Аксакал побежал за напарником. У лагерных ворот, поставив на асфальт свой тяжелый чемоданчик, Михал Михалыч разговаривал с охранником. Тот показывал в сторону железной дороги. Ясно: объясняет, как пройти на станцию по лесу, срезав путь. Инструктор стоял спиной к Аксакалу и вдруг обернулся и откозырял ему, вскинув руку к синей полотняной кепочке.
Аксакал подумал, что у Михал Михалыча тоже включен "желтый свет" и что больше никогда его не увидит, а жаль.
Глава 12
Аксакал идет по следу
Митьки в библиотеке не было.
- Минуту назад ушел. Как ты его не встретил? - удивилась библиотекарша.
Аксакал вышел из "Трех ног" и уселся на тумбу, оставшуюся от четвертой сломанной колонны. День был серый; по небу тяжело, как бомбовозы, ползли пузатые тучи.
Ясно, как они не встретились. Раз Митек не попался ему по дороге, значит, шел не в отряд. А куда? К профессору, за рюкзаком, сообразил Аксакал. Он еще не начал всерьез беспокоиться за напарника, но решил заглянуть к профессору.
Коттедж Кирилла Мефодьевича был заперт. Зато на скамейке под окном Аксакал увидел бумажную упаковку аспирина. Опять они с напарником разминулись на какие-то минуты!
Не думая о плохом и не особенно торопясь, Аксакал дошел до своего корпуса. На террасе разомлевший от духоты Сладя в одиночестве двигал шашки.
- Митька не приходил? - спросил Аксакал. Сладя выиграл сам у себя дамку и довольным голосом ответил:
- Вроде нет.
Только тогда Аксакал забеспокоился. Митек был у профессора, оставил аспирин. Куда еще он мог пойти, если не к Пете?
Аксакал прошел через спальню, сунул голову в дверь Петиной комнаты и наткнулся на встревоженный взгляд воспитателя-диверсанта.
- Не нашел?
- Нет.
- Давай, что ли, рацию. Свяжемся с Валерой, - убитым голосом сказал Петя.
- Рацию мы оставили у Кирилла Мефодьевича, а его дома нет. Может, Митек пошел его искать? - предположил Аксакал.
- То ему в библиотеку надо, то за рацией, - вздохнул Петя. - Вот что, Георгий, мне уходить отсюда нельзя. Когда этот сыщик соизволит выполнить приказ и пойдет искать меня, он явится в отряд. Поэтому я лучше подожду здесь. А то станем бегать друг за другом по всему лагерю, пока Митек на Султана не нарвется. А ты дуй к Валере. Позвоните Митьке на пейджер, а потом зайди за рацией.
- Я номер пейджера не знаю, - ответил Аксакал.
- Валера знает.
- И Валера не знает. Поля Митькин пейджер подменил.
Петя обхватил голову руками и зарычал.
Аксакал тихо притворил дверь. Его самого поташнивало от страха и тревоги за Митьку, но Пете сейчас было во сто крат хуже.
Петю взяли в операцию. Ему доверили Митькину жизнь, и он был готов защищать ее даже ценой своей жизни.
А что получилось? Он запрещал Митьке уходить на поиски дачи, а контрразведчик разрешил. Он ждал условного сигнала, а сигнал опоздал на целые сутки. Наверняка Султан уже бродит где-то поблизости. И в такой момент Митек исчезает! Среди бела дня, не дойдя сотню шагов до своего телохранителя!
Сладя то ли начал новую партию, то ли перевернул доску с шашками. Теперь он проигрывал сам себе и по этой причине был собой недоволен. Аксакал спросил его, где Поля. Расстроенный Сладя ответил невразумительно:
- Они с Максом на станцию пошли. Или не на станцию. Зачем идти на станцию, когда в "Трех ногах" полно телефонов?
"Чтобы позвонить Митьке на пейджер", - ответил про себя Аксакал.
Судьба операции, а может быть, и Митькина жизнь сейчас зависели от мелкого пакостника Поли. Узнать номер его пейджера - и можно будет передать Митьке: "Бросай все, беги к Пете". Если напарник и после этого не появится, то надо поднимать все силы контрразведки, надо прочесывать лес!
Аксакал вышел из корпуса, ухитрившись два раза споткнуться на четырех ступеньках. И вдруг вспомнил, что так же, слепо нашаривая ступеньки ногой и спотыкаясь, Митек спускался с крыльца, когда выходил от профессора.
О ЧЕМ ОН ДУМАЛ?!
Натыкаясь на встречных, Аксакал брел по аллее к "Трем ногам" и пытался по минутам вспомнить, что делал и что говорил напарник.
Сначала говорили про грудную жабу. Митек сказал, что жабы в людях не заводятся, стало быть, в банке у профессора не грудная жаба, а обычная, только страшная. Он еще спросил: "А у вас в Таджикистане есть такие?", и Аксакал сказал, что нет, а Митек - что и в Подмосковье таких жаб не встречал.
"При чем тут жаба?" - оборвал себя Аксакал и стал вспоминать дальше. Как он подошел к начальнику лагеря, а Митек остался у калитки. Тихий такой, сам на себя непохожий. Потом они пошли к Валере… Нет, Митек первый пошел. Зачем? Нет, все-таки жаба тут очень даже при чем. Напарник увидел ее и задумался. Думал, думал, а потом и говорит контрразведчику: "Есть шанс быстро найти дачу". А Валера ответил, что уже поздно, и отправил их к Пете.
Вот и отгадка: МИТЕК САМ ПОШЕЛ ИСКАТЬ ДАЧУ!
Нет, он же в библиотеку пошел.
ТОГДА ЗАЧЕМ?! Рядом опасный преступник, а ему книжечку захотелось почитать?!
Аксакал встряхнулся и во все лопатки побежал к "Трем ногам".
- Дайте мне то, что Блинкову давали! - ворвался он в библиотеку.
- Тише, тише, - зашикала библиотекарша. - За тобой еще книжка, Джон Алан Дан, "Знак черепа".
Аксакал с трудом вспомнил о похождениях пирата Фентона. Он даже удивился, что мог читать про какого-то пирата, когда сам участвовал в операции контрразведки.
- Вы на минутку дайте, мне только посмотреть!
- Да я не помню, что он брал. Порылся на задних полках, где энциклопедии, и убежал.
- Где, покажите!
- Второй раз за смену кто-то интересуется энциклопедиями, - заметила библиотекарша. - А, вспомнила! Он брал "Жизнь животных". Вон там, - показала она.
Аксакал кинулся к полкам. "Жизнь животных" была многотомная. Он пробежался глазами по корешкам. Попробуй угадай, что брал Митек: "Черви", "Моллюски", "Пресмыкающиеся", "Земноводные"…
Энциклопедии давно не снимали с полок. Всюду лежал тонкий слой пыли, а у корешка "Земноводных" на кромке полки пыль была стерта. Аксакал потащил на себя толстенный том. Он был уверен, что именно его держал в руках Митька полчаса назад.
Что искал напарник? Ясно: "грудную жабу"! Зачем? Аксакал наугад раскрыл книжку. Лягушка на картинке была не похожа на "грудную жабу", но сейчас его не волновало портретное сходство. Что вообще можно вычитать в энциклопедии? Что полезного для розыска дачи Прохора? Аксакал заскользил глазами по странице: латинское название, длина тела, вес… Вот оно: "Обитает на севере Африки"!
- А где обитает "грудная жаба"? "В Подмосковье я таких не встречал", - сказал Митек и пошел в библиотеку проверять себя. Ему хотелось убедиться, что "грудных жаб" в Подмосковье быть не может.
У Аксакала не хватило терпения найти "грудную жабу" в энциклопедии. Он поставил том на полку. Все и так ясно. Жаба не наша, ее привезли из какой-то далекой страны. А чем, кроме наркотиков, торговал Трохдрован-Прохор? Правильно: редкими животными!
"ГРУДНАЯ ЖАБА" ВПОЛНЕ МОГЛА СБЕЖАТЬ С ДАЧИ КОНТРАБАНДИСТА!
Поэтому Митек и сказал Валере, что есть шанс быстро найти дачу. Поэтому он и пошел не к Пете, а к профессору: хотел узнать, где Кирилл Мефодьевич поймал жабу. Но профессора не было дома. Митек оставил на скамейке у его коттеджа аспирин и, наверное, стал искать Кирилла Мефодьевича по соседям.
Ноги сами рвались бежать за Митькой, но Аксакал заставил себя зайти к Валере.
На столе у контрразведчика лежал какой-то прибор с маленьким экраном и рамочной антенной. Раньше Аксакал его не видел.
- А вы можете засечь радиомаячок в записной книжке? - с порога спросил он.
- Мог, - уточнил Валера и кивнул на прибор. - Пять минут назад сигнал еще был, а теперь пропал. У этого маячка радиус действия двести метров.
- Значит, Митек ушел из лагеря!
Контрразведчик удивился:
- Митек?! Да нет, я думаю, Султан уже украл книжку. Сигнал не двигался, а потом пошел к забору.
- Где железная калитка?
- Да.
- Это не Султан, это Митек. У него есть ключ от калитки, - севшим голосом сказал Аксакал.
- Куда его понесло? - охнул контрразведчик. - И где ваш Поля? Ты не узнал номер его пейджера?
- Поля куда-то ушел звонить. Хотя мог уже вернуться. Поискать его?
- Не надо, я по радио объявлю. Как его фамилия?
- Николаев. Сергей, - подсказал Аксакал.
- А ты ступай к Пете! - прикрикнул контрразведчик и вдруг улыбнулся. - Что ты гримасничаешь, лимон съел?! Не волнуйся, я же передал наблюдение. Идут за нашим Митькой, только не хотят приближаться - думают, что книжка не у него, а у Султана. А как он выйдет из леса на открытое место, наружка увидит, что это не Султан. Тогда твоего напарника догонят и надают ему по шее за самодеятельность. - Контрразведчик посмотрел за окно. - Только бы дождь не пошел раньше времени!
- А что, - спросил Аксакал, - боитесь, книжка намокнет?
- Книжку он догадается спрятать от дождя. Но в мокром лесу плохой прием, а если еще гроза врежет, можно совсем потерять сигнал. Иди, не стой над душой.
Когда Аксакал выходил из "Трех ног", над лагерем неслось:
- Николаев Сергей, срочно зайди в административный корпус. Николаев Сергей из второго отряда…
Аксакал повернул к дому профессора.
Кирилла Мефодьевича он увидел у коттеджа начальника лагеря. Картина была ясная и называлась "Не бойся гостя сидячего, а бойся гостя стоячего". Профессор и начальник стояли у забора. Кирилл Мефодьевич то приоткрывал калитку, собираясь уходить, то вдруг о чем-то вспоминал, закрывал калитку и говорил, говорил, говорил.
Аксакал остановился в стороне, но Кирилл Мефодьевич его заметил, поманил рукой и стал прощаться с начальником:
- Пойду я, Сашенька. Дождь собирается, а у меня окна не закрыты. Признайся напоследок: побаловал свою язву остреньким?
- Ну, побаловал. Я и съел-то кусочек соленого огурца, - виновато признался Сашенька.
- Пей альмагель и больше так не делай. Ни острого, ни соленого тебе нельзя, это может кончиться больницей, - строго сказал профессор.
Аксакал подумал, что, наверное, он и генералов зовет Сашеньками и Петеньками, потому что для всех они начальники, а для врача - просто больные.
- Что стряслось? - немного отойдя от коттеджа, спросил профессор. - Дима прибежал; глаза шальные, кричит: "Где вы лягушку поймали?!".
- А где? - спросил Аксакал.
- Да у строителя, километрах в двух от лагеря.
Аксакал хотел спросить, у какого строителя, но сам сообразил, что это с большой буквы "Строитель" - название станции или поселка.
- Там дачи? - с замиранием сердца спросил он.
- Дачи, дачи! - закивал профессор. - Я сразу понял, что эта лягушка от кого-то убежала. Хотел ее живьем сохранить, да не получилось. Ее кошка сильно потрепала.
Кошка! Вон оно что! Аксакал почувствовал, что краснеет. Обычное же дело: кошка хотела полакомиться лягушкой. Но лягушка была необычная, а после того, как по ней прошлись кошачьи когти, стала ужасной. Вот он и выдумал "грудную жабу".
- Я на Оку ходил купаться, - рассказывал профессор. - Возвращаюсь, а она ползет по тропинке, еле лапы передвигает.
- Ока там? - Аксакал показал в сторону Старицы.
- Нет, Гошенька, там какой-то ее приток, речка-переплюйка. А Ока - за тем лесом. Это настоящая река, по ней теплоходы плавают. Правда, не здесь, а ниже по течению. Так вот, взял я лягушку и попытался ее выходить…
Не особенно прислушиваясь, Аксакал шел рядом с профессором, и все у него окончательно складывалось, все сходилось. "Строитель" - вот и буква "С" в запиской книжке Прохора! Все думали, что его дача поблизости от Старицы, и не сильно ошиблись: между Старицей и "Строителем" километра четыре. Ошиблись они с Митькой, когда искали дачу то вперед, то назад по шоссе от Старицы. А Прохор сворачивал вправо и ехал к другой букве С - к этому самому "Строителю".
- Так что у вас случилось, Гошенька? - уже не в первый раз спросил Кирилл Мефодьевич.
- Это не моя тайна, - сказал Аксакал. - Кирилл Мефодьевич, дайте мне Митькин рюкзак. А сами, пожалуйста, зайдите к Валере-радисту и объясните ему, где вы поймали эту жабу.
- Лягушку, - поправил Кирилл Мефодьевич.
- Все равно. Она ведь не могла уйти далеко?
- Не могла. Она чуть живая была, когда я ее нашел.
- Так вы расскажете Валере?
- Расскажу, - пообещал профессор. - Приметы простые: в "Строителе" всего пять-шесть дач "новых русских", мимо них спускается тропинка к Оке. Там я ее и нашел. Только, Гошенька, ты хоть намекни, в чем дело. А то я вру из-за вас, как мальчишка, и сам не знаю, зачем. Перед начальником лагеря вас выгораживал, а теперь ты посылаешь меня к радисту. При чем тут радист, зачем ему лягушка? Гошенька, мне можно доверять, потому что нам, старикам, уже недолго осталось хранить тайны.
- Эта лягушка сбежала с дачи преступника, - начал Аксакал и, сам не зная зачем, сморозил: - Возможно, ее пытали!
Профессор вздохнул и стал глядеть под ноги.
- Не обижайтесь! - от души сказал Аксакал. - Кирилл Мефодьевич, это я так сболтнул, потому что не имею права говорить правду. Вы, главное, передайте Валере, что в России такие лягушки не водятся и что вы свою поймали в "Строителе". А правду вы обязательно когда-нибудь узнаете!
За разговором они дошли до коттеджа профессора. Кирилл Мефодьевич отпер дверь и молча сунул в руки Аксакалу Митькин рюкзачок. Он все еще обижался.
Напарнику была нужна связь. Уж как там контрразведка следит за радиомаячком в записной книжке, это ее дело, а он, Аксакал, собирался догнать Митьку и отдать ему рацию.
Ключ от служебной калитки остался у Митьки. Аксакал взял у Кирилла Мефодьевича табуретку, поставил к лагерному забору, влез, подпрыгнул, подтянулся и сел на забор верхом. Оставалось пройти два километра по лесу - сущий пустяк для четырнадцатилетнего человека. Если только этот человек не увидел лес впервые в жизни всего неделю назад.
- "Строитель" вон в той стороне, - подсказал профессор. - Выйди на дорогу к станции, а там свернешь направо по первой же тропинке.
- Ага, - кивнул Аксакал и спрыгнул в чужой пугающий лес.
Глава 13
Ученик превзошел учителя
С этой стороны лагеря лес был пожиже. За редкими соснами виднелась дорога к станции. Аксакал перешел ее, нырнул в кусты и зашагал вдоль дороги.
Стояла необычная, не лесная тишина: ни шороха листьев на ветру, ни птичьих голосов. Хоть бы муха какая прожужжала - нет, Аксакал не слышал ничего, кроме собственных шагов да иногда треска сухой ветки под ногой. Было душно. Вдали зарокотало, как будто за горизонтом перекатывали огромную стальную бочку. Не зря Валера боялся грозы!
Тропинка показалась из-за сосен, как только Аксакал о ней подумал. Уже хорошо. Два километра до "Строителя" - полчаса хода, и минут десять из них он уже прошел.
Он вспомнил о контрразведчиках, которые идут за сигналом радиомаячка в Митькиной записной книжке. Нарвешься на них, и отправят в лагерь под конвоем. То-то будет позора! Валера станет кричать, как на Митьку: "Я тебя вывожу из операции!" А может, и не отправят. Смотря какой у них приказ…
И вдруг тропинка разделилась надвое. Аксакал остановился. Об этом Кирилл Мефодьевич его не предупреждал.
Будем думать. Старица к северо-востоку от лагеря, а "Строитель" - в противоположной стороне, значит, на юго-западе. Теперь бы узнать, где юго-запад. Митек в таких случаях определял стороны света по солнцу. Но для этого нужно солнце, а где его взять, если небо с утра пасмурное? Елки наклоняются верхушками к югу - тоже Митькина примета. Но здесь одни сосны. Аксакал задрал голову. Сосна слева от тропинки наклонялась вправо, а сосна справа - влево. Митек предупреждал, что примета неточная: деревьям плевать, где юг, - они выбирают, где больше света. Чаще всего это юг, но может быть и любое другое направление.
"Пойду налево", - сказал себе Аксакал. Зажмурился, покрутил указательными пальцами и попытался их свести. Промахнулся.
"Направо". Он повторил операцию и опять промахнулся.
Тогда Аксакал плюнул на ладонь и ребром другой разбил плевок. Слюни разлетелись строго пополам: часть налево, часть направо.
Он подобрал шишку и бросил на середину тропинки. Шишка откатилась влево, но ее острый конец указывал направо.
"Ну, решай же что-нибудь!" - поторопил себя Аксакал.
Решить было трудно. Две одинаковые тропинки: скорее всего, одна ведет к "Строителю", а другая - на станцию. Ошибешься - потеряешь минут сорок, а Митьке нужна рация. Он, может быть, уже нашел дачу и ждет в засаде, надеется на своего напарника.
Аксакал снова зажмурился, покрутился на одной ноге, шагнул наугад и угодил в кусты, как раз между двумя тропинками. Он хотел повторить попытку, но тут увидел…
В сосновом стволе торчал нож! Аксакал узнал его, и в животе защекотало от страха.
Нож был из одного куска стали, с пустой рукояткой-рамкой без пластмассовых или деревянных щечек, которые можно разбить при неудачном броске. С час назад он вынимал два таких ножа из доски и подавал Михал Михалычу.
"Может, он тренировался?" - стал успокаивать себя Аксакал, прекрасно понимая, что это не так. Если бы нож валялся в кустах, то можно было бы подумать, что инструктор его потерял. А нож торчал в дереве высоко, заметно. Значит, кто-то помешал Михал Михалычу подойти и взять его.
Аксакал встал спиной к сосне, приподнялся на цыпочки, но все равно не достал макушкой до ножа. Тот, в кого целился Михал Михалыч, был высоким человеком.
Он с тоской посмотрел на небе. Низкое оно было, в чёрных и серых пятнах облаков, как ночной камуфляж. Аксакал стоял в глубокой тени, будто на дне накрытого крышкой колодца.
Кап! Вот и дождь. Кап, кап, кап - по лицу, по плечам. Щелк, щелк, щелк - по вздрагивающим листьям. Ш-ш-ш - щелчки капель слились в ровное шипение, лес ожил, зашевелился. Аксакалу казалось, что из-за каждого куста за ним наблюдают чужие злые глаза.
Оглядываясь и проверяя направление, он пошел по линии полета ножа. Пришлось ломиться по кустам. Аксакал смотрел, нет ли где сломанной ветки или взрытой земли, но пока не замечал никаких следов инструктора.
Шагов через десять он сбоку вышел на тропинку - ту, что вела влево от развилки. Вот где хватало следов: в земле четкая вмятина от каблука, палая хвоя вокруг разметана, и в ней - борозда, как будто волокли что-то тяжелое.
След вел поперек тропинки в кусты, и там, в зарослях, мелькнуло что-то синее. Раздвинув ветки, Аксакал увидел полотняную кепку инструктора. Над козырьком зияла рваная дыра с залитыми кровью краями. Дождь уже припустился вовсю; во вмятинах кепки собрались розовые лужицы.
Аксакал далеко перепрыгнул через кепку, как будто она могла ужалить, и пошел дальше.
Сломанные ветки указывали путь; кое-где с листьев капала разбавленная дождем кровь. Казалось, что ее очень много. Аксакал раздвигал кусты, и руки у него были перепачканы красным.
Шагов через пять он увидел инструктора. Тот сидел, привалившись спиной к сосновому стволу, и улыбался. Из-под лежавшей на земле руки высовывалась рукоятка второго ножа. Аксакал подумал, что улыбка - для случайного прохожего, чтобы тот не испугался и не убежал, а нож - для Султана.
- Как вы? - спросил он, опускаясь на корточки перед Михал Михалычем.