. А теперь отбой и по-прежнему никаких звонков и ответов на незнакомые номера.
18
Игоря Устьянцева на Автобазе № 3 уважали. Старались не попадаться на глаза, называли промеж собой не иначе как "недотраханным упырем", не приглашали на пьянки, не дарили в день рождения портсигаров и фляжек с элитным коньяком, но все же уважали в глубине души… где-то очень глубоко, как говорилось в одном бессмертном творении Эльдара Рязанова.
Увидев его воочию, я понял причину столь душевного отношения сослуживцев. Это был сухой и высокий мужчина с жиденькими волосами, впалыми щеками и тонким руками. На собеседника он смотрел так, будто подозревал в связях с собственной несовершеннолетней дочерью. И хотя я слышал, что с дочерью своей мужчина не общался уже много лет и даже не знал, как она выглядит, ассоциации у меня родились именно такие. Игорь смотрел с неизбывной обидой и злостью, которые, казалось, прилипли к его лицу в тот самый день, когда он, будучи еще грудным младенцем, научился проявлять эмоции. Даже когда Устьянцев говорил "здравствуйте", "что вам угодно", "присаживайтесь" и "хотите чаю", я слышал совсем иное: "а не пошел бы ты в задницу, кто тебя звал, постоишь, ноги не отвалятся, да что б ты захлебнулся этим чаем, подонок". Клянусь, от его голоса у меня по спине поползли мурашки, и уже к пятой минуте разговора я поймал себя на мысли, что не могу взглянуть ему в глаза.
"Да, юный падаван, с отчимом ты попал".
Мы беседовали в кабинете Устьянцева в одноэтажном здании администрации автобазы. За окном на бетонной площадке чадили старые "Икарусы", современные грузовики деловито выстраивались в ряд. Пришло время обеда – шоферня спешила в местную столовую. На дальней окраине экскаватор, похожий на паука, неуклюже копал большую канаву. В отличие от сидящего за столом хозяина кабинета, этот далеко не пасторальный пейзаж меня успокаивал.
– Я не знаю, где Сережа, – говорил Игорь, размешивая ложечкой сахар в стакане. – Он уехал. Он часто уезжает, не докладывая мне, а я с некоторых пор не интересуюсь.
– Вам совсем не интересно? – спросил я. Передо мной стоял точно такой же стакан, похожий на те, что в поездах разносят проводницы. Чай в нем заварился ядреный, очень густой. Я думал, что едва ли смогу сделать хоть глоток.
– Мне было интересно сначала, но очень скоро я понял, что мои попытки его воспитывать обречены на провал. Парень совершенно не интересуется тем, что интересно мне. И наоборот.
– Но ведь он пока еще несовершеннолетний, в конце концов. Вы обязаны знать, где он находится. А если с ним, не дай бог, что-нибудь случится?
Игорь посмотрел на меня молча и внимательно. Я не выдержал, отвернулся в окно. Честное слово, впервые со мной такое. Игорь Устьянцев был настоящим энергетическим вампиром.
– Но ведь с ним ничего не случилось, не так ли? – Он сделал глоток из стакана.
– Почему вы так уверены?
– Я чувствую. – Он поставил стакан на стол, вынул из пачки сигарету, закурил, отвернулся к окну. – Пару лет назад он пришел с прогулки очень поздно. Лицо расцарапано, пальцы сбиты в кровь. Говорит, подрался из-за девушки. Даже если соврал, все равно это хоть какое-то проявление мужественности. В тот вечер я понял, что напрасно лез к нему с мужскими разговорами. Все нормально с парнем, не пропадет. И сейчас я спокоен. То, что вы принимаете за равнодушие, на самом деле просто уверенность. Я не буду охать и стенать, жрать валидол и лезть на стену… – Он заметил легкую гримасу на моем лице. – Вы, наверно, думаете, что я наплевательски отношусь к нему, потому что он чужой ребенок? Чушь. У вас есть дети? – Дочь.
– Вы боитесь за нее?
Я не ответил. Подумал о Томке. Сейчас она находилась в ста километрах от меня на попечении посторонних людей, и с ней действительно могло произойти все что угодно. Но я почему-то не волновался – знал, что с ней все будет хорошо.
Кажется, я понимал, о чем говорит Игорь.
– Можете не отвечать, – сказал он. – Вижу по глазам, что вы хороший отец.
– Спасибо. У меня к вам последний, но очень важный вопрос.
Он изобразил внимание. Я вынул мобильный телефон, с которым минуту назад проделал некоторые манипуляции, и положил на стол дисплеем вверх.
– Вы знаете эту женщину?
Он нахмурился. Стал еще страшнее. Густые брови сдвинулись к переносице. Я не мог дождаться конца разговора, чтобы выйти на свежий воздух.
– Хм… знаю.
Я приуныл. Неужели моя теория оказалась ошибочной?
– Откуда у вас этот снимок? – спросил Игорь. – Вы виделись с ней?
– Так, довелось. – Я убрал телефон в карман, поднялся и направился к выходу, будучи уверенным, что ничего интересного больше не выясню.
Но Игорь меня остановил.
– Светлану едва узнать на этом фото… Я замер у самой двери. Обернулся.
– Светлану?
– Да. Это друг нашей семьи. Точнее, подруга моей жены Ольги. Я лично с ней не был знаком, но недавно она приходила к нам на ужин. Я выпил за компанию стопку водки и ушел отдыхать. Я вообще мало пью, не имею такой привычки, а они сидели дотемна. И знаете что?
– Что?
Он сморщился. Я думал, что сильнее его лицо исказиться не может, но оказалось, что нет пределов совершенству.
– Она мне не понравилась, – резюмировал Игорь.
Я передумал уходить, вернулся к столу. Устьянцев больше не казался мне "упырем", и я даже готов был выпить его чифирь.
"Нет, ты все-таки умница, Антошка!".
19
Томка обожает бадминтон. Любит его всей душой и всем сердцем. Она страстно желает овладеть этим видом спорта…
…столь же страстно, как неделю назад желала научиться запускать воздушного змея, ради чего заставила отца мчаться на десятый километр за город, где деревенские девушки прямо у дороги торговали трехлитровыми банками, березовыми вениками и этими самыми воздушными змеями. А еще за неделю до того Тамара горела желанием купить журнал с деталями от немецкого танка "Тигр" (почему танк? почему не кукла, например, или лошадка? вопросы, на которые у меня нет ответов). Словом, любому желанию она отдается всей душой, но ровно до тех пор, пока ею не овладевает новое желание.
Сейчас у нее – бадминтон, и большая просьба ко всем: не крутитесь под ногами!
– Ты слишком сильно бьешь! – кричит она Сережке. – Я же девочка, а не какая-нибудь там…
– Какая-нибудь кто? – хохочет Сергей.
– Дед Пихто! Бей прямо в меня, а то я все время не попадаю!
Сергей делает подачу, но волан, сдуваемый ветром, летит в сторону и теряется в кустах.
– Балин! – нервничает Томка. – Зар-раза! Кто так подает! Ну, кто так подает! Где ты учился играть!
Сергей давится от смеха. От шестилетних детей редко подобное услышишь, но, как говаривал один мой любимый писатель, страшный матерщинник, "у маленьких кувшинов – большие уши". Порой я вручаю своей матери в пятницу вечером одного ребенка, а забираю в воскресенье совершенно другого. Двое суток, проведенных в компании бывшего школьного учителя физики, оставляют серьезные следы.
Томка копошится в кустах, задрав к небу попку в синих обтягивающих джинсах. Ворчит. Ей явно доставляет удовольствие эта игра, и речь не столько о бадминтоне, сколько о заигрывании с интересным молодым человеком. Временами в Томке просыпается что-то от настоящей взрослой леди, способной увлечься представителем противоположного пола. Какие там мальчишки в садике, о чем вы говорите! Берите выше!
Однажды, когда мы застряли в автомобильной пробке, справа от нас остановилась машина с симпатичным парнем за рулем. Парень слушал музыку в наушниках, стучал руками по рулю и никого не замечал. Томка опустила стекло, высунулась и стала ему кричать:
– Эй! Эй, красавчик! Посмотри на меня! Ну же!
Красавчик отозвался лишь когда она начала размахивать руками, словно мельница. Парень вынул из уха тампон, с удивлением воззрился на мою маленькую обольстительницу и едва не пропустил зеленый свет. Забравшись обратно в салон, Томка известила:
– Какой красавчик, пап! Вот прямо завтра женюсь!
– Догони сначала! И вообще, девочки не женятся.
– А что они делают?
– Выходят замуж.
– А я все равно женюсь! Он такой классный, ты же видел!
Я не стал спорить. Ей как женщине виднее.
С детским психологом во время недавнего визита в семейный центр мы обсуждали, помимо прочих, и этот животрепещущий вопрос.
– В вашей девочке слишком рано начала проявляться сексуальность, – авторитетно сказала тетка. У меня от ужаса зашевелились волосы.
– Это плохо?
– Ничего хорошего в этом нет. Вы же говорили, что она часто спит с вами?
– Ну, говорил. Спит иногда, когда сказку вместе читаем и засыпаем.
– Вот видите! А этого быть не должно.
– Почему? Я ведь отец все-таки, она должна чувствовать мужское плечо рядом.
– Безусловно. Но в вашем случае мужское плечо не уравновешивается женской лаской. Получается перекос, понимаете? Она тянется к вам с поцелуями?
Я почуял неладное. Сейчас эта "авторитетная" тетенька, занимающая задом половину кабинета, станет уверять меня, что я растлеваю собственное дитя.
– Ну, тянется, конечно, я же папа.
– В губы пытается поцеловать?
Психолог впилась в меня взглядом, чем-то напоминая хищную птицу в зоопарке. Вроде сидит в клетке, но смотрит на тебя с уверенностью, что в любой момент сможет преодолеть барьер и атаковать.
– Ну, иногда пытается и в губы чмокнуть. Но это она подсмотрела в романтических фильмах, разве в этом есть что-то…
– Вот! – торжествующе воскликнула тетенька. – Это очень большая ошибка.
– Да мы просто слегка чмокаемся!
Я свирепел. Кажется, именно в тот момент специалистка по детским мозгам достала меня до печенок, а уж потом добила рассуждениями о вреде, который приносят нежной детской психике фильмы ужасов. – Это неважно. Вы слышали о комплексе Электры? – Нет.
– Авторство принадлежит Зигмунду Фрейду, но название придумал Карл Юнг ("Фрейда нам только не хватало!"). Согласно теории, девочка в первые годы своей жизни одинаково привязана и к отцу, и к матери.
Принято считать, что мать для ребенка – это Бог, что для девочки, что для мальчика, однако не всегда это верно. Позже, обнаруживая у себя отсутствие пениса, девочка испытывает неосознанное сексуальное влечение к отцу.
Она звала вас замуж когда-нибудь?
"Твою мать!", – паниковал я. Чем дальше, тем прочнее психолог загоняла меня в угол, повергала в пучину ужаса, из которого я еще не скоро смогу выбраться. Я представлялся настоящим монстром в своих собственных глазах.
– Ну, дочка в шутку говорила что-то вроде "папа, ты мой самый классный мужик!".
– Вот-вот, это Электра и есть. В таких ситуациях девочки часто отвергают мать, потому что считают ее виноватой в своей якобы неполноценности, и больше тянутся к отцу. Она завидует вашему пенису, понимаете!
Тут я совсем охренел. Моему пенису, откровенно говоря, никто никогда не завидовал. Он у меня самый обычный, не при детях и дамах будь сказано.
– Но она никогда не видела моего… – Я не знал, как продолжать беседу. И хотя Томка в этот самый момент вышла из кабинета в коридор, увлекшись детским плачем, на меня напал ступор.
– При чем здесь пенис? Она никогда его не видела!
– Но она представляет себе, как он выглядит.
– И что?!
Тетка вздохнула.
– Ничего. Просто вы воспитываете дочку без матери. Вам нужно быть очень осторожным…
Из кабинета я едва не выползал. Зависть к пенису, фильмы ужасов, отсутствие матери, поцелуи в губы, хождение во сне – по всему выходило, что дочка у меня растет самым настоящим инвалидом. Черт меня дернул искать здесь помощи!
К счастью, Олеська Лыкова меня успокоила в тот же вечер. Насчет фильмов ужасов мы сошлись, что Томка – девчонка крепкая, и все эти загримированные под монстров дяденьки и тетеньки едва ли смогут выбить ее из колеи. Ну, а комплекс Электры и проблемы с пенисом… время все расставит на места.
…Я вспоминаю этот разговор, глядя на свою доченьку, принимающую очередную подачу от Сергея Круглова. Я смотрю на них из засады. Волейбольная площадка скрыта деревьями, я сижу на скамейке перед столовой базы отдыха "Чайка", курю.
– Теперь твоя очередь подавать! – предлагает Серега. Он подходит к Томке, встает у нее за спиной и присаживается на корточки, берет ее руки в свои. – Вот смотри, как у тебя должна быть поставлена рука. Ты не просто размахиваешь ракеткой, чтобы долбануть по воланчику, ты должна его направить в мою сторону. Работай плечом и кистью. Вот так, принимаешь, потом вот так…
Он показывает ей, как делать удар, и – удивительное дело! – моя нетерпеливая и своенравная чума внимательно слушает и повторяет движения. Мне жаль нарушать идиллию, но солнце клонится к закату, а я голоден.
Я позволяю им еще немного поиграть, отмечая успехи Томки. Удары получаются все точнее, нервных окриков все меньше. Я доволен. Я счастлив. И, наконец, выхожу из-за кулис.
– Папочка!!!!
Бадминтон забыт, Сергей забыт, ракетка летит на землю. Ребенок разбегается и падает в мои объятия. Я крепко ее обнимаю и целую… в обе щеки, что б вам!
Сергей улыбается тоже, но слегка напряженно. Он боится плохих новостей.
– Бери пакеты на скамейке, – говорю я ему, – там мясо, пиво, закуска. Будем делать шашлык.
– Шашлык!!! – вопит Томка.
Папа тоже забыт. Ребенок несется к пакетам.
20
Кажется, у меня получился лучший шашлык в моей жизни. Хоть и принято считать, что шашлык женских рук не терпит, от моих он тоже часто приходил в ужас. То не дожарю, то пережарю, то слишком много сала, то пепла, то лук валится, помидоры рвутся. Не скажу, что это бывало несъедобно, но до шедевров мои мясные блюда на открытых углях явно не дотягивали.
А тут само пошло: и угли получились отличные – алые, яркие, крупные, и мясо аккуратно село на шампуры (я не стал заморачиваться, купил в супермаркете в городе нарезанный свиной гуляш), и соус не подкачал. Словом, уже через двадцать минут запах по базе разлетался такой, что соседи беспокойно высовывались из окошек, тянули ноздрями и вздыхали завистливо.
Мы устроились за столом под треугольной крышей рядом с нашим финским домиком. Здесь имелись стационарный мангал и искусственное освещение. Лампочку пока не включали, было еще довольно светло. Томка трескала бутерброды с колбасой и помидорами, запивала яблочным соком. Мы с Сергеем копошились у мангала. Я пил пиво, Сергей робко приглядывался к моим запасам темного импортного портера, пока я не разрешил великодушно присоединяться.
– Не робей, студент. Если не напьешься в хлам, можешь смело угощаться.
– Я почти не пью. И уж точно не пьянею.
– Хотелось бы верить. У меня целый пакет.
– Напугали.
– Да уж напугаешь вас, молодых.
Я перевернул мясо. Бока аккуратных кусочков румянились, шипели. В желудке громко урчало, но я не позволял себе испортить праздник бутербродами.