– Экси что? – переспросила Маша.
– Э-кси-фи-би-я, – по складам повторил рыжий арахнолог. – Это почти как амфибия. Только гораздо лучше. Если амфибия – это транспортное средство, способное передвигаться лишь в двух средах: по земле и по воде, то моя эксифибия может перемещаться во всех известных средах: по воде, под водой, по земле, под землёй, по воздуху, и даже в безвоздушном пространстве!
Маша вспомнила уроки древнегреческого от Тёти Элоны: "экси" – "шесть", "био" – "жизнь". Значит, эксифибия (если проводить аналогию с "амфибией") – "живущий в шести средах". Всё сходится! Надо же, в Приключандии знают древнегреческий!.. А почему собственно и нет? Ведь говорят же здесь все по-русски.
– Ух ты! – восхитился Буч. – Неужели в этом яйце… ой, извините… Я хотел сказать, на всюдуплаволётоходе можно путешествовать и по недрам?
– Можно, – согласился Лоппак. – Винт убирается и меняется на специальный бур из сверхпрочного сплава. Всё это происходит автоматически, и, скажу вам не без гордости, весьма оперативно… Конечно, скорость движения под землёй не столь высока: примерно, полбуля в час. Но зато мой бур дробит абсолютно любую породу: и базальт, и гранит, и доломит!
К беседе подключился Чуб. Проницательно посмотрел профессору прямо в глаза, спросил:
– А можно вопрос личного характера?
– Конечно, – улыбнулся специалист по паукообразным.
– Ведь вы, как я посмотрю, не чубарик?…
5. Нашего полку прибыло!
– Ведь вы, как я посмотрю, не чубарик? – спросил Чуб, пристально глядя профессору-арахнологу прямо в глаза.
Бенито Лоппак снял пенсне, протёр стёкла клетчатым носовым платком, улыбнулся одними уголками губ.
– Вы правы, друг мой. Я – не чубарик. Но и не карапут, если вас это так сильно волнует.
Марусёк присмотрелась к Лоппаку. Действительно, он совсем не походил на приключандских коротышек. Вместо взвихрённого чуба – копна всклокоченных рыжих волос, прикрытых отнюдь не береткой, как любит выражаться Буч, с пýпочкой, а клетчатым кепи с пышным помпоном. Одет не в кожаную лётную куртку, а в длинный, опять-таки клетчатый, плащ с пелериной (Прямо как у Шерлока Холмса, подумала Маша). Голос какой-то блеющий. Сам нескладный, длиннющий – на голову выше любого из чубариков. Худющий, что циркуль. Да ещё это дурацкое старомодное пенсне на длинном крючковатом носу. За стёклышками оптического прибора посверкивают карие с янтарными прожилками глазки. Кто угодно, но только не чубарик. И не карапут.
– Я – человек, – продолжал пауковед. Кивнул на Машу: – Как и эта девочка в пробковом шлеме. Предвосхищая ваш вопрос о моём малюсеньком росте, поясню: я получил специальное разрешение от Военного Консистория на использование Минимизатора Армейского Гуманного в строго научных целях. Дело в том, что всю свою жизнь я посвятил изучению арахнид – паукообразных. Если бы вы только знали, до чего утомительно, рассматривать пауков, скорпионов и клещей через мелкоскоп. А у меня, между прочим, от рождения весьма слабое зрение! – Как бы в подтверждение своих слов, Лоппак снял пенсне и демонстративно потряс им перед носом Чуба. – И вот совсем недавно я узнал, что армейские инженеры сконструировали прибор, способный уменьшить человека до размера букашки! Вы представляете, какое это выдающееся событие для арахнологии?! Отныне арахнид можно наблюдать в их естественной среде! И не через мощные оптические приборы, а невооружённым – (пенсне можно не считать) – глазом! Это же феноменально, друзья мои! Я бы сказал, грандиозус! – Пофессор сиял, что начищенная латунная пряжка на поясном ремне образцово-показательного солдата. – Я как узнал о магическом – прошу прощения за тавтологию – МАГе, так сразу написал прошение в Военный Консисторий. Так, мол, и так, прошу минимизировать меня вместе с моим всюдуплаволётоходом для произведения научных изысканий в районе Чёрной Пустоши.
– Но почему именно здесь? – удивлённо спросил учёного Буч. – Здесь же небезопасно. Карапуты, хищники, ужасный климат.
– Друг мой, – проблеял Лоппак. – Что вы говорите! Всё это сущие пустяки! Чёрная Пустошь – настоящий рай для арахнолога! Здесь обитает 127 видов пауков, 89 видов скорпионов, 75 видов фаланг, 64 вида сенокосцев. 58 видов…
– Мы вас поняли, – попытался остановить поток познавательной, но в данный момент всё-таки бесполезной и крайне отвлекающей от погони за похищниками информации Чуб.
– А ещё, – не сдавался воинствующий арахнолог, – только в Чёрной Пустоше обитает редчайший из арахнид – паук-павлин, или летающий паук! Вы представить себе не можете, какая это красотища – брачный танец маратус воланс! – Лоппак аж зажмурился от удовольствия. – Это грандиозус!
Да у них здесь и латынь в ходу! – в очередной раз удивилась приключандским чудесам Маруся.
Профессор не успокаивался. Подхватил фалды своего длиннющего пальто, взметнул над головой, словно крылья, закружился на месте волчком – знать, пытался продемонстрировать всю красоту брачного танца пресловутого маратуса воланса.
– Насчет красотищи не скажу, – умозаключил Буч, – но эдакой пляской, по-моему, вполне можно отпугивать хищников. Клянусь беретом с пýпочкой!
– Зря смеётесь, молодой человек! – обиделся Лоппак. – Я, между прочим, о танцующих пауках монографию пишу. Даже целый фильм на эту тему отснял. Эта кинолента произведёт фурор в научных кругах!
– Произведёт, – кивнул Чуб. – Если только эти самые, научные круги смогут его увидеть.
– Что вы имеете в виду, друг мой?
– А то, уважаемый профессор, что если мы не вернём похищенный у нас карапутами минимизатор, то вам придётся ждать, пока умники из военного ведомства не соберут новый МАГ. А учитывая, что, согласно предсказанию Пострадамуса, Приключандию букавльно через… – чубарик взглянул на свой наручный будильник, – …9 часов 52 минуты ждёт некая глобальная катастрофа, то ваши шансы вернуть себе нормальный рост и поделиться с научным сообществом результатами своих грандиозных открытий равняются практически нулю.
И без того длинное лицо Лоппака вытянулось от изумления, стало походить на веретено.
– Я отказываюсь вас понимать!
Чуб как мог, в двух словах, обрисовал арахнологу непростую ситуацию с минимизатором и предстоящим спасением Приключандии.
– Что же делать?! Всё пропало! – запричитал Бенито Лоппак. Теперь его блеяние более походило на кудахтанье. И главное – кудахтал профессор не о судьбе Приключандии, а о своих паучиных изысканиях. – А как же мой фильм? Мои исследования! Моя монография!
– Как вам не стыдно! – выступила вперёд Маша. – Судьба всей страны висит на волоске, а вы думаете лишь о своей научной карьере!
– Я, в первую очередь, думаю о науке! – взвился арахнолог. Тут же осёкся: – Хотя. Если сгинет Приключандия, кому будут нужны мои исследования. Вы правы, синьорина Марусёк. Стыд мне и позор… Но. Чем лично я могу быть полезен Приключандии?
– Как минимум, вы можете помочь нам догнать похищников и вернуть минимизатор. С вашей чудесной эксифибией, мы справимся с этой задачей в два счёта! Тем самым вы поможете не только нам, но прежде всего, самому себе. МАГ необходим вам не меньше нашего. Ведь вы хотите, чтобы мир узнал о ваших открытиях?
Лоппак расцвёл.
– Грандиозус! Синьорина Марусёк, вы – гений!
Чубарики разделили восторги профессора. С восхищением посмотрели на Марусю. Маленькая, а уже такая смышленая! Голова! Да, Пострадамус не ошибся с выбором Спасителя.
– Так что же мы сидим?! – спикировал с небес на землю арахнолог. – Вы говорили, что похищники были верхом! Значит, они успели прилично от нас оторваться. А вдруг поднимется ветер? Мы же останемся без следов, без единой зацепки, куда лететь! Надо спешить!
С этими словами Бенито Лоппак бросился к пульту управления. Надавил на какую-то педаль, щелкнул десятком тумблеров, ухватился за рулевое колесо. Всюдуплаволётоход дёрнулся и медленно поплыл над серыми песками.
Следы скаковых ящериц похищников были прекрасно различимы с высоты мушиного полёта. Две стёжки (знать, третью ящерицу карапуты так и не поймали; наверное, сильно спешили) параллельными ниточками тянулись прямо на юг.
– Включаю режим "турбо"! – крикнул пассажирам Лоппак. – Держитесь крепче! – Дернул за рычаг, выкрашенный в ядовито-оранжевый цвет.
Если бы заранее предупреждённые Чуб, Буч и Маша вовремя не ухватились за специальные поручни (кресло в рубке только одно, и оно в данный момент было занято пилотом) их, наверное, выдуло бы через открытый люк в полу судна. Всюдуплаволётоход летел, точно выпущенный из пращи камень.
Маруся подмигнула чубарикам, кивая на Лоппака: свой человек! Нашего полку прибыло! Про себя подумала: мы прямо как мушкетёры Дюма. Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян! Круто!
Буч сверкнул сахарнозубой улыбкой, радостно продекламировал свежеиспечённый стишок:
Летят, летят чубарики
На воздушном шарике!
Баранки и печенья,
Ждут их приключения!
– А при чём здесь воздушный шар? – полюбопытствовал додельный Чуб. – Тебе же сказали: этот аппарат называется эксифибия.
– Так это я для рифмы, – честно признался незадачливый вития.
– Тогда понятно почему баранки и печенья, – буркнул Чуб. – Чтоб складно было?
Буч кивнул.
– Складно, да бессмысленно, – махнул рукой Чуб. – Рифма есть, а смысла нету! Эх, рифмоплёт.
– Зато со стихами веселее, – не согласился с товарищем Буч…
Лоппак уверенно вёл эксифибию по следам похищников. Не отрывая взора от иллюминатора, бросил через плечо:
– Друзья мои, вас изрядно вымотал переход через пустыню. Да и схватка с чёрным скорпионом далась вам не без потерь. Вон холодильник с продуктами. Пока есть немного времени, подкрепитесь немного. Попейте воды, перекусите.
Весьма своевременное предложение, подумала Маша, открывая холодильник. Тут и Чуб с Бучем подоспели.
– Правда, у меня одни консервы, – на всякий случай предупредил профессор. – Научная экспедиция, знаете ли, дело такое, никогда не знаешь как долго она продлиться. А в Чёрной Пустоше, как известно, с водой и едой большие проблемы. Я же не карапут какой-нибудь, чтобы питаться пауками. – Усмехнулся: – Я изучаю арханид, а не ем их.
Никогда ещё Маша не пила обыкновенную чистую воду с таким удовольствием. А уж в какой неописуемый восторг привели её обычные консервированные ананасы! Чубарики же подналегли на галеты и сосиски. Уплетали с аппетитом, аж за ушами трещало.
Когда Чуб напару с Бучем добивали третью по счёту банку сосисок, Лоппак вновь подал голос. На этот раз тон рыжего арахнолога был лишен давешнего восторга и энтузиазма, скорее уж преисполнен неподдельного смятения:
– Боюсь опечалить вас, друзья мои, но у меня для вас весьма недобрые вести. У нас ЧП. В смысле – чрезвычайное происшествие!..
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: ПОД ЗЕМЛЁЙ
1. Во чрево Дракона!
– Чрезвычайное?! – едва не подавился сосиской Чуб.
– Проифефтвие?! – пробубнил Буч. Вообще-то он хотел сказать "происшествие?!", но с набитым ртом, знаете ли, не до высот ораторского искусства.
Маруся закинула в рот ещё один ананасовый кубик, – когда теперь удастся как следует поесть? – подскочила к иллюминатору.
Точно – ЧП! Да ещё какое! Парная колея ящеричных следов, по которым следовал всюдуплаволётоход, внезапно исчезала! Точнёхонько у входа в пещеру в основании огромной чёрной скалы, походившей издалека на голову ужасной рептилии. Вот гребень, вот хищно прищуренные глаза, вот раздувшиеся ноздри, а вот и жуткие острые клыки. Прямо-таки взъярившийся Змей Горыныч!
– Я знаю это место! – выпалил Чуб.
– Драконья Пафть! – конкретизировал Буч. Он никак не мог прожевать галету, и вместо слова "пасть" у него вышло "пафть".
– Точно, – кивнул Лоппак. – Эта пещера служит входом в подземное царство карапутов. Меня предупреждали в Военном Консистории, чтобы я держался от этого места подальше.
– Говорят, пещера усиленно охраняется, – заметил Чуб. – Мол, мимо и блоха не пролетит.
– Что вы, милейший! – всплеснул руками арахнолог. – Блохи не летают. У них нет крыльев. Они перемещаются прыжками.
– Не важно, – отмахнулся чубарик. – Главное, раз малютке-блохе не проскочить мимо кордона карапутов, то нам и подавно не пробраться в пещеру незамеченными.
Как бы в подтверждение этих слов с земли, со стороны Драконьей Пасти, в сторону всюдуплаволётохода вылетела туча стрел с каменными наконечниками. Одна стрела даже влетела через открытый люк и впилась в обшивку кресла пилота в одном пуле от руки Бенито Лоппака.
– Ого! – Глаза профессора округлились, он резко крутанул штурвал, уводя воздушное судно на безопасное расстояние. – А известно ли вам, друзья мои, что карапуты смазывают наконечники своих стрел и копий ядом императорского тайпана?
– Что ещё за тайпан такой? – спросила Маша.
– Самая ядовитая змея Приключандии! Одна капля убивает лошадь!
– Прямо как никотин.
– Перед поездкой в Чёрную Пустошь я, конечно, сделал прививку от этой отравы, но всё-таки мне бы не хотелось быть утыканным карапутскими стрелами. Мне не идёт наряд дикобраза.
– Вам повезло, – сказал Чуб, косясь на отравленную стрелу, едва не угодившую в арахнолога. – А вот нам – не очень. Нас заметили. Прошмыгнуть потихоньку явно не удастся.
– Неужели всё пропало?! – захлопал изумрудными глазищами Буч. – Неужели мы опоздали?! – Странно было наблюдать никогда неунывающего чубарика в таком подавленном состоянии.
Маруся на минуту задумалась. Применила методу, которую величала про себя "А как на моём месте поступил бы Ермолай Ковригин?"
Как известно, величайший искатель приключений и путешественник всех времён и народов никогда не искал прямых путей. Он любил приговаривать: "Раз через какую-то точку на местности нельзя пройти, то её завсегда можно… обойти!"
Эврика! Ну, конечно же!! О-бой-ти!!!
Маша обратилась к Лоппаку:
– Профессор, вот вы говорили, что ваша чудо-машина способна перемещаться и под землёй. Это правда?
– Естественно! – вспыхнул арахнолог. – Я всегда говорю только правду! Готов подписаться под каждым своим словом! Моя эксифибия уникальна – может передвигаться абсолютно в любой среде!
– Отлично! – потёрла ладони Маруся. – Мы в пещеру не пойдём, мы пещеру обойдём!
– Это моя прерогатива – разговаривать стихами! – надулся Буч. Но тут же остыл, заинтересовался предложением Спасательницы.
– Мы зайдём в царство карапутов с чёрного хода, – принялась объяснять суть своего плана Марусёк. – Через подземный тоннель, что пророет для нас эксифибия синьора Бенито.
– Грандиозус! – возликовал хозяин чудо-транспорта.
– Как я понимаю, – продолжала девочка, – охрана стоит лишь у входа в пещеру. Дальше, скорее всего, дорога не охраняется. А зачем, коль единственный ход надёжно перекрыт? Вот мы и зайдём им в тыл. А то и сразу – махнём прямиком в столицу этих ваших карапутов. Есть ведь у них какая-нибудь столица?
– Точно неизвестно, – пробормотал Чуб, – но поговаривают, где-то под землей у карапутов есть огромный город – Карапутжан. С дворцами, улицами, проспектами и даже фонтанами! Якобы в Карапутжане и располагается резиденция их королевы.
– Королевы?! – аж присвистнула Маша. – Карапутами, этими татуированными головорезами, управляет женщина?! Ну и дела!
– Да, королева, – подтвердил Буч. – Карапуты испокон веков исповедуют матриархальный культ Мансипа. Власть у мансипанцев передаётся исключительно по женской линии. И все карапутские королевы носят одно и то же имя – Зиновия. Если мне изменяет память, нынешнюю правительницу величают Зиновия XIII.
– Зиновия, – повторила Маруся. Вспомнила название одной из Дедушкиных книг – "Зина – королева воинов". – Зина, значит. Ну-ну. Нагрянем в гости к этой вашей тёте Зине.
Бенито Лоппак совершил отвлекающий манёвр. Чтобы усыпить бдительность стражей, сделал вид, что улетает в том же направлении, откуда только что прибыл. Затем, заложив приличный крюк, облетел скалу в виде головы дракона вне пределов видимости из пещеры, приземлился с противоположной стороны.
– А теперь, – объявил арахнолог, – небольшая трансформация!
Пробежался пальцами по пульту управления всюдуплаволётоходом, как пианист-виртуоз по клавишам рояля. Эксифибия словно ожила. Всё сразу пришло в движение, процесс, что называется, пошёл!
Лопасти винта сложились, точно телескопическая удочка, и быстро, как рожки испугавшейся улитки, втянулись в корпус аппарата. Как известно, свято место пусто не бывает: из отверстия, в котором только что скрылся винт, показался стальной наконечник бура. Со стороны это выглядело так, словно из гигантского яйца выклёвывается птенец с металлическим клювом. Тут же на меридианах, делящих корпус эксифибии от острого конца до тупого (как глобус от полюса до полюса), появились специальные винты – для уборки раздробленной буром породы, и маленькие шипастые колёсики – для передвижения по подземному тоннелю. Одновременно с проклёвыванием бура и появлением винтов и колёс, все люки и иллюминаторы, как по мановению волшебной палочки, сами собой задраились специальными металлическими шторками. Внутри рубки загорелось дополнительное освещение. Чудеса, да и только!
– Грандиозус! – спародировал Лоппака Буч. – Я многое познал-изведал, но такого мне ещё видывать не доводилось! Клянусь беретом с пýпочкой!
– Впечатляет, – согласился с товарищем более сдержанный в проявлении эмоций Чуб.
Маша воздержалась от восторженных восклицаний, скептически заметила:
– Бур, как я понимаю, расположен сейчас у нас над головой. – Профессор-арахнолог кивнул. – Тогда вопрос: что же будет с нами, когда он начнёт работать? Бурить-то он будет землю, а не воздух. А земля у нас под ногами, а не над головой. Нам что, придётся путешествовать вверх тормашками?
Лоппак расхохотался:
– Ну, что вы, синьорина Марусёк! С моей стороны было бы верхом бестактности, заставить друзей вояжировать, стоя на головах. – Объяснил, разъяснил, расставил все точки над "i": – У меня всё продумано! Рубка, в которой мы сейчас с вами находимся, представляет собою специальную герметичную шарообразную капсулу, не меняющую своего положения в пространстве, вне зависимости от перемещения внешней оболочки аппарата. Эксифибия хоть кувырком может катиться под гору, словно мяч – рубка по-прежнему будет сохранять горизонтальное положение. Нас, ну разве что немного потрясёт.
Один раз уже "немного потрясло", припомнилось Маше перемещение в пространстве. Чуть наизнанку не вывернуло. Транспорт в Приключандии, конечно, суперский, можно сказать, сказочный, но вот трясёт в нём – безбожно.
– Я смотрю, учёные-пауковеды оснащены у нас лучше, чем военные, – добродушно усмехнулся Чуб.
Лоппак задрал нос к потолку, величественно скрестил руки на груди – стал похож на памятник самому себе.
– Я всегда говорил: затраты на войну, не должны превышать расходы на науку! В приоритете – знания и жизнь, а не тлен и невежество!