- Оставь бога в покое! - закричал Арк. За стёклами очков глаза его горели, на ввалившихся щёках лежали тени. - Твой бог - вот он. - И Арк показал на валявшуюся на столе серебряную монету. - Все вы хороши! Только и гоняетесь за золотым тельцом! Да и я не лучше, - закончил он тихо.
Успокоился и Лори.
- Да, гнусное дело, Арк. Мы там были с Кенни. Знаешь, всё в одну секунду произошло. Машина заглохла…
- Знаю, знаю, - перебил Арк, - подробно передавали. Выступал ещё Шор из твоих "Правдивых вестей". Дал им!
- А что он говорил?
- Говорил, что предупреждал, что так будет. Что нельзя на заклание отдавать людей во славу денежного божества.
- Это он так говорил?
- Это я так говорю. Он то же говорил, только иначе.
- А другие радиостанции что?
- Поют хвалу усопшему. Объясняют, что хмельным забавам продавался, потому и не сработала реакция. К тому же в летах обретался поздних. Так что даже он не сумел спастись на лучшей в мире машине, шедшей на лучших в мире шинах по лучшей в мире трассе нашего лучшего во вселенной города.
"Да, конечно, - думал Лори, - не будут же они признавать, что их шины барахло. Может проиграть гонщик, сгореть машина, разлететься шины, но фирма всегда выиграет. Уж тут не приходится беспокоиться".
Он разделся и снова лёг.
Заснул сразу тяжёлым, свинцовым сном.
На следующий день в баре "Правдивых вестей" только и было разговоров, что о трагедии на гонках.
- А, Лори, что скажешь? - Роберт крутил длинной шеей, его большая голова, увенчанная рыжей шапкой волос, воинственно поворачивалась во все стороны, точно башня танка. Он вопрошал: - Кто был прав? Не послушали Шора! Кто всё заранее сказал? Кто предупреждал?
- Ладно, не шуми, - проворчал Лори, - без тебя знаю. Я там был, а ты нет.
- Был? Так чего же ты молчишь?
- А ты дашь сказать? Ты ведь рта никому не позволяешь раскрыть!
- Сообщай, - подбодрил Марк.
Лори рассказал друзьям всё, чему был свидетелем.
- Значит, правду тогда Шор нам рассказал. Так, как говорил Лоутон, так и поступил. Людей спас, а сам погиб.
- Человек… - тихо произнёс Марк.
В тот же вечер в битве против несправедливости радиостанция "Правдивые вести" закрепила успех. Шор выступил с, казалось бы, вполне безобидным техническим комментарием, посвящённым участившимся автомобильным авариям. Иллюстрировал он его двумя десятками примеров. Перечисленные им дорожные происшествия произошли невдалеке от Сто первого, и о них хорошо знали в городе. По ходу дела Шор называл не только людей, погибших в катастрофе, что делалось всегда, не только марки разбившихся машин, что делалось гораздо реже, но и шины, которыми эти машины были снабжены, чего никогда но делалось, И, по странному совпадению, это всегда были шины "маккензи".
Потом Шор сразу перешёл к анализу причин гибели Лоутона. Он напомнил подробности катастрофы, описал обстановку разобрал возможные варианты спасения. Постепенно становилось ясным, что единственным выходом был обход препятствия справа, которым Лоутон почему-то не воспользовался. Почему? Спокойно, сдержанно, без конца вдаваясь в технические детали, Шор объяснил, что бы произошло, будь это не "талбот", а "феррари", или "альфа-ромео", или "мерседес". А шины, учитывая их сцепление, прочность, вес, форму поверхности, рисунок, способ крепления и т. д., как бы повели себя? И опять следовал анализ различных марок - "денлоп", "мишелин", наконец, "маккензи"…
Он никого не обвинял, не выдвигал никаких претензий. Он делал технический анализ. Но в сопоставлении с двумя десятками катастроф за сложными деталями любому, даже не очень сведущему в деле слушателю, становилось ясным, что вся вина ложится на "маккензи".
Закончил своё выступление Шор такими словами:
- Итак, дорогие радиослушатели, мы видим, что Лоутон понимал, что единственный шанс на спасение заключался для него в обходе справа. Такой манёвр сулил определённые надежды в случае удачи. Но в случае неудачи он сулил смерть многим зрителям. А надежда на удачу при том техническом вооружении, которым располагал его "талбот", была невелика. Всё же остальные выходы вели к неизбежной смерти. Но лишь его одного…
На этом передача заканчивалась.
Как прореагировали на неё слушатели, выяснилось на следующий день.
Тысячи людей пришли хоронить Лоутона. Гроб не был виден за сотнями венков.
А ночью неизвестные разбили все стёкла в фирменном магазине резины "Маккензи".
Но это была частная победа. Господин Латерн готовился к более серьёзной и важной операции.
В своей программе "Правдивые вести" объявили, что, следуя примеру некоторых своих уважаемых коллег по эфиру, они собираются провести передачу, посвящённую жизни заключённых в тюрьме.
Глава девятая
ПЕРЕДАЧА О ТЮРЬМЕ
Господин Латерн думал, что систематические передачи, разоблачающие "Запад-III", могут оказаться весьма полезными. Они рано или поздно подорвут доверие к телестанции, приучат зрителей сомневаться во всех её сообщениях.
Но делать эти передачи надо тонко. Это не должны быть лобовые атаки с обвинениями, с полемикой и т. д. Многие, благодаря тому же "Западу-III", относятся к передачам "Правдивых вестей" с предубеждением. Открытая полемика может автоматически поставить их в ряды противников радиостанции.
Надо делать по-другому.
Надо просто устраивать передачи на аналогичную тему, но так, чтоб факты, содержащиеся в них, опровергали передачи "Запада-III".
Вот уже выступление Шора просто убило пресс-конференцию, которую "Запад-III" провёл перед гонками. А между тем Шор ни разу не упомянул об этой пресс-конференции.
И теперь господин Латерн решил организовать передачу, посвящённую тюрьме, взяв героями тех же людей, что и Леви. Но показать истинную подоплёку событий, истинное лицо заключённых, с тем чтобы развенчать передачу Лема, показать её лживость и приглаженность.
Осуществление этой задачи представляло немало трудностей. Хотя бы уже потому, что репортёрам "Правдивых вестей" было категорически отказано в разрешении на посещение тюрьмы.
Оставалось лишь побывать в семьях заключённых, у их друзей, знакомых, полистать судебные архивы.
Случайно главный редактор узнал, что Лори сопровождал Лема во время посещения тюрьмы. Поэтому, пригласив к себе Шора, которому он решил поручить эту передачу, одновременно вызвал и Лори.
- Садитесь оба. Слушайте, Шор, хочу доверить вам трудное дело. Рой, ты можешь ему помочь, сейчас объясню чем. Так вот, мы сделаем тюремную передачу. Не такую, как "Запад-III", конечно, а настоящую передачу о тюрьме. С теми же героями. В тюрьму вас не пустят…
- Почему? - вскинулся Шор.
- Потому что они прекрасно знают, что мы расскажем о ней правду. Но, я надеюсь, что здесь нам кое-чем поможет Рой. Ты ведь был там, когда готовилась передача "Запада-III"?
"Чёрт, - с тревогой подумал Лори, - откуда знает?" Потом, сообразив, что такие вещи узнаются легко и что, в общем, ничего плохого здесь нет, кивнул головой.
- Так вот, я хочу, чтобы ты подробно рассказал Шору об этом посещении. И дальше чтобы вы пошли по следам тех, о ком тогда говорилось. Например, - Главный заглянул в свои записи, - там был некий Попеску, приговорённый к смертной казни за убийство, но он перед этим напал на миллионера Гелиора, который сам там сидит за незаконное хранение оружия, Почему он это сделал?
- За брата мстил, - пояснил Лори, - Этот Гелиор какой-то корабль послал в море непригодный. Там народ утонул. Ну, и этот Попеску, то есть его брат, другой Попеску. Тогда этот Попеску пришёл бить Гелиора, Тот начал стрелять. Попеску убежал, в кабачок зашёл, там всё произошло.
- Очень, очень интересно, - постукивая пальцем по столу, задумчиво произнёс Латерн.
- Да, пожалуй, - поддержал Шор. Они переглянулись.
- А этот Рибар, который не захотел идти в армию? - спросил Главный.
- Чего ему идти? - Лори поднял брови. - Отца убили, брата убили. Мать одна, с ума сходит, да ещё его забирают. Нет, он не пойдёт.
Латерн и Шор снова переглянулись.
- Ну, вот что, Рой, давай собирайся. Ты во многом можешь помочь нашей передаче. Вообще ты нам уже кое в чём помог. Спасибо тебе.
Лори покраснел от удовольствия. Но его прошила неожиданная мысль: а что будет, если господин Леви узнает, как он помогал "Правдивым вестям" делать эту тюремную передачу?
Может, отказаться, пока не поздно? А как отказаться? Он уже залез в это дело со своей дурацкой болтливостью. Сказал бы - ничего не знает, ничего не помнит. Господи, как выкрутиться? Есть ещё возможность! Чтобы никто ничего не знал.
- Господин Латерн, - смущённо заговорил Лори, - я бы хотел вас кое о чём попросить Видите ли, этот Лем из "Запада-III"… он всегда ко мне хорошо относился. Я бы не хотел, чтоб он обо мне плохо думал. Я помогу вам, чем смогу, но не надо, чтобы об этом кто-нибудь знал.
- Конечно, Рой, конечно. Я понимаю тебя. Это было бы неудобно. Считай, что, кроме меня и Шора, никто ничего знать не будет. Можешь не беспокоиться. - Главный похлопал Лори по плечу и внимательно посмотрел ему в глаза.
Лори опустил свои. Ох, уж скорей бы всё это кончилось, все эти истории, тайны, документы… Закрыли бы радиостанцию, вернулся бы он к себе в "Запад-III". Главное, спорей бы. Лори ловил себя на том, что чем больше он узнаёт людей в "Правдивых вестях", тем больше они нравятся ему. Пусть они "красные", смутьяны, агитаторы, пусть "правдолюбцы" и шляпы, хитрецы или дураки, но это были хорошие, честные парни, не согласные ради денег предать родного брата. А главное, что внушало Лори невольное уважение и скрытое восхищение, это то, что все они работали, боролись, терпели всякие лишения и неприятности не ради карьеры или богатства, а ради каких-то, пусть не всегда понятных ему, принципов, убеждений, ради идеалов, над которыми в "Западе-III" или в "Утренней почте" считалось необходимым посмеиваться. Но которые, оказывается, существовали и порой - Лори чувствовал это - были сильнее и незыблемее любой чековой книжки.
Лори постоянно испытывал какое-то неприятное чувство стыда, что проник к этим людям как "тайный агент", предаёт их.
Романтическая гордость от того, что он некий Джемс Бонд, давно улетучилась. Какой уж тут Джемс Бонд! Разве это враги, опасные, страшные? Анд, большой младенец; Марк, который за весь день говорит два слова; Роберт, со своей длинной шеей; спорщик и весельчак Шор, вечно разный: то балагур, остряк, то умнейшие речи произносит… Или сам Главный, которого Лори просто не мог не уважать. Такой важный, но всегда доброжелательный, никогда не кричит. И в то же время чувствуется в нём прямо-таки каменная сила. Уж он не пойдёт ни на какие уступки там, где дело идёт о принципе, о справедливости, о правде.
Лори морщился, старался думать о вознаграждении, которое его ждёт, вообще о чем-нибудь другом. Но это не спасало. И вот сейчас Лори испытывал даже странное злорадство оттого, что будет помогать "расквасить" тюремную передачу "Запада-III". Лишь бы только там не узнали…
Шор пригласил Лори в бар и подробно расспросил о том, как они с Лемом были в тюрьме. Лори всё рассказал.
Когда Шор сделал последнюю запись в своём потрёпанном блокноте, он некоторое время молчал. Потом задал неожиданный вопрос:
- Рой, как сам думаешь: прав этот парень, что воевать не хочет?
- Конечно.
- Он ведь и сам голову в кипяток совать не хочет, и других убивать ему не радость. Ни бык, ни мясник…
- А чего их убивать - горячо заговорил Лори, - если они ему никакого вреда не нанесли? Что они украли у него?..
- Брата убили!
- "Убили"! Лори фыркнул. - А зачем он туда пёр, за тридевять земель? Он небось и сам не знал, чего он там воюет. Сидел бы себе дома.
- Порядок* Ты тоже, значит… что мы эту войну на свою дурью голову затеяли?
Лори пришёл в себя.
- Да нет… Я не говорю… - забормотал он, глядя с тоской на пивной бокал. - Раз надо - наверное, надо… Только этот Рибар, наверное, не понимал, объяснили бы ему… А так я ничего не говорю… И вообще в этих вещах не разбираюсь…
Шор усмехнулся и перевёл разговор на другую тему.
Но первой, к кому они явились на следующее утро, была госпожа Рибар.
Было пасмурно. Погода в это время в Сто первом часто менялась. На смену жарким солнечным дням откуда-то с гор спускались дни дождливые, скучные или такие, как сегодня: без дождя, но и без солнца.
Тёмные тучи обложили горизонт. Они медленно тянулись на фоне серого неба.
Иногда набегал степной ветерок. Они не спеша ехали с Шором в его машине.
Лори невольно сравнивал эту поездку с теми, которые он совершал с Лемом. Там была сверкающая, мчавшаяся на бешеной скорости машина, высокий, эффектный Лем. Здесь старенький автомобиль, еле двигавшийся по пустынным улицам Сто первого. И сам Шор, какой-то взъерошенный, в очках, неважно одетый.
Но когда они приехали, Лори понял, что главная разница заключалась в другом. Лем вёл свои интервью с блеском, находчивостью, он ошеломлял "жертву" своими вопросами и комментариями, настойчиво и ловко навязывал ответы, совершенно игнорировал то, что его не интересовало. Он командовал.
А Шор? Лори никак не мог узнать в своём спутнике того забавного чудака и болтуна, с которым сидел иногда и баре. На работе Шор совершенно менялся.
Они вышли из машины, прошли мимо запущенного, чахлого газончика, на котором сиротливо возвышался красный глиняный гном с отбитым ухом и запачканной птицами бородой. Поднялись на деревянное крылечко, поискали кнопку звонка. Не найдя, постучали. Раз, другой, третий… Лори уж стал думать, что в доме никого нет, когда дверь неожиданно и бесшумно отворилась.
На пороге стояла высокая пожилая женщина в старой кофте и старомодной юбке. Она была совершенно седой, сухое лицо избороздили морщины. Она смотрела на пришедших потухшими, печальными глазами.
- Госпожа Рибар? - спросил Шор и снял шляпу.
- Да, - ответила женщина, внимательно разглядывая стоявших перед ней.
- Извините нас. Я корреспондент радиостанции "Правдивые вести". Могу ли я с вами поговорить?
"Сейчас она скажет, чтобы мы убирались, - подумал Лори. - Могу себе представить, как она ненавидит журналистов после той передачи "Запада-III", где её сына вымазали чёрной краской, обвинили в государственной измене, назвали "позором нашего города". Каково ей было!.."
Но женщина открыла дверь пошире и, сделав приглашающий жест рукой, предложила:
- Входите" У меня ещё не убрано. Может, пройдём в кухню?
- Это не имеет значения, - сказал Шор. - Лишь бы где-нибудь сесть и поговорить с вами несколько минут.
Они прошли за женщиной в небольшую кухню, где всё сверкало идеальной чистотой. Насколько мог заметить Лори через полуоткрытые двери двух других комнат, всюду был идеальный порядок.
На столике в спальне он успел разглядеть три больших фотографии, на одной из которых он узнал Рибара.
В кухне, на полке, стояли три таких же фотографии! в середине бородатый, усатый мужчина с усталыми глазами, в лейтенантской форме; слева совсем мальчишка, с тонкой шеей и вздёрнутым носом, весь в веснушках - тоже в военной форме; справа - Рибар, но не такой, каким видел его Лори в тюрьме - мрачный, озлобленный, с горькими морщинами у губ, - а смеющийся во весь свой белозубый рот на фоне баскетбольного щита. Углы первых двух фотографий были перевязаны широкими траурными лентами. Перед третьей стояли две коробочки. Одна была почти доверху заполнена крошечными цветными бусинками во второй несколько бусинок валялись на дне.
- Пожалуйста, садитесь, я заварю кофе, - сказала госпожа Рибар.
Она подошла к шкафу, плите, столику, привычно и ловко её сухие тонкие руки брали чашки, ложки, насыпали в кофейник ароматный порошок… Шор тяжело опустился на стул. Он ничего не говорил, он только внимательно следил за каждым движением хозяйки дома.
Наконец чашки с дымящимся кофе были поставлены на стол. Госпожа Рибар достала хлеб, масло, сыр.
- Вы простите, у меня ничего особенного нет.
- Спасибо, госпожа Рибар, - сказал Шор. Он отхлебнул кофе. - У вас чудесный кофе… - Он помолчал и тихо добавил: - И сын у вас чудесный.
Госпожа Рибар поставила чашку, которую она поднесла было ко рту, обратно на стол и удивлённо посмотрел на Шора. И вдруг лицо её мгновенно изменилось. Словно разгладились морщины, округлились щёки, потеплели, повеселели глаза. Она улыбнулась радостной, смущённой улыбкой.
- Ну уж чудесный! - замахала она рукой. - Но он хороший мальчик. Я могу не стыдиться за него. Он честный мальчик!
- Вот именно, честный, - словно про себя произнёс Шор.
Потом, отставив чашку, чтобы дать понять, что приступил к серьёзному разговору, и, повернувшись к своей собеседнице, заговорил:
- Госпожа Рибар, повторяю: я - корреспондент радиостанции "Правдивые вести". Правду не очень любят в нашей стране, и поэтому нашей станции не очень легко работать. Нам, например, не удалось побывать у вашего сына в тюрьме. Но мы всё же хотим рассказать о нём правду. Мы не можем допустить, чтобы люди оставались под впечатлением этой лживой телевизионной передачи…
Госпожа Рибар напряжённо слушала. Чувствовалась, что ей не часто приходится вести подобные беседы и она старается быть на высоте.
- Я бы попросил вас прокомментировать ту передачу, что бы наши слушатели знали, насколько там всё было несправедливо. Вы согласны?
Лори вынул магнитофон, проверил, поставил микрофон перед госпожой Рибар.
Она опять смущённо улыбнулась:
- Я с удовольствием скажу о мальчике. Пожалуйста. Если я поняла, вы хотите, чтоб я сказала о мальчике?
- Да, госпожа Рибар, именно это я и хочу. Но хорошо, если бы вы делали это в плане опровержения, что ли, той передачи. Это было бы живее, поскольку её смотрел весь город и все хорошо помнят. Лживые сенсации запоминаются надолго. Мы опровергнем всё, что там говорилось, прямо по порядку. Вы хорошо помните телепередачу?
- Телепередачу? - Госпожа Рибар наморщила лоб. - Какую? Знаете, у меня уже два месяца нет телевизора. - Она виновато пожала плечами. - Фирма забрала его: я не платила взносы. Вот холодильник, - она указала рукой, - тоже скоро заберут.
- Может быть, вы смотрели у соседей?
- Да, у соседей я смотрю телевизор. Они всегда приглашают меня, По очереди… А когда это было?
Шор назвал число, день и час. Госпожа Рибар силилась вспомнить. Вдруг лицо её просияло.
- Ах да, помню! Вы знаете, у меня хорошая память. Даже отличная. Я из-за телевизора тот день и запомнила. У Маркетов как раз в этот день не работал телевизор. Я хотела пойти к другим, но Маркеты пришли и весь вечер просидели у меня. Что за передача?
- А вам соседи ничего не рассказывали о ней?
- Нет…
- А газеты… в газетах не читали?
- Я не читаю газет.