ЧЕСТНЫЙ… "СЛОН"?
После недели болезни Зиновий пришел в школу.
- Здоров, Угол! - встретил его у пустого класса Сазон.
- А почему в классе никого? Где все?
- На пении. У нас же новая классная. По русскому. И певичку заменяет… Она мне пять поставила, - сообщил Сазон.
- Тебе-е-е? - недоверчиво протянул Зиночка. Он знал, что "пять" по пению Сазону могло только присниться.
- Точно! - глаза Сазона озорно блеснули - Хочешь пятерку?
- Конечно, хочу. А как?
- Слушай сюда. Тут вся штука в том, что петь…
Они спустились на первый этаж. Сазон отогнал подошедших было мальчишек, отвел Зиночку в угол и до самого звонка что-то шептал в ухо. Потом хлопнул по плечу и посоветовал:
- Главное - не тушуйся! Понял?
- Понял. А как зовут классную? - спросил Зиночка.
- Забыл… Вот честное слово. Из головы вылетело. Заковыристое имя. Да тебе-то что? Ты знай свое - пой!..
В кинозал вошла высокая женщина в светло-синем шерстяном костюме. Широкие плечи. Большие сильные руки. Черные волосы уложены в красивую прическу.
"Вот это учительница!" - с уважением подумал Зиночка.
- Ну, дети, кто еще не пел? - звонким голосом спросили она.
- Углов хочет! - крикнул Сазон. - Он в прошлый раз не был.
- Не надо выкриков, - поморщилась учительница. - Кто Углов?.. Ну, давай познакомимся. Спой свою любимую песню.
- А солдатскую можно? - с надеждой спросил Зиночка.
- Можно. Тебе аккомпанемент нужен?
- Нет. Я так, - он откашлялся и запел:
Ты ждешь, Лизавета,
От друга привета
И не спишь до рассвета…
Вдруг он заметил, что Саша Магакян делает ему какие-то знаки руками и в глазах ее испуг. Зиночка тоже испугался, пропел по инерции "Все грустишь обо мне-е-е!.." - дал отчаянного "петуха" и смолк.
В зале творилось что-то непонятное. Ребята и девчонки, уткнув лица в руки, пригнувшись к столам, давились смехом, мотали головами и вытирали слезы. Лицо учительницы покрылось багровыми пятнами. Глаза недобро смотрели на него.
- Это потому, - оправдываясь, залепетал он, - потому, что я не высоко взял… Можно, я еще раз… сначала…
- Нет, Углов! Это потому, что ты оч-чень много на себя взял!
- Я же не нарочно. Я теперь хорошо спою…
- Убирайся из класса, паяц! - крикнула учительница. - И чтоб матери не смел являться!..
Ох, как стыдно слоняться по пустому коридору. Он хотел спрятаться в туалет, но его окликнула учительница биологии:
- Углов! Почему ты не на уроке?
- Меня… она меня выгнала, - полуотвернувшись, выдавил он.
- Неужели ты способен на… Странно! - сказала учительница.
- Да я же ничего не сделал, Мария Ивановна! Я только спел песню, а она вот…. вызывает маму.
- А какую песню ты пел?
- Солдатскую. Ее еще папа пел. "Ты ждешь, Лизавета…"
- Вот как! - удивилась учительница. - Нехорошо… Послушай, кок, зачем ты пел именно эту песню? Ведь ты знаешь, что вашего классного руководителя зовут Елизавета Серафимовна?
Глаза Углова испуганно метнулись, он ойкнул и зажмурился. Но тотчас стал горячо убеждать учительницу:
- Мария Ивановна!.. Я же не знал, Мария Ивановна… Разве бы стал петь?.. Вот честное слово!..
Старая учительница и так по его лицу видела: Углов говорит правду, он не знал, и посоветовала:
- Вот что, голубчик. Кончится урок, подойди к Елизавете Серафимовне и извинись. Объясни, что не нарочно…
Еле дождавшись звонка, Зиночка вбежал в зал:
- Елизавета Серафимовна, извините… Я не знал, что вы… Елизавета Серафимовна…
- Во-первых, кто тебе разрешил врываться на урок?! - Так звонок же был.
- Звонок для учителя, а не для вас! Это раз. А во-вторых, ты говоришь неправду. Все ты прекрасно знал, но пошел на поводу у Васильченко. Решил пошутить?.. Ну так вот. Придет мать, и мы поговорим с ней о твоих шутках…
- Елизавета Серафимовна, у него мама больна. Не вызывайте, - попросила Саша Магакян.
- Очень плохо, если председатель совета отряда покрывает хулиганов, - резко сказала учительница и вышла из зала.
На большой перемене в учительской к столу Елизаветы Серафимовны подсела Мария Ивановна:
- Ну, как вам работается в пятом "б"?
- Очень трудно, Мария Ивановна, очень! Дисциплины никакой, каждый день ЧП. Мальчишки… Да чего стоит один только Васильченко. А эта "троица": Филиппов, Савченко, Капустин! И представьте, этот хулиган Капустин - староста класса!.. Нет, нужны самые крутые меры.
- Елизавета Серафимовна, а как Углов? Он извинился перед вами? - спросила Мария Ивановна.
- Как? Вы уже знаете? - удивилась Елизавета Серафимовна. - Представьте себе. Набрался наглости и говорит: "Я не знал, как вас зовут…"
- Это какое-то недоразумение, Елизавета Серафимовна. Он мальчик хороший…
- Углов хороший?.. Да он с ними в одной компании. И не знаю еще, кто хуже! Вы только представьте себе. На прошлом уроке пения Васильченко выкинул этот трюк: пропел мне песню про Елизавету… Да сегодня Углов повторил то же самое! Что это? Совпадение?..
- Просто не верится. Тут что-то другое. Нужно разобраться, - удивленно развела руками старая учительница.
- Правильно. Вот мать придет, я с ней и разберусь. Зло нужно пресекать в корне… Да ведь, как я знаю, они и у вас в сентябре сорвали занятия?.. Я научу их уважать учителя. Хулиганам надо дать урок.
- Елизавета Серафимовна, они не хулиганы, - мягко сказала Мария Ивановна. - И тут дело не в неуважении ко мне. Просто еще не сложился коллектив. Они из разных классов и даже из разных школ. Друг друга не знают. И нас, учителей, не знают. Хотят показать свою самостоятельность, смелость. Возраст у них такой. Но сами-то они еще дети… Вам еще долго и терпеливо придется изучать их, чтобы найти ключи к каждому…
Нет! - Елизавета Серафимовна решительно встала. - Никаких вольностей я в своем классе не допущу… Знаете, этот разговор о "ключиках" очень далек от практики… Мой отец тоже учитель. Преподавал еще в гимназии. А вы ведь знаете, какие знания давала гимназия?!. Так он часто повторял: "Помни, Лиза: в учебном процессе у каждого свое место. Учитель - учит. Ученик - учится. Между ними всегда должна быть дистанция. А всякое панибратство, похлопывание по плечу никогда еще до добра не доводило. Вспомни анархию в школах двадцатых годов"… И я считаю, Мария Ивановна, что он прав.
Мария Ивановна хотела что-то возразить. Но прозвенел звонок, и они, взяв журналы, разошлись по своим классам.
Мама вернулась из школы. Молча сняла пальто. Спросила:
- Кушать хочешь?
- Хочу! - вскочил Зиночка. Хотя есть не хотелось совсем.
Она разогрела борщ, поставила на стол и вышла.
Зиночка насильно поел, боясь звякнуть ложкой. Сел за папин стол. Но задача не решалась. Названия городов и рек не запоминались… В доме разлилась звенящая тишина. Только громко, как всегда, стучал маятник часов. Он на цыпочках подошел к двери. Мама лежала на кровати и беззвучно плакала.
Жалость и еще что-то горячее, клокочущее заполнили сердце. Жалость к маме. И то, другое, незнакомое чувство к Сазону, к Елизавете Серафимовне. Зачем Сазон подсказал эту песню? А Зиночка ему поверил… Значит, ему нельзя верить? А говорит, что он ему друг. Выходит, не друг! А кто?.. И Валерка, и Сильва с Зойкой не поверили, что не знал. И Елизавета Серафимовна… Почему?.. Почему раньше все друг другу верили, а теперь - нет? Может, не нужно верить никому? Зиночка долго ворочался в постели. Прислушивался. Но в маминой комнате было тихо. А он все думал: "Почему?.. Почему?.."
На другой день в коридоре Сазон подошел, будто ничего не случилось:
- Здоров, Угол! Вот ты вчера дал! Я чуть кишки не порвал. Как Аркадий Райкин… У тебя пожевать что есть?
- Зачем ты меня обманул?! - задыхаясь, выпалил Зиночка.
- Я-а? - Сазон сделал невинную физиономию и тотчас увел разговор в сторону. - Мы вчера с ребятами в кино завалились. Картина - во! Про шпионов. А дядька один нас пивом угостил…
- Почему ты не сказал, как ее зовут? - добивался Зиночка.
- Охота была! Так бы мирово не вышло.
- Так ты же мне честное слово дал!
Сазон передернул плечами, будто его укололи в спину. Глаза скользнули в сторону. Полуотвернувшись, ответил:
- Ля! Ну и комик ты. Я тебе чо сказал? "Честный слон" я сказал! Понял? Слушай ухом, а не брюхом… Отвали без горя! - и, увидев Валерку, пошел к нему: - Сундук! Пожевать что есть?
- Какой же ты друг?! Ты предатель! - еле сдерживая слезы, выкрикнул Зиночка.
Но Сазон уже не слышал. Жадными глазами он смотрел на бутерброд с ветчиной, который Валерка Сундуков вынимал из своего толстого портфеля.
САША
У Саши мамин характер. Ей до всего на свете есть дело. Все ее касается. И есть в ней что-то упорное, задиристое - мальчишеское. Саша любит шумные игры и футбол. Лазает по деревьям и свистит не хуже любого мальчишки. А если надо, может так дать сдачи, что не обрадуешься.
Саша не умеет быть тихонькой, быть в стороне от дел. Она постоянно в движении, всегда кем-то руководит: сначала - октябрятской звездочкой, а теперь вот уже два года - председатель совета отряда. Раньше ей во всем помогала Александра Михайловна. А теперь дела в отряде расстроились. Только с мамой и посоветуешься.
Сашина мама, Галина Николаевна, выросла без отца. Он погиб в самом начале войны, в июле 1941 года. От папы даже не успели получить ни одного письма. Гале тогда было восемь лет, а близнецам, Алеше и Кате, - по четыре. Трудно было. Наголодались и намерзлись вдоволь. Много недетских, тяжелых дел легло на худенькие плечи Гали. Однако выстояла. Еще и маме помогла вырастить младшеньких. И при этом осталась жизнерадостной певуньей. В пятнадцать лет пошла работать и вскоре стала заводилой всех комсомольских дел па заводе.
Не повезло Гале и в замужестве. Муж ее, техник-строитель, Михаил Магакян, когда Саше не было еще и года, уехал зарабатывать длинные рубли на Камчатку да так и пропал. Только через два года прислал письмо, где сообщал, что встретил девушку, которую "полюбил больше жизни"… А в эти годы Галина Николаевна работала, растила Сашу, вела домашние дела и училась в заочном техникуме. Окончив учебу, она стала работать в конструкторском бюро своего же завода и была очень довольна и своим делом, и товарищами.
Дважды Михаил присылал деньги "для дочечки", но она их вернула. Больше ни переводов, ни писем никогда не было. Только и осталась на память у нее фотография Михаила. А у Саши - черные сросшиеся брови, темные глаза да нерусская фамилия…
Однажды Саша, когда ей было уже лет восемь, спросила:
- Мама, а почему папа не живет с нами?.. Он плохой?..
Галина Николаевна смутилась. Потом, подумав, ответила:
- Нет, Саша. Просто оказалось, что мы с ним разные люди. То, без чего он жить не может, мне безразлично. И наоборот…
Сумерки окутывали комнату. Было слышно, как на плите попискивает чайник да самозабвенно мурлычет старая кошка, ровесница Саши, умостившись у нее на коленях. Лица мамы не видно.
- Мама, а без чего он жить не может?
- Без денег, - вздохнув, сказала мама. - Он любит, чтобы было много денег, дорогих вещей. Машина. Любит гулять… с товарищами. А для семьи у него времени совсем не остается.
- А без чего ты не можешь? - строго допытывалась Саша.
- Я?.. А я не могу без тебя.
- Ой, как хорошо! - обрадовалась Саша и кинулась маме на шею. - А я, мамочка, тоже не могу без тебя. Давай всегда-всегда жить вместе! - Потом, посерьезнев, добавила: -Жалко, что вы с папой разные люди. Но я теперь и Нине, и Лиде, и всем скажу, что мой папа хороший… хоть и не живет с нами…
Есть у Саши тайна. Иногда она открывает ящик маминого стола и из-под чертежей, тетрадей достает пожелтевшую фотографию. Остроглазый молодой человек в черкеске сидит в кресле, опираясь на рукоятку кинжала. А за ним горы, горы… Саша долго рассматривает ее. Потом глядится в зеркало. И снова - на фотографию… Вздохнет, положит на самое дно маминого ящика…
Только об этом мама не знает.
Они с мамой живут как подружки. Вместе и песни поют, и дом убирают, и обед готовят. А то как разыграются да как начнут скакать одной ножке по лестнице со второго этажа до самого выхода, из всех квартир повыскакивают:
- А-а, веселенькие!.. Гулять или еще куда?
- Гулять, Мария Ивановна!.. В кино! Вам чего-нибудь купить в городе?
- Чего ж нам купить, - басит отставной машинист паровоза дядя Вася. - Смеху полфунта! Да задору на целый рупь!..
- Этого сколько угодно! - обещает Галина Николаевна, и они с ней хохочут одна пуще другой.
Каждый вечер Саша с мамой рассказывают друг другу новости, но последнее время хороших вестей у Саши мало. То звеньевые подведут, к сбору не подготовятся. То на воскресник явятся десять человек из сорока двух. А недавно Сильва Орлова и Зойка Липкина все дело испортили.
Собирались сходить в детсад. Может, мальчишки починят что-нибудь, девочки помогут воспитательницам. Важно начать, а там дело найдется. Но накануне вечером Сильва говорит:
- Мое звено в детсад не пойдет. Уроков много задали. И вообще, за это воспитательницы деньги получают. Вот!
- И мы не согласны! - зачастила Зойка Липкина. - Подумаешь, детский сад! Очень нужно. К нам никто не ходил…
Ну и Зойка! Как хвост за Сильвой. При перевыборах сказать надо, такие звеньевые только назад тянут… Вообще какой-то недружный стал отряд. А что делать?
Мама говорит: нужно расшевелить их. Чтобы почувствовали себя коллективом. И чтобы весело было. Больше игр, шуток, смеху… Саша и сама об этом знает. Но как это сделать? Как?..
"ДУРАК: 2 =?"
Учительница математики Лидия Николаевна поспешно вошла в класс. Все вскочили. Она поздоровалась и, щуря близорукие глаза за стеклами пенсне, смущенно улыбаясь, сказала:
- Ребята, вы знаете, тут такое обстоятельство. Мне необходимо срочно уйти. Заменить меня некому. Так уж вы без меня… Саша, иди сюда. Вот тебе две задачи… - и она стала вполголоса что-то объяснять Саше Магакян. Класс настороженно, чуть слышно гудел.
Лидию Николаевну уважали все. Едва входила эта небольшая спокойная женщина с милым лицом, серыми большими глазами, всегда с интересом смотрящими на собеседника, будто она надеется услышать что-то новое, значительное, даже Сазон как-то подбирался и не позволял себе никаких вольностей.
Она была со всеми ровна. Никогда не кричала. Не занижала оценок, но и не ставила их "в счет будущих успехов". Объясняя урок, воодушевлялась. Румянец проступал на щеках, глаза блестели. Она очень любила свой предмет. И однажды сказала классу:
- Говорят, математика - сухость. Нет же, дети! Нет. Математика где-то рядом с поэзией. Та же стройность, та же музыка мыслей. Широта обобщения… Вы подрастете и поймете это.
Большинство тогда улыбалось. Они никак не считали математику музыкой. Но Лидия Николаевна объясняла так, что не понимал лишь тот, кто не слушал или совсем не хотел понимать.
Она любила темноглазую девчонку с цепким, математическим складом ума - Сашу Магакян и не скрывала этого. Только любовь эта для Саши была не просто приятным подарком. Лидия Николаевна уважала ее и требовала больше, чем от других.
Саше завидовали. Но спроси: "Хотели бы вы, чтобы Лидия Николаевна относилась к вам, как к Саше?" - и большинство ответило бы: "Что вы! Нет. Нам бы со своими задачками справиться…"
- Решите задачи - проверите вчерашние. Саша вам поможет. На дом ничего не задаю, - сказала Лидия Николаевна классу.
- А можно поиграть, если время останется? - перекрывая радостный шум, озорно блеснув глазами, спросила Саша.
- Можно, - подумав, согласилась учительница. - Только сначала дело. И чтоб класс вверх ногами не поднимать…
Сазон было затеял возню с мальчишками. Но Саша, не обращая внимания, диктовала условие и писала на доске. Сазон утихомирился и стал сам с собой играть в "морской бой".
Задачи оказались нелегкими. Минут через пятнадцать Саша, подражая Лидии Николаевне, спросила:
- Ну, что у нас получилось?
Все молчали. Только Зойка Липкина скороговоркой ответила:
- У меня сейчас тютелька в тютельку будет по ответу. Только почему-то в два раза больше. Я вот разделю пополам…
Саша глянула в тетрадь и фыркнула. Потянулись и другие.
- Болтушка ты, Зойка! - сказал Женя Карпенко. - Ты же гадаешь, как цыганка. А тут решать надо.
- Ну давай, Саша, ты ведь решила! А то и урок пройдет. А потом дома ломай голову, - попросил Валерка Сундуков.
- А как наши отличники? - не без ехидства спросила Саша.
Сильва сидела красная и злая. Ей так хотелось утереть нос задаваке Сашке! Но задача не получаюсь. Вот-вот… Но мысль ускользала, и она поневоле начинала гадать как Зойка.
Класс при помощи Саши разделывался с двумя заковыристыми задачами. Проверили домашнее задание. А те, кто не сделал, быстренько переписывали с доски.
- Сильва, сколько еще осталось? - спросила Саша.
Сильва глянула на крошечные золотые часики, папин подарок:
- Сейчас… в общем, до звонка пятнадцать минут.
- Хорошо. Ну, кто знает интересные загадки? - спросила Саша.
И началось веселье. Даже Сазон прекратил "морской бой" и записывал на бумажку самые смешные загадки. Ну разве не смешно: "Что такое зебра?" Оказывается, это "лошадь в тельняшке". Или: "Что получится, если скрестить ужа и ежа?" Вот придумали, черти! "Полтора метра колючей проволоки!"
- А теперь моя очередь! - подала руку Саша. Все с интересом повернулись к ней. - Нужно доказать, что дурак и умный - одно и то же. То есть, - и застучала мелом по доске - "Дурак равен умному". Кто это докажет?..
Класс смеялся. Сазон лежал грудью на парте и прямо похрюкивал от удовольствия.
- Значит, нет желающих? - училась Саша. - Тогда смотрите. Делается это так. - И снова бойко зашуршал мел: - "Дурак: 2 = полудурак" - это же очевидно. Дальше: "Умный: 2 = полуумный". Тоже не требует доказательства. - В классе стоял хохот. А Саша, выждав немного, заключила: - А разве это я одно и то же? Раз равны половины, значит, равны и целые! Как видите, все очень просто. Считаю теорему до… - Саша замерла на полуслове. В приоткрытой двери класса виднелась монументальная фигура Елизаветы Серафимовны. Наступила настороженная тишина.
- Что тут происходит? - строго спросила она, входя.