Книга, покорившая мир, эталон литературы, синоним успеха. Книга, ставшая культовой уже для нескольких поколений. "Гарри Поттер и Орден Феникса" - история продолжается.
Для среднего школьного возраста.
Содержание:
-
Глава первая. Деменция Дудли 1
-
Глава вторая. Засовали долбы 4
-
Глава третья. Авангард 8
-
Глава четвёртая. Площадь Мракэнтлен, дом 12 11
-
Глава пятая. Орден Феникса 14
-
Глава шестая. Древнейший и благороднейший дом Блэков 18
-
Глава седьмая. Министерство магии 22
-
Глава восьмая. Дисциплинарное слушание 24
-
Глава девятая. Терзания миссис Уизли 27
-
Глава десятая. Луна Лавгуд 32
-
Глава одиннадцатая. Новая песнь Шляпы-Распредельницы 35
-
Глава двенадцатая. Профессор Кхембридж 39
-
Глава тринадцатая. Наказание у Долорес 44
-
Глава четырнадцатая. Перси и Мягколап 49
-
Глава пятнадцатая. Главный инспектор "Хогварца" 54
-
Глава шестнадцатая. В "Башке борова" 58
-
Глава семнадцатая. Декрет об образовании № 24 61
-
Глава восемнадцатая. "Думбльдорова армия" 65
-
Глава девятнадцатая. Лев и змея 69
-
Глава двадцатая. История Огрида 73
-
Глава двадцать первая. Глазами змеи 76
-
Глава двадцать вторая. Больница св. Лоскута, Институт причудливых повреждений и патологий 81
-
Глава двадцать третья. Рождество в закрытом отделении 85
-
Глава двадцать четвёртая. Окклуменция 89
-
Глава двадцать пятая. Жук, зажатый в угол 94
-
Глава двадцать шестая. Виденное - непредвиденное 98
-
Глава двадцать седьмая. Кентавр и гнида 103
-
Глава двадцать восьмая. Худшее воспоминание Злея 107
-
Глава двадцать девятая. Профориентация 112
-
Глава тридцатая. Гурп 116
-
Глава тридцать первая. Экзамены на С.О.В.У. 120
-
Глава тридцать вторая. Из огня 125
-
Глава тридцать третья. Борьба и бегство 128
-
Глава тридцать четвёртая. Департамент тайн 130
-
Глава тридцать пятая. За завесой 133
-
Глава тридцать шестая. Его одного он боится 137
-
Глава тридцать седьмая. Потерянное пророчество 139
-
Глава тридцать восьмая. Вторая война начинается 143
Дж.К. Роулинг
Гарри Поттер и Орден Феникса
(в переводе Марии Спивак)
Посвящается Нилу, Джессике и Дэвиду - они делают мой мир волшебным
Глава первая. Деменция Дудли
Рекордно жаркий день этого лета подходил к концу, и большие квадратные дома Бирючинной улицы окутывало дремотное молчание. Автомобили во дворах, обыкновенно сверкающие чистотой, потускнели от пыли, а газоны, некогда изумрудно-зелёные, высохли и пожелтели - в связи с засухой пользоваться шлангами запрещалось. Местные жители, вынужденные отказаться от привычных занятий - мытья машин и ухода за лужайками, - прятались по прохладным домам, широко распахнув окна в надежде заманить несуществующий ветерок. На улице оставался один лишь мальчик-подросток, лежавший навзничь на клумбе возле дома № 4.
Этот тощий черноволосый мальчик в очках, видимо, сильно прибавил в росте за очень короткое время и потому выглядел слегка нездорово. На нём были грязные рваные джинсы, мешковатая линялая футболка и старые спортивные тапочки, которые просили каши. Такая наружность, конечно, не прибавляла Гарри Поттеру очарования в глазах других обитателей улицы, свято веривших, что неопрятность следует причислить к уголовно наказуемым деяниям. К счастью, нынче вечером от соседских глаз его скрывал большой куст гортензии. Собственно, сейчас Гарри вообще могли бы заметить только его дядя и тётя, да и то если бы высунулись в окно и посмотрели прямо вниз, на клумбу.
В целом Гарри считал, что идея спрятаться здесь очень удачна. Конечно, лежать на раскалённой каменной земле не слишком удобно, зато никто не смотрит на него волком, не заглушает голос диктора зубовным скрежетом и не задаёт гнусных вопросов, как бывает всякий раз, когда он пытается смотреть телевизор в гостиной вместе с родственниками.
И, словно эта мысль случайно влетела через окно в комнату, оттуда неожиданно послышался голос Вернона Дурслея, приходившегося Гарри дядей:
- Хорошо хоть мальчишка больше сюда не лезет. Кстати, куда он подевался?
- Понятия не имею, - равнодушно ответила тётя Петуния. - В доме его нет.
Дядя Вернон невнятно рыкнул и язвительно прибавил:
- Он теперь, видите ли, интересуется новостями. Хотел бы я знать, что он на самом деле затевает. Чтобы нормального парня волновали события в мире!.. Так я и поверил! Дудли вот понятия ни о чём не имеет. Сомневаюсь, что он в курсе, как зовут премьер-министра... И вообще, не станут же про их кодлу рассказывать в наших новостях...
- Вернон, ш-ш-ш! - испуганно перебила его тётя Петуния. - Окно ведь открыто!
- Ах да... прости, дорогая.
Дурслеи затихли, и Гарри выслушал стишок про мюсли с фруктами и отрубями. Одновременно он наблюдал, как по улице бредёт миссис Фигг, чокнутая престарелая кошатница, которая жила неподалёку в Глициниевом переулке. Миссис Фигг хмурилась и что-то бормотала себе под нос. Гарри ещё раз порадовался, что догадался спрятаться за кустом: в последнее время миссис Фигг взяла моду при каждой встрече зазывать его на чай. Она уже завернула за угол и скрылась из виду, когда из окна опять поплыл голос дяди Вернона:
- Значит, Дудлика пригласили в гости?
- Да, к Полкиссам, - с нежностью ответила тётя Петуния. - У него столько друзей, ребята его так любят...
Гарри с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Просто поразительно, до чего слепо Дурслеи обожают сына. Все каникулы тот умудрялся кормить родителей весьма неизобретательной ложью про ежевечерние чаепития у приятелей, но Гарри-то прекрасно знал, что никаких чаёв Дудли не пьёт. Вместо этого каждый вечер Дудли и его банда отправляются в детский парк и крушат что под руку попадётся, либо слоняются по улицам, курят и кидаются камнями в проезжающие машины и гуляющих детей. Гарри не однажды видел, как они этим занимаются, когда сам бродил по Литтл Уинджингу, - почти все каникулы он блуждал по улицам, заодно таская газеты из урн.
Тут до ушей Гарри донеслись первые ноты музыкальной заставки, предварявшей семичасовые новости, и в животе у него что-то судорожно сжалось. Может быть, сегодня... после целого месяца ожидания... может быть, сегодня.
- Число туристов, застрявших в аэропортах Испании, достигло рекордной отметки. Идёт вторая неделя забастовки носильщиков...
- Вот я бы им устроил пожизненную сиесту, - заглушило конец фразы ворчание дяди Вернона, но это было не важно: под окном на клумбе Гарри уже чувствовал, что узел в животе потихоньку развязывается. Случись что-нибудь, об этом, без сомнения, сказали бы в первую очередь; смерть и катастрофы всегда идут раньше застрявших туристов.
Гарри медленно выдохнул и стал смотреть в ослепительно-синее небо. Этим летом каждый день одно и то же: мучительное напряжение, ожидание, потом временное облегчение, потом снова нарастающее беспокойство... и недоумение, всякий раз всё острее: почему ничего не происходит?
Он продолжал слушать новости - так, на всякий случай, в надежде уловить хоть малейший намёк, непонятный для муглов... какое-нибудь необъяснимое исчезновение или загадочный инцидент... но за сообщением о туристах последовал сюжет о засухе в юго-восточном районе ("Надеюсь, сосед это смотрит! - заревел дядя Вернон. -. Думает, мы не знаем, что он в три утра включает свои поливалки!"); потом о вертолёте, чуть не потерпевшем крушение в Суррее; потом о разводе одной знаменитой актрисы с её не менее знаменитым мужем ("Очень нам интересно нюхать их грязное бельё", - дёрнула носом тётя Петуния, которая с упорством маньяка выуживала подробности этой истории из всех журналов, какие только попадали в её костлявые руки).
Яркое небо слепило глаза, и Гарри закрыл их, одновременно услышав: "...И последнее. Попка-дурак изобрёл новый способ охладиться. Волнистый попугайчик Попка, проживающий в "Пяти перьях" в Парнсли, выучился кататься на водных лыжах! С подробностями - наш корреспондент Мэри Ахинейс".
Гарри открыл глаза. Раз дошли до попугайчиков на водных лыжах, дальше можно не слушать. Он осторожно перекатился на живот, встал на четвереньки и пополз прочь от окна.
Однако не успел он проползти и двух дюймов, одно за другим случилось сразу несколько событий.
Раздался оглушительный, похожий на выстрел хлопок, громким эхом разнёсшийся в сонном молчании улицы; из-под машины неподалёку очумело выкатилась и унеслась кошка; из окна гостиной Дурслеев донёсся вопль, громкое ругательство и звон разбившегося фарфора; и тогда, как по долгожданному сигналу, Гарри вскочил, выхватывая из-за пояса джинсов тонкую деревянную волшебную палочку, словно меч, но, не сумев даже выпрямиться, треснулся макушкой о раму открытого окна. Услышав грохот, тётя Петуния завопила ещё громче.
Гарри показалось, что голова раскололась надвое. Из глаз неудержимо полились слёзы. Он стоял покачиваясь, стараясь сфокусировать зрение и понять, откуда раздался хлопок, но, едва ему удалось обрести равновесие, из окна протянулись две багровые мясистые руки и крепко обхватили его за горло.
- А ну - убери - эту - штуку! - зарокотал Гарри в ухо голос дяди Вернона. - Быстро! Пока - никто - не - увидел!
- Отстаньте - от - меня! - задушенно прохрипел Гарри. Несколько секунд между ними шла ожесточённая борьба. Левой рукой Гарри пытался оторвать от себя дядины пальцы-сардельки, а правой крепко сжимал поднятую палочку. Макушку пронзила особо сильная боль, дядя Вернон пронзительно взвизгнул, как от удара током, и выпустил племянника - будто сквозь тело Гарри текла незримая сила, не позволявшая его коснуться.
Гарри, тяжело дыша, чуть не свалился на куст гортензии, но сумел-таки выпрямиться и огляделся. Вокруг не наблюдалось ничего такого, что могло бы издать хлопок, зато в окнах окрестных домов показались любопытные лица. Гарри поспешно сунул палочку за пояс джинсов и напустил на себя невинный вид.
- Добрый вечер! - прокричал дядя Вернон миссис из дома номер семь напротив, сурово глядевшей из-за тюлевых занавесок. - Слышали, какой сейчас был выхлоп? Мы с Петунией так и подпрыгнули!
Он продолжал неестественно лыбиться во все стороны, пока соседи не отошли от окон, и тогда безумная улыбка превратилась в гримасу яростного бешенства. Дядя Вернон поманил Гарри к себе.
Гарри приблизился на несколько шагов, осторожно, чтобы ненароком не перейти ту черту, за которой руки дяди Вернона смогут вновь схватить его за горло и начать душить.
- Какого рожна ты это сделал, парень? - Голос дяди Вернона прерывался от злости.
- Что сделал? - холодно уточнил Гарри. Он всё озирался, надеясь увидеть, кто хлопнул.
- Палишь тут, как из пистолета, прямо у нас под...
- Это не я, - твёрдо сказал Гарри.
Рядом с широкой багровой физиономией дяди Вернона появилось худое лошадиное лицо тёти Петунии. Она была в бешенстве.
- Что ты тут шныряешь?
- Да... Да! Правильно, Петуния! Что ты делал под окном, парень?
- Слушал новости, - безропотно признался Гарри. Дядя и тётя возмущённо переглянулись.
- Слушал новости? Опять?!
- Они вообще-то каждый день новые, - сказал Гарри.
- Ты мне не умничай! Я хочу знать, что ты на самом деле затеваешь, - и нечего мне мозги полоскать! "Слушаю новости"! Тебе прекрасно известно, что вашу братию...
- Тише, Вернон! - еле слышно выдохнула тётя Петуния.
Дядя Вернон понизил голос и договорил так тихо, что Гарри с трудом расслышал:
- ...Что вашу братию не показывают по нашему телевидению!
- Это вы так думаете, - сказал Гарри.
Несколько секунд дядя Вернон молча таращил на него глаза, а потом тётя Петуния решительно произнесла:
- Мерзкий лгунишка. Зачем же тогда все эти ваши... - тут она тоже понизила голос, и следующее слово Гарри пришлось читать по губам: - совы? Разве они не новости приносят?
- Да-да! - победно зашептал дядя Вернон. - Не пудри нам мозги, парень! Как будто мы не знаем, что свои новости ты получаешь от этих отвратных птиц!
Гарри молчал в нерешительности. Сказать правду было не так-то легко, пусть даже дядя с тётей и не могли понять его боль.
- Совы... не приносят мне новости, - бесцветно выговорил он.
- Не верю, - тут же сказала тётя Петуния.
- Я тоже, - горячо поддержал её дядя Вернон.
- Ты что-то нехорошее затеял, это ясно, - продолжала тётя Петуния.
- Мы, между прочим, не идиоты, - объявил дядя Вернон.
- А вот это уж точно новость дня, - огрызнулся Гарри раздражаясь. Не успели Дурслеи ответить, он круто развернулся, пересёк лужайку, переступил через низкую ограду и зашагал по улице.
Он знал, что нажил себе неприятности. Потом, конечно, придётся поплатиться за грубость, но пока это не важно; ему и так есть о чём беспокоиться.
Он почти не сомневался, что громкий хлопок раздался оттого, что кто-то аппарировал на Бирючинную улицу или, наоборот, дезаппарировал. Точно с таким же звуком растворялся в воздухе домовый эльф Добби. Возможно ли, что Добби сейчас здесь? Вдруг в эту самую минуту эльф идёт за ним по пятам? Гарри круто обернулся, но Бирючинная улица была совершенно пуста, а Гарри точно знал, что Добби не умеет становиться невидимым.
Он шёл, не выбирая дороги, - он уже столько раз тут бродил, что ноги сами несли его излюбленными маршрутами, - и каждые несколько шагов оглядывался через плечо. Пока он валялся среди умирающих бегоний тёти Петунии, рядом был кто-то из колдовского мира, это точно. Почему же они не заговорили с Гарри? И где прячутся теперь?
Разочарование нарастало, а уверенность ослабела и исчезла.
В конце концов, вовсе не обязательно, что звук был волшебный. Может, из-за бесконечного ожидания он, Гарри, дошёл до ручки и готов любой самый обычный шум принять за весточку из своего мира? Может, просто у соседей что-то разбилось или взорвалось?
При этой мысли на душе у Гарри сразу стало тягостно, и в мгновение ока опять навалилась горькая безнадёжность, преследовавшая его всё лето.
Завтра в пять утра он снова проснётся по будильнику, чтобы заплатить сове, разносящей "Оракул", - но что толку его выписывать? В последнее время Гарри отбрасывал газету, не раскрывая: новость о возвращении Вольдеморта, когда до идиотов в редакции дойдёт наконец, что это правда, поместят на первой полосе, а прочее неинтересно.
Если повезёт, совы принесут и письма от Рона с Гермионой. Но Гарри давно оставил надежду узнать от них что-нибудь вразумительное.
Ты же понимаешь, мы не можем писать о сам-знаешь-чём... Нам не велели сообщать тебе никаких важных новостей, на случай, если письма заблудятся... Мы сейчас довольно сильно заняты, но я не могу рассказать в письме подробно... Здесь столько всего происходит, при встрече обо всём расскажем...
При встрече? И когда же это? Что-то никто не торопится назначить дату. На поздравительной открытке, которую Гермиона прислала ему в день рождения, было написано: "Думаю, что мы очень скоро увидимся". Но как скоро наступит это самое "скоро"? Насколько можно понять по их туманным намёкам, Рон с Гермионой сейчас вместе, предположительно у Рона. Гарри с трудом мирился с мыслью, что они двое веселятся в "Гнезде", а он вынужден торчать на Бирючинной улице. А если уж до конца откровенно, он злился на друзей так сильно, что выкинул целых две коробки рахатлукулловского шоколада, которые они прислали ему в подарок. Правда, сразу об этом и пожалел - после вялого салата, поданного в тот же вечер на ужин тётей Петунией.
И чем это таким они заняты? И почему он, Гарри, не занят ничем? Разве он не доказал, что способен на много, много большее, чем они? Неужели все забыли, что он сделал? Это ведь он был на кладбище и видел, как погиб Седрик, это его привязали к надгробию и чуть не убили...
Не вспоминай, - в сотый раз за лето приказал себе Гарри. Кладбище снилось ему в кошмарах каждую ночь; не хватало ещё думать о нём наяву.
Он свернул в Магнолиевый проезд и вскоре прошёл мимо узкого прохода рядом с гаражом, где когда-то впервые увидел своего крёстного отца. Сириус хотя бы осознаёт, каково сейчас Гарри. Конечно, и он толком ничего не рассказывает, но его письма полны не многозначительных намёков, а слов заботы и утешения: я понимаю, как тебе сейчас тревожно... будь умничкой, всё наладится... будь осторожен, не глупи...
"Что же - думал Гарри, сворачивая с Магнолиевого проезда на Магнолиевую улицу и направляясь к парку, над которым уже сгущались сумерки, - я по большому счёту так и поступаю. Я же не привязал сундук к метле и не улетел в "Гнездо", хотя ужасно хотелось". Гарри вообще считал себя паинькой - если учитывать, как его злит вынужденное сидение на Бирючинной улице и шнырянье по кустам в надежде хоть что-то узнать о лорде Вольдеморте. Но всё равно, совет не глупить от человека, который двенадцать лет отсидел в колдовской тюрьме Азкабан, бежал, предпринял попытку совершить то убийство, за которое, собственно, и был осуждён, а затем отправился в бега вместе с краденым гиппогрифом, - мягко говоря, бесит.