Принцесса жила в необыкновенно красивом замке вместе с папой-королем и мамой-королевой. И была у них целая сотня придворных дам и столько же кавалеров. У Лисе Лотты ни братьев, ни сестер не было, и других детей она не знала. Королева считала, что маленькой принцессе не подобает играть с детьми, которые родились не принцессами и не принцами. Лисе Лотте, никогда не видавшей других детей, казалось, что на свете есть одни только взрослые, а маленькая она одна. Если иногда какая-нибудь из придворных дам пыталась поиграть с Лисе Лоттой, девочка замыкалась в себе, потому что считала это нелепым, садилась на стул и молчала.
Замок располагался посреди большого сада, а вокруг тянулась высокая каменная стена. Заросшая колючими розами, она все равно оставалась высокой каменной стеной, так что не выглянешь на волю и не узнаешь, что за этой стеной находится. Правда, в той стене были чудесные ворота с высокими решетками, которые открывались и закрывались всякий раз, когда король выезжал в своей золоченой, запряженной шестеркой белых лошадей карете. Но у ворот всегда несли службу королевские солдаты, и Лисе Лотта не хотела туда ходить: она была немножко застенчива. В самой глубине сада находилась маленькая-премаленькая решетчатая калитка. Ни один солдат не стоял возле нее на страже, калитка была заперта, а ключ висел рядом на крючке. Принцесса часто гуляла у этой калитки и смотрела на волю.
Но однажды случилось нечто удивительное. Подойдя к решетке, принцесса увидела, что за ней стоит человечек ничуть не больше ее самой. Это была просто-напросто маленькая девочка, точь-в-точь такая же маленькая, как и сама принцесса, только платье на этой девочке было не шелковое, как на Лисе Лотте, а ситцевое, в скромную клеточку. Девочку звали Майей.
- Почему ты такая маленькая? - спросила Лисе Лотта.
- Не меньше, чем ты, - ответила Майя.
- Так-то оно так, - сказала Лисе Лотта, - но мне казалось, что я - единственная на свете такая малышка.
- Мы с тобой, пожалуй, одинаковые, - сказала Майя. - Тебе бы нужно повидать моего братца у нас дома, он вот такой малюсенький.
И Майя показала руками, какой именно он величины.
Лисе Лотта была страшно довольна. Подумать только, на свете есть люди такие же маленькие, как она сама. А может, найдутся и еще меньше.
- Открой мне калитку, и мы сможем поиграть, - предложила Майя.
- Ну уж нет, - сказала Лисе Лотта, - хуже игр ничего на свете нет, уж я-то знаю. А ты любишь играть?
- Еще бы! И в самые разные игры, - сказала Майя. - Вот с этой моей куклой.
Она протянула что-то, больше похожее на чурбанчик, закутанный в тряпки. Это была деревянная кукла. Когда-то, возможно, у нее и было лицо, но теперь нос отвалился, а глаза Майя сама нарисовала красками. Лисе Лотта никогда в жизни не видела такой куклы.
- Ее зовут Крошка, - пояснила Майя. - И она такая славная!
"Может, - подумала Лисе Лотта, - с Крошкой играть веселее, чем с другими куклами. Как бы то ни было, это очень приятно побыть с кем-то, кто такой же, как ты".
Лисе Лотта поднялась на цыпочки, достала ключ и открыла Майе калитку.
В этой стороне сада были густые заросли сирени. Девочки укрылись в них, словно в беседке, и их никто не мог видеть.
- Как хорошо! - сказала Майя. - Давай поиграем, будто мы здесь живем, будто я мама, ты служанка, а Крошка - маленький ребенок.
- Я согласна! - сказала Лисе Лотта.
- Но тебе нельзя зваться Лисе Лоттой, раз ты служанка, - продолжала Майя. - Я буду звать тебя просто Лоттой.
- Я согласна! - повторила Лисе Лотта.
И они начали играть. Поначалу игра не ладилась, ведь Лисе Лотта не знала, что должна делать служанка, не знала, как ухаживать за маленькими детьми, но она научилась довольно быстро. "Все-таки играть очень весело", - подумала принцесса.
Вскоре "хозяйке" понадобилось пойти в город - купить провизию.
- Теперь, Лотта, ты должна подмести пол, - велела она. - И не забудь сварить Крошке молочный суп к двенадцати часам. Если она будет мокрая, переодень ее.
- Хорошо, это я могу сделать, - согласилась Лисе Лотта.
- Нет, ты не так говоришь, - сказала Майя. - Ты должна отвечать: "Слушаюсь, госпожа".
- Слушаюсь, госпожа, - повторила Лотта.
И тогда "госпожа" отправилась в "город", а Лотта подмела пол веником из ветвей, которые она наломала, и Крошка поела молочный суп; Лисе Лотта очень за ней ухаживала. Вскоре "хозяйка" вернулась домой, принесла "сахар", "шпинат" и прекрасную "телятину". Лисе Лотта видела, конечно, что "сахар" - это просто песок, "шпинат" - листья сирени, "телятина" же - обыкновенная дощечка. Но уж очень приятно было думать, что они взаправдашние. И до чего весело! Щеки принцессы порозовели, глаза сияли.
Потом "хозяйка" с Лоттой взяли малину и отжимали ее через красивый платочек принцессы, малиновый сок стекал по ее розовому платьицу, и принцесса никогда еще так не веселилась.
Зато какой переполох поднялся в замке. Придворные дамы и кавалеры повсюду искали принцессу, а королева плакала от горя. Наконец она сама отправилась на поиски и отыскала Лисе Лотту в глубине сада за густыми зарослями.
- Дорогое мое дитя, - еще не придя в себя, закричала королева, - разве можно так!
Но тут заплакала Лисе Лотта.
- Ах, мама, не мешай нам, уходи, ведь мы играем, - попросила она.
Королева увидела "сыр", "шпинат", "жаркое из телятины" и Крошку… И сразу поняла, кто научил Лисе Лотту играть и почему щеки у принцессы порозовели… Королева была достаточно умна и тут же предложила Майе приходить к ним каждый день и играть с принцессой.
Можете представить себе, как обрадовались девочки. Они взялись за руки и закружились на месте.
- Но мама, почему ты никогда не дарила мне такой куклы, как Крошка, с которой можно играть? - полюбопытствовала Лисе Лотта.
Королева смогла лишь ответить, что никогда не видела подобной куклы в тех дорогих лавках, где обычно покупала игрушки для принцессы. Теперь же, во всяком случае, Лисе Лотте страшно захотелось такую куклу, как Крошка, и вот королева спросила, не хочет ли Майя поменяться и взять взамен одну из кукол Лисе Лотты. Поначалу Майя и слышать об этом не хотела. Но королева уговорила ее хотя бы сходить с ними в замок и посмотреть кукол Лисе Лотты.
Когда Майя вошла в детскую принцессы, глаза ее расширились от удивления и стали такими большими, как блюдца. Столько игрушек сразу ей никогда видеть не доводилось, и сначала она подумала, что попала в игрушечную лавку.
- Ой, сколько кукол! - ошеломленно сказала Майя.
- Миленькая, моя миленькая, можешь взять какую захочешь, только отдай мне Крошку, - попросила принцесса.
Майя посмотрела на Крошку и посмотрела на всех этих кукол с закрывающимися глазами. У Майи никогда ни одной такой не было.
- Да, - сказала она, - надо же подумать и о Крошкином счастье. Так чудесно, как здесь, у меня дома ей никогда не будет. Там ей придется лежать просто в старой обувной коробке. Бери ее.
- Спасибо, милая, милая Майя, - прошептала счастливым голосом Лисе Лотта. - Не горюй, ты будешь приходить и видеть ее каждый день.
- Непременно, - согласилась Майя, разглядывая большую куклу с кудрявыми каштановыми волосами, в светло-голубом шелковом платьице.
- Можно, я возьму ее? - прошептала она.
Ей позволили. И когда Майя расправляла платьице на животе куклы, та пролепетала: "Мама".
- Мне нужно пойти домой и показать куклу моей маме, - сказала Майя.
И она сбежала по ступенькам и выскользнула из калитки; Майя крепко прижимала к груди куклу и была так рада, что даже забыла попрощаться.
- Приходи завтра опять, - крикнула Лисе Лотта.
- Обязательно приду, - прокричала Майя.
И скрылась из виду.
- Мое самое красивое, милое дитя, - сказала Лисе Лотта Крошке, - тебе пора спать.
У Лисе Лотты было несколько игрушечных колясок, но одна была гораздо красивее других. В ней уже лежала кукла, но ее Лисе Лотта безжалостно швырнула на пол.
И вот теперь Крошка лежала на розовой шелковой, вышитой цветами простынке, а накрыли ее светло-зеленым шелковым одеяльцем. Так она и лежала, с разбитым носом и нарисованными глазками, и глядела в потолок, как будто не могла поверить, что все это правда.
Сестра, что дороже всех на свете
(Перевод Л. Брауде)
Я поведаю вам сейчас одну тайну - про нее никто, ну никто кроме меня, не знает. У меня есть сестра, и мы с ней - близнецы. Только никому про это не рассказывайте! Даже мама с папой об этом не знают. Потому что когда мы с сестрой давным-давно - семь лет тому назад - родились, она тут же убежала и спряталась за большим кустом роз, который растет в самом дальнем углу сада. Подумать только! И как она могла убежать так далеко, ведь она была ну совсем-совсем новорожденной!
Хотите знать, как зовут мою сестру? Вы, наверно, думаете, что ее зовут Лена, или Биргитта, или еще каким-нибудь другим именем, обычным для девочек. Вовсе нет! Ее зовут Ильва-ли. Повторите это имя несколько раз подряд, и вы услышите, как красиво оно звучит: Ильва-ли, Ильва-ли, Ильва-ли.
А меня саму зовут всего-навсего Барбру. Но Ильва-ли никогда не произносит моего имени. Она называет меня "Сестра, Что Дороже Всех На Свете".
Ильва-ли так горячо любит меня!
Папа больше всех любит маму. Мама больше всех любит моего маленького братика, который родился весной. А Ильва-ли любит только меня одну.
Вчера было так тепло! Утром я сразу же пошла и спряталась, как обычно, за розовым кустом. Он растет в самом дальнем углу сада, куда никто никогда не заглядывает. Ильва-ли и я разговариваем на особом языке, который никто, кроме нас, не понимает. Розовый куст называется на нашем языке "Саликон".
И вот, когда я сидела там, рядом с Саликоном, я услыхала, как Ильва-ли зовет меня:
- Ади сыда!
На нашем языке это означает: "Иди сюда!" И тогда я полезла вниз в ямку: под самым Саликоном в земле есть ямка. А потом поползла дальше вниз по длинной-предлинной тропинке и прошла по темной галерее к дверям, которые ведут в Золотой Зал и где Ильва-ли - королева.
Я постучала в дверь.
- Это ты, Моя сестра, Что Дороже Всех На Свете? - услышала я голос Ильвы-ли из Зала.
- Да, это я.
- Никку, отвори Моей Сестре, Что Дороже Всех На Свете, - сказала Ильва-ли.
И вот двери отворились, и Никку, крошечный карлик, который готовит еду Ильве-ли, поклонился, как всегда, ухмыляясь. Ильва-ли и я долго обнимались. Но потом в Зал ворвались Руфф и Дуфф и давай лаять и прыгать вокруг нас. Руфф и Дуфф - это наши маленькие черные пудели. Руфф - мой, а Дуфф - Ильвы-ли. Руфф так радуется, когда я прихожу! Он лижет мне руки, машет хвостом! Он такой славный!
Раньше я все время приставала к маме и папе, выпрашивая у них собаку. Но они говорили, что держать собаку - это очень дорого и очень обременительно, да и вредно для маленького братика. Поэтому я так радуюсь Руффу. Ильва-ли и я подолгу играем с нашими собаками, и нам так весело! Потом мы отправляемся кормить наших крольчат - у нас великое множество маленьких белых крольчат.
Вы и представить себе не можете, как красиво в Золотом Зале! Стены сверкают золотом. А посредине Зала - фонтан с совершенно изумрудной водой. Там мы с Ильвой-ли купаемся.
Накормив крольчат, мы надумали немного покататься верхом. Лошадь Ильвы-ли - белая. Грива у нее - золотая, и копыта - тоже золотые. Моя лошадь - вороная. А грива и копыта у нее - серебряные. Наших лошадей зовут Золотая Подковка и Серебряная Подковка.
Мы ехали верхом Большим Кошмарным Лесом, где живут Злыдни. У Злыдней - зеленые глаза и длинные руки. Они мчались за нами и не произносили ни слова. Они не кричали, они только молча неслись следом за нашими лошадьми и протягивали к нам свои длинные руки. Злыдни хотели захватить нас в плен и заточить в Большой Кошмарный Грот. Но Золотая Подковка и Серебряная Подковка скакали так быстро, что только искры летели из-под копыт. Искры - золотые и серебряные. Тогда Злыдни отстали, остались далеко позади.
И вот мы уже на лугу, где живут Добряки. Злыдням сюда путь заказан. Они остались в Большом Кошмарном Лесу. Они стоят там, на лесной опушке меж деревьями, и смотрят на нас своими недобрыми зелеными глазами.
А у Добряков так весело! Мы спешиваемся и садимся на траву. Золотая Подковка и Серебряная Подковка тоже валяются в траве и ржут. Приходят краснощекие Добряки, одетые в мягкие белые одежды, и угощают нас вкусными пряниками и карамельками, которыми они обносят всех на лугу, - подают их на маленьких зеленых подносиках. Таких вкусных карамелек, которыми угощают Добряки, нигде больше нет. Посреди луга у Добряков - большой очаг. Там они и варят свои карамельки и пекут пряники.
А затем мы снова едем верхом в Самую Красивую Долину В Мире. Путь туда заказан всем, кроме меня и Ильвы-ли. Там поют цветы и играют деревья. По долине бежит маленький прозрачный ручеек. Он не умеет ни петь, ни играть. Но он тихонько журчит свою мелодию. Никогда не слышала я мелодии прекраснее.
Ильва-ли и я стоим на мосту, перекинутом через небольшой ручеек, и слушаем, как поют цветы, как играют деревья, а ручеек тихонько журчит свою мелодию.
Тут Ильва-ли крепко взяла меня за руку и сказала:
- Сестра, Что Дороже Всех На Свете! Ты должна знать!
В этот миг у меня больно кольнуло сердце.
- Нет, - сказала я. - Я ничего не желаю знать.
- Нет, одно ты должна знать, - продолжала Ильва-ли.
И тогда цветы перестали петь, а деревья - играть, и я больше не могла расслышать тихую мелодию ручья.
- Сестра, Что Дороже Всех На Свете! Когда розы Саликона увянут - я умру!
Я бросилась на спину своей лошади и поскакала прочь, а слезы так и текли у меня по щекам. Я поскакала во весь опор. Ильва-ли гналась за мной на своей лошади. Мы скакали так быстро, что, когда вернулись в Золотой Зал, Золотая Подковка и Серебряная Подковка совершенно взмокли от пота.
Никку уже испек для нас свои чудесные пряники. Сидя на полу перед горящим очагом, мы ели их. Руфф и Дуфф прыгали вокруг нас. Прискакали и наши крольчата, которым тоже хотелось побыть с нами.
В конце концов мне пришлось отправиться домой. Ильва-ли проводила меня до дверей. Мы так крепко обнялись на прощанье!
- Возвращайся скорее, Сестра, Что Дороже Всех На Свете! - сказала Ильва-ли.
Потом я вышла за дверь, прошла по галерее и поднялась по лестнице. Я слышала, как Ильва-ли еще раз крикнула мне:
- Возвращайся скорее, Сестра, Что Дороже Всех На Свете!
Когда я вошла в детскую, мама как раз укладывала там спать маленького братика. Лицо у нее было страшно бледное… Увидев меня, она прямо-таки швырнула братика в кроватку и кинулась ко мне. Схватив меня в свои объятия, она заплакала и спросила:
- Дорогая детка, где ты была? Где ты была целый день?
- За кустом роз, - ответила я.
- Слава Богу, о слава Богу, что ты здесь, - повторила мама, целуя меня. - Мы так волновались.
А потом сказала:
- Ты знаешь, что папа купил тебе сегодня?
- Нет. А что? - спросила я.
- Загляни в свою комнату, - сказала мама.
Я помчалась туда со всех ног. А там в корзинке, возле моей кровати, лежал маленький щенок - пудель - и спал. Он проснулся, вскочил и залаял. Это был самый прекрасный песик, какого я только видела в своей жизни. По правде говоря, он был еще милее, чем Руфф, - там, внизу, в Золотом Зале. Он был какой-то более живой, что ли?! Да, в самом деле, это так.
- Он - только твой, - сказала мама.
Я взяла щенка на руки, прижала его к себе, а он залаял и попытался лизнуть меня в лицо.
- Его зовут Руфф, - сказала мама.
Да?! Ну и чудеса!
Мне так понравился Руфф, я так радовалась ему, что не могла спать этой ночью. Руфф лежал в своей корзинке рядом с моей кроватью. Иногда он чуточку повизгивал во сне.
Руфф! Только мой!
Утром, когда я вышла в сад, я увидела, что все розы Саликона увяли. И никакой ямки в земле больше не было…
Нет разбойников в лесу!
(Перевод Е. Соловьевой)
- Нет разбойников в лесу! - крикнул Петер, размахивая своим деревянным мечом, и взбежал на крыльцо. - Нет разбойников в лесу!
Давно смеркалось, и бабушка полчаса тому назад выглядывала из окна и звала Петера домой. Но он заигрался на улице с мальчишками. До чего ж нравилось ему гостить у бабушки, и играть с мальчишками Янссонов было куда веселее, чем с ребятами у себя дома. Сегодня они даже стреляли из пугача.
- Нет разбойников в лесу!
Бабушки на кухне не было.
- Нет разбойников в лесу!
В гостиной ее тоже не было.
В камине пылал огонь. Свет не зажигали. В углах сгустился мрак. Бабушкина качалка стояла у швейного столика. На диване лежали раскрытые сказки "Тысяча и одна ночь", точь-в-точь в том виде, как Петер их оставил, когда мальчишки Янссонов зашли за ним.
- Нет разбойников в лесу!
Петер так сильно ударил деревянным мечом по дивану, что из него вылезло маленькое белое перо.
- Нет разбойников в лесу!
В дальнем углу стоял кукольный домик, который подарили его маме, когда она была маленькая. Прекрасный кукольный домик, с кухней и столовой внизу и спальней и гостиной наверху. В гостиной сидела маленькая кукла в голубом платье. Звали ее Мимми. Петер навел на Мимми пугач и опять крикнул:
- Нет разбойников в ле-е-е-су!
Тут Мимми поднялась со стула и подошла к Петеру.
- Все-то ты врешь! - сказала она. - Разбойники в лесу, конечно, есть!
Лицо у нее было такое сердитое, что Петер и не подумал удивиться. Хотя… вообще-то немножко удивительно, что кукла умела говорить. Такое случалось только в сказках. Петер решил получше поразмыслить об этом на досуге. А сейчас у него времени не было, потому что Мимми нахмурила брови и сказала:
- Вот ты прибегаешь и горланишь, что в лесу нет разбойников, а их там полным-полно! Пойди, выгляни в окошко моей спальни, тогда увидишь!
Она взяла Петера за руку и провела его через гостиную кукольного домика в спальню. Петер решил, что на досуге серьезно подумает о том, как это он смог поместиться в кукольном домике. Теперь же у него времени не было, потому что Мимми тащила его прямо к окошку.
- Выгляни осторожно из-за занавески, чтобы Фиолито тебя не увидел, - сказала она.
Петер выглянул очень осторожно из окна спальни в кукольном домике. Хотя вообще-то ничего другого, кроме бабушкиной качалки и швейного столика, он увидеть не мог - их-то он как раз и не увидел. А увидел он темный лес. И совсем близко, за деревом, стоял мужчина с черными усами, в широкополой шляпе и плаще.
- Ну, что скажешь теперь? - торжествующе произнесла Мимми. - Может, по-твоему, это не разбойник? В следующий раз думай о том, что болтаешь!
- Никак это… Фиолито? - спросил Петер.
- Могу в этом поклясться, - сказала Мимми. - Фиолито, предводитель шайки разбойников. У него сорок разбойников, которые повинуются ему по первому знаку.
И тут Петер увидел, что почти за каждым деревом стоят разбойники.
- Ты заперла дверь? - забеспокоился он.