Он начинал паниковать, и с каждой секундой его шаги становились все быстрее, а голос - все громче. Куда он подевался? Еще секунду назад он был здесь и тихо сидел в кресле-качалке, а в следующую секунду он вдруг исчез. Да, конечно, статья про новый лыжный трамплин, которую читал дядя Хенрик, была чрезвычайно интересной, но не мог же он не услышать, как Тролль-сын выходит из комнаты?
Он проверил под кроватями, в гардеробах, в ванной. Потом на чердаке. "Ага, - подумал Хенрик. - Наверное, он снова забрался на крышу".
Но нет, он не обнаружил никаких признаков того, что Тролль-сын был на чердаке и открывал окно. Дядя Хенрик снова спустился вниз и вышел из дома, чтобы посмотреть вверх, но на крыше определенно не было никаких троллей.
Он бросил взгляд в сторону массы деревьев, обозначавших ближайшую границу Тенистого леса. Он знал, что куда бы ни пошел Тролль-сын, он точно не пошел обратно домой.
- ТРОЛЛЬ-СЫН?! - проорал дядя Хенрик, и зов его пролетел над фьордом и, ударившись о гору Мюрдал, разлетелся тысячей слабых отголосков, но так и не получил ответа.
За корзинами
В багажнике машины была непроницаемая тьма, за исключением тончайшей полоски света, которая позволяла Тролль-сыну увидеть очертания трех плетеных корзин для покупок, за которыми он спрятался.
Однако пугала его вовсе не темнота. Ведь значительную часть своей жизни Тролль-сын провел без глаза, поэтому одной из вещей, которых он совсем не боялся, была темнота. А пугал его шум мотора - совершенно нетролличий звук - в сочетании с дорожной тряской, а также чувство того, что он заперт в ограниченном пространстве. Все это заставляло Тролль-сына дрожать и бормотать себе под нос единственные слова, которые давали ему ощущение безопасности.
- Сэмюэль Блинк, Сэмюэль Блинк, Сэмюэль…
Но даже это не могло успокоить его взбудораженные чувства.
Это имя утратило часть своего тепла и вкуса в тот момент, когда он увидел, как Сэмюэль поднимает руку, голосуя за то, чтобы отправить его домой.
Почему Сэмюэль так поступил? Тролль-сын не мог этого понять. Поэтому вместо "Сэмюэль Блинк" он начал бормотать что-то другое. Что-то, заглушавшееся звуком ревущего двигателя.
- Нет друга, нет друга, нет друга…
Ровно в тот момент, когда ее сын лежал, спрятавшись в багажнике несущейся по дороге машины, Тролль-мама никак не могла заснуть. Она легла в кровать уже на рассвете, с Тролль-дочкой, пристроившейся у ее бока, но тревога никак не отпускала ее.
Поскольку у нее сейчас не было глаза, ее внимание не отвлекали ни крошечное квадратное незастекленное оконце, ни зеленый лес за ним.
И дело было не в том, что возле нее храпела Тролль-дочка, спящая глубоким сном без сновидений, как и все тролли. Ведь Тролль-дочка всегда храпела.
Нет, Тролль-маме не давало заснуть кое-что другое.
Кое-что, чему она не могла дать имя, потому что никогда не чувствовала этого прежде.
Но эту книгу пишет не Тролль-мама. Ее пишу я. Поэтому я точно могу сказать вам, что чувствовала Тролль-мама. Она чувствовала себя виноватой.
Лежа на своей мягкой подушке, она думала о Тролль-сыне. "Где ты есть, мальчик?" - прошептала она. В слепой темноте ей было легко представить, что он был здесь, в этой комнате, рядом с ней.
- Я хотела как лучше, и я знаю, что иногда тебя колотила и не очень-то правильно воспитывала. И я была неправа, что винила тебя за те вещи, за которые я тебя винила. Что заставляла тебя спать на каменном полу. Что шебуршилась за ковыряние в глазнице. И я, пожалуй, была ужасной мамой, когда посылала тебя к Улучшителю, но я ж хотела всего-то, чтобы ты знал манерности, потому что я-то никогда их не знала… я… я… - Ей потребовалось немало времени, чтобы найти нужное слово, потому что она никогда не использовала его раньше, но наконец оно пришло к ней: - Я… извиняюсь.
И она скинула с себя одеяла и тихо выбралась из постели - настолько тихо, насколько это возможно для женщины-тролля с избыточным весом и каменной кровью.
Потом она взяла свою подушку и верхнее одеяло и прошла через весь дом в маленькую комнатку с голыми стенами, где Тролль-сыну всегда приходилось спать. Она хотела бы сказать еще очень многое, но это было невозможно. Тролль-сына, который мог бы услышать ее, тут не было.
Он не мог ее увидеть или услышать. Но это не помешало Тролль-маме присесть на корточки, не обращая внимания на боль в коленях, и положить подушку и одеяло на пол, чтобы они ждали возвращения ее сына.
Наш друг Эрик
Сидя в машине, несущейся по направлению к Флому, Сэмюэль смотрел в окно. Дорога была пустой, если не считать одинокого велосипедиста впереди. Сэмюэль вспомнил одно из норвежских слов, которым научил его дядя Хенрик: "сюкелл" - велосипед. Это было одно из самых простых для запоминания слов. Не такое простое, как "хус", что означало "дом", или "конг", что означало "король", но определенно в лучшей десятке. Он посмотрел за фьорд, на гору Мюрдал. В Норвегии было два слова для обозначения гор. Одно было "берг", а другое - "фйелл", но он не мог вспомнить, какая между ними разница.
Марта, сидевшая рядом с ним, тихонько напевала песенку, которую узнала от дружелюбного томте, встретившегося ей в Тенистом лесу.
Когда тебе грустно, когда все не так,
Когда в твоем сердце лишь холод и мрак,
Не стоит сдаваться, гляди веселей.
Спой песенку, томте, и станет светлей.
Внезапно пение прекратилось:
- Это Корнелия.
И Сэмюэль увидел, что она права. Одинокий велосипедист, ехавший им навстречу, и правда оказался Корнелией, которая идеально прямо сидела на своем ярко-розовом велосипеде.
- Она нас не заметила, - сказала Марта.
- Нет, - возразил Сэмюэль. - Она делает вид, что не заметила.
- Куда она едет? - спросила Марта.
Сэмюэль пожал плечами.
- Она испорченная девочка, - сказала тетя Ида, не сводя глаз с дороги. - Гнилое яблоко, упавшее с гнилого дерева.
Когда они въехали в Флом, Сэмюэль продолжал смотреть в окно, глядя на скользившие мимо, выкрашенные в синий и белый цвета домики. Тетя Ида и дети проехали мимо церкви со странным коротким шпилем и нового отеля Мюклебуста, самого высокого здания в деревне. Международный пятизвездочный отель класса люкс "Спокойствие и умиротворение" и горный курортный комплекс. Это здание выделялось, словно золотой зуб среди здоровых зубов. Оно было похоже на огромное кривое зеркало, поднимающееся из земли, с висящей на нем афишей. На афише находилось изображение мистера Мюклебуста, улыбающегося на фоне нарисованных гор - гор, загораживавших вид на настоящие горы, стоящие позади.
Машина выехала на главную улицу и поехала мимо книжного магазина, художественной студии Старого Тора и Музея Мюклебуста, который был не совсем музеем, а скорее сувенирным магазином, сделанным для того, чтобы мистер Мюклебуст смог заработать еще больше денег. Они припарковались возле даглигваребутикк - бакалейной лавки, где тетя Ида собиралась сделать последние покупки: мясо и сыр для сэндвичей Хенрику и Сэмюэлю. Но сначала им нужно было перейти дорогу и заглянуть в скобяную лавку, единственное бревенчатое строение на улице, которое оставалось неокрашенным.
- Хорошо, идемте, дети, дафайте достанем корзины… у нас не так много времени до закрытия магазинов. И запомните, жители здесь очень любопытные. Если они начнут расспрашивать про Хенрика, или про лес, или про сбежавших троллей, мы не должны им ничего рассказывать. Поняли?
- Да, - хором ответили Марта с Сэмюэлем послушными, усталыми голосами, которые они использовали, когда отвечали учителю на школьной перекличке или повторяли молитвы. - Мы поняли.
И дети вылезли из машины и пошли вслед за тетей к багажнику, чтобы достать оттуда корзины. Еще секунда - и они бы заметили скрюченную дрожащую фигуру Тролль-сына, но тут у них за спиной раздался голос:
- Годдаг, Ида.
Обернувшись, они увидели старого, немощного человека с длинной белой бородой, одетого в забрызганную краской блузу. В руках у него был пакет из скобяной лавки, полный тюбиков с краской. Сэмюэль немедленно узнал в нем Старого Тора. Человека, который однажды видел двухголового тролля, убегавшего из леса, когда рисовал освещенный луной фьорд. Человека, которого заметили хюльдры, гнавшиеся за тем двухголовым троллем. Человека, который обнаружил, что в свои восемьдесят лет он может убежать от лошадей, несущихся галопом, с помощью найденного им браслета - браслета Хек, который он потом отдал тете Иде, когда она собиралась в лес на поиски Сэмюэля и Марты.
Пару минут они поболтали о чем-то на норвежском. Тетя Ида извинилась за то, что она до сих пор не вернула браслет Хек.
- Мне нужен браслет, - сказал Старый Тор. - Я не могу без него спать. Мне страшно. Я схожу с ума. Я закрываю глаза и вижу двухголовых троллей и этих жутких хюльдр, которые галопом несутся за мной.
- Я верну тебе браслет, - сказала тетя Ида. - Не переживай. Но ты должен знать, что лес изменился. Теперь там… - Она чуть не сказала "безопасно", но вовремя остановилась. Она знала, что если лес действительно станут считать безопасным, мистер Мюклебуст за несколько недель его разрушит.
Но, как оказалось, это уже было неважно. Старый Тор ее даже не слушал. Он находился в каком-то странном трансе. Он был уверен, что за спинами тети Иды и двух детей он только что увидел тролля. Юного одноглазого мальчика-тролля, который вылез из багажника машины и теперь шел вниз по главной улице.
Он поморгал, потом поморгал снова, но тролль по-прежнему был там, поэтому он сунул руку в карман и достал таблетки, которые прописал ему доктор.
Тетя Ида не придала особого значения ни этому действию, ни его ошеломленному бледному лицу. Старый Тор всегда был немного чудаковатым. Ведь он был художником. А с тех пор, как за ним гнались хюльдры, он стал еще более чудаковатым.
- Ну, хорошо, нам нужно идти. Нам нужно сделать много покупок. Морна, Тор.
Старый Тор ничего не ответил. Он просто застыл на месте как статуя. Статуя под названием "Старик видит тролля на главной улице и едва не умирает от сердечного приступа".
Поэтому тетя Ида оставила Старого Тора стоять на месте, захлопнула теперь уже пустой багажник и повела за собой Марту и Сэмюэля.
Но Сэмюэль и Марта оба остались у окна лавки, глядя на странного мальчика, шагающего вниз по главной улице.
- Это… - задохнулся Сэмюэль.
Марта тоже его увидела. Тролль-сын. Они выбежали из лавки, пока тетя Ида решала, какой же фонарь ей выбрать.
- Мы должны поймать его, пока никто его не увидел, - сказал Сэмюэль.
- Сейчас середина дня, - сказала Марта. - Его обязательно заметят!
Сэмюэль первым догнал его и схватил за плечо.
- Тролль-сын, что ты делаешь?
- Нет лес. Нет лес. Я остаюсь здесь.
Марта заметила, как из дверей одного из магазинов кто-то вышел: человек со светлыми волосами и светлыми усами, одетый в желтый передник. Это был Оскар, бакалейщик, и он шел прямо к ним, чтоб посмотреть на странного мальчика, который только что прошел мимо его окон.
- Быстро, - сказала Марта Сэмюэлю. - Дай ему свою шапку. И свой шарф, и пальто.
Сэмюэль торопливо обернул шарф вокруг шеи Тролль-сына и набросил ему на плечи свое пальто.
- Продень руки в рукава, - сказал он троллю. - Давай же! Быстрее! - Затем он снял шерстяную шапку и нахлобучил ее на голову Тролль-сыну, натянув до самого глаза.
- А теперь, Тролль-сын, послушай меня. Ты не должен произносить ни слова. Ты меня понял?
- Я тебя понял, Сэмюэль Блинк.
Марта обернулась и улыбнулась приближающемуся Оскару самой милой из своих улыбок.
- Вы, - сказал Оскар с сильным норвежским акцентом. - Это вы, англичане, которые пошли в лес, да? Это вы живете у Иды, йа?
Марта кивнула, а Сэмюэль тем временем поправлял шарф Тролль-сына так, чтобы он закрыл ему подбородок.
- Да. Это просто мы, англичане, и мы не вмешиваемся в чужие дела.
Оскар подошел ближе, с явной опаской поглядывая на Тролль-сына.
- А это что? Вы это принесли из леса?
- Нет, - торопливо ответил Сэмюэль. - Нет… это… мой друг… из Англии. Эрик. Его зовут Эрик.
- Эрик? - Оскара переполняли подозрения. - Привет, Эрик.
- Он не разговаривает, - сказала Марта.
- Он очень застенчив со взрослыми, - добавил Сэмюэль.
Оскар собрал все свое мужество, сделал шаг вперед и уставился на Тролль-сына.
- Почему его шапка так низко надвинута?
- Ему… э-э… холодно, - сказал Сэмюэль. - У него мерзнут… э-э… глаза. Ему нравится так носить шапку. Он может видеть сквозь… ткань.
Оскар изучал круглый бугристый нос и покрытые бородавками щеки.
- Он довольно уродливый, не так ли?
- Чш-ш! - сказала Марта. - Он очень… чувствительный. Его вечно дразнили в школе из-за носа. Вы его доведете до слез.
Оскар кивнул, но взгляд его все равно оставался подозрительным. Сэмюэль и Марта с ужасом смотрели, как его рука тянется к шерстяной шапке, закрывавшей половину лица Тролль-сына, и вот-вот сдернет ее с него. Все ближе и ближе и…
- Оскар?
Это была тетя Ида, которая вышла из скобяной лавки с тремя корзинами в руках: одна из них была набита едой, а две другие были теми, что Сэмюэль с Мартой оставили на полу, когда выбежали за Тролль-сыном.
- Оскар?
Бакалейщик, услышав свое имя, отдернул руку, которая уже готова была снять шапку с Тролль-сына. И выражение угрюмой подозрительности на его лице внезапно растаяло, словно сыр на огне, когда он услышал голос Иды.
- Ах, Ида… - сказал он, выпрямившись, поправив свой желтый галстук-бабочку и пригладив светлые усы. - Я так рад тебя увидеть. Я как раз знакомился с Эриком.
- Эриком?
Сэмюэль с Мартой яростно закивали за его спиной, показывая на Тролль-сына.
- Ах, да, - сказала тетя Ида. - Да, Эрик. Маленький Эрик. Как я могла о нем забыть!
Затем Оскар заговорил снова, на норвежском.
- Я слышал, Хенрик вернулся из леса. Это правда?
Тетя Ида очень сдержанно кивнула.
- Очень многие будут задавать вопросы, ты ведь понимаешь. Вопросы о том, что с ним случилось в лесу.
- Ну, лучше бы люди занимались своими делами.
- Знаешь, я ведь мог бы тебе помочь. Если бы ты захотела как-нибудь вечером приехать и обсудить это. Это, наверное, так тяжело, когда твой муж уходит от тебя на десять лет… Так что если ты когда-нибудь захочешь со мной поговорить, я к твоим услугам. Я всегда буду к твоим услугам.
- Спасибо, Оскар, - довольно сердито ответила тетя Ида. - Но нам правда пора возвращаться. Ну, пойдемте, дети. Пойдемте, Сэмюэль, Марта и… Эрик. Пора ехать домой. Идем, Эрик. Все в порядке. Дафай. Не бойся.
Оскар, оставшийся стоять на тротуаре, смотрел, как тетя Ида с Сэмюэлем тащат Эрика к старой разбитой машине, а Марта идет за ними следом. Но они и не догадывались о том, что за ними наблюдал кое-кто еще - мистер Мюклебуст, стоявший в дверях туристического офиса.
Когда машина отъехала, он тяжело потрусил к тому месту, где стоял Оскар.
- Кто этот третий ребенок? - спросил мистер Мюклебуст, задыхаясь и держась за свои жирные бока.
Оскар очень не любил мистера Мюклебуста и уже примерно сотню раз отказывался от его предложений продать бакалейную лавку.
- Я не знаю, - сказал он.
- Может быть, это был… не мог ли это быть… тролль?
Оскар прекрасно понимал, о чем речь. Он знал, как сильно мистер Мюклебуст ненавидит Хенрика. В молодости он был свидетелем печально известного инцидента с "человеком-снежком" на горе Мюрдал. И хотя Оскар во многих отношениях был хорошим человеком, он был слабым, и его самой большой слабостью была тетя Ида, женщина, которая, как он тайно надеялся, после исчезновения Хенрика станет его женой.
- Да, - сказал Оскар после очень длинной паузы. - Я думаю, это был тролль.
Тем временем Сэмюэль инструктировал Тролль-сына на заднем сиденье машины.
- Пригни голову! И не снимай шапку!
- Я извиняюсь… я извиняюсь…
- Я не могу понять, - сказала тетя Ида. - Как ты сюда попал?
Марта посмотрела на пустую корзину, стоявшую у нее на коленях.
- Багажник. Он, видимо, забрался в багажник.
Тетя Ида кивнула.
- Ох, это все оччень плохо. Оччень плохо. Все повторяется: лес снова угрожает нашему счастью. Теперь жители будут беспокоиться насчет нас. Это оччень плохо, говорю я вам. Оччень плохо.
Машина неслась из Флома на максимальной скорости, которую могла развить такая старая развалюха. Они поехали к супермаркету, потому что в бакалейной лавке им не удалось купить продукты для сэндвичей.
- Ну, а почему бы нам не переехать? - спросил Сэмюэль.
Тетя Ида покачала головой.
- Сэмюэль, боюсь, этот вариант невозможен. Кто станет покупать дом так близко к Тенистому лесу? Мы, конечно, можем сказать людям, что там безопасно, но ведь тогда сам лес окажется в опасности. Ох, это оччень непростая ситуация.
Супермаркет по сравнению с супермаркетами, которые Сэмюэль видел в Англии, был просто крошечным. И он тоже был деревянным, как и все здесь.
Тетя Ида с Мартой исчезли внутри, а Сэмюэль остался сторожить Тролль-сына в машине.
- Улучшитель очень плохой, Сэмюэль Блинк, - сказал Тролль-сын, скрючившийся на заднем сиденье. - Он очень плохой.