Часто по вечерам, после дневной работы на школьном участке, юннаты пускались путешествовать по звёздным дорогам. Сладко пахло землёй, белым широким трактом лежал Млечный Путь, кричали во ржи коростели… Учитель говорил им о коростелях и о звёздах, о колхозной земле и Иване Владимировиче Мичурине. Говорил о том, что земля как книга: её только надо уметь раскрывать на нужной странице, и землю надо учить, как вот их, ребятишек, учат учителя в школе.
И Марина мечтала: хорошо бы съездить в город Мичуринск, показать ученикам Ивана Владимировича выращенные высоковскими школьниками яблоки и овощи! Хорошо, если бы вся земля стала такой же красивой, полезной и щедрой, как вот их пришкольный сад и огород!
"Интересно было тогда у нас в школе! - подумала Марина. - И жили мы все дружно, весело. Наверное, я с тех пор и к земле привязалась…"
Пройдя через плодовый питомник, она вышла к дальнему углу участка и здесь около канавы увидела запущенную делянку и на ней Костю и Кольку Ручьёвых. Братья с сердитыми лицами вырывали из земли толстые стебли сорняков.
- Это и есть опытная делянка? - усмехаясь, спросила Марина. - Сеял просо, а вырос лес дремучий.
Костя вскинул голову и нахмурился. Вот уж некстати появилась здесь Марина!
- Это всё он… погоревший юннат постарался! - подал голос Колька.
- Почему же погоревший? - спросила Марина.
- Вытряхнут его скоро… за особые заслуги.
Костя недовольно покосился на брата:
- Не твоего ума дело! Накинь лучше платок на роток… - И вдруг вспылил: - Я как учил? Сорняки с корнем вырывать надо… А ты одни верхушки сощипываешь!
- А зачем такие вырастил?
Марина покачала головой:
- Ох, братцы, братцы! Всё задираете друг дружку!
Она нагнулась и вырвала из земли несколько сорняков. Потом вдруг подалась вперёд и присела на корточки: среди густых сорняков, как бы потеснив их в стороны, рос высокий, раскидистый стебель проса.
- Костя, что это?
Не успел мальчик ответить, как Марина заметила поодаль ещё один стебель, потом ещё и ещё… Она быстро вырвала все их из земли, собрала в снопик. Сноп получился тяжёлый, высокий - Марине почти до пояса.
- Чудо-то какое! - Девушка посмотрела на Костю: - Ты что, поливал посевы?
- От меня капли им не перепало.
- Может, подкармливал чем?
- И не думал.
- С чего же они разрослись так? И вширь и в высоту… Их даже сорняки не заглушили!
- Кто их ведает… - неопределённо протянул Костя.
- Нет, нет, ты расскажи: что же ты всё-таки делал с просом?
- Да почти ничего… Только одну прополку провёл…
- Хороша прополочка! - фыркнул Колька. - Больше половины стеблей с корнем вырвал…
- Ну и вырвал! - вспыхнул Костя. - А если им простору не было, задыхались растения…
- Как… как ты говоришь? - встрепенулась Марина. - "Простору не было, задыхались"? Почему тебе это в голову пришло?
- А мне опытник Свешников из денисовского колхоза сказал: "Сей редко - попадёшь метко". Вот я и попробовал просо прополоть…
- Ну, а дальше, дальше что стало с твоим просом?
- Что ж дальше… - насупился Костя. - Не получилось у меня ничего… Да и с ребятами я разругался…
- Так, значит, и забросил свой опыт?
- Отболело у меня это дело…
- Ах ты, Ручей бурливый! Держать тебя некому.
Марина с сожалением покачала головой и ещё раз обошла делянку, выискивая среди сорняков стебли проса. Но ничего больше найти не удалось.
- Да-а… небогато уродилось. С целой делянки - один снопик… - задумчиво сказала Марина, а потом неожиданно попросила: - Ты мне можешь уступить свой урожай?
Костя недоверчиво поднял голову. Что это? Подвох, шутка? А вдруг просяной снопик попадет на юннатскую выставку и там напишут что-нибудь вроде: "Урожай бывшего юнната Ручьёва - один сноп с делянки"?..
Но Марина смотрела на мальчика серьёзно, почти строго.
- Какой это урожай! Курам на смех! - пробормотал Костя. - Возьми, коль не шутишь.
- Спасибо! - кивнула Марина и, как ребёнка прижимая просяной сноп к груди, пошла к школе.
Двухэтажное вместительное здание школы было срублено из крепких сосновых брёвен, которые лоснились на солнце, как огромные восковые свечи. Кое-где на них проступала смола, похожая на кусочки засахарившегося мёда.
Сбоку к школе примыкал небольшой флигелёк, где жил Фёдор Семёнович с женой.
Ученики не случайно звали директорскую квартиру "КП" - командным пунктом. Она была отделена от школы бревенчатой стеной, и Фёдор Семёнович всегда легко улавливал, что происходит в классах и коридорах. Доносилось ровное, слаженное, словно из улья, гудение - и он знал, что урок ведёт Клавдия Львовна. Воцарилось мёртвое молчание в седьмом классе - и директор невольно улыбался: "Покорил Илья Васильевич своими рассказами. Теперь звонка не будь хоть до вечера - ребятишки и не вспомнят". Трещала и содрогалась в перемену лестница, ведущая на второй этаж: "Опять пуническая война!" - догадывался Фёдор Семёнович и спешил унять расшалившихся шестиклассников.
Марина постучала в дверь флигелька и вошла в учительскую квартиру. Причудливая это была квартира: всюду - на столе, на подоконниках, на стульях - лежали стопки тетрадей, книги, альбомы, коллекции жуков и бабочек; на стенах висели пучки сухих трав, снопики ржи и пшеницы; в углу шуршал листом бумаги колючий ежик, а в клетке, нахохлившись, сидел седой лунь. Совсем недавно школьные птицеловы захватили луня в тёмной риге, и сейчас Клавдия Львовна вместе с Галиной Никитичной осматривали подбитое крыло птицы.
Марина поставила в угол снопик проса и долго шаркала ногами о половичок у двери, хотя на улице было сухо и туфли её были чистые. Потом поздоровалась с учительницами и спросила:
- А Фёдор Семёнович всё ещё не приехал? Ой, как же он мне нужен сейчас!
- Теперь уж скоро будет. Телеграмму прислал. Посмотри! - Клавдия Львовна кивнула на стол. Марина взяла телеграмму и вслух прочитала:
- "Всё хорошо. Дома буду седьмого. Хворостов"… А про здоровье ничего не сообщает. Как у него с рукой-то?
- Будем надеяться, что всё благополучно, - со вздохом сказала Клавдия Львовна.
- "Буду седьмого", - повторила Марина, вертя в руках телеграмму. - Завтра, значит. А к какому часу подводу высылать? К какому поезду? Задача! А может, он, Фёдор Семёнович, пешком пойдёт со станции? Он ведь любит неожиданно нагрянуть.
- Любит, да не сможет… Не откуда-нибудь едет, а из Москвы. Значит, не с пустыми руками… Поди, полным-полна его коробушка! - Клавдия Львовна с усмешкой покосилась на Марину. - Только одна ты сколько ему поручений перед отъездом надавала, да Сергей Ручьёв, да дед Новосёлов…
- Это верно, - сконфуженно призналась Марина. - Главное, чтобы Фёдор Семёнович Андрея Новосёлова в Москве повидал! Может, тот какой-нибудь совет пришлёт, как нам просо выращивать.
- А что это ты за снопик принесла? - поглядывая в угол, спросила Галина Никитична.
Марина рассказала о своей находке.
Галина Никитична взяла снопик в руки.
- Удивительное просо! - сказала она. - Никогда такого не встречала.
- И я первый раз вижу! - подтвердила Марина. - И в чём тут секрет? Почему оно так разрослось?
Девушки задумались.
- Обязательно в Денисовку съезжу, обо всём Свешникова выспрошу, - вдруг заявила Марина. - Поедем вместе! Ведь тебе это тоже интересно.
- Пожалуй, - согласилась Галина Никитична. - Время у меня ещё есть.
Сказав Клавдии Львовне, что подводу за Фёдором Семёновичем она вышлет завтра, к утреннему поезду, Марина направилась домой. Галина Никитична пошла с ней вместе. Старым школьным подругам было о чём поговорить, о чём вспомнить…
Глава 15
ЗА УЧИТЕЛЕМ!
Узнав от Марины о возвращении Фёдора Семёновича, Варя, Митя и Катя Прахова на другой день рано утром прибежали к конюшне. Дед Новосёлов начищал щёткой тугой, лоснящийся круп лошади.
- Тимофей Иваныч, - медовым голосом заговорил Митя, - а можно нам Фёдора Семёновича встретить?
- Вам?.. - Старик остро стрельнул своими колючими глазками. - Я учителя вихрем домчу. А вы что за конюхи со стажем? Нет-нет, и не проситесь!.. Встречать Фёдора Семёновича мне положено… по закону.
- Нет такого закона, - возразил Митя.
- Да что вы, дедушка, как маленький! - обиделась Варя. - Мы же у Фёдора Семёновича учимся, а не вы… нам и встречать.
- Это как - не учусь? - обиделся дед Новосёлов. - Скажи на милость! Да вы как понимаете: учитель - он только для вас, молодых, зелёных? А нам, пожилым да старым, так просто - жилец на селе? Ну нет, козыри, Фёдор Семёнович для всех учитель…
Но школьники стояли на своём, грозили, что пожалуются председателю колхоза, и старику пришлось уступить:
- Так и быть, цепляйтесь!
Неожиданно за углом конюшни Варя заметила Кольку и Петьку. С узелками в руках, в новых рубахах, "гвозди" держали под своим неусыпным наблюдением деда Новосёлова. Варя незаметно зашла ребятам с тыла.
- Всё ясно, - вполголоса сказала она. - Едете на станцию. Встречать.
- Так, Варя… - взмолился Колька. - Вы от старших классов. А от младших кто? От пионеров? Вот мы с Петькой и собрались… У нас и орехи есть…
- Тихо! - шепнула Варя. - Вы деда Новосёлова знаете: увидит вас - никого не возьмёт. Сейчас же провалитесь сквозь землю! Слышите?
- А орехи? - спросил Колька.
- Давайте! Я передам.
Сокрушённо вздохнув, "гвозди" исчезли, словно и впрямь провалились сквозь землю.
Вскоре дед Новосёлов обрядил Гордого в новую шлею со светлыми металлическими бляхами, запряг его в просторную рессорную пролётку и взгромоздился на сиденье. Варя, Катя и Митя чинно уселись сзади.
- Гей-гей! - Старик молодцевато натянул вожжи, чмокнул языком и пустил коня размашистой рысью.
- За учителем поехали! За учителем! - истошно завопил от пруда какой-то босоногий мальчишка.
В ту же минуту стайка ребят кинулась к дороге и долго бежала за пролёткой, что-то крича и размахивая руками.
Выехав за деревню, Новосёлов пустил жеребца по укатанной, упругой, как резина, дороге, что вилась рядом с шоссе.
Побежали навстречу зеленокудрые дуплистые липы, вытянувшиеся за лето подростки-тополя, вечно чем-то встревоженные осины. Степенно покачал кудлатой кроной старый, могучий дуб, словно хотел сказать: "Торопитесь, торопитесь! Я ведь знаю, за кем вы едете".
Солнце легко взбиралось вверх, ночная хмарь уползла за горизонт, над рекой курился белый туман.
"Правильный денек, прямо-таки на заказ! Как раз для встречи", - подумал старик.
…Не доехав до станции километров трёх, школьники вдруг заметили на шоссе грузовую трёхтонку. Заглохший мотор был открыт, и около него с озабоченным видом суетились невесть откуда появившиеся Колька и Петька. Они то приседали и заглядывали под машину, то доставали из кабины гаечный ключ или отвёртку и передавали кому-то лежащему на земле, под мотором.
Вскоре из-под машины вылез измазанный вихрастый шофёр, а вслед за ним с ключом в руках поднялся высокий, худощавый человек с засученными рукавами. Как по команде, девочки и Митя поднялись на пролётке и переглянулись: это был их учитель!
- Я в моторе не много смыслю, но ты, братец мой, совсем двоечник. Удивляюсь, как тебя к машине допустили, - обратился учитель к шофёру.
- Я же, Фёдор Семёнович, на старой машине работал… А это новая марка… ещё не освоил.
- Так вот, Миша, слушай: приедешь домой и скажи председателю - пусть тебя ещё на курсах поучат.
- Скажу, Фёдор Семёнович, - покорно согласился шофёр и принялся заводить мотор.
Варя выпрыгнула из пролётки, бросилась к учителю. Следом побежали Катя и Митя.
- Ребята мои! - удивился Фёдор Семёнович. - Откуда?
- Мы встречать вас едем! - Катя смотрела то на лицо учителя, то на его руки и не замечала, что платок сполз ей на шею и солнце палило белые щёки.
А Варя, позабыв все слова, какие нужно было произнести при встрече с учителем, вдруг засмеялась и схватила Фёдора Семёновича за правую руку, в которой тот держал гаечный ключ:
- Вы мотор этой рукой исправили? Вот этой… правой? И она теперь совсем здоровая? И не больно ни чуточки?
- Этой, Варенька, этой! - Учитель передал ключ шофёру и пожал маленькую руку девочки. - Что ж я делаю? Она у меня грязная, в масле…
- Это ничего. Вы сильнее жмите… сильнее! - требовала девочка.
- Фёдор Семёнович, а вы теперь и землю копать можете и яблоньки прививать? - спросил Митя и тоже потянулся к руке учителя.
- Всё, Митя, могу! Всё! - улыбнулся Фёдор Семёнович.
Подошёл дед Новосёлов.
- Дозвольте и мне проверить. - Старик взял руку учителя в свою, осмотрел её внимательно, потом крепко пожал и погрозил школьникам пальцем: - Ну, козыри, смотрите теперь… приберёт вас учитель к рукам! - Потом заметил расплывшегося в улыбке шофёра: - Ты что же, редькин сын, наперехват работаешь? Мы тут учителя встречать едем, а ты нам всю обедню испортил? Всегда вы, почаевские, так…
- Вы Мишу не журите, он и так немножко оплошал, - вступился за молодого шофёра учитель.
Колька потянул Варю за руку и не без торжества шепнул:
- А мы раньше вас учителя встретили!
- Каким ветром вас занесло сюда? - спросила девочка.
- Не ветром, а попутной машиной. А на станции учителя встретили - ой, и обрадовался он нам!..
Тем временем Фёдор Семёнович помыл в лужице руки, отвернул рукава рубашки, надел пиджак и белую полотняную фуражку, которые лежали на траве, и после небольшого спора с Новосёловым усадил ребят вместе с собой в кузов машины.
- Ребятишки пусть на машине едут, а вы ко мне пожалуйте, в пролётку, - не унимался старик. - Мигом домчу…
Но школьники закричали, что ни за что не отпустят учителя.
- Видали, Тимофей Иваныч?.. Не могу, - развёл руками Фёдор Семёнович. - Вы вечерком заходите, побеседуем… О Москве вам расскажу…
- А вы Андрюшу моего видели? - нетерпеливо спросил Новосёлов.
Но автомобиль тронулся, и старик не услышал ответа.
Новосёлов вернулся к пролётке и, покрикивая на Гордого, пустил его следом за машиной. Но грузовик был уже далеко.
Шофёр Миша, гордый тем, что везёт своего бывшего учителя, с таким усердием гнал машину, что школьники, как мячики, подскакивали на дне кузова и поминутно хватались за Фёдора Семёновича. Учителю пришлось постучать по крыше кабины и попросить шофёра умерить свой пыл.
Школьники сидели молча, поглядывая то на Фёдора Семёновича, то на тюки, свёртки и ящички, которые, как живые, расползлись по дну кузова.
Руководясь неведомо каким чутьём, Колька отыскал в ворохе свёртков один, самый маленький, завёрнутый в серую бумагу, и пощупал его.
- Фёдор Семёнович, - с невинным видом спросил он, - что это в свёртке такое? Мне весь бок протолкало. Случайно, не горн для пионеров?
- Всё может быть… - Учитель, усмехаясь, потёр бритую сизую щёку.
- И меня что-то в бок толкает! - сказал Петя. - Вроде как на барабан похоже.
- Вполне возможно…
После такой удачной разведки ребячьи языки развязались. Митя спросил о семенах для юннатов, Катя - про книгу по овощеводству.
- Кажется, никого не обидел, - успокоил учитель. - Так со списком ваших поручений и ходил по Москве.
Варя с досадой покосилась на ребят. Ей всё казалось, что они спрашивают не о том, не о самом главном.
- Фёдор Семёнович, - заговорила она, - вы Андрея Новосёлова видели? Он наше письмо получил?
- Нет, не удалось повидать Андрея. Он по заданию академии в колхозы уехал. Опыты над просом проводит.
- Над просом! - воскликнула девочка и горестно поведала учителю о неудаче с просом на школьном участке.
Но Фёдора Семёновича это, казалось, никак не опечалило. Чисто выбритый, поздоровевший, в новом костюме и новой полотняной фуражке, он выглядел праздничным, оживлённым. Слушая Варю, он то и дело улыбался и лукаво поглядывал на учеников.
"Забыл он нас… в городе-то интереснее было", - ревниво подумала Варя.
- Это ещё не всё… - Девочка вцепилась в борт машины и, вздохнув, рассказала о разладе в "просяной бригаде", о Косте Ручьёве.
- Эге! Да тут трещинки пошли, - покачал головой учитель. - Ну ничего, ребята, ничего! Поправим…
- А знаете, какой он упрямый, Костя! - недоверчиво сказала Варя. - "Не буду и не буду с вами на пришкольном участке работать!"
- Что говорить, персона известная… - усмехнулся Фёдор Семёнович и посмотрел на просторное, полное света небо.
Небольшое плотное облако одним краем набежало на солнце, и зыбкая тень легла на шоссе. Но через минуту машина вырвалась из полосы тени и вновь побежала по горячей, солнечной дороге.
Глава 16
ТАКТИКА
Время жатвы ещё не наступило, но в колхозе все жили ожиданием радостных страдных дней. На пастбище нагуливали силы кони, в кузнице ремонтировали жатки и лобогрейки, в правлении колхоза до поздней ночи засиживались Сергей и бригадиры, обдумывая планы уборки.
Костя и его приятели стали удивительно предупредительными к Марине. Они сами напросились оформить бригадную доску соцсоревнования, переписали Марине её роль Катерины из "Грозы" Островского - постановку этой пьесы готовил клубный драмкружок.
Костя частенько забегал в избу к Балашовым, особенно в те часы, когда Вари не было дома.
У Балашовых было просторно и уютно. Домотканые дерюжные половички лежали на полу, стол был покрыт чистой скатертью, деревянные кровати украшены самодельной резьбой - в этом доме многое умели делать своими руками, и делали добротно, прочно, со вкусом.
За дощатой перегородкой помещался Варин и Петькин уголок: небольшой столик, две кровати, полка с книгами, на окне - горшки с цветами.
"Уголок школьника" в доме Балашовых считался священным местом. В нём занимались сначала старший брат Александр, потом Марина, теперь самые младшие в семье - Варя и Петька. В часы, когда дети сидели над учебниками и тетрадями, мать старалась поменьше греметь рогачами у печки, без стеснения выпроваживала за дверь словоохотливых соседок и с укором говорила мужу, большому любителю табака-самосада: "Стыдись, отец! Какое уж тут учение ребятам от твоего зелья!" И Яков Ефимович сконфуженно отходил к печке и докуривал цигарку, пуская дым в отдушину…
Вот и сегодня, узнав от Петьки, что девочка ушла к матери на молочную ферму, Костя заглянул к Балашовым.
В доме у печки хозяйничала Марина.
- А Вари нет? - невинным голосом спросил мальчик. - Я подожду чуток.
Но через несколько минут, будто томясь от безделья, он схватил ведро и побежал на колодец за водой. Потом нарубил хворосту и даже взялся сходить в сельпо за покупками.
Марина лукаво покосилась на мальчика и с притворным негодованием всплеснула руками:
- И куда это Варька запропастилась!.. Минуты дома не посидит!
- Так я ж подожду… время есть, - умоляюще заверил Костя.
Но, как только Варя показалась на крылечке, мальчик вспомнил, что дома у него уйма дел, и убежал.
Марина отвернулась в угол и засмеялась.
- Чего ты фыркаешь? - подозрительно спросила Варя.