Он прошел в контору адвоката и установил бочку рядом с письменным столом. После этого опустился в крутящееся кресло. Презрительно поморщился. Кожзаменитель. Агент Скаллери обставила свою квартиру с гораздо большим вкусом. И тем не менее контора Бейли порадовала Сынка. Здесь было так много бумаги. Ему еще никогда не приходилось поджигать кабинет адвоката, и он пришел к выводу, что пламя разгорится здесь очень быстро, поскольку здесь ну о-оч-чень много бумаги.
Сняв с полки несколько книг, Сынок раскрыл их наугад. Рассеянно взглянул на серые прямоугольники печатного текста. Он понятия не имел, каков смысл именно этих слов. Когда-то Сынок читал очень много (хотя он предпочитал, чтобы ему читала вслух мать). Но это было страшно давно, и сейчас он поймал себя на том, что книги его больше совершенно не интересуют. Сынок удивился. Это произошло как-то совсем незаметно. Впрочем, когда он в последний раз читал книгу? Много лет назад. О чем она была?
Книга выпала из его рук.
Да, Сынок вспомнил. Это была документальная повесть. О пожаре в цирке братьев Ринглинг в Хартфорде в 1944 году. Большой купол сгорел за считанные минуты, и погибло больше полутораста человек. Оркестр заиграл "Звездно-полосатое знамя навсегда" - условный сигнал цирка, предупреждающий о чрезвычайном происшествии артистов и рабочих сцены, однако пламя распространилось настолько стремительно, что всех зрителей спасти не удалось. Особенно Сынку запала в память судьба маленькой девочки, которую растоптала публика, бросившаяся к выходу. Опознать тело не представляло никакого труда, однако никто так и не забрал его из морга, и она навсегда осталась безымянной "неопознанной пострадавшей № 1565".
Тогда, дочитав книгу, Сынок поразился, почему не испытал ни капли жалости к бедной девочке.
Очнувшись от воспоминаний, он снова принялся за дело.
На столе Сынок обнаружил пожелтевший листок бумаги с фамилией и номером телефона Пеллэма. "Полуночный ковбой" Джо Бак, педераст-антихрист… У Сынка снова затряслись руки, на лбу выступил крупными градинами пот, он опять почувствовал непреодолимое желание залиться слезами.
Прекрати, прекрати, прекратипрекратипрекрати-и-и!!!
Ему пришлось выждать какое-то время, чтобы хоть немного успокоиться.
Но надо довести дело до конца. Сынок выкрутил лампочку из настольной лампы и, осторожно раскрыв сумку, достал одну из своих особых зажигательных ламп, тяжелую, заполненную вязкой, молочно-мутной жидкостью. Аккуратно положив лампочку на стол, Сынок повернулся к бочке. Достав из кармана спецовки гаечный ключ, он начал отвинчивать болты, крепящие крышку.
22
Высоко в небе, в одной восьмой мили над землей, на крыше Башни Маккенны веером вспыхивали искры. Даже с тротуара Пеллэму были видны десятки крошечных солнц дуг электросварки.
Он думал о Кэрол Вайандотт, вспоминая, как смотрел на этот же самый поразительный небоскреб по дороге к ней домой, в тот раз, когда он остался у нее на ночь.
Пеллэм только что вернулся из центра помощи нуждающимся подросткам, где безуспешно пытался разыскать Кэрол. Но она уже ушла домой. Ее заместитель объяснила, что Кэрол весь день провела в суде. Один из подростков, живущих в центре, угрожал ножом переодетому полицейскому, принимавшему участие в облаве на торговцев наркотиками. Кэрол пришлось шесть часов убеждать помощника окружного прокурора в том, что парень просто перепугался и вовсе не собирался нападать на сотрудника полиции.
Заместитель Кэрол добавила, что у ее начальницы выдался очень трудный день, и она вернулась из суда выжатая как губка. Для Пеллэма Кэрол не оставила никаких сообщений. Ничего для него не было и на автоответчике у нее дома.
Сейчас Пеллэм возвращался в контору Луиса Бейли, чтобы, как и было условлено, снова встретиться с адвокатом. Оторвав взгляд от искрящейся короны, венчающей Башню, он остановился и снова посмотрел на рекламный стенд, который уже видел десятки раз, когда шел брать интервью у Этти. Стенд, посвященный Башне Маккенны. Только сейчас Пеллэм обратил внимание на то, что под прилизанным изображением небоскреба были перечислены его основные характеристики. Шестидесятиэтажное сооружение будет управляться с помощью компьютера ("умное" здание), в нем будет открытый для широкой публики атриум площадью десять тысяч квадратных футов, он будет оснащен автоматизированной пневматической системой удаления отходов и новейшими звукоизоляционными перегородками, в нем будут ресторан высшего класса, кинотеатр со зрительным залом на пять тысяч мест, дорогие бутики, туалеты с пониженным расходом воды, самопрограммируемые лифты…
Однако, гораздо больше Пеллэма поразило не это, а факты, не известные широкой публике, о которых ему сказал Луис Бейли: запутанные, многоходовые сделки, провернутые Маккенной с мэрией, комитетом охраны исторических памятников, управлением архитектуры, департаментом налогов и сборов, палатой инвентаризации имущества, профсоюзами, общественным советом округа Клинтон, вест-сайдским отделением демократической партии - сделки, в которых каждый квадратный дюйм еще недостроенного небоскреба был куплен, продан и сдан в аренду в обмен на налоговые льготы, обещания обеспечить выгодные контракты, создать рабочие места, облагоустроить прилегающую территорию, а также - о да, просто на конверты с наличными, вложенные в алчные руки, называй это добровольными пожертвованиями или еще как угодно. Собственно возведение этого монументального здания не шло ни в какое сравнение с закулисной возней, сопровождавшей строительство.
Возможно, когда-нибудь Пеллэм снимет документальный фильм о небоскребе, похожем на этот.
И назовет его просто: "Небоскреб".
Отвернувшись от Башни Маккенны, Пеллэм вошел в здание, в котором располагалась контора Луиса Бейли. Он удивился, обнаружив дверь незапертой и чуть приоткрытой - внутри, как можно было видеть, было темно. Прищурившись, Пеллэм разглядел за письменным столом сгорбленный силуэт Бейли. Адвокат сидел, уронив голову на толстый юридический справочник. "Проклятие, напился и отключился", - мысленно выругался Пеллэм, ощутив в воздухе сильный запах вина.
И чего-то еще. Чего именно? Чистящего средства? Какой-то очень едкий химический запах.
Пеллэм щелкнул выключателем.
Раздавшийся взрыв прозвучал совсем тихо, не громче хлопка лопнувшего полиэтиленового пакета, но огненный шар, вывалившийся из лампочки, оказался огромным.
Господи!
Огненная жидкость разлилась по столу, обволакивая адвоката. Тот судорожно отдернулся назад. Его лицо и грудь мгновенно вспыхнули ослепительным пламенем, а из горла донесся животный крик отчаяния. Бейли повалился на стол и забился в конвульсиях, громко выстукивая каблуками по полу и тщетно пытаясь сбить руками огонь.
Пеллэм бросился в спальню, ища одеяло или большое полотенце, чтобы сбить пламя. Когда он вернулся со старым пледом, контора была уже полностью заполнена дымом - густым, удушливым дымом, пропитанным зловонием паленого мяса.
- Луис!
Пеллэм накрыл адвоката пледом, но материя тотчас же вспыхнула, лишь увеличив нарастающую массу огня. Схватив телефон, Пеллэм набрал номер службы спасения. Однако линия была мертва; огонь пережег провода. Бросив трубку, Пеллэм выбежал в коридор, нажал кнопку пожарной сигнализации на стене и схватил старый огнетушитель. Вернувшись в контору, он перевернул тяжелый красный баллон, сорвал рычаг и направил шипящую струю пены на пламя.
Пока Пеллэм боролся с огнем, его обволакивал удушливый дым, проникая ему в легкие. Пеллэм закашлялся, у него перед глазами заплясали черные мошки. Но он упрямо держал огнетушитель, покрывая черное, дрожащее тело Бейли серой пеной.
Письменный стол и книжный шкаф по-прежнему были объяты огнем, и Пеллэм направил на них струю из огнетушителя. Языки пламени задрожали, съежились. Однако комната продолжала наполняться черным, густым дымом.
Сплюнув черную слизь, Пеллэм отшвырнул пустой огнетушитель и, шатаясь, побрел к входной двери за новым. По коридору бежали люди, спасаясь от пожара. Пеллэм попытался окликнуть их, но не смог издать ни звука. Он поймал себя на том, что начинает задыхаться. Пеллэм повалился на пол. Там воздух был чуть лучше, и все же он был наполнен дымом и зловонием копченой смерти.
У Пеллэма стали отказывать легкие. Развернувшись, он пополз к двери. Тут появился первый пожарный.
- Там, - прошептал Пеллэм.
И, потеряв сознание, распластался на полу.
Пеллэм жадно глотнул воздух из маски, и головокружение от отравления дымом сменилось опьянением от чистого кислорода.
Вокруг мигали огоньки десятка машин чрезвычайных служб. Пожарные машины, кареты скорой помощи, полицейские крейсеры. Яркий белый свет. Подкрашенный красным и синим.
- С вами все в полном порядке, - подбодрил Пеллэма санитар скорой помощи, молодой парень с редкими светлыми усиками. Громоздкое медицинское снаряжение болталось у него на поясе и оттопыривало карманы. - Дышите глубже. Ну же, все позади, успокойтесь.
Санитар черкнул что-то на табличке, затем заглянул Пеллэму в глаза, подсвечивая тонким фонариком, и померил ему давление.
- Кажется, все хорошо, - подтвердил высокий голос.
На Пеллэма нахлынули воспоминания о жутком пожаре.
- Он умер, да?
- Он? Боюсь, что да. У него не было никаких шансов. Но, поверьте, для него это явилось благословением. Мне уже приходилось иметь дело с обгоревшими при пожаре. Для бедняги лучше, что он умер быстро, а не мучился от заражения крови и пересадки кожи.
Пеллэм перевел взгляд на тело, лежавшее на земле неподалеку, прикрытое простыней.
Пеллэму стало мучительно больно при мысли о том, что ему придется сообщить Этти трагическое известие о Бейли. Внезапно ему на плечо легла чья-то рука, кто-то опустился рядом с ним на корточки.
- Как вы себя чувствуете? - спросил незнакомец.
Пеллэм вытер из глаз слезы, вызванные дымом. Взор его по-прежнему застилала мутная пелена. Наконец он смог разглядеть склонившееся над ним лицо. Потрясенный Пеллэм сдавленно прошептал:
- Вы здесь. С вами все в порядке.
- Со мной? - удивился Луис Бейли.
- Это были не вы. А я думал, это были вы.
Пеллэм кивнул на труп.
- Я мог бы оказаться на его месте, - сказал Бейли. - Но это он - пироманьяк.
- Поджигатель?
Адвокат кивнул.
- Брандмейстер говорит, он поставил ловушку - думаю, надеясь расправиться с нами обоими.
- Я зажег свет, и бомба сработала, - прошептал Пеллэм.
Он начал кашлять и долго не мог остановиться.
- Сукину сыну следовало сначала выкрутить лампочку, - проворчал рядом чей-то голос. Это был брандмейстер Ломакс. Он подошел к Пеллэму и Бейли. - Рано или поздно поджигатели теряют бдительность. Как и серийные убийцы. Через какое-то время вожделение становится неудержимым, и они перестают заботиться о мелочах. - Ломакс кивнул на труп, накрытый простыней. - Он закрыл все окна в вашем кабинете. Затем открыл баллон со своим самодельным напалмом. Вентиляции здесь нет. Ублюдок потерял сознание, надышавшись парами. Потом сюда пришли вы, мистер Везунчик, и зажгли свет. И бубух!
- Кто это был? - спросил Пеллэм.
Брандмейстер показал сильно обгоревший бумажник, уложенный в пластиковый пакет.
- Некий Джонатан Стиллипо-младший. О, мы о нем наслышаны. Известен под прозвищем Сынок. Еще подростком отбыл срок за то, что спалил дом своей матери на окраине штата Нью-Йорк - разумеется, так случилось, что как раз в этот момент дружок его матери оказался заперт в спальне наверху. Классический пироманьяк. Маменькин сынок, в школе был одинок, сексуальные конфликты. Когда учился в колледже, устраивал из тщеславия пожары - понимаете, сам устраивал, сам и тушил, чтобы прослыть героем. С тех самых пор поджигает ради выгоды и ради удовольствия. Мы давно собирались побеседовать с ним по поводу последних пожаров, однако Сынок некоторое время назад как сквозь землю провалился, и у нас не было никаких зацепок. Вот это мы обнаружили у него в кармане. Кое-что еще можно разобрать.
Пеллэм взглянул на обгоревший план города. Крестики, обведенные кружками, отмечали места последних пожаров: станция метро на Восьмой авеню, универмаг. Два крестика остались не обведены кружками, и Пеллэм предположил, что это были следующие цели. Одной из них было здание, в котором располагалась контора Бейли. Другой - конференц-зал Джевитса.
- Господи, - прошептал Бейли.
Этот зал был самым просторным помещением в Нью-Йорке.
Ломакс сказал:
- На завтра там намечен показ мод. Должно будет собраться около двадцати двух тысяч человек. Пожар в зале мог стать самым страшным пожаром в истории человечества.
- Ну, теперь поджигатель мертв, - сказал Пеллэм. Помолчав, он добавил: - Полагаю, он не сможет дать показания, кто его нанял.
Но тут он перехватил взгляд, которым обменялись Бейли и брандмейстер.
- В чем дело, Луис?
Ломакс знаком подозвал полицейского в форме. Тот, неторопливо приблизившись, протянул ему пластиковый пакет.
- Это тоже было в бумажнике поджигателя.
В пакете лежал листок бумаги. Хруст пластика почему-то подействовал Пеллэму на нервы. Напомнил о пламени, с которым он только что боролся. Пеллэм снова увидел перед глазами корчившееся в судорогах тело Сынка. Почувствовал запах паленого мяса.
Взяв пакет, Пеллэм прочитал:
Вот 2 тысячи, как и было условлено. Постарайся сделать так, чтобы никто не пострадал. Я оставлю дверь незапертой - ту, что сзади. Остальное отдам, когда получу деньги за страховку.
Этти
23
Неловко вскочив на ноги, Пеллэм уронил кислородную маску на асфальт.
- Это подделка, - поспешно воскликнул он. - Это грязная…
- Пеллэм, я уже говорил с ней, - остановил его Бейли. - Я десять минут говорил с ней по телефону.
- С Этти?
- Джон, она во всем созналась, - тихо произнес Бейли.
Пеллэм не мог оторвать взгляда от тела Сынка. Почему-то простыня - обычная постельная принадлежность, которой пользуются во время сна, - произвела на него более жуткое впечатление, чем само обожженное тело.
Бейли продолжал:
- По ее словам, она не предполагала, что кто-либо пострадает во время пожара. Она не желала ничьей смерти. Я ей верю.
- Этти созналась? - прошептал Пеллэм.
Отхаркнувшись, он сплюнул. Закашлял, снова сплюнул. Постарался отдышаться.
- Луис, я хочу увидеться с ней.
- Не думаю, что вам следует это делать.
Пеллэм сказал:
- Признание вытянули угрозой. Этти шантажировали.
Он кивнул в сторону Ломакса, который стоял на тротуаре, разговаривая со своим верзилой-помощником. Брандмейстер услышал слова Пеллэма, но ничего не сказал. А зачем ему было что-то говорить? Он получил поджигателя. Получил женщину, которая того наняла. Казалось, Ломаксу было стыдно за Пеллэма, произнесшего эти полные отчаяния слова.
Пожилой адвокат устало произнес:
- Джон, никакого принуждения не было.
- Ну а кассир банка? Тот, который выдавал деньги? Давайте его разыщем.
- Кассир опознал Этти по фотографии.
- А вы пробовали показывать ему Эллу Фитцджеральд?
Бейли промолчал.
Пеллэм спросил:
- Что вы обнаружили в мэрии?
- Насчет тоннеля? - Бейли пожал плечами. - Ничего. Нет никаких письменных свидетельств о полосе отчуждения, о праве строительства под домом, в котором жила Этти.
- Значит, Маккенна…
- Джон, все кончено.
С противоположной стороны улицы донесся пронзительный гудок. Пеллэму захотелось узнать, что это означает. Рабочие не обратили на сигнал никакого внимания. На строительной площадке их еще оставалось несколько сотен. Даже несмотря на такой поздний час.
- Пусть Этти отсидит свой срок, - продолжал Бейли. - Ей ничто не будет угрожать. Тюрьма среднего режима безопасности. Протекционная изоляция.
Этот витиеватый термин означал: заключение в одиночной камере. По крайней мере, так обстояли дела в тюрьме "Сан-Квентин", находящейся в ведомстве исправительных учреждений штата Калифорния. Одиночка… самое страшное, что только может быть в тюрьме. В одиночестве у заключенного умирает душа, хотя тело его и остается здоровым.
- Этти выйдет из тюрьмы, - закончил адвокат, - и все останется позади.
- Да? - спросил Пеллэм. - Этти сейчас уже семьдесят два. Когда ей можно будет рассчитывать на условно-досрочное освобождение?
- Лет через восемь. Возможно.
- Господи!
- Пеллэм, - грустно произнес адвокат, - почему бы вам не отдохнуть немного? Взять отпуск?
Что ж, определенно, теперь ему остается только это - причем неважно, хочет он того или нет. "К западу от Восьмой авеню" уже никогда не будет закончена.
- Вы уже связались с ее дочерью?
Бейли вопросительно склонил голову.
- С чьей дочерью?
- Как с чьей, с дочерью Этти… Почему вы смотрите на меня так странно? - спросил Пеллэм.
- Этти уже много лет ничего не слышала об Элизабет. Она понятия не имеет, где сейчас ее дочь.
- Да нет же, Этти несколько дней назад разговаривала с Элизабет по телефону. Та в Майами.
- Пеллэм… - Бейли медленно потер ладони. - Когда в конце восьмидесятых умерла мать Этти, Элизабет прихватила драгоценности старухи и все сбережения Этти и скрылась. Сбежала с каким-то типом из Бруклина. Они действительно направлялись в Майами, но никому не известно, где Элизабет в конце концов обосновалась. И с тех самых пор Этти ничего не знает о ее судьбе.
- Этти сказала мне…
- Что Элизабет владеет небольшой гостиницей на курорте? Или что она заведует сетью ресторанов?
Пеллэм уставился на рабочих в касках, которые тащили на спине стеновые панели. Тонкие листы изгибались вверх и вниз, подобно крыльям. Наконец Пеллэм сказал:
- Этти сказала, что ее дочь занимается недвижимостью.
- О, это она тоже любит говорить.
- Она сказала неправду?
- Я думал, вы знаете. Вот почему меня так встревожил мотив - деньги за страховку. В прошлом году Этти обратилась ко мне с просьбой помочь нанять частного детектива, который занялся бы розысками Элизабет. Она полагала, что ее дочь находится где-то в Соединенных Штатах, но где именно - неизвестно. Я сказал, что такая работа будет стоить тысяч пятнадцать долларов, а может быть, и больше. Этти ответила, что деньги она обязательно раздобудет. Она была полна решимости во что бы то ни стало разыскать свою дочь.
- Так значит, Элизабет не оплачивает ваши услуги?
- Мои услуги? - мягко рассмеялся Бейли. - За свою работу я ничего не беру с Этти. Ни цента.
Пеллэм потер глаза. Вспоминая тот день, когда впервые встретился с Бейли. В баре, в "филиале".
"Вы действительно хотите впутаться в эту историю?"
Тогда Пеллэм подумал, что адвокат просто предостерегает его о том, насколько опасно в Адской кухне. Но, судя по всему, Бейли имел в виду не только это: он знал Этти значительно лучше, чем полагал Пеллэм.