- Мне хотелось бы, - сказала Ева Балог, - чтобы вы, девочки, и в каникулы не забывали читать… - Она посмотрела на часы: до звонка теперь уже осталось только две минуты. Переписывание программы каникул как раз закончено. Учительница посадила Элек на место. - Например, Йокаи. Вам для уроков истории, особенно когда вы будете проходить эпоху реформации, очень пригодятся его романы "Венгерский набоб" и "Золтан Карпати". Если вам удастся получить их в библиотеке, сделайте выписки в свои тетрадки…
Ева Балог на секунду задумалась, вспомнив, каким событием в свое время было для нее чтение этих романов Йокаи!
- Персонажи этих книг, характерные для венгерской реформации, позволят вам лучше уяснить себе сущность этого исторического периода начала девятнадцатого века. Золтан Карпати, Рудольф Сентирмаи…
Кто-то прыснул в классе. Кучеш не смогла удержаться от смеха.
Учительница озадаченно замолчала, не понимая, какую она допустила ошибку. Она посмотрела на девочек. Иллеш сидела красная как рак. Николлет Ковач беззвучно смеялась. Тимар и Шуран, сдерживая смех, уставились в одну точку, словно изучая что-то на крышке парты. Даже на лице Ютки Микеш появилось какое-то непонятное лукавое выражение. Фалуш, чтобы скрыть смех, громко сморкалась в носовой платок. Элек прерывисто дышала, готовая вот-вот расхохотаться. У Козмы необычно блестели глаза.
Что случилось с ее ученицами?
- Рудольф… - пропел тоненький голосок Николлет Ковач. - Иллеш уже читала о Рудольфе Сентирмаи.
- Я организую чтение этих книг, - тихо, но твердо проговорила Ютка Микеш.
И Ева Балог поняла, что эти слова адресовались классу и должны были означать: "Да перестаньте же! Как вам не стыдно?!"
- Иллеш… - отозвалась Николлет, - пусть лучше Иллеш организует.
"Что такого я сказала?" - ломала голову учительница. Восьмиклассницы изнемогали от распиравшего их, но через силу сдерживаемого смеха. Балог не хотела их строго призвать к порядку, зная, что в последние минуты перед каникулами у детей всегда словно кружится голова. Впрочем, в этом уже и не было необходимости, так как прозвучал спасительный звонок. Он звенел громко и, пожалуй, даже резко; даже обидно было, как обрадовались ему все… Кучеш обняла Боришку Иллеш, горячо поцеловала ее и громко провозгласила:
- Каникулы!
VII. Красный свет светофора
Каждый день в одно и то же время, в час дня, улицу Беньямина Эперьеша и прилегающие к ней улицы и переулки заполняла детвора - в строго установленном порядке, по классам, школьники выходили за ворота школы и растекались по домам.
Обычно выходящие из школы пары быстро разбивались на небольшие группы - кто где живет, но сегодня особенный день: классы распущены на каникулы, поэтому надо успеть обо всем договориться, а к тому же идет снег, такой замечательный! Тут недостаточно просто полюбоваться им, хочется потрогать его, взять на ладонь снежный комочек и восхищенно наблюдать, как он исчезает, превращаясь в воду.
Сегодня тетушка Чертова перечница появляется из школы вслед за ними, желая лично убедиться, все ли вышли. Привратница Чертова перечница пользуется громадным авторитетом среди школьников, а голос ее можно сравнить с иерихонской трубой. Самые дерзкие мальчишки и те не отваживались дразнить.
"Вы что, спать тут собрались, что ли?! - кричит она с порога. - Может, из-за вас движение на улице перекрыть?! Ах, чертова перечница! А ну, расходитесь сейчас же по домам! Не толпитесь на проезжей части!"
На этот раз Чертовой перечнице больше всего хлопот доставили восьмиклассницы, которые никак не хотели расходиться. "Обручение, свадьба"! - повторяла привратница, слыша их разговоры. - "Вот что у них на уме! Безобразие!" - приговаривала она и качала головой.
Наконец площадь перед школой опустела. Ютка глубоко вздохнула и, запрокинув назад голову, стала смотреть на свинцово-серое небо, на тихо падающий снег.
- Как чудесно! - проговорила Бори. - Сколько снега будет! Что за зима!
- Маме твоей придется много повозиться со снегом, - отозвалась Ютка.
Именно за это Боришке и не нравилась Ютка. Ну что можно на это ответить? Ничего. Разумеется, она права. Снег только для нее радость, а для мамы, конечно, нет. Но ведь она уже тысячу раз слышала это от самой мамы, какое у нее тяжелое было детство и что, кажется, сколько она живет на свете, не выпускает из рук метлы и скребка. Но, значит, она уже и привыкла к этому… А сейчас, на пороге рождества, так хорошо, что идет снег! И все же Бори почувствовала, что она больше не может этому радоваться так, как несколько минут назад, потому что сейчас за пеленой снега она словно увидала свою мать с метлой из березовых прутьев… И как эта Ютка умеет испортить настроение!
Они молча шли рядом: у троллейбусной остановки Бори вдруг повернула налево.
- Ты куда? - спросила удивленная Ютка, привыкшая, что они всегда идут домой вместе.
Нет, сегодня у Бори свои дела. Пусть мама подождет ее немного. Если поспешить, она еще сможет нагнать Сильвию. Она должна ей обязательно рассказать, что сегодня произошло, и договориться с нею, когда та отдаст ей деньги. Сегодня все промтоварные магазины работают дольше, чем обычно, так что она сумеет все купить - и родителям, и сестре, и Миши. Завтра-то ведь уже праздник. Об этом, конечно, с Юткой даже неудобно говорить, потому что у нее нет ни отца, ни матери, ни даже надежды на покупку такого платья, в котором она, Боришка, собиралась очаровать Рудольфа. Ютке придется довольствоваться просто праздничным рождественским обедом.
- У меня есть кое-какие дела, - ответила Бори.
Ютка пристально посмотрела на нее. Бори не выдержала этот взгляд и отвела глаза в сторону. И чего эта Ютка во все лезет?! Неужели это такое великое событие, что ты в час уходишь из школы, а домой приходишь к двум?! Во взгляде Ютки было что-то такое, что обижало Боришку, будто Ютка собиралась ей сказать нечто подобное тому, что обычно говорил отец. Господи, да когда же она оставит ее в покое?! Может, это просто зависть? Да, Ютка, наверное, завидует ей, что вернулся Рудольф? Стоило, правда, Боришке подумать об этом, как она тотчас же устыдилась своей мысли, понимая, насколько она несправедлива: Ютка никогда никому ни в чем не завидовала. Тогда, может, она в душе смеется над нею? Тем хуже! Они могут вовсе и не дружить, у нее и так достаточно подруг! Та же Сильвия!
- Ну, тогда сервус!
И Ютка пошла дальше. Бори посмотрела ей вслед и невольно подумала о том, что если бы у нее было такое черное пальто "дудочкой", как у Ютки, перешитое из жакета покойной матери, то она, наверное, расплакалась бы от горя и, уж конечно, не стала бы в нем показываться на людях. А у Ютки железные нервы!
Со стороны Медной улицы в их улицу завернула повозка, доверху нагруженная дровами и коксом. Ютка побежала навстречу, а Бори пошла в обратном направлении, к гимназии Беньямина Эперьеша.
Мимо проехал троллейбус. Бори заглянула в него, но в кабине водителя сидел не отец, а крестный Келемен, так что она спокойно перебежала на другую сторону улицы. Огромное здание универмага "Радуга" сияло в быстро наступивших сумерках освещенными окнами. Их свет манил к себе Боришку, как заблудшего путника далекий огонек. На улице было много народа, больше чем обычно: возвращались домой ребята и девочки из их школы, а со стороны площади шли и вливались в толпу "эперьешевцы" из гимназии. "Может, я успею еще догнать Сильвию, - подумала Боришка. - Ведь если она уже будет дома, мать, того и гляди, еще не пустит ее со мной, а тогда я сумею забежать к ней только через несколько часов, и совсем не останется времени на покупки…"
Платье ожидало ее в витрине. Бори смотрела на него, как на свою старую знакомую, которая хотя и не может сама разговаривать, но узнает ее. Таким красивым Боришке еще никогда не казалось это платье, как сейчас. Под свинцово-серым небом, как бы отделенным прозрачной пеленой падающих снежинок, оно ярко выделялось на фоне серебряных и золотых елочных украшений, сверкающих в витрине. Пол витрины был устлан искусственным снегом; на нем стояли маленькие санки, а вокруг были разбросаны дорогие украшения, словно какой-то щедрый волшебник предлагал их в подарок всякому, кто только пожелает. Боришка бросила быстрый взгляд на платье, точно накоротке поздоровавшись с ним, и тут же отвернулась. Напротив "Радуги" помещалась гимназия Эперьеша, и Боришка смотрела на ворота. Сильвия имела обыкновение уходить из класса последней; после занятий она забегала в туалет, приводила там прическу в порядок и слегка подкрашивала губы.
Наконец она появилась. На ней была синяя дубленка; под мышкой - светло-коричневый портфель; на руках - красные перчатки. Сильвия ходила с непокрытой головой - на ее высокой прическе оседали снежинки.
Боришка побежала к ней, не обращая внимания на красный свет светофора, - ей некогда было дожидаться, пока он покажет зеленый. Полицейский, увидев, как она лавирует между машинами, даже погрозил ей своим жезлом. Снова проехал троллейбус, - лишь бы ее не узнал кто-нибудь и не передал отцу!
Только сейчас она почувствовала, как недоставало ей последнее время Сильвии: за минувшие две недели ее подружка почти не находила для нее свободной минутки.
Еще издали Боришка принялась махать сумкой, чтобы Сильвия заметила ее и поняла, что произошло какое-то радостное событие. Сейчас она, конечно же, засыплет ее вопросами - ведь Боришка никогда так не бежала к ней навстречу.
Сильвия молчала.
Между ними лежала какая-то странная тишина, которая была тем удивительнее, что вокруг них все бурлило и гудело в предпраздничной суете. Эта тишина, словно окутавшая их, была непонятна и томительна. Сердце Боришки сжалось от жалости. Может, у Сильвии плохие отметки: к ней, бедняжке, всегда придираются преподаватели.
- Ну, и у вас начались каникулы? - спросила Бори и тут же покраснела от смущения: разумеется, такую глупость только она могла спросить - ведь ей прекрасно известно, что во всех школах Венгрии с сегодняшнего дня каникулы.
Сильвия даже не ответила на этот вопрос, прекрасно понимая, что Боришка не за тем встретила ее, чтобы спросить о каникулах.
- Ну, что случилось. Малышка?
Если бы можно было все так легко и просто рассказать! Однако скованность уже пропала - с Боришкой говорила прежняя Сильвия, интересующаяся всем, что касается ее подружки. Торопливо и сбивчиво, проглатывая слова, Боришка начала рассказывать:
- Наконец-то приехал Рудольф. Он, наверное, купил там себе новое зимнее пальто - я обратила на это внимание, когда он выходил из такси. Ведь я говорила, что он вернется к праздникам?.. Сильвия, спланируй, пожалуйста, сегодня свое время после обеда так, чтобы нам вместе походить по магазинам и сделать покупки. У мамы, к сожалению, нет вкуса - ей всегда нравились лишь практичные вещи, а для меня страшно важно, чтобы я могла с кем-нибудь посоветоваться при покупке платья. И даже не потому, что я боюсь одна делать покупки, а, главное, потому, что хорошо, когда на тебя в новом платье кто-то посмотрит со стороны и скажет свое мнение. С туфлями-то дело проще - тут сама сразу почувствуешь, удобны ли они, хороши ли на ноге, а платье нужно выбирать вдвоем… А когда мы купим все для меня, я попрошу тебя помочь мне выбрать подарки для родителей и Цилы с мужем. У тебя будет время? Может, и тебе нужно будет чего-нибудь купить?
Сильвия вдруг закрыла глаза и остановилась.
Боришка недоуменно смотрела на подругу, - длинные черные, плотно сомкнутые ресницы придавали ее лицу какое-то таинственное выражение. Будто она только что заглянула в большой мир и, ослепленная, сомкнула веки, чтобы дать отдохнуть глазам. "Как она любит меня! - подумала Бори. - Как она мне во всем сочувствует! Кучеш, например, только хихикает да рисует веночки из цветов над головой Рудольфа, Фалуш тоже не принимает дело всерьез, да и остальные из звена… А Ютка так вообще от всего отмахивается".
Сильвия открыла глаза, и перед Боришкой вновь была прежняя Сильвия со своей неизменной улыбкой на лице, ее лучшая подруга, не стеснявшаяся на улице, перед школой, при всех обнять ее и поцеловать…
- Ну, так это же великолепно, Малышка!
Разумеется, она найдет время! На все. Они вместе купят и подарки для ее родителей, и для Цилы и Миши, все самое красивое, и, конечно, платье и туфли… Ведь делать такие покупки - настоящая радость! Она вполне согласна с Боришкой, что покупать одной трудно, и пусть Малышка не думает, что она ей оказывает какую-то любезность, ей и самой приятно походить по магазинам, посмотреть на красивые модные вещи. Сильвия весело рассмеялась и подхватила Боришку под руку. Сильвия стала вдруг необычно разговорчива. Теперь уже шутки в сторону, поучала она подругу. Теперь нужно быть наготове; как только они купят платье, то сразу же сядут вместе и разработают план действий: что нужно сделать для того, чтобы как можно чаще встречаться с инженером. Начать нужно, разумеется, с того, что она, Сильвия, подружится с Рудольфом и будет рассказывать ему о Боришке много хорошего, пробудит в нем интерес к ней и желание поближе с ней познакомиться. Только пусть уж Бори не одевает свои смешные фартуки, в которых она ходит обычно дома, а одевается как взрослая девушка. Может, она хочет, чтобы Сильвия одолжила ей кое-что из своих нарядов? Она с удовольствием сделает это: у нее все платья модные, а Боришка выглядит взрослее своих лет и, к счастью, одного с ней роста.
Боришке сразу стало не по себе. Она представила себе, как накричит на нее отец, едва только она заикнется об этом. Да разве он разрешит своей дочери одеть платье Сильвии? Вот когда ей придется наслушаться "теплых слов"! Таковы уж у нее родители! А ведь если подумать, как было бы все просто! Из-за них же у нее будет только одно настоящее платье, поскольку она не сможет воспользоваться предложением Сильвии.
Да, кстати, не забыть бы напомнить Сильвии о ее долге.
- Мне было бы удобнее всего встретиться около четырех часов, - сказала Боришка. - К этому времени приготовь, пожалуйста, деньги. Сегодня мне дома уже не придется врать. Как только придет отец, я заявлю, что покупаю себе на заработанные деньги к празднику платье, и сразу же зайду за тобой. Только я попрошу тебя: давай спустимся порознь, я выйду первой, а ты за мной. А у "Радуги" встретимся - я тебя буду ждать у витрины. Ты ведь знаешь моего отца - ему не нравится, что мы бываем вместе.
- Ну конечно, я прокаженная, - проговорила Сильвия. - Я гадкая. Я не гожусь тебе в подруги, по мнению твоего отца.
Боришка готова была расплакаться - так ей было стыдно. В эту минуту ее собственные родители показались ей совсем чужими людьми, а отец вообще бесчувственным тираном.
- Ну, не горюй, Малышка! Я не сержусь на тебя за это. Ты же не можешь отвечать за своего отца. Все отцы одинаковы. Ты ведь знаешь моего. Впрочем, откуда тебе знать, когда я сама его почти не помню. Мне было четыре года, когда он нас оставил. С тех пор он еще два раза женился.
"Какая Сильвия замечательная девушка! На все готова ради меня! - подумала Боришка. - А эта Ютка только и знает разглагольствовать: о коллективизме, о том, что, мол, характер человека формируется на пионерских сборах или комсомольских собраниях… А Сильвия ни в пионерах не состоит, ни в комсомоле".
- И не забудь приготовить деньги!
- А!..
Сильвия засмеялась. К ней так шло, когда она смеялась: все лицо ее, казалось, светилось.
- Деньги лежат у меня в конверте, в ящике стола. Я просто не хотела их тебе отдавать, пока не приедет Рудольф. А то ты истратила бы их на всякие пустяки - я ведь знаю, какая ты добрая. У тебя могла бы выклянчить их кто-нибудь из твоих одноклассниц, хотя бы эта Ютка Микеш, у которой такое "элегантное" черное пальто…
Она - добрая?.. Боришка даже не задумалась над этим. В ее памяти осталось лишь то, что она услышала о Ютке.
- Если, не дай бог, что-нибудь случится, Малышка, и я не смогу пойти с тобой - я, правда, думаю, это исключено, но мало ли, вдруг отец придет, хотя он никогда у нас не бывает, а тут вдруг его осенит перед рождеством и забежит, - тогда я отдам тебе конверт с деньгами, и ты уж сама займись покупками. Хорошо, душечка? Впрочем, ты об этом даже не думай - это так маловероятно…
Они поравнялись с кафе "Лира". Сильвия остановилась:
- Я зайду в кафе, Малышка. Пишта приехал из Зегерча.
Приехал Галамбош? Значит, все-таки состоится обручение?
Сильвия в последнее время, когда разговор заходил о Галамбоше, проявляла заметную сдержанность и больше не упоминала о том, что на рождество они должны обменяться с Пиштой обручальными кольцами. Наоборот, еще на прошлой неделе она сказала, что не решила еще окончательно, так как ждет, чем закончится одно дело (но какое "дело" - не сказала). Значит, Сильвия решилась на этот шаг. "В последние дни нам даже и поговорить-то как следует не удавалось", - подумала Бори с некоторой досадой. Если бы у нее был Юткин характер, то она вполне могла бы уже подумать, что Сильвия стала ее избегать. "Впрочем, это было бы ненужное паникерство - просто Сильвия сейчас очень занята перед обручением. А так она по - прежнему воплощение приветливости и предупредительности!"
Раньше Сильвия никогда не заходила в "Лиру", так как это кафе слишком близко от ее гимназии. Хотя теперь ей это, разумеется, безразлично: раз скоро состоится обручение, то что из того, если там ее увидит кто-нибудь из преподавателей…
- Я бы и тебя сейчас пригласила, но боюсь, что отец твой, если узнает, шкуру с тебя спустит.
"Да я и сама бы не пошла, - мысленно ответила ей Бори. - У меня достаточно такта, чтобы не мешать вам. Я же знаю, что Галамбош целых шесть недель не был в Будапеште… Интересно, какое будет у Сильвии обручальное кольцо? Наверное, они сегодня вместе выберут. Ух, ну и праздники же будут! В нашем доме обрученная невеста! И мы с Рудольфом!.. А вообще-то верно: если бы отец увидал из троллейбуса, что я зашла в кафе вместе с Сильвией, задал бы он мне выволочку…"
- Ну, так сервус, Малышка!
Сильвия на мгновение прильнула щекой к лицу Боришки, обдав ее косметическим ароматом, и миг спустя синяя дубленка уже скрылась в дверях кафе.
Сильвия не стала садиться за столик, а подошла к стойке бара и уселась там. Барменша вопросительно посмотрела на нее: ну конечно, ее здесь не знали, обычно она бывала в другом кафе, в одной из небольших улиц Бельвароша. Но только идти туда у нее сейчас не было сил.
