Гарри перелез через запертые ворота парка и побрёл по высохшей траве. Кругом было так же пустынно, как и на окрестных улицах. Он дошёл до площадки с качелями, сел на те единственные, которые ещё не были сломаны Дудли и его приятелями, одной рукой обвил цепь и мрачно уставился в землю. Больше не выйдет прятаться на клумбе. Завтра придётся изобрести новый способ подслушивать новости. А пока ему не светит ничего хорошего, кроме очередной тяжёлой беспокойной ночи: вечно снятся если не кошмары про Седрика, так обязательно какие-то длинные тёмные коридоры, ведущие в тупик, к запертым дверям. Видно, потому, что и наяву он в отчаянной безысходности. Шрам на лбу довольно часто саднит, но теперь это вряд ли обеспокоит Рона с Гермионой, да и Сириуса тоже. Раньше боль предупреждала о том, что Вольдеморт вновь набирает силу, но теперь, когда и так ясно, что он вернулся, друзья, скорее всего, скажут, что шрам, собственно, и должен болеть... не о чем и говорить... старая песня...
Обида на эту сплошную несправедливость переполняла Гарри, и ему хотелось кричать от ярости. Да если бы не он, никто бы и не знал про Вольдеморта! А в награду его вот уже целый месяц маринуют в Литтл Уинджинге, в полной изоляции от колдовского мира! Вынуждают сидеть среди вялых бегоний и слушать про попугайчиков! Как мог Думбльдор взять и забыть про него? Почему Рон с Гермионой вместе, а его не позвали? Хватает же совести! И сколько ему ещё терпеть наставления Сириуса? Сколько сидеть смирно, быть паинькой и бороться с искушением написать в газету: ку-ку, ребята, Вольдеморт вернулся? В голове у Гарри роились гневные мысли, внутри всё переворачивалось от злости, а между тем на землю спускалась жаркая бархатистая ночь, воздух был напоён ароматом тёплой сухой травы, и в тишине лишь глухо рокотали машины за оградою парка.
Неизвестно, сколько времени Гарри просидел на качелях, но в его мрачные мысли внезапно ворвались чьи-то голоса, и он поднял голову. С близлежащих улиц сквозь кроны деревьев проникал туманный свет фонарей, высветивший силуэты людей, шагавших через парк. Один громко распевал неприличную песню. Остальные смеялись. Все они, судя по приятному стрекотанию, катили рядом с собой дорогие гоночные велосипеды.
Гарри знал, кто это такие. Впереди, вне всякого сомнения, Дудли. Держит путь домой в окружении боевых друзей.
Дудли оставался громадиной, но прошлогодняя суровая диета и вдруг открывшийся талант сильно переменили его внешность. Недавно - о чём с большим восторгом сообщал всем и каждому дядя Вернон - Дудли стал победителем чемпионата по боксу среди юниоров-тяжеловесов школ Юго-Востока. "Благородный", по выражению дяди Вернона, спорт сделал Дудли фигурой ещё более устрашающей, чем раньше, во времена, когда они с Гарри ходили в начальную школу и Гарри служил двоюродному брату первой боксёрской грушей. Гарри уже не боялся Дудли, но всё равно считал, что, если тот научился бить точнее и больнее - это отнюдь не повод для ликования. Для соседских детей Дудли был страшилищем похуже "бандита Поттера", которым их пугали родители, - такой, мол, отпетый хулиган, что его отдали в школу св. Грубуса, интернат строгого режима для неисправимых преступников.
Гарри смотрел на движущиеся силуэты, гадал, кому они наваляли сегодня вечером, и вдруг поймал себя на том, что мысленно призывает их: оглянитесь! Ну же... оглянитесь... я тут совсем один... давайте... подойдите-ка...
Если дружки Дудли увидят его одного, они тут же бросятся к нему - и что тогда делать Дудли? Неприятно ударить лицом в грязь перед своей бандой, но и до смерти страшно спровоцировать Гарри... Интересно будет понаблюдать за этой внутренней борьбой... Дразнить Дудли и видеть, что он боится ответить... А если кто из его прихвостней захочет напасть - пожалуйста, Гарри готов: у него с собой палочка. Пусть только сунутся... он с радостью выместит злость - хотя бы отчасти - на этих типчиках, кошмаре его детства.
Но они не оборачивались и не видели его и почти уже дошли до ограды. Гарри поборол желание их окликнуть... глупо нарываться на драку... ему нельзя колдовать... нельзя рисковать... его же могут исключить из школы...
Голоса затихали; компания, направлявшаяся к Магнолиевой улице, скрылась из виду.
Вот тебе, Сириус, получи, - скучно подумал Гарри. - Я не сглупил. Был умничкой. В отличие от тебя.
Он встал и потянулся. Пора. А то дядя Вернон с тётей Петунией уверены, что домой надо приходить именно во столько, во сколько возвращается их сын, и ни секундой позже. Дядя Вернон даже грозился запереть Гарри в сарае, если тот ещё хоть раз вернётся после Дудли; подавив зевок и по-прежнему хмурясь, Гарри направился к воротам.
Магнолиевая улица ничем не отличалась от Бирючинной - те же большие квадратные дома с ухоженными газонами, те же большие квадратные хозяева и очень чистые машины. Литтл Уинджинг гораздо больше нравился Гарри ночью, когда занавешенные окна ярко и красиво светились в темноте и можно было спокойно идти мимо, не опасаясь услышать очередную гадость о своей "бандитской роже". Он шагал быстро и вскоре нагнал банду Дудли; они прощались у поворота в Магнолиевый проезд. Гарри спрятался за кустом сирени и стал ждать.
- Визжал прямо как свинья, скажи? - говорил Малькольм под дружный гогот приятелей.
- Отличный хук справа, Чемпион, - хвалил Пирс.
- Завтра в то же время? - спросил Дудли.
- Давайте у меня, предков дома не будет, - предложил Гордон.
- Ладно, пока, - сказал Дудли.
- Пока, Дуд!
- До встречи, Чемпион!
Гарри подождал, пока дружки Дудли разойдутся, и отправился дальше. Когда голоса утихли, он свернул в Магнолиевый проезд и очень скоро почти нагнал Дудли. Тот брёл весьма неспешно, немузыкально напевая себе под нос. Гарри шёл за ним.
- Эй, Чемпион!
Дудли обернулся.
- А, - пробурчал он. - Это ты.
- Не-а, не я. Чемпион у нас ты, забыл?
- Заткнись, - рыкнул Дудли отворачиваясь.
- Что ж, хорошее имя, - сказал Гарри и, поравнявшись с кузеном, зашагал с ним в ногу. - Но для меня ты навсегда "Дудинька Дюдюша".
- Я же сказал, ЗАТКНИСЬ! - Руки Дудли сжались в кулаки.
- А твои друзья знают, как тебя называет мамочка?
- Заткни свой поганый рот.
- А ей ты не говоришь "заткни свой поганый рот"... Может, "Попкин" или "Пипкин"? Можно мне тебя так называть?
Дудли молчал. Видимо, сосредоточил все усилия на том, чтобы не броситься на Гарри.
- Ладно, лучше расскажи, кого вы отметелили сегодня? - спросил тот, и улыбка исчезла с его лица. - Очередного малолетку? Насколько я знаю, пару дней назад не повезло Марку Эвансу...
- Он сам напросился, - пробурчал Дудли.
- Ах вот как?
- Он меня дразнил!
- Ой! Неужто он осмелился сказать, что ты похож на свинью, которую выучили ходить на задних ногах? Это не называется дразнить, Дуд, это называется говорить правду.
Желваки на лице Дудли ходили ходуном. Гарри испытывал огромное удовлетворение оттого, что ему удалось так сильно взбесить двоюродного брата; как будто вылил на Дудли своё раздражение - ведь больше его деть некуда.
Короткий путь из Магнолиевого проезда в Глициниевый переулок вёл через тот самый проход, где Гарри впервые увидел Сириуса. Здесь было пустынно и намного темнее - никаких фонарей. С одной стороны возвышался забор, с другой - стены гаражей, и шаги звучали глухо.
- Думаешь, если у тебя эта штука, ты самый крутой, да? - сказал Дудли после короткого раздумья.
- Какая штука?
- Ну эта... эта твоя... которую ты прячешь.
Гарри опять ухмыльнулся:
- Дуд, да ты, видать, не такой тупой! Впрочем, иначе ты, пожалуй, не мог бы ходить и говорить одновременно.
Гарри достал палочку и заметил, как покосился на неё Дудли.
- Тебе нельзя, - поспешно заявил Дудли. - Я точно знаю. А то тебя исключат из твоей дебильной школы.
- А вдруг у нас правила поменяли? А тебе не доложили?
- Ничего не поменяли, - сказал Дудли, но без особой убеждённости.
Гарри тихо рассмеялся.
- Всё равно, без этой штуки тебе на меня слабó, - проворчал Дудли.
- Да ты сам без четырёх ассистентов десятилетнего мальчишку побить не можешь. Вот ты получил разряд по боксу. Сколько было твоему сопернику? Семь? Восемь?
- Шестнадцать, если хочешь знать, - буркнул Дудли, - и, когда я с ним закончил, он двадцать минут валялся как мёртвый, а он, между прочим, в два раза тяжелей тебя. Вот погоди, я скажу папе, что ты опять доставал эту дрянь...
- Так, вот мы и побежали к папуле. Дюдюша-Чемпион испугался противной палочки.
- Что-то ты по ночам не такой храбрый, - мерзко ухмыльнулся Дудли.
- Ночь - это то, что сейчас, Попкин. Так называется время, когда вокруг темно.
- Я имею в виду, ночью в кровати! - рявкнул Дудли.
Он остановился. Гарри тоже остановился и уставился на двоюродного брата. В темноте было плохо видно, но, кажется, тот смотрел победителем.
- Чего? Ночью в кровати я не такой храбрый? Что это значит? - озадаченно спросил Гарри. - А чего мне там бояться? Подушек?
- Я слышал сегодня, - негромко проговорил Дудли. - Ты разговаривал во сне. Стонал.
- Чего? - снова спросил Гарри, но у него уже похолодело в груди. Этой ночью ему опять снилось кладбище.
Дудли хрипло хохотнул и заскулил тоненьким голоском:
- "Не убивай Седрика! Не убивай Седрика!" Кто такой Седрик? Твой бойфренд?
- Я... Ты врёшь, - машинально сказал Гарри. Но во рту у него пересохло. Он прекрасно понимал, что Дудли не врёт - откуда ещё ему знать про Седрика?
- "Папа! Помоги мне, папа! Папочка, он хочет меня убить! У-у-у!"
- Заткнись! - тихо приказал Гарри. - Умолкни, Дудли, иначе я за себя не ручаюсь!
- "Папочка, помоги! Мамочка, помоги! Он убил Седрика! Папочка, спаси меня! Он хочет..." Не тычь в меня этой штукой!
Дудли вжался в заборе Палочка нацелилась прямо ему в сердце. Вся ненависть, накопившаяся за долгие четырнадцать лет, закипела у Гарри в сердце - чего только он не отдал бы сейчас за возможность садануть Дудли заклятием пострашнее! И пусть ползёт домой бессмысленным насекомым с какими-нибудь ложноножками...
- Больше не смей и заикаться об этом, - яростно прошипел Гарри. - Понял?
- Убери эту штуку!
- Я спрашиваю, понял?
- Убери эту штуку!
- ПОНЯЛ МЕНЯ?
- УБЕРИ ОТ МЕНЯ СВОЮ...
И вдруг Дудли судорожно охнул, будто неожиданно окунувшись в ледяную воду.
Произошло что-то непонятное. Звёздное небо цвета индиго внезапно почернело, и наступила кромешная тьма - исчезли и луна, и звёзды, и мерцающий свет фонарей в переулках. Не стало слышно шелеста листвы и далёкого рокота автомобилей. Тёплый вечер обжигал пронзительным холодом. Гарри и Дудли окружила абсолютная, непроницаемая, чёрная тишина, словно чья-то гигантская рука накрыла всё вокруг плотной ледяной накидкой, не пропускавшей ни звука, ни света.
Сначала Гарри решил, что, сам того не желая, проделал какое-то волшебство, но потом разум взял верх над чувствами - как бы там ни было, выключить звёзды ему не под силу. Он повертел головой, стараясь увидеть хоть что-нибудь, но тьма невесомой вуалью льнула к глазам.
В уши ударил перепуганный голос Дудли:
- Т-ты чего н-наделал? Уб-бери это!
- Ничего я не наделал! Замолчи и не двигайся!
- Я н-ничего н-не в-вижу! Я ослеп! Я...
- Я сказал, помолчи!
Гарри стоял как вкопанный и тщетно пытался разглядеть что-то в темноте. Стало так холодно, что его трясло с головы до ног; руки покрылись гусиной кожей, а волосы на затылке встали дыбом. Гарри всё крутил головой и без толку таращил глаза.
Немыслимо... невозможно... как они оказались здесь... в Литтл Уинджинге?.. Гарри напряг слух... он услышит их раньше, чем сможет увидеть...
- Я п-пожалуюсь п-папе! - заскулил Дудли. - Т-ты г-где? Т-ты ч-что?..
- Да тихо ты! - прошипел Гарри. - Дай послу... И оборвал сам себя - он услышал именно то, чего так боялся.
В проходе кроме них было что-то ещё - и оно медленно, судорожно, свистяще втягивало в себя воздух. Гарри окатило волной ужаса.
- Х-хватит! П-прекрати! А то к-как т-тресну, п-понял...
- Дудли, тихо...
БАМ.
Кулак попал Гарри в висок. Ноги оторвались от земли. В глазах вспыхнул белый фейерверк, и во второй раз за вечер Гарри показалось, что голова раскололась надвое. Он тяжело рухнул на землю. Палочка вылетела из рук.
- Ты болван, Дудли! - заорал Гарри, вздёрнувшись на четвереньки и слепо шаря вокруг. Он услышал, что Дудли понёсся куда-то, спотыкаясь на ходу и стукаясь о забор. - ДУДЛИ, НАЗАД! ТЫ БЕЖИШЬ ПРЯМО НА НЕГО!
Тишину прорезал ужасающий визг, и топот прекратился. В то же самое мгновение Гарри спиной ощутил наползающий холод, а это означало только одно: их тут несколько.
- ДУДЛИ, НЕ ОТКРЫВАЙ РОТ! ГЛАВНОЕ, НЕ ОТКРЫВАЙ РОТ! Ну где же... - отчаянно забормотал Гарри. Его руки шныряли по земле как пауки. - Где же... палочка... давай же... люмос!
Он произнёс заклинание машинально - очень уж нужен был свет, - и, к его несказанному облегчению, в считаных дюймах от правой руки появился лучик: на кончике волшебной палочки зажёгся свет. Гарри схватил палочку, вскочил, осмотрелся...
И внутри всё перевернулось. К нему над самой землёй медленно скользила, всасывая на ходу ночной воздух, высокая фигура в плаще с капюшоном, без лица и без ног.
Спотыкаясь, Гарри отступил и поднял палочку.
- Экспекто патронум!
Палочка выпустила облачко серебристого пара, и движение дементора замедлилось, но заклинание не сработало как следует - дементор надвигался на Гарри, а тот лишь в ужасе пятился, путаясь в собственных ногах. Мысли остановились от страха... Сосредоточься...
Из-под плаща высунулись серые, покрытые слизью и струпьями руки, потянулись к Гарри. В ушах у него зашумело...
- Экспекто патронум!
Его голос прозвучал словно издалека. И опять из кончика палочки выплыло серебристое облачко, ещё жиже предыдущего... Всё, он разучился, он больше не умеет исполнять это заклинание!
Голова наполнилась хохотом, высоким, пронзительным хохотом... зловонное, смертоносное дыхание дементора заполняло лёгкие, Гарри стремительно тонул в нём... скорее... счастливые воспоминания...
Но он не мог вспомнить ничего счастливого... ледяные пальцы неумолимо смыкались на его шее... пронзительный хохот звучал всё громче, и в голове кто-то шептал: "Поклонись своей смерти, Гарри... это, наверное, даже не больно... не знаю... никогда не умирал..."
Он больше не увидит Рона и Гермиону...
И когда он отчаянно боролся за глоток воздуха, перед мысленным взором очень отчётливо возникли лица друзей.
- ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!
Из палочки вырвался огромный серебристый олень и на лету ударил дементора рогами туда, где должно было находиться сердце. Дементор, невесомый, как сама тьма, был отброшен назад. Олень грозно наступал, а побеждённый дементор ринулся прочь, похожий на летучую мышь.
- СЮДА! - крикнул Гарри оленю. Развернувшись, он помчался по проходу с палочкой наперевес. - ДУДЛИ? ДУДЛИ!
Он не пробежал и десяти шагов, как наткнулся на них: Дудли лежал на земле, сжавшись в комок и закрыв лицо руками, а второй дементор склонялся над ним. Склизкими лапами он держал Дудли за запястья и медленно, почти любовно разводил его руки и под капюшоном склонялся, будто для поцелуя.
- БЕЙ ЕГО! - вскричал Гарри. Олень с мощным свистом проскакал мимо. Безглазое лицо нависло над самым лицом Дудли, но тут олень ударил дементора рогами; того подбросило, и он, как и его напарник, улетел прочь и исчез в темноте; олень проскакал к переулку и растворился в серебристом тумане.
Луна, звёзды и фонари в мгновение ока вернулись на свои места. Подул тёплый ветерок. В близлежащих садах зашелестели деревья, а из Магнолиевого проезда снова донёсся будничный рокот машин. Гарри застыл - чувства обострены до предела - и не сразу осознал внезапное возвращение к нормальной действительности. Потом заметил, что футболка плотно прилипла к телу; он был весь в поту.
Он никак не мог поверить в случившееся. Дементоры - здесь, в Литтл Уинджинге.
Дудли, скорчившись, лежал на земле. Он трясся и тоненько поскуливал. Гарри наклонился проверить, в состоянии ли Дудли ходить, но тут за спиной раздался лихорадочный топот. Инстинктивно вскинув палочку, Гарри развернулся - кто бы там ни был, встретить его лицом к лицу.
Из темноты, на ходу теряя клетчатые шлёпанцы, появилась совершенно запыхавшаяся полоумная старушка миссис Фигг. Из-под сеточки для волос вырывалась путаная седая пакля, на запястье, позвякивая, раскачивалась авоська. Гарри суетливо дёрнулся, намереваясь поскорее спрятать палочку, но...
- Куда, балда! Не убирай! - завопила миссис Фигг. - А если тут ещё есть? Нет, я просто укокошу этого Мундугнуса Флетчера!
Глава вторая. Засовали долбы
- Чего? - тупо спросил Гарри.
- Смылся! - ломая руки, воскликнула миссис Фигг. - Какая-то там у него встреча, какие-то котлы, видишь ли, с метлы свалились! Я ведь говорила: кожу сдеру, если уйдёшь, а он... И вот пожалуйста! Дементоры! Хорошо ещё, я поставила там мистера Пуфика! Ладно, некогда нам тут болтаться! Ну что же ты, шевелись, надо поскорее доставить вас назад! Ох, что же будет! Я убью его, просто убью!
- Но... - То, что старая любительница кошек знала, кто такие дементоры, потрясло Гарри не меньше чем самое их появление в здешних местах. - Вы... вы - ведьма?
- Я шваха, о чём Мундугнусу прекрасно известно! Вот как, скажите на милость, я должна была справляться с дементорами? Оставил тебя без прикрытия, а ведь я предупреждала...
- Значит, этот самый Мундугнус следил за мной? Подождите... Так это был он! Это он дезаппарировал от нашего дома!
- Да, да, да! Счастье ещё, что я на всякий случай поставила на дежурство мистера Пуфика, под машину, и он прибежал меня предупредить, но, когда я добралась до вашего дома, ты уже ушёл... а теперь... что скажет Думбльдор? Ну ты! - пронзительно крикнула она на недвижимого Дудли. - Поднимай уже свою жирную задницу!
- Вы знаете Думбльдора? - уставился на неё Гарри.
- Конечно, я знаю Думбльдора, кто же не знает Думбльдора? Но пойдём наконец - если они вернутся, от меня проку не будет, я и чайный пакетик в чай не превращу. - Она нагнулась, сморщенными пальчиками схватила массивную ручищу Дудли и дёрнула: - Вставай, бревно бессмысленное, вставай!
Но Дудли либо не мог, либо не хотел двигаться. Он лежал на земле с пепельно-серым лицом, дрожал и очень крепко сжимал губы.
- Дайте я. - Гарри взял Дудли за руки, рванул с нечеловеческой силой и сумел поднять. Дудли пребывал в полуобморочном состоянии. Маленькие глазки выкатились из орбит, на лице выступили капли пота; стоило Гарри на секунду его отпустить, как Дудли угрожающе пошатнулся.
- Скорее! - истерично торопила миссис Фигг.
Гарри закинул к себе на плечи мясистую лапищу Дудли и, проседая под чудовищной тяжестью, поволок его к дороге. Миссис Фигг семенила впереди. Она осторожно заглянула за угол.