Лопушок вынырнул без рыбы: ушла. Он отфыркался и стал искать глазами Федю. Огляделся и заметил, что Топорков с какой-то девчонкой выходит на берег.
"Ишь ты! - усмехнулся про себя Лопушок. - Я ему рыбу лови, а он девчонку поймал. Востер Топорок".
- Федька! - закричал озорно Ванюшка. - Ловкий ты рыбачок-то! Гляди, какую рыбку словил!
Топорок даже не оглянулся на его крик.
- Федь! - озадаченно спросил Лопушок. - Ты чего? Или обиделся?
Но Топорок опять не отозвался. Это совсем обескуражило доброго по натуре Ваню, и он огорченно стал гадать, чем это не угодил Феде. "А, может, Топорок знаться со мною больше не хочет?"
- И пусть! - вслух обиделся Ванюшка и опять стал нырять под коряги, но рыба больше не попадалась: азарта у ловца не было.
Топорок вышел на берег и лег обессиленный на горячий песок. Перед глазами плыли зеленые круги, стучало в висках, ноги и руки налились свинцом. Он лежал неподвижно, бледный.
Это больше всего пугало Ларису. "А вдруг он умрет!" - испугалась она и только тогда решила позвать на помощь Лопушка. Но Ваня сам плыл к их берегу. Лариса заторопилась к нему.
- Лопушок, - позвала тревожно Лариса.
- Чего тебе? - недовольно буркнул Ваня.
- А вдруг он умрет…
- Чего? - Лопушок уставился на Ларису, как на бредившую.
- Чего, чего. Тонул он, а я его спасала.
- Кто тонул!
- Федя.
- А кто же с тобою из речки выходил?
- Федя.
- А говоришь, тонул! Лопушок заподозрил какой-то подвох и, жуликовато поглядев на Ларису, заявил: - На мякине меня, Лисичка, не проведешь. Где Федюха?
- Не веришь, да? - Лариса схватила Лопушка за руку и потащила к месту, где лежал Федя.
Поглядев на Топоркова, Лопушок даже кукан с рыбой выронил.
- И правда, - испугался Лопушок, но тут же стал озабоченно-деловым и строго спросил: - Зачем навзничь его положила?
- Он сам так лег.
- "Сам лег"! Его надо от воды опростать: небось, наглотался.
- А ты умеешь?
- А Никитку Трюхина кто откачал?
Лопушок подошел к Феде и стал его переворачивать. Топорок открыл глаза и удивленно уставился на Лопушка.
- Тошнит, - тихо произнес Федя.
- Известное дело, тошнит, - согласился Лопушок, - водицы-то, видать, порядком наглотался. Хорошо еще легкие не затопил. Пошли в тенек…
Топорку стало легче.
- Поспи, - посоветовал Лопушок. - И все, как рукой, сымет. Рыбы я наловил. Видал сколько?
- Нет.
- Сейчас принесу показать. Лежи и не дрыгайся.
Ваня пошел за рыбой. За кустами он увидел Ларису. Она поманила его.
- Ну, что?
- Очухался.
- Лопушок… - Лариса замялась.
- Ну?
- Не говори ему, что я его спасла. Ладно?
- А чего утаивать-то?
- Ну, Лопушок, прошу тебя… Пусть думает, что сам выплыл. А то, говорят, он и так по городу скучает, а тут еще узнает, что девчонка из речки вытащила… Тебе-то не понравилось бы?
- Еще чего не хватало! - искренне возмутился Лопушок. - А если спросит, кто его спас?
- Скажи - русалка.
- Ваня, - позвал Топорок, - куда же ты пропал?
- Иду, - отозвался Лопушок.
- Договорились? - прошептала Лариса. - Не проговоришься?
- Как колечко на дно омута бросила. Молчок.
Топорок будто подслушал их разговор. Как только Лопушок подошел к нему, он тут же спросил:
- Ваня, а кто меня спас?
Лопушок сначала растерянно уставился на Федю, а потом выпалил:
- Русалка.
- Какая русалка?
- Обыкновенная. С хвостом. С волосами распущенными. И… И…
- А русалки купальники носят? - спросил Топорок.
- Известно, носят. А что?
- Показалось, что меня кто-то в купальнике голубом вытаскивал.
- В голубом купальнике? - переспросил Лопушок и вдруг захохотал.
- Чего ты? - обиделся Топорок. - Ну, чего хохочешь-то?
Насмеявшись и вытирая слезы, Лопушок пояснил:
- Не над тобой я. Говорил уже, что порода наша такая хохотущая… А про русалку я пошутил… Никто тебя не спасал. Сам ты выплыл на мель, а тебе показалось, что тебя кто-то вытащил. Утопленникам завсегда кажется, что их кто-то вытаскивает из речки.
- Ну?
- Божусь… Дома про купанье-то молчок. А то больше на речку не-пустят. Шабаш тогда купанью и рыбалке.
- Только бы ты не сказал.
- Я? Да ты что! Что я, пыльным мешком ударенный? Меня пытай - не скажу… А плавать я тебя научу. Без этого человеку нельзя. Вдруг война? Прикажут тебе переплыть реку, а ты, Топорок, топором на дно.
- Ваня, ты в футбол играешь?
- Мячик гоняли, но не по правилам.
- Хочешь, я научу? - предложил в порыве благодарности Топорок. - Из тебя, знаешь, какой центральный нападающий выйдет!
- Да какой я нападающий, - засмущался Лопушок.
РУСАЛКА-ВРАТАРЬ
Теперь каждое утро Федя и Ваня ходили на Сожу. Топорок оказался способным учеником. Уже на пятый день он переплыл Бархатную плесу в самом ее широком месте. Лопушок так обрадовался победе друга, что стал его обнимать.
Не меньше Лопушка успехам Топорка радовалась и Русалка в голубом купальнике, которая каждый раз тайно наблюдала за тренировками начинающего пловца. Федя не подозревал, что у него сразу два тренера и что эти два тренера обсуждают его успехи, советуются.
Когда Топорок уже совсем уверенно чувствовал себя на воде, Ваня стал учить его плавать на спинке, нырять, держаться под водою, и очень скоро выносливый и сильный Топорок стал неплохим пловцом.
…Утро было тихое и ласковое. Солнце еще не успело нагреть песок на берегу. Оно подарило земле свет и краски, краски, которые нельзя увидеть ни днем, ни вечером, а только на утренней заре, когда все вокруг умыто хрустально-чистой росою. И не зря юность сравнивают с утром. И не зря утренние песни птиц самые звонкие и радостные.
Который раз подряд Федя приходил с Ванюшкой на Бархатную плесу рыбачить, а все не переставал испытывать какое-то трепетное чувство восторга от встречи с красотою проснувшейся земли. Истинная красота - неистощима. Она может поражать человека всю жизнь.
В это утро с Топорком творилось что-то необычное. Он сидел притихший, задумчивый, грустный. И была грусть чистой, светлой, как прохладное дыхание утра.
Он невнимательно следил сегодня за поплавками. Иногда в нем вспыхивал азарт рыболова, но вскоре опять затухал. Топорок сочинял стихи.
На кукане у Лопушка уже билось несколько крупных окуней, пяток плотвиц и даже один "щупарик", позарившийся на червяка, а на Федином кукане - всего четыре рыбки. Лопушок никак не мог понять, что происходит с его другом. Несколько раз Лопушок замечал, как соседские поплавки уходили под воду, и тогда он шепотом кричал:
- Топорок! Клюет у тебя… Эх ты, разиня! Опять упустил.
Солнце поднялось над лесом. Растаяла под жаркими лучами роса на лугу, запахло согретой землею, травами, над водою у тростников заиграло зыбкое марево теплого воздуха, верного предвестника полуденного зноя. И клев как отрезало.
- Шабаш! - громко и твердо заявил Лопушок и стал сматывать удочки.
Топорок покорно последовал его примеру.
- Федька, дуй за дровами.
- Костер, что ли, будем жечь?
- Ушицей рыбацкой решил тебя угостить. Котелок прихватил и приправки. Такую сейчас ушицу сварю - пальчики оближешь!.. Покажь улов-то… И все?
- Да… - виновато ответил Топорок, а потом покачал головой и, будто бы разочарованно, добавил: - Местечко плохое я выбрал.
Лопушок зашелся смехом.
- Чего смешного-то? Говорю тебе - место неудачное.
- Ох! Ох!.. Ох! - квохтал Лопушок. От смеха у него текли слезы. И слезы эти казались плывущими по щекам веснушками. Наконец Лопушок высмеялся и обессиленно произнес: - Ну и шкоден же ты, Топорок. Сам ворон считал, а грешишь на заводь. Вот завтра сяду на твое место и тогда увидишь, сколько тут рыбы… Ладно, иди дровец сухоньких принеси, а я пока рыбу почищу.
Лопушок вбил рогатульки, разжег костер и повесил на перекладине над огнем большой котелок с водою.
- Куда такой большой-то? - удивился Федя.
- Еще мало будет… Да в маленьком и варить неудобно. - Бросив в воду пару луковиц, Лопушок предложил: - Давай, пока вода закипит, поваляемся.
- Давай, - согласился Топорок.
Он лег рядом с Лопушком, который вдруг сразу же на полуслове заснул. Федя удивился. Лопушок был всегда такой выносливый, а тут раз - и заснул.
Лопушок же вовсе не был соней. Просто эту ночь ему не пришлось поспать: он со старшим братом Митькой и пастухом всю ночь проискал свою корову, которая отстала в лесу от стада. Но Топорок не знал об этом. Лопушок вообще мало рассказывал ему о своих делах. И в дом к себе никогда Топорка не приглашал.
Жили Зеленовы небогато. Матрена Митрофановна пять лет назад овдовела. На руках у нее осталось четверо детей. Старшему Мите пошел тогда одиннадцатый год, а младшей дочери исполнилось восемь месяцев. Лопушок и вторая его сестренка Клава были погодками. Нелегкая жизнь была у Матрены Митрофановны, хотя дети ее с малолетства были хорошими помощниками.
Лопушок никогда не стыдился своей бедности, но вот, чтобы об этом знал его городской друг, не хотел.
Лопушок спал крепко, беспомощно открыв рот и посапывая. Федя стал глядеть в небо, провожая глазами белые-белые облака. Он раньше и не подозревал, что так здорово лежать на спине и провожать глазами медленно-медленно плывущие по безбрежной синеве облака. И каждое облако кого-то или что-то напоминало. Вот плывет по небу косматый профиль горбоносого старика. Зловещая таинственность чудилась в его зыбком лике. И казалось, что облачному старцу хотелось что-то сказать людям громовым голосом, но какие-то силы мешают ему сделать это. Голова старика окуталась клубящимся дымом, горбоносый профиль расплылся и растаял. Потом Федя отыскал на небе льва. Вздыбленный лев! Но он прожил в бездонном синем океане гораздо меньше старика, вдруг превратившись в скалы. Потом Топорок провожал глазами гигантскую белую лягушку, потом - смеющуюся колдунью, затем - всадника, огромную черепаху, а потом…
…Топорок чувствовал, что по лицу ползает букашка. Он пытался смахнуть букашку ладонью, но это ему не удавалось. Наконец, Топорок открыл глаза и увидел Ларису с травинкой в руке. У просыпающихся всегда беззащитная искренность, и Топорок доверчиво и добро улыбнулся. Лариса ответила ему улыбкой и жестом попросила молчать.
Лопушок долго не поддавался травинке. Он отмахивался от нее, как от пчел, морщился, крутил головой, мычал, чмокал губами, но не просыпался. Лариса и Федя давились от смеха. Ни один комик мира, наверное, не смог бы так гримасничать, как гримасничал во сне Лопушок.
Лариса пощекотала Ваню травинкой в носу. Этого Лопушок уже не смог выдержать: чихнул и сам себя разбудил. Несколько секунд он лежал с широко открытыми глазами. И взгляд у Лопушка был глупый-глупый, потому что не мог сразу сообразить, где находится. Только что лежал он на жаркой русской печке, а тут тебе небо над головой, кусты, запах дыма. Запах дыма-то и напомнил Лопушку про ушицу, которой он хотел угостить Федю. Лопушок вскочил, как ужаленный, и закричал.
- Уху заспали!
Подбежал к котелку, висящему над заглохшим костром, снял крышку и застыл пораженный.
- Это как же так? - озадаченно спросил он и стал ловить носом душистый пар над кастрюлей. - Не помню, когда ее сварил?
- Ты ее не варил. - Лариса рассмеялась.
- Хы-хы-хы, - передразнил обиженно Ваня. - Сама, что ли, сварилась?
- Сама, по щучьему веленью.
- Ты, рыжая, варила?
- Я, - Лариса притворно испугалась. - Не вели казнить, вели помиловать.
- Небось, супец вышел, а не рыбацкая ушица?
- Попробуй.
Но даже по запаху Лопушок чувствовал, что ушица сварена на славу, а схлебнув юшки с деревянной ложки, понял, что такой ухи самому бы ему не удалось сварить. Но он все-таки сделал вид, что никак не разберет, хороша ли юшечка.
- Ладно, сойдет, - сказал Лопушок и заважничал.
Топорок попробовал ложку, другую и искренне похвалил:
- Вот вкусна-то! Никогда еще не ел такой.
- Правда? - обрадовалась Лариса, но тут же взяла себя в руки.
- Правда, правда.
- Чего сама не ешь? - сквозь набитый рот спросил Лопушок.
- Миски нет.
- А ты с Топорком из одной, а то прям из котелка. А ложка запасная у меня всегда имеется: на запах ушицы всегда гости наведываются, - повторил Ваня Лопушок фразу, услышанную от взрослых рыбаков, повторил солидно, будто сам ее только что и придумал, а потом достал из холщовой сумки облезлую от времени и усердной службы деревянную ложку и протянул ее Ларисе.
- На, держи.
Топорок пододвинул миску в сторону Ларисы.
- Ешь, пожалуйста.
- Спасибо, - Лариса осторожно отхлебнула, будто для пробы.
- Да что вы, как просватанные, с ней церемонитесь? Ешьте по-людски.
Солнце поднималось все выше и выше. От жары спасала близость реки. Отдохнув, решили искупаться, Лариса ушла за кустики.
Когда Топорок увидел ее в голубом купальнике, то сразу подумал: "Где ж это я ее видел?" Топорок снова почувствовал странный и неприятный привкус воды, которой захлебывался, когда тонул, увидел зеленые круги, мелькавшие тогда перед глазами, вспомнил боль и… голубовато-мутный силуэт.
Теперь Топорок знал, какая русалка вытащила его, тонущего, из реки. Только непонятно было, почему Лопушок скрыл от него то, что спасла Лариса. Странно…
- Ворона в рот залетит! - крикнул Лопушок Феде и стал брызгаться.
- Брызгаться? Да? - Федя погнался за Лопушком.
Мель быстро кончилась. Лопушок поплыл, Федя - за ним.
Однако Лопушка не так-то просто было поймать в воде. Федя вот-вот должен был дотронуться до него, но Лопушок сделал неожиданный кувырок и исчез под водой. Топорок обескураженно бегал взглядом по речной глади, а Лопушок все не выплывал. Наконец он вынырнул у противоположного берега. А Федя в этот момент ушел под воду.
- Что? Догнал? - крикнул азартно Лопушок и утерся ладонью. Глянул на реку, а Топорка нет. - Лариска! Где Топорок?
- Вместе с тобой нырнул.
- Ври!
- Нырнул.
- И еще не выплыл? Небось, за корягу зацепился. Утопнет?!
Лопушок опять скрылся под водой, а Федя вынырнул.
- Ныряй! Лопушок тебя ищет под водою. Бери правее.
Ваня выскочил на поверхность и, глотнув жадно воздуха, спросил:
- Выплыл?
- Нет! Ищи там! Левее!
Лопушок нырнул - Топорок вынырнул. Топорок нырнул - Лопушок вынырнул.
В конце концов, они, благодаря Ларисиным советам, столкнулись под водою. Лопушок стал спасать Топорка, а Топорок - Лопушка. Барахтаясь и отфыркиваясь, словно моржи, они показались над водою и уставились друг на друга. А голубая Русалка стояла на берегу и от души смеялась над ними.
- Гы-гы-гы! - разозлился Лопушок и пригрозил в рифму: - Рыжей лисице захотелось водицы.
- Ах так! - Лариса подбоченилась. - Федя, подержи его. Забыл, Лопушок, как русалки щекотаться умеют? Забыл?
Лариса медленно пошла к воде.
- Не надо! Не надо, - взмолился Лопушок, и уже от одной только мысли о щекотке неудержимо и панически захохотал…
…Они лежали веером на песке и играли в "подкоп". Каждый знает эту незатейливую игру. Нагребается горка песка, в вершинку ее втыкается спичка или палочка. Играющие разгребают по очереди горку, каждый со своей стороны, до тех пор, пока палочка не упадет. В чью сторону она упадет, тот и водит. Для проигравших придумываются различные наказания. У наших героев наказание было легкое, но обидное. Проигравший должен был зайти по пояс в воду, десять раз присесть, хлопая по воде руками и громко крича: "Я мокрая курица! Я мокрая курица!"
Не везло Топорку. Пять раз подряд он уже побывал "мокрой курицей". Й каждый раз Лопушок подкудахтывал ему с берега и хохотал до изнеможения.
Федя, конечно, делал вид, что водить ему даже нравится, но в душе он очень переживал свои проигрыши, и ему так хотелось сгонять в воду Лопушка, но тот играл осторожно и опытно.
Эх, Лопушок, Лопушок! Какой же он непонятливый… Но откуда же ему, Лопушку, знать, что творилось на душе у Феди. Знал бы, сто раз побывал "мокрой курицей".
Девочки - более чуткие, чем мальчишки. Лариса, когда Топорок седьмой раз возвратился на берег, сделала вид, что ей наскучила эта бессмысленная игра, и она решительно заявила:
- Я больше не хочу играть.
- А может, он отыграться хочет, - попытался возразить Ваня.
- Тогда играйте без меня. - Лариса гордо потупилась.
- Ну, ладно обижаться-то, - сказал примирительно Лопушок и виновато поглядел на Федю. - Федя, ты осерчал на меня, да?
- Чего, мне обижаться-то?
- А ты на руках ходить умеешь?
- Не умею.
- Хочешь, научу? Гляди. - Ванюшка уперся ладонями, ловко вскинул ноги и метра два прошелся на руках. Лицо у него стало натужно-красным. Встав на ноги, он предложил: - Попробуй.
- Не хочется… Давайте лучше в футбол поиграем.
- А где мячик возьмем? - спросил Лопушок.
- У меня в рюкзаке.
- Чего ж, глупень, утаивал? Мне скоро домой уходить. Мамка до обеда отпустила. - Ванюшка поглядел на солнце, определяя время. - С полчасика можно погонять. Пошли на полянку.
Лариса прикрыла лицо косынкой и делала вид, что с наслаждением нежится под палящим солнцем.
- А ты, Рыжик, чего лежишь? - удивился Лопушок.
- Я девчонка, - не снимая с лица косынки, заявила Лариса. - А девчонки, кажется, в футбол не играют.
- Тоже мне, девчонка нашлась! - возмутился Лопушок. - Кто Гуляю нос расквасил? Скажешь, не ты? Гуляя десятиклассники побаиваются… Ладно сироткой-то прикидываться. Вставай!
- Пошли, Лариса, - попросил Топорок.
Она откинула косынку, незаметно скользнула взглядом по лицу Феди и удивленно-нехотя согласилась:
- Ну, если уж вы так просите…
Футбольный мяч у Феди был "мастерский". Его подарил на день рождения мамин брат дядя Коля.
Лопушок влюбленно разглядывал белый мяч.
- Вот это да! Жалко такой по земле гонять. Дорогой, небось?
- Такие не продаются. - Топорок был счастлив, что Ваня ошеломлен мячом.
- Не продаются? А где же ты взял его?
- Мамин брат из Лондона привез.
- А матери братан кто?
- Капитан дальнего плавания.
- Ухты!
Как ни странно, но на Ларису сообщение о заграничном происхождении мяча не произвело впечатления. Напротив, когда Топорок со сдерживаемой гордостью сказал: "Такие не продаются", - она поморщилась и посмотрела на Топорка с неприязнью. Лариса даже хотела сказать ему что-нибудь колкое, но сдержалась.
Когда они пришли на полянку, Лариса не утерпела и спросила:
- А не испачкаем мы твоего лондонского красавчика?
Федя не сразу понял истинный смысл вопроса и простодушно ответил: