ГЛАВА XXXII
Счастливчик наказан впервые в жизни.
Подгурин, Бурьянов и Янко уже и счет потеряли тем разам, в которые они оставались в гимназии после уроков. Им как будто даже нисколько это не неприятно: порешили играть в перышки, а то и выспаться под скамейкой.
Ровно в половине третьего первый класс расходится по домам.
- Где Голубин? - произносит тревожным голосом Дедушка, заглядывая в лица своих воспитанников.
- Голубина нет, он ушел домой! - отвечает равнодушно чей-то голос.
- Нет, он не ушел. Его мать пришла за ним. Где же Голубин?
- Да, где же Голубин?
- Братцы, да мы его с самой большой перемены не видели. С двенадцати часов. Где же он, правда?
Это говорит Помидор Иванович, и голос его вздрагивает от волнения.
- Да, не видели! Аля, Голубин, Голубчик, где ты, откликнись!
Вдруг Счастливчик, как встрепанный, вскакивает со своего места.
- Боже мой! Господи! Да ведь Голубин вплену! Он заперт в сарае! Ах! Я запер его тогда еще, во время игры! - кричит он звенящим от волнения голосом. - Что я наделал?! Что я наделал?!..
И не слушая ни классного наставника, ни воспитателя, Кира выбегает из класса и по коридору, лестнице, через сени спешит на гимназический двор. Сердце его стучит, как молот, так громко и сильно, что даже как будто слышно его биение. Внезапно перед мысленным взором мальчика предстает образ худенького, слабенького Голубина, смотревшего на него испуганно-смущенными глазами, когда он тащил его в сарай. И он все-таки втащил его туда, втащил, втолкнул и запер… Запер и забыл выпустить… О, недобрый, нехороший Счастливчик! О, злое маленькое сердце!
Забыть хрупкого, болезненного мальчика в холодном сыром сарае для дров, да еще в одной куртке!.. Замирая от ужаса, взволнованный, потрясенный, Счастливчик бросается туда.
Что это? Сарай открыт! Дверь его настежь!
- Где Аля? Где Голубин? - кричит в отчаянии Счастливчик, увидя дворника, подметающего двор.
Молодой, глуповатый на вид парень улыбается.
- Товарища изволите искать, барин? - говорит он, широко ухмыляясь всем своим простодушным лицом, - нет их, тю-тю, пропали!
- Как пропали? - широко раскрывает испуганные глаза Счастливчик, и лицо его делается белым как полотно.
- Да так, - ухмыляется парень и добродушно смеется. - Пропал, вот и все. Иду, эта, я полчаса назад в сарай, вижу - барчонок лежит, продрогший у дров-то, скорчившись, весь посинелый и слезки на щеках. Видать, плакали… Лежит и спит…
- Посинелый… слезки… спит… - растерянно повторяет Счастливчик и весь дрожит, как в лихорадке.
- Я его будить… Он, сердешный, на головку жалится. Головка, вишь, у него заболела… Надо думать, заболит! Два часа дрыхнуть в холодном сарае…
- Ах! - роняет Счастливчик, и зубы его стучат, и весь он трепещет, как былинка от бури.
- Господи! Куда же вы его дели? - стоном срывается с его похолодевших губ.
- Домой отправил. Взял и отвел домой. А мамаши его не было, значит; за ним чтобы идти, из дому вышли. И не знают мамаша, что болен их сынок.
- Болен? - глухо вскрикивает Счастливчик, и точно невидимые когти разрывают его сердце на десятки кусков.
- Горячий… известно болен! Как до постельки добрался, так и повалился навзничь, а сам-то синий, ровно мертвец, - предупредительно докладывает парень.
- Синий, ровно мертвец! - эхом отзывается в груди Счастливчика, и, не помня себя, он кидается в класс.
Все разошлись по домам. Гимназия опустела. Только трое из "мелочи" играют в перышки на задней скамейке.
- Ну, что, нашли Голубина? - осведомляется Янко, и тревожно поблескивают его хохлацкие глаза.
- Нашли… болен дома… из-за меня болен Голубин, - едва находит в себе силы ответить Счастливчик, падает на скамейку и рыдает на весь класс.
ГЛАВА XXXIII
Внизу в швейцарской происходит другого рода история. Monsieur Диро, как ни в чем не бывало, приехал, ничего не подозревая, за Счастливчиком, и вдруг…
- Они наказаны. Их не пускают, - объявляет ему швейцар.
Счастливчик наказан? О, этого не может быть! Это какое-то недоразумение. Маленький Счастливчик не может быть наказан. Это какая-то чепуха!
Monsieur Диро говорит на своем французско-русском, непонятном, как китайский язык, наречии. Швейцар возражает по-русски, и оба волнуются, не понимая друг друга.
К счастью, в швейцарскую входит классный наставник и, на вопрос взволнованного гувернера, предупредительно поясняет, что ученик Раев получил единицу, плясал и трубил в классе и за все это оставлен в гимназии на два лишние часа. Monsieur Диро ужасно удивлен.
- О, - лепечет он чуть внятно, - такий малют, такий хорошая мальчугашик и вдруг единишка и трюба!.. Не понимай! О, как это шесток! Как шесток таково наказаль!
Но еще больше волнуются дома, когда в обычное время возвращения из гимназии не видно знакомых санок, запряженных Разгуляем. Бабушка, всегда поджидающая у окна своего любимца, приходит в невероятное волнение.
- Няня! Няня! Поезжай в гимназию узнать, что случилось с Кирой и monsieur Диро… Да бери извозчика, няня, и скорее, скорее!
Няня охает, ворчит, надевает свою допотопную, на лисьем меху, шубу и едет. Проходит еще полчаса томительного ожидания. Ни няни, ни Счастливчика, ни monsieur Диро не видно на горизонте.
Бабушка в отчаянии.
- Аврора Васильевна! Ради бога, отправляйтесь туда узнать, в чем дело, что случилось, - умоляет бабушка Лялину и Симочкину гувернантку.
Аврора Васильевна любезно соглашается исполнить бабушкино желание и уезжает.
Еще полчаса. Никого нет. Напряжение достигает ужасных размеров.
Попадается на глаза Франц. И Франца тоже командируют в гимназию. В доме остаются только повар, горничная и судомойка в кухне. Бабушка, Ляля и Симочка в окнах. Все трое прильнули к стеклам, все трое, не отрываясь, смотрят на улицу. Лица у всех напряженно бледные, глаза затуманены. В мыслях целый рой самых невероятных предположений.
"Переходил через улицу, попал под трамвай… Лежит в больнице… А то в гимназии расшибли его насмерть, или… или…"
- Нет, сил больше не хватает у меня ждать так… Девочки, поеду и я! - неожиданно вырывается из груди бабушки, и она начинает суетливо собираться в гимназию.
- Везут! Везут! - в ту же минуту радостно вскрикивает Симочка и хлопает в ладоши.
С быстротою молоденькой девочки бабушка бросается на свой наблюдательный пост у окна.
- Вот он! Вот он, наконец! Милый, милый Счастливчик!
Monsieur Диро и Аврора Васильевна сидят в санях. Между ними Кира. Лицо его мрачно, уныло, веки красны и вспухли от слез.
За Андроном едет извозчик с няней и Францем. Они точно Счастливчиковы телохранители, точно почетная свита маленького принца.
Но маленький принц на себя не похож сегодня. Счастливчик медленно поднимается по лестнице, с убитым видом входит в залу и замирает в объятиях бабушки.
Несколько минут ничего не слышно, только рыдания, одни рыдания… Плачет бабушка, плачет Ляля, плачет няня, плачет Симочка.
Monsieur Диро и Аврора Васильевна рассказывают все. Таким образом узнается и про единицу, и про гопак, и про трубу, и про наказание.
Единица!
Бабушка смотрит так огорченно, как будто единица получена ею самою. Ляля печально покачивает черненькой головкой.
- Ах, Счастливчик! Как это могло случиться?
Счастливчик кажется очень смущенным и угрюмым. Но не единица и не наказание его мучают, нет! Совсем, совсем другое! Там, через несколько улиц, лежит больной Голубин, маленький Аля, заболевший по его вине. Сердце Счастливчика сжимается больно-больно, и слезы застилают мгновенно его огромные глаза.
- Бабушка! Аля Голубин болен. Пусти меня к Але, - шепчет Кира, пряча на груди Валентины Павловны свое заплаканное лицо.
- Что? Что такое? Голубин болен? Ты хочешь к нему? Но, дитя мое, у него может быть заразная болезнь: корь, скарлатина, свинка, дифтерит, - в ужасе перечисляет бабушка.
- Круп, тиф, рожа! - вторит ей с неменьшим ужасом Ляля.
- Или еще хуже - холера! - заключает няня.
И все хором, в три голоса восклицают:
- Нет, нет, ты не пойдешь туда!
Что-то необъяснимое происходит в ту же минуту со Счастливчиком. Добрый и кроткий по природе, он мгновенно делается злым.
Там болен, может быть, даже умирает, по его, Счастливчика, вине, бедный маленький Аля, а его не пускают к нему! О, этого не может перенести Счастливчик. Недобрые огоньки зажигаются в глазах Киры. Брови хмурятся, лицо делается упрямым и капризным. Совсем не узнать теперь его хорошенького милого лица.
- А я все-таки пойду! - неожиданно выпаливает Счастливчик.
На лицах присутствующих ужас.
Гром небесный, неожиданно разражающийся в облаках, не мог бы произвести большего переполоха.
С минуту все молчат. У всех растерянные лица.
Потом бабушка говорит первая. В ее голосе укор. В глазах слезы.
- Дитя мое! Счастливчик! Подумай только, что ты сказал!
- Кира, Кира, - лепечет перепуганная Ляля, - опомнись! Папа и мама все это видят с небес!
- Батюшка мой! - стонет няня, разводя руками.
Все напрасно. Счастливчик остается при своем.
Его глаза блестят, щеки горят, губы дрожат, и он кричит так громко, точно вокруг него стоят глухие.
- А я все-таки пойду! Непременно пойду! Аля болен! Голубин болен!.. Из-за меня, поймите, из-за меня!.. Пойду! Пойду! И… и если удерживать станете, никого не буду любить!
Последние слова Счастливчик выкрикивает на всю квартиру и, схватившись за голову, мчится к себе.
Через минуту в детской слышно щелканье затворившейся задвижки.
Это Счастливчик запер свою дверь на крючок.
- Что делать? Что делать? Точно подменили мальчика!.. - в отчаянии ломает руки бабушка.
- Заперся, - шепчет Ляля.
- И обедать не спросил! - вторит Симочка.
- Пойти разве туда, к нему? - предлагает няня.
- Я пойду! - вызывается Ляля и, трепещущая, взволнованная, направляется к детской на своих костылях.
ГЛАВА XXXIV
- Тук! Тук!
Ни звука.
- Счастливчик! Отвори, миленький! Ляля пришла!
И милый голосок Ляли звучит трогательной нежностью. Молчание.
- Отвори, Счастливчик! Никакого звука за дверью.
Только Коко беспокоится в клетке и сердито свистит:
- Фю-фю-фю! Ляля делает паузу.
- Счастливчик, - продолжает она после минутного раздумья, - не огорчай нас всех… Пожалей бабушку… Выйди обедать, Счастливчик.
Головка у тебя заболит, родной. Слышишь меня, Кирочка?
Кирочка слышит, но молчит. Ему бесконечно жаль Лялю. По ее голосу он слышит, что она плачет. Так бы и распахнул дверь и кинулся к Ляле и расцеловал ее. Но мгновенно выплывает перед ним образ больного Али… Счастливчик вздрагивает, весь загорается негодованием и шепчет, ударяя кулачком по столу:
- Не пускают к нему, к больному не пускают! Никого не люблю! Никого вас не надо!
И прибавляет громким голосом:
- Уйдите все, никого не надо! Никого не хочу!
- Счастливчик! Счастливчик! - рыдает у двери Ляля. Но Счастливчик ничего не слышит больше, затыкает уши и бросается головой в подушку… Его сердце, как пойманная птичка, так и бьется, так и бьется в груди…
Ночь. Лампада мирно озаряет маленькую, чистенькую белую комнатку с тюлевыми занавесками. В комнате две кровати. Одна большая - нянина, в которой крепко с полуоткрытым ртом храпит Степановна, утомившаяся за день. В другой, узенькой и белой, лежит Симочка. Симочка не спит. Под подушкой у Симочки целая кладовая. Там лежат два яблока, плитка шоколада и четыре леденца. Пятый леденец во рту у Симочки. Симочка сосет леденец и думает о Счастливчике: "Что с ним такое? Какой он сердитый был сегодня! Ах! К себе никого не пустил, обед ему носил Франц в детскую и даже Лялю, милую, кроткую Лялю, заставил плакать!"
Симочка недоумевает и ест леденцы, потом шоколад и яблоки, свою обычную порцию за день. Симочка - лакомка: она терпеть не может есть на глазах у всех и понемножку. Куда лучше сделать запас и уничтожить его вечером на ночь, сразу, втихомолку наслаждаясь и смакуя каждый кусочек. Если бы только знала Аврора Васильевна, ах, попало бы Симочке! Чу! В коридоре скрипят половицы. Не Аврора ли Васильевна! Симочка сует свои сокровища под подушку, плотно жмурит глаза и делает невинное спящее лицо.
Дверь раскрывается… Это что такое?
На пороге Счастливчик.
- Счастливчик! - замирая от изумления, тихо роняет Симочка.
- Тс! Тс! Ради бога, тише, разбудишь няню! - шепчет Счастливчик и на цыпочках подходит к Симочкиной кроватке.
- Что такое! Что случилось, Счастливчик? Яблоки, шоколад, леденцы - все забыто мигом. Симочка сидит на кровати и горящими любопытством глазами впивается в своего названного брата.
Счастливчик опускается рядом. Он грустен и взволнован. Его личико бледно, глаза распухли от слез.
- Ты меня очень любишь, Симочка? - без всяких обиняков спрашивает Счастливчик.
- Как перед богом, Счастливчик! - горячо срывается с уст Симочки.
Она говорит правду. Больше всего в мире она любит Счастливчика, потом уже бабушку с Лелей, няню, леденцы и шоколад.
Лицо Киры принимает торжественное выражение.
- И ты принесешь мне какую бы я ни попросил жертву?
- Ну, конечно, Счастливчик. А что? Глаза Симочки с жадным вниманием впиваются в Киру. Кира приближает губы к Симочкиному левому уху и шепчет:
- Аля болен… Ты понимаешь, болен… из-за меня… Была война… Он пленник, и я его взял в плен и запер в сарай от дров, холодный, пустой… Запер и забыл… Он был в одной куртке… А я про него забыл… Три часа не вспоминал… Дворник его нашел… Аля был синий… холодный, понимаешь, как мертвец… А потом горячий и больной. Из-за меня больной, понимаешь? Я его должен видеть, должен!.. И пойду… Пусть не пускают, а я пойду… Я придумал, слушай: завтра не ехать в гимназию нельзя и не навестить Алю тоже нельзя… Так вот что… Ты утром наденешь мой гимназический костюм, то есть пальто и фуражку. Башлык завяжи потуже. Я высоко его подвязываю, а ты завяжешь пониже, чтобы выглядеть одного роста… Ты меня ведь выше… Выходи прямо укутанная из моей комнаты, садись в сани рядом с Ами и поезжай. До гимназии доедешь, войди в швейцарскую, а когда отъедет Андрон, скорее выскакивай и домой, домой… А я тем временем успею в твоей шубке и капоре туда, туда, к Але… Понимаешь?
О, да, все это Симочка поняла сразу, потому что прослушала все от слова до слова с захватывающим интересом. О, как все это забавно, весело, хорошо!.. Как хорошо!.. Настоящий подвиг, как в сказке! И она, Симочка, героиня!
Да, да, она сделает все, все, что от нее требуется.
Все, все!
И все останется в тайне…
Тайна между нею и ее маленьким братом.
Ах, как интересно, как интересно!
И Симочка, охваченная бурным восторгом, клянется Кире, что исполнит его поручение хоть сейчас… Она хотела бы еще многое-многое сказать этому милому Счастливчику, но няня начинает беспокойно ворочаться на постели, и дети, стремительно поцеловавшись на прощанье, расстаются до завтрашнего утра.
ГЛАВА XXXV
- У него насморк.
- Нет, должно быть, он просто закутан!
- Ах, неужели же вы не понимаете, стыдно ему.
- Ну, конечно, после всего происшедшего вчера - стыдно.
- Когда он вернется из гимназии, ни полслова о происшедшем! Как будто ничего и не произошло вчера! - строгим голосом говорит бабушка, и все снова приникают к окнам.
Из окон хорошо видно, как выходит на крыльцо monsieur Диро и с ним, с лицом, укутанным в башлык, небольшая фигурка. Андрон подает сани. Monsieur Диро и фигурка садятся и едут.
На дворе тепло. А Счастливчик, точно в трескучий мороз, укутался, как на смех.
- Вы вспотеете так, мой мальчик, - заботливо обращается по-французски к своему спутнику monsieur Диро, - размотайте башлык. Высуньте ваш носик.
Но его маленький сосед молчит, точно не слышит, и усиленно отворачивает голову в другую сторону.
- Вероятно, еще продолжается вчерашний каприз, - соображает monsieur Диро и оставляет своего соседа в покое.
Вот и гимназия. Лихо подкатывает к ее подъезду Андрон.
- Тпрууу! Пожалуйста, молодой барин!
"Молодой барин" быстро отстегивает полость, предупреждая Андрона, и, выскочив из саней, врывается в подъезд.
- Ха, ха, ха, ха! - встречает его веселый хохот нескольких голосов. - Что ты так закутан, Лилипутик? - кричит громче всех Янко, схватывая воображаемого Счастливчика за плечи.
- Он боится отморозить нос! Ха-ха-ха-ха! - вторит ему Помидор Иванович.
- Господа, он простужен! Ему нельзя раздеваться. Ему надо сидеть в классе в галошах, пальто и башлыке, - смеется Подгурин, и неожиданно его мысль принимает самое лукавое направление.
- А ну, потащим его, братцы, во всем параде в класс!
И не успевает закутанная фигурка что-либо сказать, как две пары рук подхватывают ее под руки и втаскивают на лестницу, в коридор и оттуда наверх, в отделение первого класса.
- Ха, ха, ха, ха! - заливаются мальчики. - С зимой честь имеем поздравить, с морозцем!.. Бррр! Холодно-то как, нос отморозишь, ей-богу! Лилипут!
Так, прыгая и приплясывая вокруг закутанной фигурки, шутят они.
- Братцы! Воспитатель катит по горизонту! - испуганно заявляет Помидор Иванович, высунувшийся за дверь, и, в два прыжка очутившись снова около фигурки, лепечет:
- Скорей, скорей! Сбрасывай всю эту хламиду, Счастливчик, а я стащу в швейцарскую… Не то попадет!
И сам он торопливо начинает раздевать смущенно с поникшей головой стоящую посреди фигурку.
Долой башлык, пальто, фуражку…
- Ах!
Помидор Иванович вскрикивает и отлетает, как мячик, на три шага.
- Ах! - дружным, не то испуганным, не то изумленным возгласом вырывается из двадцати девяти детских грудей.
- Симочка! - снова вскрикивает Помидор Иванович.
- Девчонка! Вот тебе раз! - вторит ему класс.
Посреди комнаты стоит теперь странная фигурка. Форма гимназистика, а голова с косичкой… Длинные растрепавшиеся пряди желтовато-белокурых двуцветных Симочкиных волос падают на лоб, щеки, на глаза, на маленький, пуговкою, нос с мелкими, как бисер, веснушками. Из-под спутанных на лбу прядей смотрят бойкие синие глаза, без малейшей тени испуга.
- Вот тебе раз! - говорит растерянно Помидор Иванович. - Симочка! Как же вы сюда попали?
Тогда раскрываются малиновые губки, и Симочка быстро-быстро, захлебываясь и волнуясь, рассказывает все: про болезнь Али Голубина, про Счастливчика и про возложенное им на нее поручение.
Едва только успевает она выложить суть дела, как кто-то сильно хлопает ее по плечу.
- Ура! Ай да молодчина девчонка, ей-богу, точно наш брат мужчина! - кричит весело Янко, и глаза его загораются восторгом. - Ай да молодец! Вот это я понимаю!
- И я! И я тоже! - звучат другие веселые голоса.
- А и здорово же, смелая вы, Симочка! Другая ни за что не пойдет на такой поступок, - снова подходя к девочке, говорит Ваня Курнышов. - Давайте-ка вашу лапку… Я пожму ее от души, как товарищу-мужчине!
И он так крепко встряхивает тонкую Симочкину ручонку, что у той искры сыплются из глаз.