НОВОГОДНИЕ СЮРПРИЗЫ
Без десяти десять Елизавета Серафимовна вошла в школу. Никого из ее класса не было. Она забеспокоилась. Выходила на крыльцо. Спрашивала швейцара. "Сговорились и не пришли! - кипела она от возмущения. - Ну, а что же староста и эта… Липкина? Как они могли поддаться!.." В половине одиннадцатого Елизавета Серафимовна пошла докладывать директору о новом ЧП…
Утром тридцать первого декабря ребята из шестого "б" долго топтались в вестибюле. Мальчишки баловались, гоняли по полу баночку из-под сапожного крема. Девочки сбились в кружок, обсуждали последние происшествия. Ждать надоело.
- Мы пошли в снежки играть! - заявил Ваня Савченко.
- Надо ждать Елизавету Серафимовну! - потребовала Сильва.
- А может, она до вечера не придет! А нам загорать, да?!
- И нам домой надо! - поддержали девочки. - Маме помогать. До Нового года сидеть, что ли?!
Сильва и Зойка стали у двери, загораживая всем дорогу.
- Зойка! - позвала Саша. - Идем со мной! А вы подождите, ребята. Мы быстро, - и они побежали в канцелярию.
- Вот и все ясно! - возвращаясь, весело крикнула Саша. - Зоя, бери семь девочек. Тряпки у нянечек. Панели мыть будете. Так? Давай, давай! Не задерживай!.. Мальчики! Вы - монтажники-высотники! Обмести потолки и стены. Натянуть ниточки. Повесить снежинки и шарики. Бригадиры - Сережа и Женя. Вперед!
- Вперед! - подхватили мальчишки и побежали за лестницами. Через пять минут все работали. Осталась одна Сильва.
- А ты чего ждешь? - спросила Саша.
- Так я же вот, - распахнув пальто, она показала красивое, с блестками, платье. - Я не думала панели мыть.
- Ну так иди снежинки делай!
- А на платье вата нацепляется…
- Тогда, знаешь что, - рассердилась Саша - Иди-ка ты, Сильва, домой. Только девочек расхолаживаешь!
- Командирша какая нашлась! Ну и уйду!..
- Жень! Я заходила к Зинке. Никого нет. У вас работы еще много. Так вы поднажмите, а? А потом побежим Зинку искать.
- Ага, Саша. Монтажники не подведут…
- Через час Алевтина Васильевна подошла к "бэшникам". Девочки уже мыли руки. Мальчишки, сидя верхом на лестницах под самым потолком, развешивали последние "снежинки" и пели:
А мы монтажники-высотники
И с высоты вам шлем привет!
- Молодцы, - осмотрев все, похвалила директор. - И сделали хорошо, и, главное, работаете дружно. А кто у вас командир?
- Саша командир! - закричали сверху мальчишки.
- Иди сюда, - позвала директор. - Ты староста?
- Староста смылась! У нее платье заграничное! - засмеялись "монтажники". - Мы Сашу командиром выбрали.
- Спасибо, Саша. И вы все молодцы! Я очень довольна…
Спустя час в кабинет директора вошла Елизавета Серафимовна.
- У меня снова ЧП! - сказала она. - Весь мой класс не явился уборку. Но я дознаюсь, кто их подговорил…
- Эх, Елизавета Серафимовна, - вздохнула директор - О людях нужно думать лучше. А о маленьких людях - тем более… Вы ведь вчера сами перенесли уборку на восемь часов… Класс пришел вовремя и задание выполнил прекрасно. Я в приказе объявлю им благодарность. А отдельно - Саше Магакян. Отличный организатор…
Зиновий вышел из дому рано. Тянуло к друзьям. Но, вспомнив, что было вчера, он стороной миновал школу. Долго стоял, затерявшись в толпе, у громадной елки на Театральной площади. Бродил по заснеженному парку. Многие аттракционы убраны. А самолет тут. Опущенная вниз стрела противовеса вознесла его, и застыл самолет в зените вверх колесами. Теперь не опустится на землю до самой весны. Зиновий уходил все дальше от дома. Шел и думал об одном: как быть?.. Когда ноги в легких туфлях застывали, он заходил погреться в какой-нибудь магазин.
В четыре часа уже стемнело. Город показывал свое новогоднее убранство. Зиновий любовался маленькими нарядными елочками в витринах, мерцанием надписей, каскадами разноцветных огней. Мимо, обгоняя его, и навстречу спешили хозяйки с набитыми до отказа сумками, мужчины с оттопыренными карманами. Ребята, девчонки - смеялись, кидались снежками.
Все торопились. Только ему некуда было спешить. Идти домой? Но что он скажет маме? Чем порадует?.. И снова шагал по взбудораженному, веселому городу. Потом он заметил: людей поубавилось. К восьми стало еще меньше. А когда часы на Театральной площади показали десять, на улицах почти никого не осталось. Все уже там, у праздничных столов…
Зиновий представил маму. Одну в пустом доме. К горлу подкатил тугой комок. Он махнул рукой и заспешил по Нахичеванскому вниз. На углу Социалистической в ярком кругу света под фонарем приплясывала какая-то фигура. "Чудак! Чего топчется?" - подумал он. И тотчас человек кинулся к нему:
- Зинка! Чтоб ты пропал! Я себе все ноги обморозил. Куда ты задевался? - размахивая руками, кричал Женя.
- А ты чего тут?
- Чего-чего! - передразнила Саша, подбегая от Державинского. - По всему городу с утра, как дурачки, бегаем!
- Так вы меня, ребята?.. Новый год же…
- Ходит, оглобля… где-то… а ты тут волнуйся, как дура! - вытирая варежкой лицо и отворачиваясь, крикнула Саша.
- Ты плачешь? - растерянно спросил он.
- Нужен ты нам!.. Чтоб еще плакать! - выкрикнула она и бросила Зиновию в лицо пригоршню снега. - Бей его, Женька! Бей!
В минуту Зиновий стал белым, как дед Мороз. Женя с Сашей повалили его в сугроб и не давали подняться.
- Дай слово, что не сбежишь больше! Тогда отпустим.
Зиновий, смеясь, поклялся. Они отряхнули друг друга.
- Ну все, - сказала Саша. - Теперь по домам. Нас уже там ругают, наверно…
- Зиночка! - обрадовалась мама. - Наконец-то!
- Мама! Мамочка! Ты извини меня. Я все сейчас расскажу!..
И он рассказал. Про оценки и про журнал.
Мама слушала молча и, не отрываясь, смотрела на подвижное, все время меняющееся лицо сына. И, наверно, если бы она вдруг оглохла и не услышала ни слова, то и тогда бы она по его лицу, глазам, жестам поняла все.
Зиновий замолчал и, будто сбросив громадную, непосильную ношу, устало прикрыл глаза.
- Я верю тебе, сынок. Спасибо, что ты тоже веришь своей матери. Когда ты сам будешь отцом, поймешь, какое это счастье… И еще. Я знаю, что правда все равно победит. Хочешь, я тоже признаюсь тебе… Мне на завод звонила Алевтина Васильевна. А потом мы много говорили о тебе. Вот здесь, за этим столом. Так что я уже все знаю. И она теперь знает о тебе многое. И верит… Ну, хватит об этом! Ведь сегодня праздник.
- Мама, ты подожди! - вскочил Зиновий. - Я сейчас! - и бросился в чем был во двор. Разыскал в летней кухне припрятанный подарок и вновь вбежал в комнату. - Поздравляю тебя с днем рождения. Это тебе. Бери, - и заставил маму тотчас надеть красивые черные туфли с золочеными колечками.
- Теперь, Зиночка, моя очередь. Вот, сынок, тетрадь папина с записями… О войне. О жизни. Он просил тебе отдать, когда подрастешь. Я вижу - время…
Мама накрыла стол. Зиновий зажег лампочки на елке. Время приближалось к двенадцати.
- Мамочка, пусть сегодня все будет так, как при папе, - он метнулся к радиоле. По комнатам поплыли знакомые звуки вальса. Зиночка одернул на себе пиджак, перешитый из папиного, и поклонился маме. Они медленно пошли в танце вокруг елки. Мама, подняв лицо, смотрела на сына: "Большой. Совсем большой стал. Боже мой, как похож! Точная копия - Ваня в юности…"
А мужественный, чуть с хрипотцой баритон пел:
С берез неслышен, невесом слетает желтый лист.
Старинный вальс "Осенний сон" играет гармонист.
Вздыхают, жалуясь басы, и, словно в забытьи,
Стоят и слушают бойцы, товарищи мои…
ПРИКАЗ САМОМУ СЕБЕ
СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА
В первый день зимних каникул Женя вышел утром из дому и замер у дверей. Морозец совсем небольшой. Ветра никакого. Мириады крупных снежинок медленно, будто нехотя, опускались на землю. Они падали давно. Тротуары, только что очищенные дворниками, тотчас покрывались пушистым ковром. Шеренги акаций в таком ослепительно-белом убранстве, что на них больно смотреть. Карнизы, балконы домов потеряли строгие формы, стали воздушными, сказочными. А снег все шел и шел. Сквозь белую пелену на противоположной стороне улицы Энгельса виднелась сверкающая стеклом и пластиком громада детского универмага "Солнышко". По мягкой дороге неслышно катили автобусы, машины с белыми снежными шапками на крыше.
Не успел Женя сделать и десятка шагов к кинотеатру "Ростов", как в кепку ударил снежок. Тотчас другой раскололся на груди, запорошил лицо снежными брызгами.
- Что за дурацкие шутки! - оборачиваясь, крикнул он и увидел хохочущую Зойку с третьим снежком в руках.
- Ах ты так, Липучка! Так на тебе!.. На… Получай!
Зойка в новеньком светло-сером пальтишке скакала на тоненьких ножках, ловко увертывалась от его снежков и хохотала. Прохожие смотрели на них и улыбались.
- И мимо!.. И мимо!.. Эх ты, снайпер!.. Опять мимо.
Женя подбежал и почти в упор бросил три снежка:
- Вот тебе! Что? Мимо?!.. Вот!.. Вот! - первый снежок сбил с нее шапочку с помпоном, второй попал в затылок. Она вдруг обернулась, и третий ударил прямо в лицо. Тоненькая фигурка Зойки болезненно изогнулась. Прижав к лицу руки, она медленно побрела к заснеженной скамейке.
Горячая волна стыда опалила Жене щеки.
- Что ж ты стоишь, как памятник?! - окликнул мужчина в полковничьей папахе. - Обидел девочку, так беги извинись.
Женя благодарно глянул на него и кинулся к скамейке.
- Зойка!.. Зоя! Я не хотел. Больно? Ну, покажи, - он оторвал руку Зойки от лица и увидел размазанную по щеке кровь. Наверно, в снежок попал кусочек льда. Женя выхватил платок и стал вытирать ей лицо. Но кровь все сочилась. Тогда он схватил Зойку за руку и потащил за собой.
- Куда ты?! - уперлась она.
- К нам! У нас йод есть. Идем!..
Лифт мигом доставил их на седьмой этаж. А через пять минут после оказания первой помощи инцидент был забыт совершенно.
Зойка в новом праздничном платье на цыпочках передвигалась вслед за Женей по квартире от одного чуда техники к другому. Особенно ей понравились самооткрывающаяся дверь и "лентяйчик". Она раз пять просила открыть дверь при помощи портфеля. И каждый раз, когда дверь бесшумно отворялась, от восторга хлопала в ладоши. Зойкины зеленые глаза сияли.
- Какая чудесная непосредственная девочка! - улыбаясь, шепнул наблюдавший за ней дедушка. - Ты, гляди, не обижай ее.
- Что ты, дедушка, - тоже шепотом ответил Женя и покраснел.
- А можно "лентяйчик" мне почистит? - робко попросила она. Поставила ногу в отверстие и потянулась к черной кнопке.
- Что ты делаешь?! - крикнул Женя.
- А что?! - испуганно отдернула руку Зойка.
- Так туфли желтые, а кнопку нажимаешь черную. И они враз черными станут. Жми вон ту, коричневую.
Зажужжали внутри моторчики, зашоркали щетки. Зойкины и без того чистые туфли залоснились светлым глянцем. Она в восторге запрыгала и даже погладила "лентяйчика":
- Умница… Жень! У вас как в правдашнем дворце из сказки. А твой папа, раз он все придумал, как добрый волшебник.
Ну ты скажешь! - смутился Женя. - Не все он. Многое другие придумали. А он только переделал по-своему…
Когда часы пробили двенадцать, Зойка ахнула:
- А кино! В полпервого "Зеленый фургон" в "Ростове"!
- Так и я хотел! - вспомнил Женя. - Билеты взять себе и Зинке с Сашей. А тут ты со снежками налетела.
Зойкины глаза погрустнели. Она потянулась к вешалке за пальто. Сказала тихо, ни к кому не обращаясь:
- Я два билета взяла. Но Сильва же не успеет теперь, она три часа собираться будет… Придется продать…
- Зачем продавать?! - вмешался дедушка. - Вот и сходите вместе. Тем более - ты проштрафился. Барышне нос расквасил.
- Ну, дедушка! - возмутился Женя.
- Ладно-ладно, Женька! Не фыркай! Вот бери. Тут и на билеты, и на конфеты хватит. А ну, марш отсюда!
Зойка с Женей в момент оделись и, перепрыгивая через три ступеньки, побежали вниз по лестнице.
Дедушка, Павел Устинович, так разрекламировал Зойку, что и мама, и папа захотели непременно ее увидеть.
- Когда придет Зоя? - спросила мама.
- Откуда же я знаю! - смутился Женя.
- А ты, дружок, - вмешался папа, - вообще-то ее приглашал?
- Что ты, Миша! - усмехнулся дедушка, кивнув в сторону Жени, не знавшего, куда деться от этого разговора. - Наш Евгений Михайлович - современный молодой человек. У них только деловые контакты. Расквасил нос девочке - и пожалуйста! В дом пригласил! Вот набьет ей синяк под глазом, может, тогда снова пригласит. А без дела ни-ни!
- Дедушка! - взмолился Женя. - Ну, я же не знал!..
- А вот будешь знать! - сделав свирепое лицо, сказал папа, сунул Жене пальто с шапкой: - Надевай, гусар, свой плащ да беги исправлять ошибку, - и подтолкнул к двери.
- Так я же не знаю, где она живет! Дом знаю, а квартиру - нет, - возвращаясь, с надеждой выкрикнул Женя.
- Ерунда! - решил папа, снова выпроваживая его за дверь. - Язык до Киева доведет… - Взрослые глянули друг на друга и расхохотались. Но вдруг снова бесшумно отворилась дверь. В щель просунулась голова Жени:
- Папа, можно тебя на минуточку?
- Ну что еще? - спросил папа, выходя на площадку.
- А что я ей говорить буду?
- Ну, сын! Ты меня удивляешь. Скажи что-нибудь. Извинись. Пригласи к нам. Пообещай показать что-нибудь интересное.
- Так я ей уже все показал.
- Ой, гусар! Ты меня уморишь… Ну… скажи: по телевизору передача, какой никогда не будет. А цвет!.. А звук какой!..
- Правда! - обрадовался Женя. - Цветного у них нет…
- Экая зеленоглазость! - проводив Зойку в гостиную, восхищенно сказал папа дедушке. - Ну, просто черноморская глубина у белых скал при полном штиле. Поразительно!
Женя поспешно шмыгнул вслед за Зойкой. "И что они в ней нашли?! - досадовал он. - Глаза как глаза. Такие у кошек бывают". Но когда оживленная, счастливая Зойка, разговаривая с мамой, повернулась лицом к окну, Женя глянул и притих. Никогда не видел Зойку такой! А глаза!.. Луч солнца нырнул в изумрудную морскую глубину, осветил ее и будто потерялся, растворился в ней, так и не достигнув дна…
- Мы тебя, Зоенька, таким цветом угостим! - пообещал папа. Телевизор, набирая силу, загудел. Но вдруг светлый прямоугольник стремительно сжался в одну яркую точку, и экран погас.
- Ну что, факиры? - насмешливо спросила мама. - Угостили?
- Да тут, Наташенька, понимаешь… - начал объяснять папа.
- Понимаю. У трех инженеров телевизор всегда калека. Так?.. Идем, Зоенька, ко мне. Они три часа будут спорить, пока кто-нибудь в сердцах не трахнет телевизор кулаком. И назло инженерам он заработает. А они скажут: починили.
- Они не обиделись? - оглядываясь на двери, спросила Зойка.
- Еще чего! - засмеялась мама, усаживая ее на тахту. - А меня они, знаешь, как дразнят? "Инженер по мини-юбкам". Или еще хуже: "Мини-инженер!" Терплю. Я ведь в Доме моделей работаю… Смеются. А не поймут, барбосы, что без нас стояли бы они у своих расчудесных ЭВМ в меховых распашонках времен каменного века. Ведь изобрести для себя приличные штаны они не догадались бы, правда?!
Зойка, представив себе эту картину, хохотала до слез.
- Чудесное у тебя платьице. Готовое покупали или шили?
- Мама шила. А фасончик мы вместе придумали.
- Так она прекрасный модельер! Ты познакомь меня с ней обязательно. А вышивка чья? - спросила Наталья Ивановна.
- Это я вышивала, - смутилась Зойка.
- Слушай, да ты просто умница! Такой тонкий рисунок…
Не успели они и поговорить как следует, как приоткрылась дверь, и в щель ворвались громкие звуки "Выходного марша".
- Цирк! - крикнула Наталья Ивановна. - Бежим, Зоя! Я же говорила: ребята у меня отличные инженеры. Вмиг починили!
За каникулы Зойка приходила еще несколько раз в гости. И Женя теперь с удивлением вспоминал, что когда-то считал Зойку дурой набитой. Нет. Зойка совсем не дура. С каждым днем в ней открывались все новые и новые достоинства.
Дедушка с удовольствием учил Зойку играть в шахматы. Женю как инструктора он сразу забраковал:
- Какой ты учитель? Ты - мучитель! Сплошное рычание. Так ты у нее совсем к игре охоту отобьешь. Уж лучше я сам.
Мама дважды брала Зойку с собой в Дом моделей. Она возвращалась оттуда такой счастливой, так расхваливала все увиденное, что никто не мог смотреть на Зойку без улыбки.
Папа каким-то чудесным образом угадал Зойкины склонности и, как когда-то Жене, стал подсовывать ей книжки. Да так ловко, что она глотала их одну за другой и просила:
- Еще, Михаил Павлович! Еще какую-нибудь такую.
И он находил. Совсем не такую, как предыдущая. Но Зойка не замечала этого. Прочитав, говорила:
- Вот такую я и хотела! Как вы угадали?..
Дело дошло до того, что, когда уже давно прошли каникулы, Зойка, которая в математике всегда была "гадалкой", прочитав очередную книгу "Задачи древних", сказала:
- Так это же так интересно!
- Что? - не понял Женя.
- Математика! - с уважением произнесла Зойка. - А я и не знала, что она так нужна людям. Как же без нее раньше жили?!..