СТРАННЫЕ СЛУЧАИ
Началось с КИБа. Женя с Зиновием и Сашей по очереди несли драгоценный чемодан. Громада Театральной площади безлюдна. Стемнело, но фонари еще не зажглись. Холодные дождинки, как градом, секли лицо. Мальчишки надвинули кепки на глаза. Саша отворачивалась от ветра, шла то боком, то спиной вперед.
- Быстрей, - торопил длинноногий Зиновий. - Тащимся тут.
- Иди, Зинка, иди. Не останавливайся. Я что-то увидела.
- Ну что там? - заинтересовался Женя.
- Ре-бя-та, - таинственно сказала Саша. - За нами следят!
- Где?.. Никого же нет! Выдумываешь, - обернулся Зиновий.
- Буду я выдумывать! Вон памятник погибшим, видишь?.. Так он за обелиск спрятался. Понял? Теперь ты иди вперед пятками.
Зиновий послушался. Только они пошли, темный силуэт выскользнул из-за обелиска и двинулся за ними. Они стали, и он тотчас скрылся за столбом. Зиновий сказал тихо:
- Женька! Может, он за твоим КИБом охотится?
- Ой! Если что, мне голову оторвут! Скорей до станции!
Миновав огромное здание управления СКЖД, они вошли в темную аллею Парка пионеров. Черные силуэты деревьев обступили со всех сторон. Сквозь шум дождя слышались неясные стоны, шлепки, скрежет. Казалось, тысячи живых существ затаились, перешептываются, смотрят невидимыми злобными глазами. Им стало не по себе. Саша обернулась: у входа в парк снова мелькнула тень. Зиновий на ходу подобрал колючую ветку акации:
- Пусть только сунется. Как трахну по башке.
Впереди показались освещенные окна детской технической станции. Они побежали и с облегчением перешагнули порог.
- Сергей Федорович! За КИБом охотятся! - закричал Женя.
- Кто? Это вам показалось, ребята, - успокоил инструктор.
- Вон! Вон! - бросился вперед Женя. - В окно смотрит!
Сергей Федорович щелкнул выключателем. Они прильнули к стеклам и увидели, как чья-то фигура мелькнула и исчезла за кустами;
- Странно, - сказал Сергей Федорович. - Но вы, ребята, не бойтесь. Ничего у нас не возьмут. Я включу сигнализацию… Подождите минутку. Я сейчас оденусь и провожу вас.
- Пошли со мной. Дело есть, - сказал на перемене Женя.
В актовом зале, убедившись, что никого нет, он сообщил:
- Третий день подряд… Просто не знаю, что делать!
- Да что подряд? Говори толком!
- Вот это, - смущенный Женя вынул из портфеля три конфеты: "Мишки", "Чио-Чио-сан" и трюфель. - Эту позавчера в портфеле нашел. Эту вчера. А вот трюфель - сегодня.
- Ой, Женька! Я и не знала, что ты так чудить умеешь! - засмеялась Саша. - Чур моя "Мишки"! Аж слюнки потекли.
- Стой! - крикнул Женя. - Я правду говорю! Их мне кто-то подбросил. Может, отравлены? Фашисты в концлагерях так делали…
- Глупости! - рассердился Зиновий. - Откуда тут фашисты?!
- А вот я сейчас попробую, - Саша откусила половину "Мишки" и закрыла глаза от удовольствия. - Лопайте, дурачки! Жалко, что мало подбросили. Ешьте же, а то скоро звонок будет…
После уроков они всю дорогу строили предположения: кто мог подбрасывать Женьке конфеты. Но так ничего и не придумали.
- Кто не выполнил домашнего задания? - спросила Елизавета Серафимовна.
Никто не отозвался. Тогда она приказала открыть тетради и пола по рядам.
Зиновий перерыл все. Домашней тетради нигде не было.
- Ну что ты вертишься, Углов? Показывай.
- Да я дома положил ее в портфель… - смущенно начал он.
- А теперь ее, конечно, нет. Украли? - насмешливо спросила учительница. - Надеялся, что я не проверю?.. Тогда получай, что заработал, - и поставила в журнал двойку.
- Зачем ты, Зинка, так? - волнуясь, сказала Саша на перемене, - Сказал бы честно… А так стыдно. Понимаешь, мне стыдно!
- И ты не веришь?! - вспыхнул Зиновий. - Никто не верит! Ну идите вы! Друзья называются… - и ушел на чужой этаж.
А через минуту к Саше подбежал возмущенный Женька:
- Пос-смотри! Это ж Зинкина тетрадь. И упражнения эти дурацкие сделал. За что ему двойка?
- Где взял?!
- Мне в парту сунули… Я знаю. Я ему так и скажу, что жулик! Сундук сейчас все около парты крутился.
- Дай! Я пойду! - решила Саша и побежала к учительской.
- Что? Милого дружка выручать пришла? - спросила Елизавета Серафимовна. - Небось, и упражнения уже выполнены?..
Саша молча, с удивлением, смотрела в глаза учительницы, Потом губы ее задрожали. Она повернулась и бросилась к двери…
НАШЕСТВИЕ
Школа работала, как громадный, хорошо отлаженный механизм, Летели дни и месяцы, гремели звонки, менялись смены. Проходили линейки, утренники, занятия кружков, сборы отрядов и дружины. Все организовано, учтено, предусмотрено планом.
Казалось бы, живи да радуйся!.. А мальчишки скучали, В кружках: - доклады, на сборах - построения и доклады… А им хотелось такого дела, чтоб дух захватывало! Чтоб нужно было бежать, прыгать, бороться… И чтобы обязательно была тайна. Разве может быть что-либо интересное без тайны?!.
Перед началом уроков мальчишки стояли кучкой в вестибюле.
- Везет же людям! - с завистью говорил Стасик, причесывая пятерней совершенно белые волосы, за которые мальчишки называли Сметаной. - Вон в двадцатой школе. И кружок по радиотехнике и электронные гитары сами делают. А тир какой! Пацаны каждый день стреляют из воздушных винтовок!
- И у нас можно! - сказал Сережка. - Вон какой подвал большущий! Повыбрасывать ломаные стулья - вот и тир!
- Ни фига не выйдет! - как всегда, возразил Ваня. - А винтовки? А кто стрелять научит? Алла? Или Мария Павловна?.. Учителя же все женщины. А кругом командуют девчонки…
- Точно, как в песне. Слыхали? - и Женя тихонько запел:
Очень трудно, если в классе
Командиры из девчат.
Как ни бейся, ни старайся
Все равно перекричат.
То тебя из-за резинки
Вызывают на учком,
То наклеивать картинки,
То раскрашивать альбом.
И, конечно, в классе нашем
Дел не будет никаких:
Председателем - Наташа,
Три девчонки - звеньевых.
Мальчишкам песня понравилась. Они заставили Женю еще раз повторить слова и с удовольствием подхватили припев:
И, конечно, в классе нашем
Дел не будет никаких…
И тут, как из-под земли, выросла Елизавета Серафимовна:
- Что за глупая песня? Кто сочинил?
- И совсем не глупая, - воинственно сверкнув очками, ответил Женя. - Вчера по телевизору ее пел хор мальчиков под управлением Никольского.
Когда она отошла, ребята фыркнули, а Стасик сказал вслед:
- Видал… не понравилось. Назло будем петь на переменке…
Если новое увлечение мальчишек не замечено вовремя и не приняты экстренные меры, очередная выдумка берет в плен всех. Кипучая деятельность идет от подвала до чердака.
Школа взбудоражена появлением Фантомаса. Стонут уборщицы. Лютой Багирой мечется с этажа на этаж завхоз. Выходят из терпения учительницы. Кабинет директора - как штаб осажденной крепости. Поминутно поступают сообщения о новых ударах.
Лимонно-желтую стену коридора кто-то изукрасил орнаментом из фиолетовых черепов с костями и надписями "Фантомас".
На третьем этаже вдруг погас свет. Нянечка потянулась к распределительному щиту и отскочила в ужасе: при свете спички с белой бумаги на нее смотрел череп с пустыми глазницами и надпись: "Заминировано!!! Фантомас".
В туалете на бумажке, чудом прилипшей к потолку, надпись: "Сматывайся после 5-го урока! Школу посетит Фантомас".
Завуч подошла к расписанию и вздрогнула. В глаза бросилась надпись на стекле: "Убью! Фантомас".
На стенах, стеклах, подоконниках кричало, лезло в глаза это лезло это слово: Фантомас… Фантомас… Фантомас…
В десятом "а" на уроке стереометрии Лидия Николаевна вдруг удивлением обнаружила, что ее не слушают. Смотрят куда-то вверх улыбаются. Она обернулась. Под потолком на листе ватмана искусной рукой художника выписан черной тушью большущий череп с костями накрест. В белых глазницах маленькие рисунки - фрагменты кинокартины. В одной глазнице - падающий со скалы человек, в другой - взлетающая ракета. И четкая надпись: "Фантомас разбушевался".
- Витя, - сказала Лидия Николаевна, - ты у нас самый высокий. Возьми мой стул и сними, пожалуйста.
По классу разлилась настороженная тишина.
- Спасибо, - поблагодарила Лидия Николаевна, кладя рисунок стол. - Вы полюбовались, а теперь - я… Итак, условия задачи. В шар вписана…
Костик Симочкин выглядывал из дверей своего второго "в". Их учительница, возмущенная тем, что белые крышки парт оказались изукрашенными оттисками черепов, пошла за завучем.
Второклассники еще не знали таинств печатного дела. Вырезать надписи на резинках - дело трудное. Они сделали проще. На бумажках нарисовали черепа и написали: "Фантомас". Когда приложили влажные печатки к партам, череп вышел, как надо. А вот надпись получилась диковинная: "самотнаФ"…
Но не это сейчас главное. Класс волнуется: что будет?!
- Атас, ребята! Идут! - крикнул Костик. - Обыскивать будут!
В классе заметались. Куда деть печатки? Они у всех, даже у девочек. Спрятать?.. Найдут… Порвать?.. Опять найдут…
- Ребята! - выручил Костик. - Я знаю! Один разведчик… Когда учительница с завучем вошли в класс, все вскочили. На приветствие ответили странным придушенным мычанием. Завуч удивленно посмотрела на них. Все жевали…
- Что вы делаете?! - в тревоге вскрикнула она.
Испуганные глаза второклассников стали совсем круглыми. Они еще быстрее задвигали челюстями и, давясь, стали что-то глотать.
С непривычки съесть даже маленький листок бумаги с противным вкусом чернил очень трудно.
Пойманных и улученных "фантомасов" поодиночке и группами вели к директору. На столе Алевтины Васильевны горой громоздились улики: печатки бумажные и вырезанные на больших резинках. Рисунки и надписи. Деревянные кинжалы и пистолеты. Целая куча старых капроновых чулок, которые "фантомасы" надевали на голову, чтобы не быть узнанными…
Зиновий, Сережка, Стасик и Ваня под конвоем Елизаветы Серафимовны попали в кабинет директора в числе последних.
Уставшая, охрипшая от целого дня разговоров, Алевтина Васильевна, узнав, что у них отобраны печатки, только махнула рукой:
- А-а, ну вас! Идите и закрашивайте свои художества.
- Спасибо, Алевтина Васильевна! - крикнули ребята хором и мигом вылетели из кабинета. Получив у завхоза кисти, они заняли свое место в длинной шеренге "фантомасов" и принялись старательно красить лимонно-желтую стену.
Шагнув с экрана западного боевика, фантомасомания стала эпидемией. И тут уж было не до шуток. Неуправляемая никем уличная братия в погоне за острыми ощущениями по вечерам надевала полумаски, натягивала на головы капроновые чулки и, угрожая деревянными пистолетами, рыскала по темным улицам.
Уже поговаривали, что где-то "фантомасы" очистили кассу магазина, где-то отняли у девушки часы, а какую-то женщину так перепугали, что ее отправили в больницу.
В дело срочно включились милиция и бригадмильцы.
ПОЕЗДКА ОТМЕНЯЕТСЯ
Алевтину Васильевну все больше беспокоила судьба Сазона. С тех пора как он бросил школу, прошло полгода. Все лето не был в городе. Где был? Что делал? А недавно Сазона видели в компании взрослых пьяных парней. От встреч с директором он уклонялся всячески. С большим трудом Алевтине Васильевне удалось вызвать его в школу.
- Ну чего вы меня звали? - грубо спросил Сазон, появляясь в дверях директорского кабинета.
- А где твое "здравствуйте"? - напомнила директор.
- Ну, здравствуйте, - неохотно повторил Сазон.
- Да ты садись. Разговор у нас длинный будет.
- Некогда мне рассиживаться, - буркнул он, но все же сел. И тотчас пожалел - мягкое сиденье опустилось, и он сразу будто стал маленьким, Над столом торчала одна голова. Сазон упрямо нагнул ее - приготовился к отпору.
Алевтина Васильевна сразу отметила этот жест. Сазон был похож на козленка, который хочет боднуть. Она невольно улыбнулась, но тотчас согнала улыбку с лица и сказала:
- Гриша. Надо вернуться в школу.
- Не хочу я учиться!
- А чего же ты хочешь?
- Шофером хочу!
- Ну, милый, - развела руками Алевтина Васильевна, - мало ли что. Во-первых, тебе нет восемнадцати лет, и, во-вторых, нужно хоть восемь классов за спиной иметь.
- Подумаешь! Я уже сам могу водить машину.
- Ой ли?! Да никто тебе машину не доверит!
- А вот Алик доверил!
- А кто этот Алик? Познакомь меня с ним.
Сазон съежился. Понял, что болтнул лишнее: "Нужно смываться".
- Ты чего испугался, Гриша? - видя изменившееся вдруг лица Сазона, спросила Алевтина Васильевна.
Сазон вскочил и начал грубить: старый испытанный способ. Директор рассердится и выгонит его из кабинета.
- Ничего я не боюсь! И учиться не буду! Чего вы ко мне пристали? Я не ваш ученик!.. Я человек вольный!
- Гриша, Гриша… - Алевтина Васильевна покачала головой.
- Чего вы смотрите так?.. Это не ваше дело! - крикнул он, направляясь к двери.
- Стой, вольный человек! - в ее голосе было что-то такое, что Сазон остановился. - Ты же не глупый. Понять должен. Ну пусть я не буду вызывать. Значит, вызовут другие…
- Кто?! - перебил Сазон. - Чего вы меня пугаете?!
- Я никем не пугаю, Васильченко, - грустно сказала она. - Я объясняю: хочешь ты или не хочешь, мы не дадим тебе скатиться на скользкий путь. Не справится школа, значит, за тебя возьмутся другие. У государства много сил и средств. Все равно ты будешь человеком. Настоящим. Советским!
- А я кто? Кто?! - орал Сазон, держась за ручку двери. - Вы - человек, да? А я кто?
- Сбавь тон, Васильченко! - вставая, сказала директор. - Ты хочешь знать, кто ты? Изволь. Пока что ты упрямый, как сто ослов, упрямый мальчишка, который все делает себе во вред…
- Чего вы меня жалеете?! Я сам все знаю! Я… - и, не найдя подходящих слов, Сазон выбежал из кабинета.
Расстроенная разговором, Алевтина Васильевна долго сидела одна. Потом вызвала классного руководителя шестого "б".
- Прошу вас, Елизавета Серафимовна, сходить к Васильченко домой. Поговорите с Марией Тихоновной о Грише… И пригласите ее на шестнадцатое октября ко мне. В любое время.
- Но Васильченко давно не мой ученик! Странно…
- Да, странно! - резко сказала директор. - Странно, что вы его сбросили со счета. Поймите же: если от него откажетесь вы, он найдет себе других "учителей". Вернее, они сами его найдут. И куда они заведут парня? Это дело нашей совести…
Предсказание Алевтины Васильевны начало сбываться гораздо быстрее, чем она сама предполагала. В середине недели к Сазону домой пришел участковый. Лейтенант милиции просидел, разговаривая с теткой, около двух часов.
- Ну что ж, Мария Тихоновна, пойду. Видно, вашего племянника мальчишки предупредили, - усмехнулся участковый, вставая. - Скажите ему, пусть сам ко мне придет. Для него будет лучше.
- Скажу. Как не сказать. Да ведь неслух он.
- А не послушается, другие меры примем. Не маленький.
- Что вы! - совсем испугалась тетка. - Неужто в тюрьму? Ох ты, господи!.. Может, он это… что-нибудь взял без спроса, а?.. Так вы не таите… Я уж как-нибудь отработаю…
- Э, нет! Шкодил, вас не спрашивал. Пусть сам и отвечает…
Едва ушел участковый, вбежал перепуганный Сазон:
- Что мент говорил? Чего ему от меня надо?
- Пойди к нему, Гриша. Сам пойди. Ой, плохо будет! - запричитала тетка. - Чует мое сердце.
- Замолчи, ты! Наговорила ему, небось, с три короба?! Что говорила, ну?
- Что ж ты кричишь, Гриша?.. Неужто не совестно… на старую? - прислонившись к комоду, Мария Тихоновна заплакала. - Чем я перед тобой виноватая?.. И на заводе… и дома ночами над корытом спины не разгибаю, чтоб рупь какой лишний заработать. Тебе ведь… А ты меня по-всякому.
- Завела шарманку, - сбавив тон, не глядя на тетку, сказал Сазон. - Про костюм этот ничего ему не говорила?
- Он и сам наперед все знает… Гришенька! Неужто краденый! - всплеснула руками тетка. - Ты ж говорил, мне что…
- Замолчи, ведьма! - неожиданно тонким, визгливым голосом вскрикнул Сазон. - Из зависти наклепали! А мне отвечать, да?! - и заметался по комнате. Сбросил поролоновую куртку. Не расшнуровывая, содрал туфли. Обрывая пуговицы, сдернул нейлоновую рубашку. В одних трусах бегал по комнате - Где штаны? Куда спрятала? Увидел их под носом на гвозде. Сорвал. Разыскал под кроватью свои полуботинки. Поспешно стал одеваться.
- Ты б хоть спасибо сказал, - покачала головой тетка. - Полуботинки, как новые. Два восемьдесят за ремонт отвалила…
- Заткнись! - петушиным голосом крикнул Сазон, поспешно засовывая в мешок свое прежнее роскошное одеяние. - Мент придет, скажи: на Украину, мол, поехал. Поняла?!
- А что ты на Украине забыл? Там своей шпаны хватает!
Сазон подпрыгнул на месте, будто в него выстрелили, крутнулся к выходу и обмер. В дверях стоял участковый.
- Ну вот, - спокойно сказал лейтенант, - поездка отменяется. Что вещи снял - правильно. Давно пора. Только сложил по-варварски. Аккуратней надо… Вот так. Ну, а теперь пошли…
Елизавета Серафимовна вызвала Карпенко и велела отнести записку тетке Васильченко.
- Как же я пойду? - вздернув на лоб очки и глядя беззащитными растерянными глазами, сказал он Зиновию, - А Сазон?!
- Пойдем вместе, - вздохнул Зиновий, - все-таки не так…
Утром они несколько раз прошли мимо ворот. Сазона не было.
Зиновий провел Женю к знакомой двери. Постучали. За занавеской мелькнула тень. Прошаркали шлепанцы по коридору.
- Мария Тихоновна! - позвал Зиновий. - Вам повестка из школы.
- Суньте в щелку, - прошепелявили за дверью.
- И распишитесь, пожалуйста, - напомнил Женя. Зашелестела бумага. Распахнулась дверь, чуть не сбив с ног обоих, и на крыльцо выскочил разъяренный Сазон:
- Я вам покажу, собаки! - Он влепил две оплеухи Жене, стукал по затылку Зиновия. Друзья бросились к воротам и разбежались разные стороны. А Сазон, потеряв по дороге шлепанец, прыгал на гной ноге по мокрому асфальту и кричал: - Я тебе покажу записки, Шкилет Ученый!.. Убью гада!..