Он испуганно отбросил инструмент. Не долетев до стола, скрипка упала на земляной пол.
- Больно! - пожаловались струны.
- Больно! - заорали за дверью.
Снежкин почувствовал, как волна ужаса захлестывает голову. Не соображая, что делает, он несколько раз со всей силы ударил по инструменту каблуком.
Ему показалось, что он слышит долгожданный хруст, что летит из-под ботинка раскрошившееся дерево. Он бил и бил, ощущая, как с каждым ударом из него выходят страх и боль.
Очнулся он, сидя на лавке, уронив на согнутые локти голову. За дверью блиндажа было тихо.
Он оглянулся, расправляя затекшие плечи.
Перед ним лежала целая скрипка.
Минуту он тупо смотрел на нее. А потом его как будто бы обдали холодной водой.
Гошка вскочил на ноги и бросился к выходу.
Пока боролся с заклинившей щеколдой, лихорадочно соображал, что же делать дальше.
От скрипки надо избавиться. Но как? Вернуть обратно? Глупо. Зачем тогда брал? Отдать Наташке? Ну уж это фигушки!
Разбить ее не получается… Может, сжечь?
И зачем он только с ней связался!
Никогда Гошка не чувствовал себя так плохо. Даже проваленные контрольные и двойки за ответы у доски не выбивали так его из жизненной колеи. Он всегда был уверен, что любым бедам приходит конец.
А тут конца не видно…
Но он должен что-то сделать! Оставался огонь.
Костер из мокрой прошлогодней листвы разгорался плохо. Листья чадили, воняли, но не горели. Пришлось набросать побольше газет. Их Снежкин нашел около школы.
С газетами дело пошло веселее. Бумага вспыхнула, пламя обхватило скрипку в огненные объятия.
- Горит! Горит! - радостно завопил Гошка и заскакал вокруг костра в каком-то ритуальном танце.
Но радость его длилась недолго. Газета быстро прогорела, листва вновь зачадила. Среди порхающего черного пепла осталась лежать не тронутая огнем скрипка. Она словно впитала огонь, оставшись такой же холодной, какой была до этого.
- Дьявол! - выругался Гошка, тупо рассматривая целехонький коричневый корпус.
Он пнул кучу пепла и с тоской огляделся.
Что делать дальше, он не представлял.
Может, все-таки отдать скрипку Наташке? Пускай сама с ней возится. Но что-то ему мешало это сделать. Глядя на изящные очертания скрипки, он понимал, что не хочет с ней расставаться. Но и бегать по улице с этой чертовой штуковиной совсем небезопасно.
Он покрутился на месте, соображая, как лучше поступить.
Ногой разбросал костровище, мыском ботинка копнул землю.
Если скрипку нельзя уничтожить, то можно спрятать до поры до времени.
Никто, кроме Валерки, не знает, где она. Гребню при встрече можно будет сказать, что разбил.
- И никаких проблем! - прошептал Снежкин, отряхивая руки.
Чтобы не попортить инструмент, он завернул его в свою куртку, засыпал листвой и только потом набросал земли.
Получился маленький курганчик.
- И так сойдет, - сам себя успокоил Гошка, последний раз оглядываясь вокруг.
Чтобы согреться на холодном весеннем ветру, он легкой рысцой побежал к воротам.
- Молодой человек!
Внутри у Снежкина все оборвалось. Но он все же обернулся.
- Не подскажете, сколько времени?
Высокий старик, худой, с прекрасной седой шевелюрой, вытянутым вниз лицом и бесцветными глазами.
- Часов нет, - облегченно выдохнул Гошка, показывая голые запястья.
- Такого не бывает, - возмущенно заговорил старик, сурово сдвинув брови. - Часы есть всегда! Главное с толком их использовать.
Снежкин попятился. Не нравился ему этот старик. Было в нем что-то…
Он развернулся и побежал дальше. Но недалеко. Перед ним снова был этот старик.
- Так как насчет времени? - проблеял он. - На что вы его тратите? Учтите, свои последние часы надо проводить с пользой!
Гошка уже готов был оттолкнуть старика, загородившего ему дорогу, но тот отступил сам.
- Не на то, не на то вы время тратите! - прокричал он в спину. - Кое-кто отсчитывает ваши минуты!
"Псих", - для собственного успокоения подумал Гошка, вбегая во двор родного дома. В глубине на лавочке, как и утром, сидела, задрав голову, Наташка. Рядом с ней стоял приличного вида мужчина.
Глава IV
Незваные гости
Снежкин не сразу понял, что происходит с дверью. С ней творилось что-то удивительное. Сейчас это была не знакомая фанерная дверь с постерами и пластиковой ручкой. Перед ним была массивная железная дверь с потеками ржавчины, здоровенными заклепками и маленьким решетчатым окошком - такие он видел в фильмах про средневековые замки. Причем не в самих замках, а в темницах, где пытали несчастных инквизиторы. В воздухе сразу же запахло сыростью, где-то капнула вода. Падение капли гулко отозвалось под высокими потолками. Заметно потемнело.
По Гошкиной спине промчались ледяные мурашки. Он прижался к стене.
Кто-то пристально его разглядывал, буравя глазами сквозь прутья решетки.
Гошка резко встряхнул головой, прогоняя наваждение. Отвел взгляд от двери. В углу на месте его любимого дивана появился кусочек сырого скользкого пола, его покрывала охапка прелой соломы, источающей удушливый гнилостный запах.
Снежкин на всякий случай протер глаза. Дверь продолжала расти.
Он попятился к окну, нащупал ручку балконной двери. Дверь тяжело ухнула под чьим-то кулаком. Душа Снежкина ушла в пятки и там затаилась.
- Не смейте входить! - завопил Гошка, спиной вжимаясь в стекло. Ему почему-то показалось, что если он запретит, то никто и не войдет. - Не подходи! - Он метнулся в угол, где с зимы завалялась хоккейная клюшка. - Зашибу!
Угроза подействовала, но ненадолго. Через несколько секунд дверь сотряслась от нового удара. Гошка зажмурился, затаив дыхание. А когда открыл глаза, то с удивлением снова уставился на свою дверь.
Она была цела. Сохранились даже его любимые постеры.
Зато в кресле кто-то сидел.
Тот самый тип в черном, что встретил его в лифте.
Снежкин почувствовал, как подкашиваются его ноги. Но он взял себя в руки, сделал грозное лицо и строго спросил:
- Как вы сюда попали? - К этому времени его уже колотила нешуточная дрожь. Клюшку приходилось сжимать обеими руками, чтобы она позорно не покатилась на пол.
Шляпа не шевельнулась. Снежкину показалось, что ее обладатель усмехнулся.
- Убирайся отсюда! - менее уверенно произнес Гошка.
Из-под шляпы раздался невнятный звук, похожий на шипение, как будто сидящий пытался говорить, но у него еще не очень получалось.
- Да ньяр бьяар неоур…
- Не понял, - опешил Гошка, ожидая услышать что-то более внятное.
Существо качнулось, хрипло откашлялось и, с шумом втянув в себя воздух, продолжило:
- Жалкая плоть… Жалкая слабая плоть…
Говорило оно так, словно принюхивалось к интонациям, пробуя каждое слово на вкус.
- Ты ввязался в чужую игру!
Голос резко менялся, приобретая странные интонации. Так воет ветер тоскливыми осенними вечерами. От резких гортанных звуков становилось холодно. Так бывает, когда на солнце набегает тень.
- Попробуй пережить эту ночь, жалкий смертный! - продолжала шипеть шляпа.
Чтобы прогнать гипнотическое наваждение, Гошка шевельнулся. Почувствовал в руке бесполезную клюшку. Усмехнулся. Люди, которые так входят в комнату, деревяшки не испугаются.
Еще больше разозлившись сам на себя и на свой непонятный страх, Снежкин отбросил свое "оружие", насупился, засунул руки в карманы.
- Выбирайте выражения! - пробормотал он, чувствуя, что в повисшей тишине просто необходимо что-то сказать.
Человек сделал пасс рукой. На его сухой длинной ладони появился черный шар. Движение - и шар подкатился по ковру к Гошкиным ногам. Он коснулся его ботинка и вдруг принял форму скрипки.
- Где она? - выдохнули из-под шляпы. - Немедленно верни ее!
Гошка нахмурился.
"Опять эта дурацкая скрипка!" - в сердцах чертыхнулся он, в который раз за сегодняшний день жалея, что ввязался в эту историю.
- А я ее разбил!
Снежкин очень старался казаться равнодушным. Но голос его дрожал, и поэтому ответ получился неубедительный.
- Ты умрешь… - начал обладатель шляпы. Пророчества эти Гошке порядком надоели. Он невыдержан.
- Я это уже слышал! - завопил он, пиная ногой черный силуэт. - Уходите! Я ничего не знаю! Нет больше никакой скрипки! Слышите? Нет! И не было! Оставьте меня в покое!
Снежкин выдохнул, исподтишка поглядывая на незваного гостя, - вдруг он все-таки уйдет.
Сидящий еле заметно шевельнулся, а потом вдруг оказался около Гошки. Покрывало по бокам взлетело вверх. Лба Снежкина коснулась прохладная ткань. Он шарахнулся назад, звонко стукнувшись затылком о стекло балконной двери. В этом звуке ему послышался далекий отзвук закопанной скрипки.
- Неверный ответ, - раздался смешок. - Слушай. Я тебе кое-что расскажу.
Говорило существо теперь гораздо уверенней, чем минуту назад.
- Не здесь… Далеко… стоит Франзеум - Сады Вечной Ночи. Оттуда выходят… скажем так, некие предметы, порождающие… От желания того, в чьи руки они попадают, эти предметы способны приобретать разные очертания.
На полу вновь появился шар. Черный, вздрагивающий. С легким потрескиванием он превращался то в скрипку, то в миниатюрное пианино, то во флейту.
- Эти предметы исполняли желания хозяев, и те становились прекрасными музыкантами, гениальными исполнителями. Инструмент и музыкант привязывались друг к другу. Вместе им было хорошо. А по отдельности плохо. Твоему другу сейчас плохо. - Существо вновь приблизилось к Гошке. Теперь оно было не такое четкое и черное, его словно покрыла дымка. Из голоса исчезла звенящая уверенность. - Очень плохо. И станет нестерпимо плохо, если они не соединятся. Ты меня понимаешь?
Ничего Снежкин не понимал, но на всякий случай кивнул.
- Тебе она не нужна, - убеждала шляпа. - Ничего сделать с ней ты не можешь. Верни ее обратно. Верни сам. Спаси товарища.
Мысли в Гошкиной голове шевелились с трудом. Он уже и сам не понимал, зачем вцепился в эту скрипку, почему прячет.
- Ты не сможешь все время убегать, - незнакомец перешел на шепот. - Она позовет тебя к себе. - Он стал почти прозрачным и явно терял ориентацию. Теперь он был повернут не в Гошкину сторону, а куда-то в угол, словно там появился двойник Снежкина. - Ты устанешь. И когда у тебя сил совсем не останется, я снова вернусь. И ты уже ничего не сможешь сделать. Человек, который не пользуется даром скрипки, умирает.
Черная фигура все больше клонилась к полу, шляпа почти съехала на грудь. Голос перешел в бормотанье. Казалось, еще немного - и незнакомец рассыплется около Гошкиных ног.
В комнате снова повисла пауза. Незнакомец замер в неудобной позе. Неожиданно он вскинулся, взлетело вверх черное тряпье.
Раздался еле слышный хлопок, и гость исчез.
Гошка несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что в комнате действительно никого нет.
Никого и не было.
Снежкин сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле.
- Все? Больше никто не придет? - на всякий случай спросил он.
Ему не ответили, и Гошка окончательно расслабился.
- Вот это ситуация! - бормотал он себе под нос, медленно, с оглядками пробираясь на кухню - от пережитых волнений ему ужасно захотелось есть. - Ненавижу классическую музыку! - с чувством произнес он, вскрывая банку шпрот. - Гори они синим пламенем, все скрипки, вместе взятые! - От расстройства буханку хлеба он разрезал пополам. Из рук чуть не выпало варенье. - Слушать музыку нужно из приемника, а не вживую, - подвел итог Гошка, утопая зубами в толстом шмате колбасы.
Сейчас он считал себя просто молодцом: не поддался на уговоры, не сказал, куда спрятал чертов инструмент.
Гошка уже съел почти все, что смог раздобыть в холодильнике, когда его посетила мысль, от которой он перестал жевать.
- А чего этот тип растворился в воздухе? - прошептал Снежкин, отодвигая от себя коробку зефира. - Угрожал, угрожал, да так ничего и не сделал. Я ему стал не нужен?
Он подавился вафлей и выскочил из-за стола. Внутри у него крепло нехорошее предчувствие. В душе родилось тревожное ощущение, словно вот должно было произойти что-то неотвратимое. Ужасное, неизвестное, а потому страшное.
На ходу натягивая кроссовки, Снежкин вылетел на лестничную клетку.
По всем пролетам пронесся тяжелый вздох. То ли сверху, то ли снизу обиженно вскрикнули. И все смолкло.
- Кто здесь? - позвал Гошка, перегибаясь через перила.
Не лестница была пуста.
На улице разыгрался нешуточный ветер, в воздухе кружилась прошлогодняя листва. Прохожие спешили по своим делам, пряча лица в воротники. Из-за домов наползала большая тяжелая туча.
Снежкин помчался к школе.
Около блиндажа под деревом все было перевернуто. На суку висела запачканная землей куртка.
Скрипки не было.
От удивления Гошка замер.
Кто?
Некому! Некому было это сделать! Он специально все осмотрел, огляделся. Кому понадобилось сюда приходить и ни с того ни с сего начинать копаться - под деревом?
Гошка пробежался по округе.
Это могла быть собака. Порылась, вытащила, хозяин повертел в руках да выбросил.
Но скрипки и след простыл.
Снежкин расстроился. Он сам не понимал почему, но ему было обидно, что скрипку, добытую с таким трудом, украли.
Лучше бы я ее Наташке отдал, - пробормотал Гошка, возвращаясь к блиндажу.
Небо над головой заворчало. Грохнул гром. Закапали первые крупные капли дождя.
Около разрытой ямки прямо на земле сидел Валерка Гребешков и задумчиво перебирал длинными пальцами прошлогоднюю листву. За последние несколько часов он еще больше осунулся, под глазами появились темные круги, щеки ввалились, глаза стали тусклыми. Первым желанием Гошки было поскорее сбежать. Но Гребень выглядел скорее несчастным, чем воинственным, и Снежкин подошел ближе.
- Украли ее, - зачем-то сказал он, хотя Валерка его ни о чем не спрашивал.
Гребешков с трудом повернул голову. В уголках губ и между бровей пролегли глубокие морщины. Гошка испугался - до того уставшим и постаревшим выглядел его сосед.
Дождь припустил сильнее.
- Я не могу без нее, - прошептал Гребень, поднимая бледное лицо, залитое дождем. Он поднял руку к глазам, как будто отгонял невидимого призрака. - Музыка сидит в мозгах, - Валерка потер виски. - Мне необходимо играть.
- Играй, - буркнул непонимающий Снежкин, ежась от холода - вместе с ливнем снова поднялся ветер. - У тебя, что, другой скрипки нет?
Гребешков тяжело вздохнул, отворачиваясь. Он дождя словно и не замечал.
- Подумаешь, ерунда какая! - засуетился Гошка, чувствуя, как теряет уверенность в правильности того, что сделал. - Тебе без нее легче станет. А то вцепился, оторваться не мог. Отдохнешь, снова человеком станешь. Нашел чего жалеть! Это же деревяшка!
От возмущения к Гребешкову вернулась его прежняя прыгучесть.
- Это Скрипка! - вскочил он. Из-под его ног брызнула земляная жижа. - Но тебе, дураку, это не понять!
- Чего это сразу я дурак? - обиделся Снежкин. - Я, можно сказать, тебя спас, а ты орешь.
- Я не просил меня спасать! - От гнева гребешковское лицо потемнело. - Меня не нужно было трогать!
"Подумаешь, - пожал плечами Гошка, отходя в сторону. - Не хотят помощи - как хотят. Им же хуже". Далеко Снежкин не ушел. Уже на втором шаге он резко повернул обратно.
- Погоди, - запоздало сообразил он. - Кто же мог взять скрипку, раз ты здесь сидишь?
- Разве она не у тебя? - изумленно поднял брови Валерка.
Сверкнула молния. Гошка машинально стал считать. После цифры пять шарахнул гром. "Близко", - подумал Гошка, втягивая голову в плечи.
- Я ее здесь закопал. Вот, - ткнул Снежкин в свою помятую одежду, - в куртку завернул. Осторожно с ней обращался, между прочим!
- В куртку? - Гребешков побледнел и вдруг с места кинулся бежать к выходу из школьного сада.
- Стой, сумасшедший! - закричал ему вслед Гошка. - Ты куда?
Вместе они, наверное, пробежали целый квартал, пока запыхавшийся Гребень не остановился. Повертевшись на месте, он тихо проскулил:
- Где же он?
- Кого ты опять ищешь? - всплеснул руками уже порядком уставший от беготни Снежкин. - И что за охота бегать под дождем?
- Дождь? - Казалось, Гребешков только что заметил льющуюся ему на голову воду. - При чем здесь дождь? Он подошел, спросил, видел ли я тебя. Я сказал, что видел, и сам к блиндажу отвел. Он вокруг походил, посмотрел, покопался в листве и куртку эту достал, - он ткнул в Гошку. - Я даже не видел, где он там копается. Смотрю, дверь открыта, я и пошел в блиндаж. Выхожу - никого нет, одна куртка висит.
- Это не тот ли мужик, что с Цветочницей ходит?
- Ну да, высокий, худой такой…
Удивиться странному совпадению ребята не успели. Дождь закончился так же неожиданно, как и начался.
Из-за угла дома неспешной походкой вышла Наташка. Все вокруг было мокрым. Одна она вышагивала, как королева, с зонтиком в руках. Увидев мальчишек вместе, Цветкова растерялась. Но быстро взяла себя в руки, надев на лицо приторную улыбку.
- Гуляешь? - зло прищурившись, спросил Гошка. После всего случившегося он был на стороне Гребня.
- А что, нельзя? - картинно повернулась Цветкова.
- Ты сначала скрипку верни, а потом гулять будешь, - прикрикнул на нее Снежкин. Он весь промок, ветер пробирал до костей. Его колотил озноб, и от этого он становился еще злее.
- У тебя совсем с головой плохо? - возмутилась Наташка, забыв обо всех своих позах. - Какая скрипка? Это ты ее должен был взять, а не я!
- При чем здесь я, если ее твой знакомый стащил, - начал заводиться Гошка.
- Нет у меня знакомых, ворующих скрипки! - отрезала девчонка.
- Что? - Гошка еле сдержался, чтобы не накинуться на Цветочницу с кулаками. Если бы она была парнем… - Это ты про кого?
Наташка поджала губы, поздно сообразив, что сказала что-то не то. Но поссориться им не дали. За их спинами раздался крик.
- Нет! Не надо!
Смертельно бледный Валерка глядел широко распахнутыми глазами в пустоту перед собой и медленно пятился.
- Уйдите, оставьте меня! Я не хочу! Не пойду! Гошка покрутил головой. Никого, кто мог бы заставить Гребня куда-то идти, рядом не было.
- Эй, очнись! - Снежкин встряхнул оцепеневшего Гребешкова.
В его руках Валерка как-то сразу обмяк и беззвучно повалился на землю.
- Что это с ним? - слишком уж равнодушно спросила Наташка.
- Не стой столбом! - заорал на нее Гошка. - Помоги!
Вдвоем они оттащили Гребня на травку под клен. Снежкин тряхнул ствол дерева. На Валерку обрушился ледяной душ. Гребень стал медленно приходить в себя.
- Значит, дело такое, - начал Гошка, поворачиваясь к Цветочнице. - Без скрипки Гребень коньки отбросит. Ко мне сейчас мужик приходил. Так и сказал: они теперь повязаны.
- Ты же ее разбил, - глупо захлопала глазами Наташка.