В отсутствие нарушителей из числа людей патрульная служба охотилась на грызунов! Расшвыривая обгорелые останки ногами, Зигрид прошла в дальний конец мусорной камеры - ей предстояло одолеть ее стену с помощью лазерного резака. По другую сторону находилось помещение подвала, далее - коридор и наконец: производственный цех.
Развязав огнеупорный пакет, прикрепленный к ее бедру, Зигрид извлекла из него лазерный карандаш, предназначенный для разрезания танковой брони. Из его конца вырвался голубой луч. Там, где этот луч падал на стену, толстый металл менял цвет, а затем начинал пузыриться. Сноп искр осыпал скафандр девушки. Сталь поддалась, и через десять минут Зигрид уже прорезала в стене отверстие, достаточное, чтобы в него пролезли ее плечи.
Пробравшись через дыру, она соскочила на бетонный пол заставленного ящиками подвального помещения. По полу с негромким урчанием носился маленький робот-крысолов. Заметив Зигрид, он принялся обстреливать ее из своей электропушки, как будто она была особенно крупной мышью. Зигрид отстранила его движением ноги и устремилась в коридор, ведущий к мастерским арсенала. На всем заводе не было ни одного человеческого существа. В темноту коридоров уходили узкие стальные рельсы, время от времени из двойных дверей выезжала автоматическая вагонетка, подвозившая различные детали с подвальных складов.
Зигрид долго бродила по лабиринту подземных галерей, пока ей наконец удалось сориентироваться. Главная мастерская была перегорожена вереницей конвейерных лент, над которыми ритмично двигались роботы-сборщики. По конвейерам скользили бомбы - точнее, их заготовки, над ними колдовали десятки механических рук. Среди них были проникающие бомбы, заостренный нос которых мог пробить любую броню; но они оказались слишком малы, чтобы внутри них мог поместиться человек. Зигрид интересовали только бомбы общего назначения. Длиной около двух метров и весом в двести двадцать пять килограммов, они имели достаточно просторный внутренний объем, чтобы в нем мог спрятаться тайный пассажир. Кроме того, их стальной кожух был относительно тонким, и его легко можно было вскрыть с помощью карманного лазерного резака. Б.О.В. вовсе не нуждался в проникающих бомбах, чтобы кормить свою горгулью - слишком стремительные, они могли пробить землю на большую глубину, вместо того, чтобы взорваться в подвале. К тому же их заряд составлял всего 15 % от общего веса, и это едва ли удовлетворило бы аппетиты огромной жабы. Зигрид делала ставку на "стандартные" бомбы. Производимая ими взрывная волна могла обрушить десятиэтажное здание, и именно такие "бутерброды" входили в ежедневный рацион монстра, обитающего в подвалах банка. Обнаружив партию, предназначенную для Б.О.В., Зигрид собралась извлечь заряд одной из бомб и занять его место. Главное - не ошибиться с адресом доставки, иначе ей грозила, например, погрузка в трюмы военного космического корабля, направлявшегося в какой-нибудь удаленный уголок галактики, где сейчас бушевала война. Это явилось бы настоящей катастрофой!
Внимательно разглядывая этикетки, Зигрид прошла вдоль конвейера до того места, где начиналась расфасовка боеприпасов - там их сортировали, складывали и подписывали в зависимости от пункта назначения. Пробираясь между роботами-носильщиками, она проникла в ангар, где находился склад мин, торпед и ракет. Самый скромный штабель был помечен надписью "Б.О.В." и содержал только стандартные бомбы. Зигрид вздохнула с облегчением.
До сих пор ее план работал как было задумано! Теперь ей оставалось только стащить с конвейера детали, необходимые для сборки фальшивой бомбы, внутри которой она займет место, как мумия внутри саркофага! Укрепленный скафандр позволял поднимать довольно большие грузы, и это давало девушке возможность обойтись без помощи роботов. Когда она устроится внутри полой торпеды, в куче других снарядов, предназначенных для Б.О.В., ей останется только терпеливо ждать дня доставки в банк. Это займет несколько дней, но скафандр вполне позволял выдержать такое долгое заточение. По крайней мере, запасы пищи обеспечивали автономное существование в течение большего срока… А что касается скуки, то Зигрид рассчитывала скрасить ее за счет встроенной видеотеки.
"Неделя, - думала она. - Только подумать, что я собираюсь провести целую неделю замурованной внутри двухсоткилограммовой бомбы, да еще в непроницаемом скафандре!"
Эта мысль заставила ее содрогнуться. Какой-нибудь перегоревший микропроцессор может вывести из строя систему рециркуляции воздуха внутри скафандра, или систему, регулирующую подачу питательных таблеток… В обоих случаях ее ждет верная смерть (от удушья или от голода) в бомбохранилище Б.О.В. среди других предназначенных для сброса торпед. Назвать такую перспективу привлекательной трудно.
Зигрид заставила себя встряхнуться.
Решительно развернувшись, она направилась в сборочный цех, чтобы снять с конвейерной ленты детали, необходимые для изготовления собственного саркофага… или Троянского коня.
Через каких-нибудь два часа она наденет свой стальной костюм, свое бальное платье. Платье с крыльями и с угрожающе заостренным носом. Платье с силуэтом смерти.
Глава 17
Обитатели кошмара
Слухи о нововведениях в Б.О.В. распространились быстро. Отныне на каждом этаже башни было известно, что здание стоит буквально на пороховом складе.
- Мы живем теперь, как будто над арсеналом, - возмущались представители домового комитета на каждом собрании жильцов. - Мы должны подписать петицию, подать жалобу! Такое положение вещей совершенно недопустимо! Если мы не можем выселить Б.О.В. из подвалов и первого этажа, мы должны потребовать, по крайней мере, снижения платы за жилье!
На каждом этаже жильцы собирались небольшими группками и подолгу шептались. Их взгляды при этом не отрывались от ковров или паркета, как будто сквозь эти преграды можно было разглядеть силуэты ужасных бомб, сложенных в подвалах.
- Достаточно одной искры, чтобы эти снаряды взорвались, - горячился председатель комитета. - Если такое произойдет, вся башня рухнет, как подкошенная, как сраженное молнией дерево… Как сраженное молнией дерево!
От этого сравнения дрожь пробежала по спинам жильцов. Ночью, лежа без сна в своих постелях, они раз за разом воображали катастрофу во всех деталях. Они как воочию видели, как все строение начинает крениться, будто огромный дуб с подрубленным основанием. Лишенное фундамента здание падает поперек проспекта, распадаясь на части, увлекая за собой другие дома… Эти образы порождали бессонницу, питали их кошмары. Стиснув зубы, жильцы чутко прислушивались к малейшим колебаниям, комкая простыни влажными от пота руками.
- Скоро полночь… - шептали жены мужьям.
И все взгляды тут же обращались к мигающим красным цифрам часов. Все знали, что ровно в полночь люки бомбохранилища автоматически открываются, сбрасывая внутрь подвала двухсоткилограммовую бомбу - огромное крылатое чудовище, способное разнести в пыль самую мощную каменную кладку. Затаив дыхание, все ожидали взрыва, грохота, ударной волны… Конечно, ничего этого не было, но воображение тут же восполняло все то, что не мог уловить слух.
- На этот раз здание покачнулось! - лепетали самые впечатлительные. - Кран в ванной вдруг потек сам по себе. И струны в пианино звякнули, я ясно слышал… такая неприятная нота, ля-бемоль, кажется. Прямо как всхлип.
Жильцы выбирались из кроватей, чтобы обнаружить следы разрушений. В коридорах то и дело попадались встревоженные люди в пижамах и халатах, осматривающие потолки и стены с помощью фонариков. Найденные трещины обводили красным карандашом, чтобы заметить, если они будут день ото дня становиться шире.
- Так не может продолжаться вечно, - кричали самые мятежные. - Наверняка эта их мерзкая жаба не поглощает взрывы целиком. Я вам точно говорю: как любая собака, она непременно оставляет в миске какие-нибудь объедки!
- Объедки? - удивлялись те, что понаивнее.
- Да, она не поглощает полностью взрывную волну, и ее остатки расшатывают основание башни, как маленькое ежедневное землетрясение!
Маленькое ежедневное землетрясение - эти слова быстро облетели все здание, передаваясь от одного жильца к другому. Самые неуверенные решились подписать петицию в городское управление. Вечерами жильцы толпились у лифтов, как животные на водопое в засуху, бурно обсуждая обнаруженные за ночь симптомы:
- Мой аквариум с золотой рыбкой лопнул! Совсем новый аквариум… по-моему, это ненормально.
- Фотографии, висящие у меня на стене, всегда перекошены. Это неспроста! Я каждый вечер выравниваю их, но на утро они снова висят вкривь и вкось. Это все из-за ночных колебаний, другого объяснения я не вижу.
Шепот наполнял коридоры, как зловещее змеиное шипение. Каждую следующую ночь число беспокойно слоняющихся, не могущих уснуть людей становилось все больше.
Часовые в пижамах маячили в коридорах и на лестничных клетках, беспокойно поглядывая на часы, ожидая "часа икс" - полуночи…
Тогда, закрыв глаза, они мысленно следили за полетом бомбы. Она падала и падала, как в замедленной съемке, позволяя разглядеть ее во всех подробностях, до последней заклепки на тяжелом металлическом кожухе, и сравнить ее в воображении с безжалостной хищной акулой… И все бесконечное падение бомбы сопровождалось свистом рассекаемого воздуха.
- Слушайте, слушайте! - вопили добровольные часовые. - Она свистит, как пикирующий самолет!
- Да нет же, - возражали немногочисленные оптимисты, - это просто чья-то скороварка!
- Скороварка? В полночь? Не говорите глупостей!
- Значит, это полицейская сирена где-то на улице…
- Нет! ЭТО ОНА! ОНА!
Жильцы замирали, затаив дыхание, и воображали взрыв. Острый нос бомбы сминается от удара о землю, срабатывает детонатор, и мгновение спустя расцветает огромный цветок пурпурного пламени. Двести кило взрывчатки, высвобождающей свою разрушительную силу. Они представляли, как горгулья раскрывает пасть, чтобы, как хамелеон, слизать языком заполнившее подземелье адское солнце. Какая-нибудь секунда… и все приходит в норму. Ночные часовые с синяками вокруг глаз из-за постоянной бессонницы наконец расходятся, убежденные, что еще раз избежали ужаснейшей из катастроф.
Животное, поедающее взрывы, словно собака - миску аппетитного мясного рагу: как такое вообще возможно?
Монстр, питающийся пламенем, дымом и грохотом - виданное ли это дело?
- Все это очень плохо кончится, - пророчествовал делегат от шестого этажа. - Катастрофа назревает.
* * *
Под самыми корнями башни, внутри гранитной полости укрепленного подвала девочка с пустым взглядом начинала осознавать, какой страх она вызывает. Хотя она не могла ничего знать об отчаянии жильцов, она читала по лицам банкиров, как по страницам открытой книги. Всякий раз, когда они выходили из лифта, чтобы принести очередной ящик с драгоценностями, девочка отмечала невероятную бледность их лиц. На лбах и скулах поблескивали капельки пота. Частое сбивчивое дыхание говорило о том, что легкие их стиснуты страхом.
Некоторые с трудом сглатывали, привычный галстук вдруг начинал душить их, как кожаный шнурок палача. Их шаг становился неуверенным, и белая пыль подвала ложилась на дорогие, начищенные до блеска ботинки.
Девочка намеренно продлевала пытку, заставляя их ждать. Она притворялась слабоумной, замедленно двигалась, нарочито усиливая бессмысленное коровье выражение своего взгляда. Сидя в пасти горгульи, она возвышалась над остальными, будто королева на троне. Запуская руку в складки кожи монстра, она незаметно тянула за только ей известные нервы. Монстр, будто послушная марионетка, опускал голову и вытягивал язык до самой земли. Девочка спокойно позволяла этому движущемуся мясистому трапу опустить себя на пол, а затем ждала, сидя в позе лотоса в белой пыли и окутав себя собственными серебристыми волосами.
В этот момент она замечала, как вспыхивают искры страха в зрачках банкиров. Девочка сознавала, что сейчас она прекрасна, как некая языческая богиня, варварский идол. Она чувствовала свою власть.
- Боже! До чего же бледен этот ребенок, - пытался шутить один из директоров банка с фальшивым от страха смешком. - Ей не помешало бы немного побыть на солнце.
Другие тоже притворно посмеивались, пытаясь скрыть ужас, но испарина по-прежнему поблескивала на их лицах.
- Передайте ей контейнеры с бриллиантами, - приказывал начальник Службы охраны, - и покончим с этим!
Они подходили, опасливо морщась и больше всего боясь, что их обрызгает каплями едкой слюны. Положив контейнер на колени девочке, они торопливо пятились назад. В эту минуту девочке каждый раз приходилось подавлять бурное желание повиснуть у кого-нибудь из них на шее с криком:
- Папочка! Поцелуй меня!
Она бы с удовольствием послушала, как они вопят от страха, и посмотрела бы, как они станут отбиваться, избегая прикосновения к ее влажной от едкой слюны коже. А она бы цеплялась за них с притворной наивностью, изображая ребенка: "Ах, папочка, возьми меня на ручки, покатай меня на плечах".
Они бы кричали от боли, когда их кожу обжигала кислота.
О! Да… Как это было бы забавно!
Получив в руки контейнер, она приказывала монстру втянуть язык и спиной вперед возносилась обратно в слюнявую, окаймленную зубами пещеру, в то время как банкиры гурьбой спешили к лифтам.
Пока челюсти горгульи медленно смыкались, она успевала увидеть, как представители руководящей верхушки банка яростно толкались, чтобы первыми влететь в кабину лифта, и всякий раз это зрелище наполняло ее ни с чем не сравнимым блаженством.
Потом начиналась рутина. Девочка вырывала у себя несколько прядей волос и принималась вязать защитный чехол с помощью пары особых, устойчивых к коррозии спиц - спиц из костей жабы!
Они мелькали в ее руках с невероятной скоростью. Окончив вязание, она заворачивала в эту защитную оболочку ящик с сокровищами и опускала его в желудок монстра.
Этот момент девочка не любила: почувствовав поступление инородного тела, желудок горгульи начинал в изобилии выделять пищеварительный сок, целиком наполняясь чрезвычайно едкой пеной, которая медленно обволакивала контейнер, пузырясь с яростным шипением.
Нередко девочка с пустым взглядом задумывалась - а что будет, если однажды она откажется обернуть врученную ей драгоценную посылку и просто бросит ее в глотку монстра, как отбросы в жерло мусоропровода. Разумеется, пищеварительный сок растворит посылку, не пощадив ни бриллиантов, ни золотых слитков, и это, наверно, весьма огорчит банкиров, которые явно придавали этим глупым металлическим сундучкам преувеличенно большое значение.
Подобные предположения погружали ее в пучину мечтаний, одно другого приятнее. И все же девочка понимала, что эти мечты тщетны. Внедренные в ее мозг программы категорически запрещали ей причинять людям хоть какой-то вред. Она могла сколько угодно воображать, что делает им больно… но перейти к действиям для нее было совершенно невозможно.
Все было специально предусмотрено, чтобы смирить ее гнев. Если бы она попыталась уничтожить сокровище или приказала горгулье сожрать банкиров, в ту же самую секунду особый блокирующий механизм в ее мозгу вызвал бы короткое замыкание, пресекая любые дальнейшие действия и погружая ее в глубокую кому. Она была обречена грезить о мести, но и только.
Она стала пленницей не только жабы, но и собственного бессилия. Слабые проблески сознания, которые время от времени брезжили внутри ее черепа, неизменно наталкивались на строжайшие ограничения программы. В ней как будто жили одновременно два существа: мятежница и покорная рабыня Б.О.В.
Ее создали не для того, чтобы она питала чувства или лелеяла злобу. Она была задумана всего лишь как инструмент.
По крайней мере, так считали ее создатели.
Но что-то случилось. Способность к эмоциональным переживаниям подспудно развивалась в ней, как некая таинственная болезнь. Она научилась чувствовать, хотя по замыслу должна была только вычислять.
Ее эмоции были рождены ненавистью, и именно ненависть должна была поддерживать их - до тех пор, пока девочка сможет подпитывать ее.
Она смутно понимала, что ее способность думать целиком зависит от этого черного пламени, пылавшего где-то внутри нее. Дать этому пожару угаснуть означало вернуться к прежнему бессмысленному существованию живой органической слизи. А она этого не хотела.
Чтобы наполнить свою жизнь смыслом, она должна была непременно продолжать ненавидеть всякого, кто к ней приблизится…
Девочка раз за разом прокручивала в голове эти мысли, лежа в желудочном кармане горгульи, подсунув руки под голову и положив ноги на ящик с драгоценностями. Мягко покачиваясь на волнах полудремы и собственных фантазий, она изо всех сил раздувала угли своего гнева, воображая все новые невыполнимые планы мести.
Глава 18
В тепле моего саркофага
Зигрид методично напрягала и расслабляла каждую мышцу, чтобы они не затекли. Каждые три часа она делала небольшую разминку - стискивала кулаки, приподнималась на цыпочки, одним словом, максимально использовала узкое пространство скафандра, который, в свою очередь, был плотно упакован в бомбу. Больше всего она боялась, что у нее начнутся судороги от неподвижности или она проснется парализованной.
Она уже провела в заключении внутри стальной оболочки торпеды двое суток. Сорок восемь часов почти полной неподвижности. Поначалу она старалась занять себя, слушая музыку или просматривая фильмы. (Полное собрание приключений доктора Скелета! В частности, невероятная Атака гамбургеров-зомби - по мнению специалистов, лучший эпизод сериала!) Сейчас она уже ничего не слушала и не смотрела. Образы путались перед ее глазами, звуки сливались в отвратительную какофонию. Ей было слишком страшно, чтобы она обращала внимание хоть на что-нибудь, кроме собственного отчаяния. Она чувствовала себя мумией, запертой в забытом саркофаге и захороненной в неведомой пирамиде, которую тоже давным-давно поглотила песчаная буря. Она видела себя живым мертвецом, скелетом, запертым в железном гробу… и ждала момента, когда роботы-носильщики придут за ней и погрузят в грузовик для доставки в банк. При этом она понятия не имела, в каком порядке уложены бомбы, а значит, не могла рассчитать, сколько времени пройдет до сброса. Это могло случиться через день… или через неделю: все зависело от того, какое положение она занимает в бомбохранилище.
Если ей повезет, "ее" бомба пойдет на вторую или третью бомбардировку, если же судьба отвернется от нее, ей придется дожидаться последнего дня недели, чтобы разбиться о дно подвала. Такой поворот событий особенно пугал Зигрид: она не представляла, как сможет выдержать сто шестьдесят восемь часов неподвижности. Интересно, как быстро человек может заработать клаустрофобию? Она боялась. Боялась сдаться и завопить, чтобы кто-нибудь пришел и освободил ее.
"Повторяй уроки! - твердила Зигрид себе. - Неужели ты уверена, что хорошо запомнила все приемы, необходимые для управления мышцами ЖАББО?"
Как выпускник, готовящийся к трудному экзамену, она мысленно рисовала разнообразные схемы, усеянные стрелками.