- Чаще всего про "нового русского". Фирма, которая по пейджерам, каждый день их передает. И еще погоду, курс доллара…
- Какие анекдоты, - со стоном повторил Валера, - КОГДА МАМА ЕЩЕ ВЧЕРА ЗАБОЛЕЛА?!
Митек вытащил свой пейджер из пластмассовой держалки на поясе и вертел в руках.
- Может, сломался?
И тут пейджер запищал. Митек нажал на кнопку и уставился в окошечко, как будто увидел там привидение.
- "ЧТО, СЪЕЛ?" - прочитал у него через плечо Аксакал.
Подписи не было, но ее и не требовалось. Только один человек в лагере мог так подгадить напарникам.
- Поля! - сказали они в один голос.
- При чем тут Поля? - не понимал контрразведчик. - Этот номер знают три офицера и больше никто! Пейджер новехонький. Я его сам покупал.
Митек рассматривал пейджер.
- А этот неновый, вот царапина. Я думал, что сам поцарапал и не заметил… Аксакал, а ты помнишь, какой анекдот Поля рассказывал вчера вечером?
- Как "новый русский" заправил "мерс" дизельным топливом, потому что думал, что "ДТ" - это "девяносто третий" бензин.
- Правильно. И тот же самый анекдот был на пейджере!
Все стало ясно. Не так много пейджинговых компаний в Москве, не так много моделей пейджеров, а самых дешевых, для школьников, просто мало. Если поспрашивать в лагере, то, наверное, наберется десяток одинаковых пейджеров, таких как у Митьки. Один из них оказался у Поли. Он и подменил Митькин пейджер своим, чтобы передать издевательское сообщение (ведь Митькиного номера Поля не знал). "ЧТО, СЪЕЛ?" - три ха-ха, Поля и его приятель Макс веселятся, не подозревая, что чуть не сорвали операцию контрразведки!
Теперь понятно, откуда Поля каждый вечер узнавал свежие анекдоты и почему не показывал свой пейджер в отряде. Он мелко подворовывал чужую славу. Кто-то придумывал или собирал эти анекдоты, а Поля получал их готовенькими и рассказывал как свои.
- Так я и знал, что Поля не успокоится, - печально заметил Аксакал.
- А что, уже были случаи? Почему мне не доложили? - насторожился Валера. - Мы бы его быстренько "заболели" и положили в изолятор.
- Да ну, - сказал Митек, - пусть все идет, как идет. Наши сообщения Поля не мог понять. Подумаешь, "мама заболела". Хотя он, конечно, гад. Я бы злейшему врагу сказал, если бы у него мама заболела… Валер, а знаешь, у нас есть шанс найти дачу!
- Поздно уже, - махнул рукой контрразведчик.
- Валера, это быстро!
- Нет! - повысил голос Валера. - Бегите, хватайтесь за Петины штанины и не отходите ни на шаг! Где у тебя записная книжка?
Митек похлопал по заднему карману джинсов.
- Надень рубашку и переложи в нагрудный карман, чтобы торчала. Да, и скажите Михал Михалычу, пусть уезжает! Нельзя, чтобы Султан его видел.
- Какому Михал Михалычу?
- А вот не надо было из лагеря уходить, - вредным голосом заметил Валера. - Сегодня к вашему Пете приехал однополчанин, его боевой командир Михал Михалыч. Идите на полосу препятствий, они там друг дружке морды бьют.
- На радостях, что ли? - поинтересовался Митек.
- Ну да! Грубые мужские игры: раззудись плечо, размахнись рука, - подтвердил контрразведчик и для наглядности ударил кулаком в пустоту. Побитый воздух жалобно пискнул. - Это "легенда" для тех, кому больше знать не положено. А на самом деле Михал Михалыч не Петин командир. Он был инструктором по спецподготовке у Султана.
- Как? Султана учил?! - вспыхнул Аксакал. - Да за это в тюрьму надо сажать!
- Султан же не всегда был преступником. Он служил в спецназе, как Петя, только давно, десять лет назад. Учили его, гада, учили, чтоб Родину защищал, да, видно, чему-то не научили, - вздохнул Валера. - Короче, Михал Михалыч там бьется с Петей, показывает, на что способен Султан. Бегите - может, еще застанете. Посмотрите, что такое настоящая рукопашка, только недолго. А потом шепните Михал Михалычу, что ему пора уезжать.
Выходя, Аксакал задержался в дверях:
- А про то, что мне папа звонил, вам сказал Поля?
- Подошел какой-то мальчик: "Передайте объявление, Теплякову отец звонит".
- Выше меня, руки большие и нос курносый?
- Да нет же! Мальчик, маленький. Если бы подошел кто из вашего отряда, я бы сообразил, что Тепляков - это ты. А так подумал: малыша ищут, однофамильца. - Контрразведчик улыбнулся. - Что, влетело вам от начальника?
- Не особенно, - ответил Аксакал.
- Ничего, привыкай. Наши погоны заперты дома в шкафу, и посторонние их не видят.
Аксакал выпорхнул из комнаты радиста, чувствуя на плечах эти невидимые погоны. В интернате говорили: "Двоечник!", врачи говорили: "Трус!", в лагере говорили: "Челавэк гор!". И вдруг офицер контрразведки сказал: "Ничего, привыкай", сказал: "НАШИ погоны". Да за это в лепешку расшибиться не жалко!
- А здоровский парень Валера! - поделился он с напарником. - Это его настоящее имя?
- Настоящее. Да ну его, мышку-наружку. "Я вас вывожу из операции!" - передразнил Блинков-младший. - Тоже мне, выводильщик!
- Почему он мышка-норушка?
- На-руж-ка, - по складам повторил Митек, - то есть наружное наблюдение. Насколько я знаю, у Валеры это первое самостоятельное задание, а так он следит; за кем прикажут. Поэтому и голова у него бритая, и музычка дурацкая. Такое прикрытие: то он вроде бандит, а сядет за руль "мерса" - уже как телохранитель… А вообще, ты прав, он отличный парень. Я зря на него злился, это Поля виноват.
Поля! Он подменил пейджер, он (а кто же еще?) подучил малявку обмануть радиста выдуманным объявлением! У Аксакала свело зубы от злости.
- Вот поймаем Султана, я этого Полю отделаю, как бог черепаху! Такими вещами не шутят. Я чуть с ума не сошел: почему папа звонит, что случилось?
- Не напрягайся, - сказал Митек, - всех дураков не перебьешь.
- Ты простишь?!
- И ты простишь. Мы с тобой работаем по делу международной преступной организации, а у него еще сопливое детство играет. Поверь, Седая Борода, когда задержат Султана, ты почувствуешь себя другим человеком. Тебе станет жалко тратить время на какого-то Полю.
- Но ты же дерешься из-за Савостиковой! - напомнил Аксакал.
- Это другое. Я защищаю девушку, хотя она мне и не нравится.
Они остановились на ступеньках клуба.
- Иди, - сказал Блинков-младший, - передай Михал Михалычу, что приказано.
- А ты?
- Хочу в библиотеку зайти.
Блинков-младший сказал это самым обычным тоном. И клуб по прозвищу "Три ноги" был обычным, с тремя облупленными колоннами и четвертой, валявшейся в траве. Мимо напарников прошла девчонка с книжкой - тоже в библиотеку… Только позже Аксакал понял, что Митек вел себя необычно. А тогда смотрел и не видел, слушал и не слышал.
Блинков-младший вошел в клуб. И пропал.
Глава 11
Грубые мужские игры
Мрак! Пущенный с огромной силой нож впился в доску и застрял, войдя по самую рукоятку. Второй отряд восторженно взревел. Казалось, что броска удачнее быть не может и победа у Пети в кармане. Нож попал точно в "яблочко"; расколотая пополам доска не развалилась только потому, что была глубоко вбита в землю. Петиному сопернику оставалось только проиграть или в самом удачном случае метнуть свой нож не хуже.
А Михал Михалыч повернулся и пошел прочь от доски-мишени. Все замолчали: сдался, уходит? Кра-крак!
По бокам от Петиного ножа вонзились еще два, и половинки расщепленной доски превратились в четвертушки. Оба ножа выстроились на одной линии с Петиным, как будто Михал Михалыч не метнул их издалека, а подойдя и примерившись, вбил молотком.
- Султан тоже так может? - спросил Петя.
- Не одновременно, - ответил инструктор по спецподготовке. - И с левой руки мажет довольно часто, один раз из трех.
Аксакал сбегал и принес ножи. Петя сунул свой в чехол на поясе, а ножи инструктора исчезли сами, как по волшебству.
- Султан тоже в рукавах носит?
- Не в рукавах. - Михал Михалыч распахнул куртку и показал, как под ней крепятся ножи.
На взгляд Аксакала, он был стариком: лысоватый, в уголках глаз морщины, из-за поясного ремня вываливается пузо. Только что этот растренированный одышливый человек как щенка извалял здоровяка Петю. Он просто стоял, а воспитатель-диверсант пытался провести один прием за другим, но каждый раз оказывался на земле. А теперь Михал Михалыч показывал чудеса с ножами.
Десять лет назад он учил наемного убийцу наркомафии Султана.
Он старался учить получше, чтобы сержант Равиль Султанов мог выполнить любую боевую задачу. Чтобы сохранил свою жизнь и спас жизнь товарища. Чтобы с честью служил своей стране и защищал ее мирных людей.
А Султан пошел в услужение к преступникам, которые грабили страну и убивали людей наркотиками. Товарищей он растерял, а сообщников и спасал, и предавал за деньги. Жизнь беглого преступника стоила не дороже патрона в милицейском пистолете. Одно осталось у Султана от прежних времен: он все еще мог выполнить любую боевую задачу.
Теперь старый офицер показывал Пете, на что способен его бывший ученик. Иногда он признавался, что увлекся, Султан так не может, но Петя все равно мрачнел. В рукопашном бою Султан в изображении Михал Михалыча оказался на голову выше воспитателя-диверсанта. Нож они метали одинаково, и это немного утешило Петю.
- Попробуем пистолет? - предложил Михал Михалыч.
- Зачем? У меня же пистолета не будет, - возразил Петя.
- А если у него будет? Так хоть заранее узнаешь, каких сюрпризов от него ждать.
И Михал Михалыч полез в свой пластмассовый чемоданчик, полный опасных чудес. Аксакал заглядывал ему через плечо: резиновые дубинки, нунчаки, стальные звездочки для метания - сюрикены, какие-то ремни с шипами, гитарная струна (зачем?). Пистолет его разочаровал: пневматический. Одно хорошо: многозарядный, с баллончиком, как от сифона.
Михал Михалыч нащипал из доски лучинок и в беспорядке приколол ими к насыпи бумажные мишени. "Яблочко" на них было не больше пятирублевой монеты. Аксакал раньше не видел таких маленьких. Обычно мишени для стрельбы из пистолета раз в десять больше. Но оказалось, что по маленьким мишеням и стреляют с небольшого расстояния.
Инструктор отошел всего-то метров на пять.
- Покажите инстинктивную стрельбу, - попросил Петя.
Михал Михалыч зажмурился, несколько раз повернулся на каблуке и открыл глаза. Он оказался левым боком к насыпи с мишенями, но тотчас же перекинул пистолет в левую руку, и защелкали по бумаге шарики-пули. Казалось, что Михал Михалыч не целится, но шарики как заколдованные уходили в мишени. Пять секунд, восемь выстрелов - восемь попаданий в "десятку". Аксакал был потрясен. Видал он стрелков, но таких - никогда.
- И Султан так может? - в который раз спросил Петя.
- Да нет, это просто я не могу стрелять хуже, чем умею, - сказал Михал Михалыч. - А Султан как раз по стрельбе был троечником. Обычную не успел освоить, сразу перешел на скоростную. У него терпения не хватало.
- Хоть это утешает, - заметил Петя и, взяв у инструктора пистолет, посшибал все лучинки, на которых держались мишени.
- Из незнакомого оружия! Неплохо, - с уважением заметил Михал Михалыч.
- А толку? Все равно у меня нет пистолета. - Петя махнул рукой. - Лучше вы еще раз покажите мне тот захват с вывихом локтевого сустава.
И Петя снова закружился вокруг толстяка-инструктора, как леопард вокруг носорога.
Второй отряд смотрел. Такую схватку не увидишь на соревнованиях, потому что у спортсмена и у солдата разные задачи. Спортсмен борется за медаль, солдат - за жизнь, и для него нет запрещенных приемов. Боксеру-супертяжеловесу, чемпиону мира, и в кошмарном сне не приснится, что противник вдруг начнет охаживать его заточенной саперной лопаткой. Мастер боевых единоборств откажется соревноваться с гранатой. А в рукопашном бою случается все.
Отряд смотрел, девчонки ахали. Для всех это был показательный бой хорошо подготовленных спецназовцев, и только Аксакал понимал его тайный смысл. Если Султан может драться хотя бы вполовину того, что показывает Михал Михалыч, то Петя проиграет ему бой и жизнь.
Смотреть на это было невыносимо. Как только инструктор присел отдохнуть, Аксакал шепнул ему:
- Валера сказал, что вам уезжать надо. Султан близко.
Под разочарованное нытье второго отряда Михал Михалыч собрал свой чемоданчик. Его пошли провожать, но инструктор сказал, что хочет поговорить с Петей.
Аксакалу пришлось остаться с отрядом. Все, кроме девчонок, бросились врукопашную, даже те, кто не умел. Он положил на лопатки Фунтика, а потом еле от него отвязался. Разгоряченный Фунтик хватал его за рукава и орал: "Это случайность! Давай еще!"
Когда Аксакал пришел в комнату к воспитателю-диверсанту, Михал Михалыч уже прощался:
- Ну, Петя, ни пуха тебе ни пера. Жаль, я сам не могу схватиться с Султаном. Я бы ему показал, как спецназ позорить!
- К черту, - ответил Петя на "ни пуха ни пера", а на остальное сказал: - Схватываться с ним будут контрразведчики. А моя задача - только мускулами играть рядом с Митькой, чтобы у Султана не возникало лишних фантазий.
- Тогда ничего, - повеселел Михал Михалыч. - Мускулы у тебя что надо, даже лишних килограмма три. Я люблю жилистых парней, вот как он, - инструктор кивнул на Аксакала. - Они гибче и быстрее.
Аксакал почувствовал, что грудь у него сама собой надувается. Когда тебя хвалит такой боец, есть чем гордиться.
- Зато я сильнее, - буркнул Петя.
- Если тебе все-таки придется с ним схватиться… - Михал Михалыч оценивающе разглядывал Петину фигуру. - Я про себя делю бойцов на медведей и змей. Ты медведь, а Султан был коброй: ужалит и отскочит. А ужалить может чем попало: гвоздем, камнем, острой щепкой, не говоря уже о любом холодном оружии. И еще, у него всегда горит "желтый свет". Отсюда вывод: включай свой "желтый свет", сходись вплотную и не бей, а ломай.
- А что такое "желтый свет"? - влез Аксакал.
- Состояние контролируемой тревоги. Как если ты подъезжаешь к светофору, а на нем желтый сигнал. Ты не знаешь, какой сейчас загорится, зеленый или красный, и должен быть готов ко всему: и газовать, и тормозить… Чуть не забыл! - Михал Михалыч раскрыл свой чемоданчик и стал копаться. - Где же она? Я специально ее разыскал, чтобы показать… Вот!
Инструктор осторожно, как взрыватель, держал за кончик обычную шариковую ручку. Непонятно, зачем было ее разыскивать и что тут показывать. Металлическая, исцарапанная, с отломанным зажимом. Аксакал постыдился бы пойти с такой в школу.
- Можно посмотреть? - Петя взялся за другой конец ручки и не удержал ее в пальцах.
- Кувыркнувшись, ручка тяжело упала на пол.
Звук был странный. В нем чего-то не хватало. Аксакал зашарил глазами по полу - вот она! Вот какого звука не хватало: любая ручка, упав с высоты, откатилась бы. А эта вонзилась в пол!
- Свинец залит? - догадался Петя.
- Не только. Стержень фирмы "Паркер", а они делают шарик из карбида вольфрама, им броню можно пробивать. А Султан еще капнул туда припоя, чтобы шарик не провалился при ударе.
Аксакал вытащил ручку из пола. Тяжелая! Сразу чувствовалось, что это метательное оружие. Ручка удобно ложилась в ладонь и просилась выскользнуть, полететь, впиться. Он потрогал кончик стержня - острый. Заточен или просто шарик такой маленький?
- С этой ручкой был такой случай, - продолжал Михал Михалыч. - Сидим вечером в палатке, я заполняю стрелковые карточки, а ручка кляксит. Я не глядя протягиваю руку: "Султанов, дай свою". Помню, что у него ручка всегда в кармане. А он без заминки отвечает: "Нет у меня ручки, товарищ капитан. Обронил где-то". И вдруг снаружи крик! Выбегаю и вижу, куда он ее "обронил": торчит ручка Султана у часового в плече! - Михал Михалыч обернулся к Аксакалу. - Вот что такое "желтый свет". Когда вечер, все устали, вокруг степь и на сто километров нет никого, кроме своих, а боец все равно готов к любой неожиданности. На месте Султана обычный человек стал бы оценивать ситуацию: "Командир просит ручку, а давать ее нельзя. Это не ручка, а, считай, холодное оружие. Сказать, что нет у меня ручки? Как же нет, когда она торчит из кармана и командир ее видел. Выбросить? Жалко. А не выбросишь, он все равно отберет. Надо выбросить. На пол кидать нельзя - увидят. Метну ее прямо через палатку. А если она не пробьет брезент? Нет, должна пробить. Метаю!"… Сколько времени ушло бы на такие рассуждения?
- Минута, - ляпнул Аксакал.
- Секунды две, - покачал головой инструктор. - Но в бою и это непростительно много. Хороший стрелок успевает прицелиться и открыть огонь за полторы секунды. Он тебя изрешетит, пока ты думаешь.
Аксакал все равно не понимал:
- Да как же не думать-то?!
- Как Султан. Он заранее прикинул, что такую опасную ручку нельзя показывать командирам. Он, конечно же, метал ее в цель, тренировался. Я не успел договорить, а у него уже соединилось: "нельзя показывать, надо метнуть". Спроси его в тот момент, что он делает, Султан ответил бы не сразу. У него как бы само получилось.
Аксакал осторожно положил ручку в чемоданчик инструктора. Он, кажется, понял, что такое "желтый свет": это когда человек может убить, не думая. Султан может. А "мама заболела" еще вчера, и ведь это было уже второе предупреждение. Первое - "Не простудись", - переданное неизвестно когда, говорило о том, что Султан достал письмо из почтового ящика. Второе означало: "Опасность! Будь рядом с Петей!". Какой смысл вкладывали в это сообщение контрразведчики? Может быть, его передали в тот момент, когда Султан выезжал из Москвы? Вчера выезжал, а сегодня уж точно все разнюхал и готовится нанести удар. Не думая.
- Эх, сынки! - вздохнул Михал Михалыч. Он, похоже, не видел большой разницы между Петей и Аксакалом. - Когда вы только приходите в армию, стриженые, лопоухие, про многих уже ясно: этот будет порядочным человеком, а этот - негодяем. Но нет закона, чтобы людей с гнилым характером в армию не брать!
Михал Михалыч огорченно махнул рукой, встал и подхватил чемоданчик.
- Подождите, - остановил его Петя. - Куда вы пешком? Вот-вот дождь хлынет. А через час наша "Газель" поедет в Москву, и я вас подсажу к шоферу.
- Нет, я на электричке, - отказался инструктор. - Через час уже буду на полпути к Москве. Не хочу терять время - у меня вечером самолет. Похожу, погляжу, а то давно Москву не видел.
- Откуда он? - спросил Аксакал, глядя в окно на уходящего Михал Михалыча.
- Из Новосибирска. Его контрразведчики специально разыскали, привезли военным самолетом, чтобы он рассказал про Султана. Вот как за Митьку беспокоятся! А вы шатаетесь по лесам, дачу ищете.
Аксакал хотел сказать, что беспокоятся-то больше за Петю. А потом сообразил, что Петю готовят к схватке с Султаном, чтобы он лучше охранял Митьку. Выходит, все так и есть: контрразведчики за Митьку беспокоятся.
- А где он? - спросил Петя.
- В библиотеке.
- Нашел время! Сходи за ним, - приказал воспитатель-диверсант. - И быстро, а то у меня что-то душа не на месте.