Глава 16
Как и собирались, они влезли на верхушку утеса и оглядели предполагаемый завтрашний участок пути. На первый взгляд, можно было не опасаться никаких сюрпризов. Хорошая широкая тропа уверенно шла вдоль берега реки, поднималась, не торопясь, в гору, огибая ее с левой стороны… К полудню вполне можно было добраться до горы, а еще часа через два и подняться почти до вершины, если верить записям в книге и если все пойдет гладко. В последнее очень хотелось верить.
Близился вечер, подходило время ужина. Между ручьем и вновь обретенным входом в пещеру нашлось удобное место для костра.
Покончив с нехитрым ужином и ожидая, когда закипит в котелке вода для чая, Лиска повозилась на месте, усаживаясь поудобнее, и бережно положила на колени выбранный ею футляр. Друзья подвинулись поближе.
– Ну, не томи, показывай. Клеймо, я вижу, такое же, как у меня на ножнах, неужели тоже оттуда?
– Ага, – Лиска не торопясь, растягивая удовольствие, раскрыла-таки футляр.
На темно-коричневой замше красовались два странных ножа. Один подлиннее, другой пошире, у обоих длинные тонкие рукояти и относительно короткие лезвия, отполированные до блеска растекшейся ртути и острые, как сама боль. Были там и еще кое-какие мелочи.
– Что это такое? – спросил заинтересованный Левко.
– А я знаю, – Наира разглядывала инструмент с удовольствием и легкой завистью, – это лекарские ножи, ланцеты. С их помощью можно вскрыть нарыв, достать из раны стрелу. Вот этим коротким можно даже кость резать. Да еще и три иглы и пинцет. У хорошей знахарки обязательно есть хоть что-нибудь из подобных инструментов, а тут целый набор сразу, да еще из Астианы.
– Из Тархине, – уточнила Лиска, с важностью подняв указательный палец. – Весь режущий инструмент в Тархине делают из многослойной заговоренной стали, причем каждый слой заговаривают отдельно. Я несколько раз слышала, что ножи и мечи, сделанные там, не тупятся и не ломаются и дело свое совершают с беспримерной точностью. Я, кажется, даже немного меньше злюсь на этих … – Не найдя подходящего слова, она замолчала и со счастливым вздохом бережно закрыла футляр.
Тем временем закипела вода, и через несколько минут они пили душистый травяной чай из собранных у ручья цветов и листьев.
– А мы ведь уже три дня здесь обитаем, – сосчитал Левко, – а прошли всего верст двадцать пять. Такими темпами мы до Ойрина год будем добираться. С другой стороны, пока живы – и то хлеб.
– Интересно, что будет завтра? – загадала Лиска, хотя ей скорее было страшно, чем интересно.
– Судя по записям в книге, здесь побывало довольно много народу, и большинство остались живы, – обнадежила Наира.
У Лиски похолодело в животе.
– На крайний случай у нас есть оружие, – подхватил Левко.
Лиска представила себе "крайний случай", и стало еще хуже. Она попыталась отогнать от себя тревожные мысли и заменить их на более позитивные:
– А Кареглазая-то совсем близко. Завтра, может быть, все-таки дойдем.
Все трое посмотрели на гору. Надо сказать, она была не очень высокая, какого-то непонятного, вроде бы темно-серого цвета. С правой стороны больше чем до середины покрытая лесом, слева она была несколько круче, местами даже обрывалась скальными стенками. Тем не менее ни на первый, ни на второй взгляд неприступной гора не казалась. Она не производила впечатления ни грозной, ни величественной, но при этом была, бесспорно, главной на много миль вокруг. Это была очень основательная, добротная гора. Кто-кто, а уж она-то точно была здесь всегда и, будьте спокойны, всегда будет. И всегда будут рядом кружить птицы, а у подножия шелестеть листьями деревья и трещать кузнечики. Лиске подумалось, что там, где так мирно стрекочут кузнечики, просто не может случиться ничего плохого. Впрочем, завтра будет видно.
Спать улеглись в пещере поближе к выходу. На всякий случай выставили дозорного. Первой дежурила Наира, за ней Лиска. Уже ближе к утру, вдоволь наглядевшись на звезды и слегка продрогнув, она разбудила друга и улеглась на нагретом им месте. Настеленные на голый камень ветки и несколько охапок травы мало напоминали перину, и девушка долго не могла уснуть. Она смотрела на Левко и видела, как он бережно положил себе на колени меч и, чуть вытянув его из ножен, любовался на голубой в лунном свете клинок. Почувствовав на себе Лискин взгляд, он повернулся к ней и не удержался от желания поделиться. Он сказал ей почти шепотом:
– Знаешь, никогда бы не подумал, что может так повезти. Прямо как в сказке, не было ничего – вдруг меч, да какой!
– Ты рад?
– Ну еще бы! Хотя приключение было, конечно, не из приятных. И странно все это. И даже меч… То есть, конечно, я рад, слов нет, но при этом как-то не по себе. Такое чувство, что он будто живой. И очень опасный. Не для меня, нет, дело не в этом. Я, конечно же, всегда знал, что любое сражение – это чья-то смерть, а сейчас я так хорошо это чувствую… В общем, все намного серьезней.
Он замолчал, не зная, как объяснить. Потом улыбнулся ей.
– Спи давай, завтра дорога длинная.
Да и правда, ужасно хотелось спать…
Глава 17
…Она парила в упругих струях теплого воздуха над говорливой речкой, любуясь на цветные камни, едва прикрытые водой. Вдруг сорвалась с места и заскользила над тропой, что вела от переправы вверх. Пропустила под собой каменные глыбищи утесов, луговины, перелески, снова луга, уже у подножия Кареглазой, и внезапно влетела в наглухо черный тоннель. Сначала была полная темнота. Потом появились какие-то огоньки, а она все летела и летела вперед. Огоньков становилось все больше и больше. Вдруг сердце сжалось от невыносимой жути, наползло что-то темное, безжалостное и надвигалось, и заполняло собой пространство. И некуда было скрыться, потому что вокруг была только плотная душная темень. И тогда забрезжил впереди свет, становясь все ярче и ярче, и она вылетела наверх, в голубое небо. Вокруг были залитые солнцем каменистые склоны, скалы, невысокие кусты и молодые деревья с прихотливо изогнутыми стволами. Она зависла над ними на несколько секунд и вновь помчалась куда-то, смазывая раскинувшийся внизу ландшафт, и остановилась все над тем же плато, прямо над родником. В центре колыхалось темное пятно водорослей. Густая темнота в самой середине мягко, но неумолимо тянула к себе. Через мгновение она рухнула туда… и проснулась.
А было уже утро. Наира еще спала. Судя по звукам, доносившимся снаружи, пора было вставать. Обувшись, Лиска выскочила из пещеры.
Над костром уже висел котелок. Левко рубил ветки для костра и вполголоса выговаривал Рушке, крутившемуся около его мешка:
– Знаешь что, подарок леса, все приличные домашние животные обычно пользу приносят, а от тебя разор один, еды не напасешься. Ты бы хоть себе добыл что-нибудь, мышей бы наловил что ли, или рыбки, или еще чего…
Руш делал вид, что ничего не понимает.
Лисса, раздумывая над странным сном, рассеянно расчесалась, умылась в ручье, потом тряхнула головой, прогоняя остатки сна, и направилась к костру варить кашу.
На пороге пещеры появилась заспанная и слегка растрепанная Наира, пожелала друзьям доброго утра и, умывшись, присоединилась к Лиске. Нарезая или, вернее будет сказать, напиливая на кусочки уже изрядно подсохший сыр, она внимательно посмотрела на друзей и не очень уверенно спросила:
– Слушайте, а кто всю ночь стихи читал?
– Чего читал?
– Стихи. Красиво так, выразительно, с чувством – не ты, нет?
– Нет, Наира. То есть я, в принципе, могу, но сегодня ночью – нет, мне казалось, я спал.
– Я тоже ничего не слышала.
– Значит, мне приснилось или… с ума схожу. Впрочем, здесь это не удивительно.
Позавтракали быстро, собирать долго тоже было нечего, так что очень скоро путешественники вновь ступили на тропу, гадая, далеко ли они смогут дойти сегодня. Первые несколько верст они шли совершенно без приключений. Тишина. Нигде никого. Небо – сама безмятежность, почти без облаков. Солнышко светит, в воздухе ни дуновения, будто он спит еще. Поблескивают остатки росы, посвистывают изредка птички – красота. Через некоторое время Лиска от этого непрекращающегося благодатного покоя начала даже нервничать, еще через полчаса уже совершенно растревожилась, и когда шедшая впереди Наира остановилась и повернулась к ним, явно чем-то озадаченная, она испытала что-то вроде облегчения.
– Что случилось? Что-то не так?
– Да… не знаю, может быть, пустяки, конечно. Посмотрите вот: тропа идет прямо, как и шла, а цветочки-то наши, цивеста и нилея, видишь, в сторону ушли. А до этого по обе стороны дороги были, совсем рядом.
Лисса пригляделась. Шли они сейчас по открытому месту, справа и слева луговина. Белые точечки цивесты действительно тянулись не по самой обочине, как совсем недавно, а немного в стороне. Ну и что?
Левко, похоже, это тоже не слишком взволновало.
– Ну и что? Они же все равно рядом, до них вон сажени три всего. Чепуха.
– А меня это настораживает. С утра всю дорогу цветы были прямо под ногами – все время. А сейчас вдруг ушли в сторону, будто что-то изменилось.
– Мне не кажется, что изменилось. Посмотри сама. Тропа точно такая же, как и была, основательная, набитая. Напрасно беспокоишься.
– А я думаю, нужно все-таки идти правее, там, где цветы. Мы все время так идем, и не стоит попусту рисковать.
Однако Левко не сдавался:
– Ну, во-первых, не все время. Вчера мы бежали до пещер сломя голову, вообще не до цветов было, мы даже не знаем, были они у дороги или нет. Во-вторых, роса еще не до конца высохла, ноги промочите, простудитесь. А в-третьих, какой же это риск, посмотри вперед. Вон, шагов через двадцать у дороги куст стоит, под ним нилея цветет. По-моему, и говорить не о чем. Это ты, может быть, от скуки растревожилась.
Судя по виду, Наиру совсем не убедили Левкины "во-первых, во-вторых и в-третьих", но и спорить ей больше не хотелось.
– Может быть. Ладно, пошли.
И пошли. И прошли шагов пять…
И пала тьма. То есть полная, кромешная тьма, ни зги не видать. Или это они сами пали? Опираясь на последние ощущения, Лиска относительно уверенно могла утверждать, что она куда-то падала, а точнее, сваливалась, а теперь свалилась, и где кто и вокруг что, непонятно. Рядом кто-то чихнул.
– Левко, ты?
– Ага, кажется, я. Кажется, даже целый, а ты?
– Еще не видела, но вроде да.
Лиска поднялась на ноги.
– А где Наира? Наира!
– Здесь я, – ответила девушка совсем рядом.
– Ты как там? – участливо спросил Левко.
– Да вот, – в тишине скрипнули зубы, – пытаюсь помолчать, что я же предупреждала, предупреждала!
– А… Ну, значит, цела, – рассудил Левко.
Вдруг Лиску кто-то схватил за ногу. Она громко вскрикнула и чуть не заверещала от ужаса.
– Что? Что случилось, Лиска, что?
– Силы небесные, чуть с ума не сошла. Это Рушка на меня залез. Сейчас на шее сидит.
– Ну и напугала.
– Да я сама перепугалась. Не видно же ничего. Ладно хоть все вместе и все целы. А вот где мы? Осмотреться бы.
– Да, не помешало бы. Кремень с кресалом у меня в мешке, достать недолго, но вот беда, зажечь нечего – ни лучинки, ни щепочки.
– У меня в мешке был где-то кусочек бересты, – вспомнила Лиска, – только его, наверное, будет трудно найти без света. Надо же, темень какая, хоть бы какой-нибудь огонечек.
Она собралась было снять мешок, поискать. Вдруг рядом нервно хихикнула Наира:
– А вон и огонечки.
– Да-а, – откликнулся Левко. – В темноте как раз самое то.
Да, пожалуй, насчет "какого-нибудь" огонечка Лиска все-таки погорячилась. В плотной бархатной темени где-то не очень далеко светились чьи-то глаза.
С минуту троица стояла, не шелохнувшись, осваивая ситуацию. Несмотря на появление "огонечков", светлее не стало. Пожалуй, даже наоборот, увидеть хоть что-нибудь захотелось еще больше. Левко быстро достал кремень с кресалом и трутницу.
– Что бы такое зажечь, хоть бы щепки кусочек или даже кусок тряпки сгодился бы. Хотя бы на секунду осмотреться.
Лиска лихорадочно зашарила по карманам. Там вечно чего только не валялось.
– Вот, держи, сухой листок нашла, как-то завалился.
Она нащупала Левкины руки, передала драгоценность.
– Да, не очень много.
– Извини, дров нету.
– Левко, ты пробуй, зажигай, я поддержу.
Послышалось чирканье. Наконец явился крошечный язычок пламени. Через мгновение он взлетел двумя небольшими огненными бабочками, которые закружились вокруг друзей, порхая из стороны в сторону.
Как оказалось, они стояли в тупике, которым заканчивался не очень узкий и, к большому Лискиному облегчению, не мокрый и осклизлый, а довольно сухой, с твердым ровным полом каменный туннель, ведущий, ну конечно же, в сторону горящих глаз…
Бабочек хватило секунд на десять. Они потухли одна за другой, и путешественников вновь обступила плотная тьма.
Огоньки между тем мерцали, слегка шевелились, но не приближались, и вроде бы пока ничего не менялось.
– Тоннель ведет в одну сторону, – мрачно констатировала Наира. – Похоже, выбирать нам не из чего.
– Похоже, что так. Знаете, что, девчонки, пойду-ка я вперед. А вы, чуть отступя, за мной, а уж если что…
– То что?
– М-м… Да пока не знаю, что. В общем, пошли.
И пошли. Держа наизготовку свое оружие: Левко – меч, девушки – ножи. Не сильно торопясь. Поторопились уже, хватит пока. По мере приближения к паре светящихся огоньков они шли все медленнее и медленнее. Огоньки пошевеливались, но навстречу не спешили. Судя по расстоянию между глазками, зверушка обещала быть очень немаленькой.
Еще пара шагов, еще шаг. По-прежнему ни зги не видать, вокруг темень, впереди – горящие глаза.
У Лиски не выдержали нервы. То ли страх вышел из берегов, то ли любопытство – так или иначе, она вышла из-за Левкиной спины и решительно пошла вперед. Глаза сразу двинулись вверх, видимо, зверь поднял голову, а Лиска неожиданно рассмеялась и позвала:
– Идите сюда, посмотрите, кто здесь живет.
Левко и Наира были уже рядом и разглядывали лепившегося к неровностям стены небольшого зверька размером с заварной чайник, напоминающего летучую мышь. Из-за его ушей торчали в разные стороны тонкие гибкие "рожки" со светящимися закруглениями на концах. Эти-то "фонарики" и показались издалека горящими глазами. Света они давали очень мало, хватало только на то, чтобы разглядеть их владельца и небольшой участок стены. Собственные же глаза у зверя были довольно большие, круглые и близко посаженные. Он разглядывал непрошенных гостей и перебирал лапами по выступам стены, пытаясь забраться повыше….
– Так, понятно. Что у нас дальше? – вопросил темноту Левко.
Вглядевшись в наполненное мраком пространство, они увидели вдалеке еще одну пару глаз.
– А вон там, чуть повыше и дальше, еще одни глаза, – заметила Наира.
– И вон еще слева, а дальше еще, правда, еле видно.
А рядом со "страшным зверем", всего в сажени от него, в стене черным провалом зиял проход в боковой тоннель.
– Посмотрите кто-нибудь, там сверху "выход" не написано? Нет?
– К сожалению, нет, – ответил Наире Левко. – Куда дальше, неясно.
А Лиске вдруг вспомнился сон. Как же она про него сразу не вспомнила!
– Скорее всего, нам прямо, туда, где огоньки.
И в ответ повисшей во тьме паузе пояснила:
– Я видела сон.
– Про все это?
– Точно не знаю. Там сначала я оказалась в тоннеле, и кругом была темнота, потом появились огоньки, их становилось все больше и больше, потом надвинулась какая-то жуть, и было очень страшно. Но появился свет, сначала сумеречный, неяркий, потом становилось все светлее и светлее, и я оказалась на свободе.
– На свободе – это хорошо, а поподробнее нельзя?
– Нет, подробностей не разглядела.
– Тогда, если других предложений нет, пойдем прямо.
Других предложений не было. Они двинулись вперед в том же порядке – Левко впереди, девушки за ним. Чем дальше они шли, тем больше и больше на стенах тоннеля светилось глазок, и тем шире и выше становился сам тоннель. Через некоторое время друзья уже могли идти не друг за другом, а рядом, и звездочек вокруг стало столько, что можно было уже кое-что увидеть. Пол под ногами едва угадывался, но друг друга они уже видели.
Спутники прибавили шагу, уж очень хотелось поскорее выбраться из этого жуткого места, и неожиданно вышли в просторную пещеру, стены и потолок которой мерцали сотней уже знакомых им "фонариков". Вправо и влево ответвлялись боковые тоннели, непроглядно темные, не располагающие к любопытству даже Лиску. Впереди же действительно, как она и предсказывала, слабо-слабо пробивался откуда-то неуверенный призрак дневного света. Друзья устремились туда. Но не тут-то было.
Из одной из черных дыр справа явилось вдруг невесть что, рыча и скаля зубы, и быстро двинулось наперерез им с явно недружественными намерениями.
Длинную шишковатую голову чудища соединяла с туловищем короткая массивная шея. Туловище же, передвигавшееся на множестве коренастых когтистых лап, было на вид скользким, до жути змееподобным и, самое ужасное, оно никак не кончалось, а все выползало и выползало из тоннеля с цепенящим скрежетом, грозя заполнить собой всю пещеру.
От страха у Лиски онемели ноги, но тут очень вовремя Левко скомандовал: "Вперед!" Ноги послушались. Девушки шмыгнули перед самым носом монстра в ту часть пещеры, где виднелся проход чуть светлее остальных, совершенно черных. Левко проскочил вслед за ними и развернулся лицом к чудищу, держа наготове меч. В шаге от него за спиной стояли девушки, и все трое следующие несколько секунд пятились от оскаленной морды, выставив ей навстречу свое оружие.
Хищная морда прянула вперед, пытаясь ухватить человека, получила мечом но носу и на миг остановилась, обозревая строптивую добычу. Наира свободной рукой схватила с пола увесистый булыжник и, когда тварь снова дернулась в их сторону, с силой швырнула камень. Лиска, успевшая привыкнуть к Наириным фокусам, даже слегка удивилась, когда камень ни во что не превратился, а самым банальным образом подбил монстру глаз. Это было не очень эффектно, зато действенно. Монстр взревел, задрав морду, и подарил им еще пару секунд и несколько саженей в сторону выхода, а потом ринулся на них с удвоенной яростью.
Левко отбивался как мог, однако шкура чудовища оказалась не только скользкой, но еще и прочной, и меч оставлял на ней только неглубокие царапины. Лиска, решив повторить Наирин маневр, швырнула в уцелевший глаз чудища горсть мелких камешков. Попала. Зверь затряс башкой. И тут наконец Левко, до сих пор не сумевший причинить врагу никакого ущерба, попал в слабое место на его бронированной шее. Из раны хлынула кровь. Зверь припал к полу и, хрипя от боли, заскреб по камням лапами, завертел головой, пытаясь дотянуться до раны.
Гости, как люди деликатные, видя, что хозяину ближайшие несколько минут будет не до них, поспешили удалиться.