Дворецки был единственным человеком, посвященным в волшебные приключения молодого Фаула. Он находился рядом с молодым хозяином во всех его предприятиях, много раз они вместе противостояли людям, и не только в самых разных уголках земного шара. Лишь путешествие сквозь века на остров Гибрас Артемис совершил без него и вернулся оттуда совершенно другим. Для начала, находясь во временном туннеле, юный Фаул и капитан Элфи Малой, сами того не подозревая, обменялись левыми глазами. Кроме того, за время путешествия с Земли на остров демонов и обратно Артемис, уже по своей воле, ухитрился стянуть у представителей волшебного народца, чьи атомы на тот момент перемещались с его собственными, толику магии.
По возвращении домой он первым делом с помощью неодолимых чар предложил родителям не думать о том, где их старший сын провел последние три года. Следует признать, сработано было довольно топорно, поскольку весть об исчезновении Артемиса разнеслась по всему миру и разговоры на данную тему возникали на каждом приеме, где присутствовали Фаулы.
Тем не менее юному гению ничего не оставалось, кроме как обходиться подручной магией - до тех пор, пока не удастся разжиться оборудованием для стирания памяти, применяемым сотрудниками ЛеППРКОНа. Или разработать свое собственное. А еще он посоветовал родителям на все вопросы о нем отвечать, что это семейное дело и что они просят уважать неприкосновенность частной жизни.
"Артемис - человек-волшебник, - подумал Дворецки. - Единственный на свете".
Телохранитель сразу догадался, что попытается предпринять хозяин. Без сомнения, молодой Фаул вознамерился прибегнуть к магии. Опасная игра: магия не являлась естественной частью его организма. Сам того не желая, юный человек рисковал заменить один набор симптомов другим.
Он крадучись пробрался в спальню. Близнецы врывались сюда в любое время дня и ночи и под притворное негодование родителей до умопомрачения барахтались на огромной кровати под балдахином. Сам Артемис никогда такого не устраивал. В его собственном детстве царили порядок и дисциплина.
"Всегда стучи в дверь, прежде чем войти, - наставлял отец. - Тем самым ты проявляешь уважение".
С тех пор папа сильно изменился. Семь лет назад, чудом разминувшись со смертью, он осознал, что в этой жизни действительно важно, и теперь был всегда готов покувыркаться среди одеял и подушек с любимыми чадами.
"А мне уже поздно, - вздохнул про себя Артемис. - Я слишком взрослый для детской возни".
С мамой все обстояло иначе. Она никогда не позволяла себе быть неприветливой с сыном, разве только в то время, когда пропал Фаул-старший и ее постигло помрачение рассудка на фоне депрессии. Магия и возвращение любимого мужа избавили Ангелину Фаул от душевного недуга, и она снова сделалась самой собой. По крайней мере, до последнего времени.
Артемис медленно пересекал комнату. В страхе перед тем, что ему предстояло увидеть, он автоматически перешагивал через вытканные на ковре виноградные лозы.
"Наступил на виноград - до девяти считай подряд".
Детская привычка, старинное поверье, когда-то в шутку поведанное папой. Тем не менее Артемис о нем никогда не забывал и всегда честно отсчитывал положенное число, стоило ему хотя бы кончиком пальца задеть за ветку, вплетенную в общий орнамент.
Окутанная солнечным светом кровать стояла у дальней стены. Слабый ветерок, залетавший в открытое окно, теребил шелковый полог, натягивая его, словно парус пиратского судна.
Материнская рука свесилась вниз. Бледная и тонкая.
Артемиса пронзил ужас. Еще вчера мама чувствовала себя вполне сносно. Слегка хлюпала носом, но в остальном вела себя как обычно. Всегда ласковая и веселая.
- Мама! - выпалил он, увидев ее лицо. Крик вырвался сам собой, будто от удара под дых.
Невероятно: всего за сутки Ангелина Фаул стала похожа на скелет. Скулы заострились, глаза глубоко запали в темные глазницы.
"Спокойно, - приказал себе Артемис. - Несколько коротких мгновений, и она поправится. Что с ней произошло, я потом разберусь".
Прекрасные вьющиеся волосы Ангелины Фаул теперь напоминали паутину. Хрупкими, ломкими прядями они разметались по подушке. От кожи исходил странный запах.
"Лилии. Приторно-сладкий душок с примесью запаха болезни".
Глаза мамы вдруг распахнулись, круглые от ужаса. Выгнувшись дугой, она пыталась втянуть воздух сквозь отекшую гортань. Скрюченные пальцы бессмысленно цеплялись за пустоту. Затем Ангелина так же резко обмякла, и Артемису на миг показалось, будто она умерла.
Наконец ее веки затрепетали, и она протянула руку к сыну.
- Арти, - прошептала мама еле слышно. - Мне снится очень странный сон.
Даже столь короткая фраза далась ей с невыносимым трудом - перед каждым словом больная судорожно втягивала в себя воздух.
Артемис бережно сомкнул пальцы вокруг материнской кисти. Рука ее оказалась необычайно тонкой. Лишь кожа и кости.
- Или, может быть, я бодрствую и сном была моя другая жизнь…
Слова Ангелины отдались в сердце Фаула-младшего едва ли не физической болью, напомнив ему о тех страданиях, которые матери пришлось перенести.
- Ты не спишь, и я рядом с тобой. У тебя просто легкий жар и небольшое обезвоживание. Ничего страшного.
- Как я могу не спать, Арти, - глаза Ангелины, обведенные черными кругами, смотрели на удивление спокойно, - если чувствую, что умираю. Разве можно бодрствовать, когда умираешь?
Напускная невозмутимость Артемиса испарилась окончательно.
- Это просто… температура, - пробормотал он. - Все кажется немного странным. Ты скоро поправишься. Я обещаю.
Мама закрыла глаза.
- Мой сын всегда выполняет обещания, я знаю. Арти, где ты был все эти годы? Мы так волновались. Почему тебе не семнадцать лет?
Охваченная лихорадкой, Ангелина Фаул разглядела правду сквозь пелену магии. Она снова помнила об исчезновении Артемиса на три года и о возвращении его не повзрослевшим и на день.
- Мне - четырнадцать, мама, уже почти пятнадцать, и я останусь таким на некоторое время. А теперь закрой глаза, а когда ты их откроешь, все будет хорошо.
- Что ты сделал с моими мыслями? Где ты этому научился?
Фаул-младший взмок. Жаркий воздух, пропитанный запахом болезни, усиливал его тревогу.
"Она знает. Мама знает. А вдруг после исцеления она вспомнит вообще все?"
Неважно. С этим можно будет разобраться по ходу дела. Сейчас Артемиса волновало только ее здоровье.
Он мягко сжал хрупкую руку Ангелины, ощутив ладонью, как трутся друг о друга ее высохшие кости. Второй раз в жизни Фаул-младший собирался подвергнуть мать воздействию магии.
Волшебство не входило в число врожденных способностей Артемиса, и каждый раз, прибегая к нему, он страдал от кинжальных приступов головной боли. Фаул-младший по-прежнему оставался человеком, однако теперь на него распространялись определенные правила, касающиеся обладателей магии. Например, прежде чем войти в жилище без приглашения, он всегда принимал таблетки от морской болезни. В полнолуние Артемис нередко запирался в библиотеке и включал музыку на полную громкость, дабы заглушить голоса, переполнявшие изнутри черепную коробку. Вместе с магией ему досталась родовая память бесчисленных поколений волшебного народца, чье присутствие выражалось наплывами беспорядочных эмоций, оканчивавшимися непременной мигренью.
Порой Артемиса терзали сомнения, не совершил ли он роковую ошибку, похитив магию, однако в последнее время симптомы исчезли. Мигрени и тошнота прекратились. Возможно, его мозг приспособился к перегрузкам, вызванным превращением в волшебное существо.
Итак, он мягко сжал хрупкую руку Ангелины, закрыл глаза и избавился от лишних мыслей.
"Магия, только магия".
Магия - дикая сила, плохо поддающаяся обузданию. Позволь себе Артемис перескакивать с одной мысли на другую, магия последовала бы его примеру. В таком случае, открыв глаза, он имел все шансы обнаружить маму по-прежнему одержимой болезнью, но, скажем, с волосами другого цвета.
"Исцеляй, - приказал себе Артемис. - Выздоравливай, мама".
Магия отозвалась на его призыв. Она с гудением устремилась по руке, вызвав легкое покалывание во всем теле. Вокруг запястья возникло кольцо из синих искр, юрких, будто стайки крошечных рыбешек. Они казались живыми.
Артемис сосредоточился на воспоминаниях. Раньше мама была другой. Кожа ее излучала здоровье, глаза сияли от счастья. Он слышал мамин смех, ощущал прикосновение ее рук. Вспоминал силу любви Ангелины Фаул к семье.
"Я хочу, чтобы было так".
Наконец искры уловили желание целителя. Они потекли к больной, проникая сквозь кожу ладони и запястья, опутывая исхудалые руки. Артемис увеличил энергию, и стайки синих огоньков потоком хлынули из его пальцев в тело матери.
"Исцеляй, - думал он. - Выгоняй болезнь".
Артемису уже доводилось применять магию, но на этот раз все обстояло иначе. Он чувствовал сопротивление, словно организм Ангелины не желал исцеляться, отвергая все усилия Фаула-младшего. Искры, пробегая по высохшей коже, мигали и с шипением гасли.
"Еще! - потребовал он. - Больше!"
Артемис напряг все силы. В глазах почернело от головной боли, а горло распирало от подступавшей тошноты. Не обращать внимания!
"Выздоравливай, мама".
Магическая паутина опутала Ангелину, как египетскую мумию, проникла под ее тело, вознесла над постелью на несколько ладоней. Мать дрожала и стонала, пар валил из пор ее кожи в тех местах, где по ней пробегали синие искры.
"Ей больно. - Артемис чуть приоткрыл один глаз. - Она ужасно мучается, но я уже не могу остановиться".
Из самых глубин своего естества он извлекал последние капли волшебной силы.
"Все. Отдай ей все до последней искры".
Магия не принадлежала ему по праву рождения. Он украл ее, а теперь избавлялся от украденного сокровища, отдавая всё без остатка ради исцеления родного человека. Тем не менее все его старания оказались тщетны. Более того, болезнь усиливалась. Она не подпускала синие волны, лишала искры живого цвета и отбрасывала к потолку.
"Что-то не так. - Во рту появился явственный привкус желчи. Страшная боль пронзила лоб над левым глазом. - Так не должно быть".
Последняя капля магии покинула его. Артемиса отшвырнуло назад. Он кубарем прокатился по полу и ткнулся в кушетку. Ангелину Фаул сотряс последний спазм, затем тело больной, окутанное странной густой слизью, рухнуло на постель. Синие искры, мигнув последний раз, гасли в толстом, но прозрачном слое этой слизи, испарявшейся так же быстро, как и возникла.
Артемис лежал, обхватив голову руками, не способный ни шевелиться, ни думать, и ждал, когда утихнет кипевший в мозгу хаос. Каждый вздох отдавался в черепе гулким скрежетом. Наконец боль отступила в область воспоминаний, а спутанные слова начали складываться в предложения.
"Магии больше нет. Всё. Я стал обычным человеком".
Затем раздался скрип двери. Открыв глаза, Артемис увидел лица отца и Дворецки, в испуге склонившихся над ним.
- Мы услышали грохот. Похоже, ты упал. - Фаул-старший, придерживая сына за локоть, помог ему подняться. - Не стоило отправлять тебя сюда одного. Просто подумалось, вдруг ты сможешь что-нибудь сделать. Я знаю, у тебя есть определенные способности. Надеялся… - Он поправил рубашку Артемиса и похлопал его по плечу. - Очень глупо с моей стороны.
Сбросив отцовскую руку, Фаул-младший еле-еле добрел до ложа матери. Ноги почти не слушались.
Одного взгляда хватило, чтобы подтвердить его наихудшие опасения: попытка исцелить маму при помощи магии успехом не увенчалась. Щеки Ангелины Фаул не порозовели, дыхание не выровнялось.
"Ей стало хуже. Что я натворил!"
- Что же это? - ахнул отец. - Что же с ней творится? Если так пойдет и дальше, меньше чем через неделю моя Ангелина…
- Нельзя сдаваться, джентльмены, - резко перебил его Дворецки. - У нас у всех остались кое-какие связи из прошлой жизни, способные пролить свет на состояние миссис Фаул. В другой ситуации мы бы предпочли не иметь дела с этими личностями, но теперь нам придется найти их и доставить сюда. Такие мелочи, как паспорта и визы, нас волновать не должны.
Артемис-старший закивал, сначала медленно, потом с большим энтузиазмом.
- Да. Да, черт побери! Еще не все потеряно. Моя Ангелина не привыкла сдаваться, правда, любимая?
Он взял жену за руку, нежно, словно ее тонкие пальцы изваяли из тончайшего хрусталя. Больная не отреагировала ни на его голос, ни на прикосновение.
- По поводу фантомных болей в моей ноге мы обращались почти ко всем мастерам нетрадиционной медицины в Европе. Может, кто-то из них сумеет нам помочь.
- А я знаю одного человека в Китае, - подхватил Дворецки. - Он работал с мадам Ко в Академии. Просто кудесник, когда дело касается лечебных трав. Жил в горах. Никогда не выезжал за пределы провинции, но для меня сделает все.
- Отлично, - произнес Фаул-старший. - Чем больше вариантов, тем лучше. - Он повернулся к сыну. - Послушай, Арти, может, и ты найдешь, кого подключить? Кого угодно. Хотя бы даже знакомых из какой-нибудь подпольной организации?
Рассеянно потеребив перстень, который с некоторых пор всегда носил на среднем пальце, Артемис сжал кулак. Довольно аляповатое ювелирное изделие, словно невзначай развернутое в противоположную сторону, прижалось камнем к ладони. На самом деле под видом дорогой безделушки Фаул-младший носил при себе портативное средство связи с волшебным народцем.
- Да, - вздохнул он. - У меня имеются кое-какие выходы на подполье.
Глава 2
САМЫЙ БОЛЬШОЙ В МИРЕ
Бухта Хельсинки, Балтийское море
Огромное морское чудовище, кракен, простерло к поверхности океана ребристые щупальца. Вслед за ними подтянулось и обрюзгшее тело. Единственный глаз бешено вращался в глазнице, а широко распахнутый изогнутый клюв размером с нос шхуны гнал потоки воды к пульсирующим жабрам.
Кракен был голоден, и за все время пути из глубины наверх, к туристическому парому, в его крошечном мозгу нашлось место только для одной мысли: "Убить… убить… УБИТЬ…"
- Чушь троллячья, - фыркнула капитан Подземной полиции Элфи Малой, отключив в шлеме трансляцию аудиофайла. - Во-первых, у кракена нет никаких щупальцев, а что касается "убить-убить-убить"…
- Знаю, - раздался в наушниках голос Жеребкинса, через коммуникатор руководившего выполнением задания. - Просто мне показалось, что этот отрывок тебя позабавит. Не забыла еще, как смеяться?
Элфи смеяться вовсе не собиралась.
- Это так типично для людей. Взять что-нибудь абсолютно естественное и придать ему демонический облик. Кракены - воплощение спокойствия, а люди превратили их в каких-то кровожадных гигантских кальмаров. "Убить-убить-убить"! Лучше избавь меня от этого.
- Перестань, Элфи. Обычное бульварное чтиво. Сама знаешь, как вершки умеют фантазировать. Успокойся.
Жеребкинс прав. Если переживать всякий раз, когда люди изображают какое-либо из мифических существ в неверном свете, придется полжизни пребывать вне себя. За многие столетия волшебный народец изредка попадался на глаза вершкам, и те всегда искажали истину до неузнаваемости.
"Хватит об этом. Есть ведь и приличные люди. Вспомни Артемиса и Дворецки".
- А ты видел человеческие фильмы о кентаврах? - поддела она собеседника по ту сторону коммуникатора. - Они там такие благородные и лихие. Как гаркнут: "Мой меч к вашим услугам, ваше величество!" - и тут же галопом скачут драться. Подтянутые кентавры - вот это действительно смешно!
В нескольких тысячах миль от нее, под Ирландией, в недрах земной мантии технический консультант Подземной полиции погладил себя по животу.
- Элфи, ты меня обижаешь. А Кобыллине мое пузико нравится.
Пока Элфи с Артемисом спасали демонов на Гибрасе, Жеребкинс успел жениться. "Надел хомут", как это называли сами кентавры. Многое изменилось за прошедшие три года, и порой капитану Малой приходилось нелегко. Жеребкинс все свободное время проводил с новоиспеченной супругой, а старого друга Элфи, Трубу Келпа назначили командующим Подземной полицией. Сама же она вернулась в разведку и теперь служила в оперативной группе Кракенского Дозора.
- Прости, дружище, - вздохнула капитан Малой. - Свинство с моей стороны так шутить. Мне тоже нравится твое пузико. Жаль, я не видела его перетянутым свадебным шарфом.
- Ничего. В следующий раз.
Эльфийка улыбнулась.
- Обязательно.
Согласно древней традиции, кентавры могли иметь несколько жен, но Кобыллина придерживалась современных взглядов. Элфи глубоко сомневалась в том, что супруга Жеребкинса потерпит присутствие еще одной дамы в стойле.
- Не волнуйся, я пошутил.
- Надеюсь, потому что на этих выходных мы с Кобыллиной договорились встретиться в оздоровительном центре.
- Как тебе новое снаряжение? - поспешил сменить тему Жеребкинс.
Элфи широко раскинула руки, ловя кончиками пальцев стремительный трепет ветра. Внизу сине-белыми полосами проносилось Балтийское море.
- Замечательно, - ответила она. - Просто чудесно.
Капитан ЛеППРКОНа Элфи Малой лениво описывала широкие круги над Хельсинки, с наслаждением вдыхая врывавшийся в шлем чистый воздух Скандинавии.
Едва пробило пять утра по местному времени, и первые лучи восходящего солнца играли на золоченой луковице Успенского собора. Знаменитый городской рынок уже расчертили вдоль и поперек снопы света автомобильных фар: продавцы спешили занять места за прилавками. Самые ретивые чиновники подъезжали к сине-серому фасаду здания ратуши.
Однако цель Элфи находилась на некотором расстоянии от того места, где вскоре предстояло развернуться оживленной торговле. Капитан Малой шевельнула пальцами, и датчики, размещенные в перчатках, мгновенно преобразовали движения в сигналы управления механическими крыльями за спиной, направив ее вниз по спирали к расположенному в полумиле от порта островку Уунисаари.
- Контактные датчики работают прекрасно, - доложила она. - Воспринимают малейшее движение.
- Ты стала птицей, насколько это возможно без интегрирования, - прокомментировал Жеребкинс.
- Спасибо, как-нибудь обойдусь. - Элфи передернула плечами. Летать она любила, но не настолько, чтобы позволить полицейскому хирургу набить ее мозжечок имплантатами.
- Очень хорошо, капитан Малой. - Жеребкинс перешел на деловой тон. - Последняя проверка. КОП, пожалуйста.
Термин "КОП" в разведке обозначал ряд тестов, предписываемых оперативнику непосредственно перед входом в зону проведения операции. Крылья, Оружие, Пути отступления.
Элфи пробежала глазами по прозрачным мониторам вывода информации, расположенным на забрале шлема.
- Блок питания полностью заряжен. Индикаторы оружия - зеленые. Крылья и костюм полностью функциональны. Красные индикаторы отсутствуют.
- Превосходно, - сказал Жеребкинс. - Проверено, проверено и проверено. Наши показания совпадают.
Элфи услышала, как кентавр защелкал клавишами, вводя данные о предстоящей операции. Все знали о его пристрастии к старомодным клавиатурам, хотя он сам недавно запатентовал исключительно эффективную виртуальную - виратуру.