Но кончались праздники, и вновь начинались занятия. А Гриша оставался таким же. То подмигнет, то скорчит рожу - ребята хохочут. Учительница нервничает. Наказывает Гришу. Он обещает, что не будет кривляться, но через пять минут забывает. И снова смеется класс… Гришу сажали за последнюю парту, чтобы его никто не видел. Но разве утерпишь? Нет-нет да и повернется к нему чья-то голова… Гриша, может, и сумел бы сидеть спокойно. Но уж очень ему нравилось всеобщее внимание, нравилось смешить товарищей.
Учительница, выйдя из терпения, отсылала его к директору.
- Опять набедокурил, "возмутитель спокойствия"? - говорила Алевтина Васильевна, делая строгое лицо. - Когда же это кончится, а? Сам не учишься и другим мешаешь.
- А чего ж они сами смеются? - спрашивал Гриша, и лицо его при этом становилось таким наивно-удивленным, что директор сама еле удерживалась, чтобы не улыбнуться.
- Потерпите. Это как болезнь. Перерастет… и все кончится, - успокаивала Алевтина Васильевна учительницу.
Это кончилось, едва он перешел в четвертый класс, а в доме стал появляться Альберт. Худой и костлявый, с маленькими глазками-буравчиками, он приходил всегда неожиданно. Небрежно бросал на стол деньги и приказывал матери:
- Варюха! Двигай в "Гастроном". Да загляни к нашим.
На столе появлялись бутылки. Приходили какие-то парни и женщины. Пили, плясали, ругались, пели про далекий Колымский край и про то, как "на Дерибасовской открылася пивная…".
Гриша ненавидел эти сборища и Альберта. Потому что мать опять прогуляет. Ее выгонят и с этой фабрики. А потом в доме не будет ни копейки. Но его мнения никто не спрашивал.
- А ну, Гришка, почуди! - приказывал пьяный Альберт.
- Покажи, Гришенька! - поддерживала мать. - Он у меня далеко пойдет. Артистом будет.
- Пойдет, если милиция не остановит! - всякий раз говорил Альберт и первый смеялся своей шутке.
Гриша "чудил". Гости хохотали. Потом о нем забывали все. А ему хотелось спать, но негде было. Хорошо, что лето. Кинет Гриша материн ватник в коридоре на ящики и прикорнет до утра… Однажды Альберт так ударил мать, что из носа потекла кровь.
- Не трогай мать! - крикнул Гриша и повис на руке пьяного.
- Ах ты, щенок! - заорал Альберт и швырнул его на пол. Злость сделала Гришу дерзким. Схватив скалку, он изо всех сил ударил Альберта по руке и кинулся из дома. Но во дворе, в закоулке, Альберт настиг его, сшиб с ног… Очнулся он в комнате Наташи и узнал, что отняли его соседи. А утром туда зашла мать. Глянула недобрыми мутными глазами, дохнула перегаром:
- Ах ты, змееныш! Кормлю тебя, пою… Замуж собиралась за хорошего человека. Так он руку ему сломал!.. Да я тебе!..
Женщины оттянули ее от Гриши и выставили за двери.
- Все равно убью твоего Альберта! - кричал ей вслед Гриша.
С месяц о ней ничего не было слышно. Потом узнали: мать арестована, в тюрьме сидит. И ее дружок Альберт тоже…
В четвертый класс Гриша пришел уже другим. Продолжал еще смешить, но и в смехе его слышались ожесточение, злость. Он часто и жестоко дрался. Совсем забросил занятия в школе. Учителям дерзил. И ко всем относился подозрительно.
Теперь Алевтине Васильевне все чаще приходилось разговаривать с "возмутителем спокойствия". И она уже не улыбалась. Гриша менялся на глазах и совсем не в добрую сторону.
В пятом "б" Сазон был самым сильным и самым старшим. Его боялись и слушались. А он скучал на уроках. Все это уже слышал в прошлом году. И хотя толком ничего не помнил, развлекался как мог. То с задней парты вспорхнет стайка бумажных голубей, и ребята тянут руки, чтобы поймать их. То в тишине вдруг задребезжит воткнутое в парту лезвие безопасной бритвы: дзз-з-з! Снова смех. Учительница сердится. А Сазон, как настоящий артист, разыгрывает то недоумение, то даже негодование:
- А чего я? Я ничего не делал!.. За что меня за двери? Других не замечаете!.. Как что, так сразу: Васильченко…
Такое поведение Сазона расценивалось сборным, разобщенным классом как независимость и нашло много подражателей. Мальчишки грубили, выкручивались, бессовестно врали учителям. И это даже стало считаться шиком, чуть ли не геройством. Дисциплина падала. Страницы журнала пестрели двойками. В учительской только и разговором было, что о пятом "б".
- Это "возмутитель спокойствия" будоражит класс! - говорили учителя. - Нужно принимать срочные меры!
"РАЗВЕ Я ТЕБЯ НА КОГО-НИБУДЬ ПРОМЕНЯЮ!.."
На первом классном собрании, которое провела Надежда Кирилловна, старостой избрали Сережу Капустина, а фамилию Сильвы даже не назвали. "А Зойка и рта не раскрыла! Подружка называется!" - сердилась Сильва. Но свое недовольство от Зойки скрыла. - Еще подумает, что я в ней нуждаюсь. Правильно мама говорит: "Надо знать себе цену и не унижаться!".
На сборе отряда, состоявшемся вскоре, Орлова подняла руку:
- Предлагаю Липкину. Она очень энергичная и старательная.
Тогда и Зойка догадалась: предложила избрать Сильву.
После сбора, идя домой, Зойка радовалась:
- Вот хорошо. Теперь мы обе звеньевые.
- А председатель?! - осадила ее Сильва. - Какую-то Магакян избрали. Черная, как галка. Тонкая, как палка. Что в ней нашли?
- Она тебе не понравилась? Я думала, она, как ты, - умная.
- Вот еще! С чего взяла?.. Будет нами командовать.
- Я же не знала, что ты хочешь… Я бы…
- Хочешь, хочешь! Ничего я от вас не хочу! - крикнула Сильва и, бросив подружку, побежала к своему дому.
В конце октября Зойка Липкина сообщила новость:
- А завтра будет комсомольская конференция!
- Не может быть! - спокойно ответила Сильва. - Мне бы уже сказали о приветствии. И мама ничего не знает.
- Нет, будет! Ведущей - Нина Копылова. Вот спроси у Аллы.
- И спрошу! Но если ты, Зойка, наврала - смотри!
Старшая вожатая, которую Сильва нашла в пионерской, сказала:
- Да. Ведущей будет Нина Копылова, - и, видя, что Сильва готова расплакаться, Алла утешила: - Не расстраивайся. Приветствуют двенадцать человек. Я дам тебе восемь строчек. Очень хорошие…
- Не надо мне ваших строчек! - вспыхнула Сильва и выбежала из пионерской… Чтоб она читала эти строчки, когда Нинка Копылова будет задаваться и исполнять главную роль?! Нет. Пусть сами. А если провалятся - так и надо. Будут знать…
- Безобразие! - узнав о случившемся, возмутилась мама. - Воспользовались тем, что я не была неделю в школе. Не расстраивайся, рыбонька. Ты будешь играть главную роль. Я пойду и все улажу…
Но улаживать было уже поздно. Сильва с мамой долго бы еще помнили об этом, но другие события заслонили все.
За одну неделю Сильва получила три четверки по разным предметам и две тройки по математике. Теперь она сидела над учебниками, зубрила и днем, и вечером. Но дело не улучшалось. Она испугалась и закатила истерику. Мама всполошилась:
- Но ты ведь всегда была отличницей! К тебе придираются…
Она ходила в школу, говорила с завучем, учителями. Сильву снова спрашивали. И опять - четверки и тройки… Эльвира Карповна на чем свет ругала школьные программы, нечутких учителей. Но тройки-то оставались. И она теперь носилась по городу в поисках самых лучших репетиторов.
В самый разгар поисков простодушная Зойка предложила:
- Слушай, Сильва. Придумала! Я ведь тоже ничего не соображаю по математике. Так давай попросим Сашу Магакян?! Она как профессор. Берет любую задачку, раз-раз - и готово! - Зойка увлеклась и не видела, каким злым стало лицо подруги.
- Дура набитая! Ну и иди к своей Сашке! Изменница!
- Что ты? За что ты? - бормотала Зойка, пятясь к двери.
Сильва невзлюбила Сашу Магакян с первого дня. Не нравилось в ней все: и сухая, легкая фигура, и темные тревожащие глаза под широкими сросшимися бровями. Смотрят так, будто хотят прочитать самые тайные мысли. Не нравились быстрые угловатые движения, ее голос, громкий и уверенный. Не нравилось, что она обо всем имеет свое мнение и готова защищать его до конца. Не нравилось все, во что она была одета, к чему прикасалась.
В первый день, когда новый класс строился во дворе, Сильва увидела двух мальчиков, которые держались вместе, и спросила:
- Зойка, тебе кто из мальчишек нравится?
- Мне?! Да никто. Все они какие-то… одинаковые.
- Врешь, Зойка. Все разные. Вон стоят. Беленький и черненький. У беленького глаза большущие и чистые-чистые. А лицо печальное. А у черненького, что в очках, лицо какое? Умный, наверно.
- Умный? - переспросила Зойка, разглядывая Женю Карпенко. - Жалко его. Тихенький. Его, наверно, мальчишки бьют.
- А вон, Зойка, смотри, толстяк какой! Надулся, как индюк! - и они весело расхохотались, глядя на Валерку Сундукова.
Беленький и черненький, Зиновий и Женя, не обратили на Сильву никакого внимания. Это ее очень обидело. А когда выяснилось, что мальчишки дружат с Магакян, то они стали казаться Сильве такими же кривляками и зазнайками, как и их подружка.
Зато Валерка Сундуков сразу заметил Сильву и вскоре сунул ей записку: "Давай дружить. Ты такая красивая…"
Зойка ужасно удивилась, увидев недели через две после этого разговора в гостях у Сильвы Валерку:
- Он же такой… Ты сама говорила, - шепнула она.
- Он рыцарь… - ответила Сильва и отвернулась.
… Через два дня после ссоры Сильва простила Зойку.
- Только никогда не говори мне о Сашке, - потребовала она. - Воображает: и председатель, и чуть не отличница. И мальчишки вокруг нее крутятся. Смотри, на всю жизнь поссорюсь!
Зойка глядела на злое, ставшее от этого сразу некрасивым лицо Сильвы. Внутри что-то протестовало. Что ей сделала Саша плохого?
Но четырехлетняя привычка слушать свою умную красивую подружку победила. Поссориться навсегда? Из-за Саши?.. Да ну ее! Может, она и правда плохая? И все с мальчишками…
- Что ты, Сильва! Разве я тебя на кого-нибудь променяю!..
- Ну, Сильва, радуйся, - однажды сказала мама, возвратясь с заседания родительского комитета. - У вас будет настоящий классный руководитель. Очень, очень симпатичная женщина. Она у вас наведет порядок…
"ЖЕНТИЛЬМЕНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ"
Когда Валерий Сундуков перешел в пятый класс, его мама, Капитолина Никаноровна, собрала дома тайный "педагогический совет":
- Нужно смотреть вперед и сделать все, чтобы Валерик, закончив школу, поступил в институт до призыва в армию…
- Неужели у них нет сердца! - всплеснула руками бабушка Адель Спиридоновна. - Ведь ему, как воздух, нужно образование!
- Ах, оставьте вы сердце в покое! - отозвался Валеркин папа Геннадий Лукич. - Стукнет девятнадцать, забреют в солдаты - и прощай институт! За два года он все забудет.
- Нет! Ребенок будет в институте! - пристукнула мама рукой, унизанной золотыми кольцами.
- Но с двойками в институт не проскочить, - заметил папа.
- Так придумай же, Геня, что-нибудь! - вскрикнула бабушка.
- Ой, мама! Будто ты не знаешь нашего Геню! Он и пальцем не пошевелит для родного ребенка, - раздраженно сказала мама.
- Ошибаешься, Капа! - папа поудобнее положил под спину диванную подушку. - Даю идею: материальное стимулирование!
- А-а, - отмахнулась мама. - Ему все уже покупали… - она смолкла, потерла пальцами лоб и вдруг тряхнула головой так, что зазвенели подвески на серьгах: - Есть идея! Есть…
В конце лета Валерку познакомили с новым методом.
- Теперь, Валерик, ты сам кузнец своего счастья! - сказала мама - Хочешь иметь всегда карманные деньги - учись хорошо. А мы будем тебя поощрять. Заключим с тобой договор…
Валерка скривился. Учиться на одни пятерки? Ишь, чего захотели! Деньгами соблазняют. Они и так у него будут. Не даст мама, гак потихоньку сунет бабушка. И у отца выпросить можно, если с подходом… Его притягивало слово "договор". Похоже на игру, но есть тут что-то взрослое… Валерка знал: хочешь получить от родителей что-то - запрашивай вдвое!
- Вот еще!.. Рубль за пятерку. Раз пятерка - значит, пять рублей. За четверку - четыре… - ошарашил Валерка родителей.
У мамы глаза стали круглыми. А папа сказал, ухмыляясь:
- Вот так хватка! Ну и Валерка! Сразу быка за рога.
Неблагодарный мальчишка! - наконец обрела дар слова мама - Ты не хочешь в институт? Может, ты хочешь в грузчики?..
- А грузчики побольше папы получают, - отпарировал он.
- Нашел, с кого пример брать! Да разве наш папа получает? - возмутилась мама. - Кошкины слезы! Видишь, Геня, как ты дурно влияешь на мальчика!.. - И мама, уже забыв, о чем был разговор, разносила папу в клочья за неумение жить по-настоящему, зарабатывать большие деньги.
- Капа! Довольно!.. Ты думаешь, у меня нет самолюбия? - папа демонстративно встал, ушел в зал и включил телевизор…
Но они скоро помирились. А бабушка шепнула Валерке:
- Соглашайся. Разве у тебя нет бабушки? Я добавлю…
Переговоры возобновились. Договор выглядел так:
"Валерий Сундуков, с одной стороны, и Мама, Папа и Бабушка, - с другой, заключили настоящий договор в следующем:
Валерий обязуется до окончания десятого класса учиться только на "5" и "4", а Мама, Папа и Бабушка обязуются выплачивать ему единовременно (за каждую оценку) вознаграждение в следующих размерах: за "5" - 2 рубля, за "4"-1 рубль. За "тройку" не выплачивается ничего. А если Валерий получит оценку "2", то он обязан вернуть маме 50 копеек (за каждую "двойку"), и, кроме того, на 3 дня лишается права смотреть телевизор".
Папа отнес "Договор" в Валеркину комнату.
- Пусть тут висит! Чтоб не забывал, - и приколол к стене.
Бабушка сочла это неэстетичным и вставила "Договор" в рамочку. Но через несколько дней Валерка, ожидавший прихода товарищей, содрал "Договор" со стены вместе с гвоздем и затолкал за батарею. Бабушка обиженно поджала губы, но не сказала ничего.
С появлением "Договора" Валерка только и думал, как от родителей получить побольше, а им не отдавать ничего. А тут, как назло, двойки посыпались… Вообще вначале он растерялся.
Хорошо было раньше. Одна учительница. Уроков мало. А если задали трудное - не беда. Стоит только повздыхать, как:
- Что, миленький? Не получается? - тотчас откликнется бабушка - Пойди, солнышко, разомнись. И что так детей мучают?..
Пока он играет, бабушка, как приклеенная, сидит над задачкой. Упорная. Все равно своего добьется. Закричит радостно:
- Валерочка! Переписывай, а то скоро мама придет, - и тотчас спохватится - Ох ты, господи! Еще же за хлебом бежать…
Перепишет Валерка - и гуляй хоть до вечера.
А в пятом уже не то. Предметов целый десяток! И учителя разные. Как к ним подладиться? Каждый свое требует. Бабушка за тебя географию не выучит. И по математике она уже не очень. Раз часа три решала задачу про трубы и бассейны. Сказала:
- Тут они что-то напутали. Задача не имеет решения.
А в школе его на смех подняли. Почти весь класс решил. Валерка такой скандал закатил, что бабушка расплакалась. А что толку? Двойку-то все равно поставили. И еще пришлось отдавать маме полтинник.
Стал Валерка оценки выпрашивать. Удавалось. Но есть такие вредные учительницы. "В другой раз, - говорит, - заработаешь - поставлю…" А как завтра маме дневник показывать?! Стал он двойки в дневнике стирать. Но получалось плохо. Мама косится:
- Тут что-то не так. Я спрошу учительницу.
Потом стал листки вырывать, а на чистых сам себе оценки ставить. Но у мамы какой-то особый нюх. Сразу заприметила:
- Что это у тебя оценки одной рукой поставлены? Уж не твоя ли это рука? Подождем до выяснения.
Ну и выяснила… В цирк не взяла и неделю к телевизору не подпускала. Хорошо еще, что бабушка добрая.
Однажды Валерка пожаловался Сазону:
- Опять за неделю ничего не заработал. Одни тройки.
- Ля! А тебе что, платят? - живо заинтересовался Сазон.
Валерка соврал, сказал, что за "5" и "4" платят по рублю и полтиннику. Но и это сильно взволновало Сазона:
- Дурак ты! Тут же можно кучу денег заработать! Я помогу, - пообещал Сазон. - Айда в бумажный магазин.
Они купили пузырек с красными чернилами и два дневника.
- Порядок! - сказал Сазон. - Перепиши расписание и что задано. Остальное - моя забота. - Походил по комнате и добавил весело: - Значит, Сундук, заключим с тобой жентильменское соглашение. Я тебе. А ты мне, за работу.
- Джентльменское, - поправил Валерка.
- Что-о-о? - не понял сразу Сазон. - А-а, вон что… Ты, Сундук, знаешь, не умничай! Понял? Я этого не люблю.
- А я что? Я ничего, - пошел на попятную Валерка.
- Ну вот и давай. Шпарь расписание…
Сазон щедро поставил Валерке за неделю две четверки и четыре пятерки. Посмотрел на подписи учителей и красными чернилами расписался так же, как они. Прямо художник!
- Не подкопаешься. Хоть прокурору показывай! - радовался Сазон. - Получай, Сундук, денежки. А мне сейчас гони рубль!
Валерка сказал, что отдаст потом. Но Сазона не проведешь:
- Потом - суп с котом! Не хочешь?.. Сейчас все выдеру!
Валерка испуганно вцепился в дневник и отдал Сазону рубль…
И пошло у них сотрудничество на основе "Жентильменского соглашения". В одном дневнике учителя оценки ставят. Всякие. В другом, который для родителей, Сазон щедрой рукой сеет "4", "5" и лихо, с завитушками, расписывается…
Иногда Валерка с ужасом думал: "А если все раскроется?" Но остановиться уже не мог. А чтобы не попасться, недели за две до конца четверти начинал зубрить, ловко списывал контрольные. На уроках тянул руку, а на переменах вымаливал четверки.
С родительского собрания мама пришла расстроенная:
- Я думала, что ты почти отличник. А, оказывается, у тебя были даже двойки!.. Ужас! Почему я их в дневнике не видела?
- Ой, мамочка! - выкручивался Валерка. - Эта математичка такая забывчивая! Она меня с кем-то спутала. Честное слово.
- Чем ты недовольна? - вмешалась бабушка. - У них, Капа, такие задачи пошли, что я в них… Как это говорится?..
- Ни бум-бум! - охотно подсказал Валерка.
- Вот-вот. Ни бум-бум. А ведь я когда-то гимназию окончила!..